Онлайн чтение книги Новая история Узумаки new story uzumaki
1 - 14

      Узумаки … Странный народ островитян. Когда я тут оказался, то осознал, что о красноволосых я не знаю ровным счётом ничего. Да, безусловно, я много «копал» в своём мире, чтобы понять, как они пропали. Я подолгу сидел над отчётами и докладами, сводками, учебниками и старыми дневниками. Но, несмотря на все приложенные мной усилия, о самих «Узумаки» я не знаю ничего.

      Не знал, если быть точным. На момент, когда меня перенёс старик Рикудо, об этом народе осталось очень мало. Всё, что удалось нарыть в древних архивах Какурезато: свитки с техниками, отчёты по исследованию организма, карты с местоположением островов, некоторые археологические сводки и проектные документации строительства. Однако ничего, что описывало сам… народ.

      Любой клан, который существует в этом мире, - отдельный этнос, пусть маленький, скупой, но самостоятельный. Любой из них имеет глубокие корни, а точка начала развития уходит далеко-далеко по временной цепочке событий.

      Почему же я не находил никаких упоминаний об Узумаки, да хотя бы в той же Конохе в своё время, ведь там жили и моя мама, и Химе клана – Мито. Ответ и прост, и сложен одновременно. Ничто из традиций, обычаев, историй, легенд, поверий и ритуалов Узумаки НИКОГДА не покидает острова. Я могу лишь предполагать, но так должно было бы быть с Мито в моём мире. Она стала супругой Хаширамы – перешла в другой клан под покровительство своего благоверного. Когда она отделилась от Узумаки и получила благословение от отца и матери на брак с Сенджу, то всё, что хоть как-либо затрагивало Узумаки, переходило в категорию «табу». Она могла пойти войной против своей родной деревни, и закон Узушио это допускал, если она теперь стала Сенджу, как муж. Однако с этого же момента она более не могла следовать культуре Узумаки. Распространять что-либо кому-либо об этом народе было строго-настрого запрещено. Красноволосые ОЧЕНЬ ревностно защищали и отстаивали свою историю, культуру и самобытность, вплоть до искоренения «языков». Мито я взял за пример, который может ОТНОСИТЕЛЬНО показать, почему я ничего не смог найти в Конохе. С моей мамой ситуация немного другая. Она была слишком мала, чтобы изучить всё о своём народе, а по мере её взросления учить уже было нечего, ибо Узушиогакуре но Сато заняла своё почётное место в истории, как мёртвая деревня мастеров печатей.

      Теперь же, наверное, нет вообще никакого смысла рассуждать об истории Узумаки моего прошлого. Тот мир для меня умер, когда я оказался здесь. И в то же время, я не перестал интересоваться этим народом… теперь уже и моим. За несколько лет я многое смог увидеть, многое смог понять, а многое… всё ещё не укладывается в моей голове. НЕЛЬЗЯ просто взять и влиться в чужое общество со своими устоями, а после ещё и сказать: «Понял, проникся, исправлюсь!» Даже несмотря на то, что моя фамилия Узумаки, хотя, по идее, должна была быть Намикадзе. В своё время, когда я узнал всю правду, то не захотел менять надпись в документах, а здесь взял фамилию Мито, ведь моих документов у меня не было, таким образом, это я присоединился к семье Дайчи.

      Почему я вообще полез во все эти рассуждения? Наверное, потому, что осознавать себя Главой семьи мне ОЧЕНЬ непривычно. Наверное, потому, что я Дайджин – Глава АНБУ, и узнай сейчас об этом всё население – я на улицу не выйду. Для меня, человека, презираемого с рождения, ненавидимого всеми и вся, за исключением друзей, даже после войны, пусть и завуалировано, непривычно будет принимать поклоны от проходящих мимо граждан. И опять же… здесь не обойдётся без культуры и устоев красноволосых, их воспитания и взглядов на мир.

      Это в первое время мне было легко и непринуждённо. По мере того, как я привыкал к обществу и изучал Узумаки, я постепенно осознавал, куда и к кому попал. Рассказать всё у меня вряд ли получиться, ибо я и сам пока только начал постигать этот народ. Например, взять хотя бы моё положение в семье. Если дела касаются только МОЕЙ семьи, то есть меня и Мито (пока у нас нет детей), то хозяином в доме является исключительно мужчина, без каких либо пререканий, без какого-либо «равенства» сторон. Только это одна сторона медали. А вот другая… Моё положение обязывает меня по самое «не балуйся». Ответственность за семью полностью ложится на мои плечи. Первое время я считал, что это «вилами по воде», но оказалось всё совсем не так просто. Это там, в Конохе, жена может пойти и доказывать кому-то свои права, но только не здесь. Тут правят такие понятия как «положение», «статус», «традиции Узумаки», и это далеко не пустой звук.

      В Узушиогакуре но Сато женщина фактически бесправна. В деревне правила на порядок строже, нежели в Узу но Куни, ввиду проживания только кланов и полного отсутствия бесклановых. Однако не стоит думать, что если женщина бесправна, то с ней можно делать всё, что заблагорассудится. Узумаки почти боготворят своих женщин, почитая и восхваляя их как начало новой жизни и продолжателей рода, не мужчин, а именно женщин, ибо они носят в своём чреве дитя, они терпят боли рождения, они являются хранителями домашнего очага, они – воспитатели и кузнецы нового поколения, они являются опорой мужа в семье. И в то же время внутри семьи женщина никогда не пойдёт против мужчины Узумаки – это аспекты воспитания и становления Узумаки.

      Фигурально, но, тем не менее, ударить женщину Узумаки – опозориться на всю жизнь, если это было сделано безосновательно. Фактически же, ударить, но не покалечить, женщину абсолютно без каких-либо последствий может ТОЛЬКО Учитель в школе, Академии шиноби или же командир в отряде ниндзя за серьёзные проступки, это если не касаться внутрисемейных отношений – там свои особенности. Безусловно, никто здесь не рассматривает шутки и «возню» в виде безобидных подзатыльников и пинков друзей и так далее. Речь идёт о поступках, которые не подпадают под дружеские, родственные или любые другие близкие отношения. Например, если мужчина, которого оскорбила женщина ПРИ НАЛИЧИИ на то ОСНОВАНИЙ, в ответ поднял на неё руку, то он лишится этой руки по плечо, если ударит по лицу, груди или животу, или по локоть, если ударит в другое место. Если мужчина искренне верит, что его оскорбили безосновательно, то он может обратиться к мужу этой женщины, её отцу, если она не замужем, или Главе клана, если она сирота. Разногласия решаются мужчинами и только между мужчинами, и, если женщина действительно оскорбила мужчину без оснований, её накажут только тогда, когда она откажется лично попросить прощения в присутствии мужчины как оскорблённого, так и покровительствующего (муж, отец, Глава клана). Наказание может быть физическим, но, опять же, без ударов по лицу, груди и животу, а также без причинения повреждений, после которых появится статус «калека». Если же основания оскорбить мужчину были, то судьбу этого мужчины решает женщина, и в зависимости от степени удара (если таковой имелся со стороны мужчины) судьба могла завести такого мужчину под гильотину. Если же удара с его стороны в ответ не было, то могли как просто отпустить, так и тумаков надавать, чтобы неповадно было жаловаться почём зря, но уже без вредительства организму. Да, женщина бесправна, но у каждой есть ОСОБЫЙ статус. Это тяжело объяснить на пальцах или словах, особенно мне, как человеку, что был рождён и воспитан в других условиях. Здесь нет никакого равноправия, нет феминизма, где все и вся скандируют на тысячи голосов. Всё просто и прозаично – люди уважают друг друга: есть слабый пол, который имеет голос, но смиренно подчиняется, и есть сильный, который обеспечивает, защищает. Природа подарила женщине более хрупкое тело, но дала возможность продолжить жизнь в детях, значит – должен быть и тот, на плечи кого ляжет забота обо всём остальном. Это закон природы - всё просто.

      Нравы Узумаки весьма своеобразны и… тверды. Теперь я тщательно продумывал как себя вести, что говорить и как пользоваться своим достаточно высоким положением. Внутри же семьи в этом вообще нет необходимости, потому фривольности и отсутствие официоза никого не смущает, а наоборот – раскрепощает людей, даёт возможность почувствовать, что такое СЕМЬЯ и ДОМ.

      Ввиду того, что я тут не первый год, на «незнание» чего-либо съехать уже не выйдет. Безусловно, пока пройдёт «акклиматизация» новых кланов, да и моя тоже, с обществом Узушиогакуре минёт ещё не один десяток лет, однако уже сейчас я могу с уверенностью сказать, что красноволосые – очень жёсткий и жестокий народ. В Узушио почти нет такого понятия как «Закон», то есть, имеется в виду, письменного источника установленных правлением деревни правил поведения. Однако есть «Кодекс» - совокупность скорее моральных или общественных норм, которые прописывают возможные варианты поведения в любой жизненной ситуации. Почему я сказал, что Узумаки жестокий народ? Вопрос на самом деле относительный. В Кодексе есть такие понятия как, например, «опорочить женщину», что можно понимать как изнасилование, и «мужеложство», также указаны две меры наказания к этим «понятиям», на выбор виновного. Первая – смерть, просто и… радикально. Второе – полное оскопление; снятие скальпа, дабы показать, что ныне человек лишился своей чести и более не Узумаки; отрубание одной руки; нанесение кровных печатей (одна лишает возможности пользоваться чакрой, если таковая была, вторая – насильственно переводит ген Узумаки в рецессивную аллель и «блокирует», из-за чего его пересадка кому-то другому не даст результатов). После этого виновный либо изгоняется, либо попадает в рабство к женщине (если имело место «опорочение»). Второе наказание применяется как единая мера, то есть всё сразу и на одну «лихую» голову, дабы неповадно было остальным. За те несколько лет, что провёл в Узушио, я не видел и не слышал о таких преступниках, даже несмотря на своё положение Главы АНБУ. Воспитание у людей не то.

      Но и не всё так драматично, как кажется. «Все мы люди», потому никто никого не карает за какие-либо глупости и ребячество, шутки и «приколы». Суровые правила применяются тогда, когда люди забывают о рамках дозволенного, когда перестают видеть грань между собой и тем, с кем взаимодействуют в обществе. Например, на Собрании делегации Конохи и Совета кланов Узушио, где Мадара позволил своему длинному языку ляпнуть лишнего в адрес Мито, минимум три человека имели право вызвать его на бой, и ни из одного из них он бы не вышел живым, если бы только его смерть не мешала переговорам. Признаюсь, я даже не знаю, с кем ему было бы опаснее встретиться в схватке: со мной или же с Акихиро или Дайчи.

***

      После всей этой «показухи» на арене с утра пораньше, да ещё и с Мадарой во главе, домой я вернулся пусть и компании Мито, но не в самом благоприятном расположении духа. Кулаки чесались, если проще сказать, но нужно было проявить терпение.

      Пропустив первой в дом Мито, я прикрыл за собой двери и привалился прямо в прихожей спиной к двери. Устало закатив глаза, я наконец-то смог расслабиться и вытянуть ноги.

      - Наруто? – удивлённо спросила Мито, обернувшись и увидев меня подпирающим двери.

      - М-м?

      - Что-то не так?

      - Не знаю, - шумно выдохнул я. – Я устал, Мито. Вроде всё, что только можно было изменить, я изменил. Приложил все возможные на данный момент усилия, кроме радикальных, но я не вижу существенных изменений – над нами всё ещё висит грузом угроза. А по мере решения насущных проблем, поступающие прибывают в геометрической прогрессии.

      Жена посмотрела мне в глаза с минуту, а после просто подала руку.

      - Идём, - позвала Мито.

      - Куда?

      - Тебе нужно расслабиться…

      Сопротивляться нет ни сил, ни желания. Аловолосая помогла мне подняться, а после и раздеться, из-за Учихи я был частично в земле и крови. Стащив с меня водолазку, бинты и напульсник, Мито повела меня в ванную комнату. Пока вода набиралась, мы приняли совместный душ, стесняться было некого и нечего, тем более супругам. Наши с Мито забавы иногда выходили за пределы спальни, и душ не был исключением. К моменту, когда большая ванна была наполнена, мы получили порцию удовольствия и приятную истому по телу, наконец-таки расслабившись от наших «гостей».

      Я занёс свою ненаглядную жену в ванну на руках. Погрузившись в воду, усадил её поудобнее в коленях и крепко прижал к себе. Теперь можно было понежиться в тёплой воде и пару и насладиться близостью любимой.

      - А довольный, аки кот в сметане, - улыбнулась сама себе Мито.

      - М-да, чего греха таить, - согласился я.

      - Ну и что тебя так беспокоит? – Мито решила продолжить ранее начатый разговор, после нескольких минут молчания.

      Мне осталось только шумно выдохнуть ей в ключицу.

      - Всё, Мито. Ты прекрасно знаешь всю мою подноготную. Меня очень волнует Куро Зетсу – это во-первых. Потом идёт война, ваше обучение Сеннин Модо, работа в АНБУ. Я не жалуюсь, я…

      - Боишься кого-то потерять, - закончила за меня Мито и покрепче обхватила мои руки, сцепленные на её талии.

      Не было нужды что-то говорить. Она прекрасно знала, что объёмы работы у меня огромные, забот выше крыши, а времени на душевное равновесие и духовное спокойствие практически нет. Сейчас было хорошо и по-домашнему уютно. Нежиться в горячей ванной с любимой в охапку – прекрасный способ отдохнуть и насладиться нашей близостью. И всё же...

      - У меня постоянно ощущение, что я что-то забываю или упускаю.

      - Ну, дорогой, я вся - внимание, - женщина откинула голову мне на плечо и прикрыла глаза в блаженстве. Тем не менее, она была готова слушать.

      - Если брать из важных аспектов, то я понятия не имею, как будут развиваться события после Первой мировой войны Шиноби, если она-таки состоится. Осуществив задуманные мною планы, мы полностью перекроим историю моего мира, а значит, на мои «предсказания» больше надеяться вообще нельзя. Я даже представить себе не могу, как развернутся события, если мы спасём Шодая Хокаге и его братца-преемника.

      - Ну и пусть, - беззаботно ответила Мито, поцеловав меня в челюсть – тянуться выше ей явно было лень, но в этом и нужды нет – она знает, что я доволен. – Назвать тебя идиотом никто не подумает. Когда придёт время, мы решим и те проблемы, которые принесёт нам победа в этой войне, - уверено заявила Мито.

      - У меня нет выбора? – с наигранной надеждой, дабы избавить себя от лишних хлопот, поинтересовался я.

      - Не-а. И не забывай о нас: я, мама и папа, дядя, бабушка, а про деда я вообще молчу. Мы все поддержим тебя и вместе найдём решение. Нару, знаю, что ты очень любишь всё взваливать на свои плечи, потому что ранее не на кого было надеяться, и нашу культуру ты воспринимаешь близко к сердцу. Я не говорю, что это плохо, просто знай – мы здесь, рядом с тобой и рады помочь. Мы семья.

      Мито повернула своей рукой мою голову и заставила посмотреть в ониксовые глаза. Чёрные как ночь они смотрели и пристально, и расслаблено одновременно, подмечая любое изменение во взгляде, в мимике и моих жестах. Не надо быть кем-то особенным, чтобы увидеть в глазах взаимно любимой сочувствие, обеспокоенность, заботу, желание помогать и поддерживать. На автомате я лишь крепче прижался к жене, вцепившись в неё чуть ли не всеми конечностями. Как начался поцелуй, и кто был инициатором, я не знал, да и не хотел выяснять. Я просто наслаждался теплотой и близостью её тела, наслаждался тем тайфуном чувств, которым щедро одарила меня Мито, беззаветно отдаваясь в мои объятия и поцелуи.

      Глубоко и жадно глотая большие порции влажного воздуха, Мито снова откинулась на моё плечо, прикрывая глаза и довольно улыбаясь. Я уткнулся носом в её шею и тоже дышал полной грудью, восстанавливая дыхание.

      - На-ру-то, - заискивающе протянула Мито и чуть поёрзала бёдрами.

      «Уопс! Хотя, по-моему, это нормальная реакция организма на обнажённую и безумно красивую девушку, сидящую в ванной в объятиях и прижимающуюся ко мне всем телом».

      - И кто в этом виноват? – поинтересовался я, прекрасно понимая, что именно она имеет в виду.

      Женщина выпуталась из объятий и поднялась. Натянуто и нарочито медленно развернувшись ко мне лицом, Мито грациозно вернулась на мои колени. Такое положение давало больше места… во всех смыслах.

      - Я виновата. До вечернего фестиваля в честь соглашения с Конохой… у нас… есть… минимум… три часа, - томно зашептала Мито на моё ухо, чуть приподнимаясь.

      - Ты ожидаешь чего-то особенного? - мурлыкал я в ответ, довольно оскалившись в предвкушении.

      - Наказания… АХ!

***

      День, когда проводились дружеские спарринги, должен был закончиться пышным фестивалем. Узумаки любят веселиться и, надо признать, умеют это делать. В этот раз организацией занимались только жители главного острова, но на сам праздник приглашались как гости из делегации, так и кланы Узушиогакуре, дабы они постепенно привыкали к обычаям и традициям хозяев этой земли. Как и было обещано при присоединении малых Ичизоку, ничто из традиций, обрядов, обычаев самих кланов не возбранялось. Они сами их организовывали и проводили на своих островах, однако нарушать законы и порядки Узумаки возбранялось как на островах деревни, так на территории всей Узу но Куни. Так же, по соответствующему запросу, разрешалось проводить праздники отдельных кланов и в Центральном районе на Главной площади, если кланы хотели познакомить всех жителей Узушио со своей культурой. Узумаки даже выделяли свои средства на это.

      Сегодняшний вечерний фестиваль был посвящён не столько празднованию мирных переговоров, сколько Первой полной луне Весны. Этот праздник не провели вовремя, приняв решение совместить приятное с полезным – весьма в духе Дайчи и Акихиро.

      Члены делегации чувствовали себя не в своей тарелке, и это мягко говоря. Их можно понять. Переговоры не принесли желаемый союз, а как следствие, лишили возможности усиления боевой и демографической ситуации Конохи. Усилить Кеккей Генкай Ичизоку Конохагакуре но Сато за счёт активного гена Узумаки тоже пока не представляется возможным. А вместо объединения территорий и союза кланов всё, что смогла вытянуть Коноха – соглашение о временном ненападении и торговый договор. Благо, высококачественные товары Коноха получить смогла, но не за бесценок, однако. А кончилось всё просто прекрасно. Показать себя, как сильного соседа, развитого и продвинутого в различных ветвях искусства шиноби за счёт имеющихся кланов оказалось практически невозможно. В Узушиогакуре но Сато, помимо самих хозяев – Узумаки, десять абсолютно разных кланов, каждый из которых имеет свою специализацию, и об их силе нельзя ничего конкретно сказать. Узукаге запретил покидать остров главенствующего клана и приставил к каждому прибывшему члену делегации отдельного АНБУ, дабы тот следил за благоразумностью гостей и провёл ознакомление с Узумаки на случай чего.

…

      В общежитии, где разместили шиноби Конохи, сейчас стоял нешуточный ажиотаж. Все желающие могли присоединиться к празднеству, устроенному жителями островов, если хотели. Как было объявлено, переговоры совпали с каким-то праздником или обычаем, когда Узумаки радовались пришедшей весне, по крайней мере, так говорили АНБУ, что стояли снаружи на дежурстве.

      - Что ты планируешь делать, брат? – спокойным голосом спросил Тобирама.

      - А ты сам как думаешь, Тобирама? Я понятия не имею, чего от них ждать. Ещё этот праздник, - фыркнул Хаширама. – Дайчи очень умный политик. Мало того, что мы ничего не получили, так ещё и с нас стрясли.

      - Не преувеличивай. Они поступили дальновидно. Глупо было надеяться, что они согласятся на союз просто так, ни с того, ни с сего. В конце-то концов, они ведь островитяне.

      - И что ты предлагаешь мне делать? Брак был твоей идеей, – полюбопытствовал Хаширама. – Сам прекрасно знаешь, что в Конохе проблем выше крыши: в Камень вор упёр Учиховские скрижали, будь они неладны; Кумо и Кири уже год таскаются к нам с предложениями, договорами и прочим. Песок сидит тише воды, ниже травы, и я понятия не имею, чего ожидать, при том, что у них, скорее всего, есть джинчурики. Наши представители вчера устроили мне головомойку по поводу Узумаки и слишком «богатого ассортимента» шиноби Узушио. Так ещё и Мадара на мою голову…

      - То, что его «осадили» наконец, должно пойти ему же на пользу, если у него ещё осталась голова на плечах. Нам и без того стоило немалых усилий замять конфликт с Камнем, - Тобирама говорил спокойно и размерено, а вот Хаширама сильно нервничал.

      - А остальное? – поинтересовался Хаширама, хотя прекрасно понимал, что и Тобирама не знает, что делать со всеми остальными проблемами. Шодай был двоякого мнения об Узумаки, и на него со всех сторон сыпались проблемы, помимо всего прочего. Нервозность, недосып и полное отсутствие свободного времени явно влияли не лучшим образом на Шодая. – И вообще, почему ты такой спокойный?!

      - А с чего мне собственно психовать и нервничать? У меня шила в заду нет, чтобы дёргаться, в отличие от некоторых.

      - То есть тебя не смущает, что они закатили пирушку? А эти конвоиры? Тебе вообще дела нет, что наших людей пасут АНБУ, лично на каждого по одному. А если они перережут наших людей на празднике? – не унимался Хаширама.

      Тобирама, наконец, повернулся к брату лицом, хотя созерцать празднующую Узушио, всю в огнях света фонарей и закате солнца, ему было приятно. Картина радовала глаз. Коноха находилась среди полей и лесов, а здесь… далеко на горизонте виднелось море, обагрённое затухающим светилом. При взгляде на старшего брата лицо младшего Сенджу преисполнялось иронией и скепсисом.

      - Не глупи, брат. Зачем им нас убивать? Сам посуди. Выгода в чём? – изогнул бровь Тобирама.

      - Влияние на Коноху, захват территории Хи но Куни, экспансия с целью получения прибыли, влияние на маленькие страны и среди Великих Какурезато. Да много причин!

      Хаширама устало прикрыл глаза. Всё его естество кричало о том, что с Узумаки не всё так просто и что Коноха тут как-либо, но будет замешана! Сейчас, правда, у него не было ни одной стоящей зацепки на этот счёт. Молодой Шодай сидел на диване комфортабельной квартиры и, подпирая голову кулаком, размышлял о дальнейших действиях.

      - Нет смысла, - односложно ответил Тобирама и, встретив пытливый взгляд Хаширамы, решил пояснить: - Узумаки пока что не вели экспансий и захвата территорий. Ты это знаешь. Ради прибыли? Не думаю, у них и так достаточно денег. Посмотри в окно. Не знаю, как там их кланы, но они явно небедный народ, учитывая качество товаров, которые они поставляют. Кроме того, они островитяне, а это само собой предполагает очень разветвлённую торговую сеть, ведь Тейко, по сути, является морским перекрёстком между Хи, Каминари и Мизу но Куни, это не считая малых стран. А в том, что Тейко подконтрольно Узушио, я не сомневаюсь, - увидев, что Хаширама, вроде как, аргументы воспринимает, решил дополнить. – К тому же… нас встретили почти две сотни бойцов вместе с каге на берегу ИХ города. Хотели бы получить влияние на Коноху, перебили бы наших людей на месте, а нас с тобой и представителей кланов захватили бы, изолировав угрозу для своей же деревни, ведь на тот момент мы ещё не успели преодолеть барьер.

      - Ладно, - согласился Хаширама после нескольких минут ожидания. – А что думаешь по поводу их кланов? Относительно некоторых ходили слухи, будто они были либо уничтожены, либо пропали вообще.

      - А ещё ходили слухи, что Узумаки покровительствуют маленьким кланам. Не надо быть Нарой, чтобы сложить два плюс два. Да даже если это не их проделки, то сути это не меняет. Маленький остров, запертый между тремя могущественными деревнями. Дурак, и тот заподозрит неладное, - Тобирама дал понять, что не видит ничего удивительного или зазорного в том, что Узумаки втянули в себя, пусть десяток, но мелких, практически мёртвых кланов.

      - Слишком многое в последнее время крутится вокруг этих красноволосых, - выдохнул Шодай. – Взять хотя бы тех же Хагоромо, - Хаширама, глядя на брата, понял, что тот не собирается как-либо это комментировать, и решил продолжить: - Ладно, этого мы уже не изменим. И всё же, даже по данным нашей разведки в других селениях об Узумаки слишком много слухов и недосказанности.

      - Слушай, Хаширама, - как-то очень насторожено и серьёзно обратился к нему младший брат. – Если позволишь, то дам тебе совет, пусть я и младший брат. Не стоит тебе лезть в мировую политику, пока дома бардак. Опыта не хватит.

      - Тобирама, когда ты уже прекратишь подозревать наши же кланы? – спросил Хаширама с укором и негодованием.

      - Я дам тебе почву для размышлений, брат, - согласно кивнул младший Сенджу. – В Узушио всего одиннадцать кланов, если мы видели все. Из всего увиденного, я могу сделать следующий вывод – здесь есть только один «поводырь», остальные же – «ведомые». Скажи мне, Хаширама, в Конохе принять целую делегацию и заняться всеми приготовлениями, Совет наших Ичизоку доверил бы одному клану? Ответ: нет. Потому что это значило бы отдать главенство, пусть и образное. В нашей деревне спокойствие держится на соплях в виде соглашения между Сенджу и Учиха – двумя испокон веков враждующими кланами, а остальные кланы на подобных соплях крепятся к нашему с ними союзу…

      - Ты всегда относился к Учиха с недоверием. Чего ты ожидал в ответ? – изогнул бровь Шодай, перебивая младшего.

      Тобирама лишь отрицательно помотал головой. Старший брат его снова недослушал. Молодой Сенджу поднялся и направился на выход с явным намерением посетить праздник. Побывать в закрытой деревне и пропустить зрелище он не хотел, а в то, что Узумаки затеяли что-то неладное на празднике, просто не верил.

      - Подумай над моими словами, брат. А ещё… подумай, что в таком же русле рассматриваю ситуацию не я один, а все представители кланов, которых мы привели. Какой вывод напрашивается?

      После этих слов Тобирама покинул квартиру своего брата и ушёл восвояси. Хаширама же стал прокручивать последние слова брата и пытался понять, на какую мысль тот хотел его натолкнуть. А мысль была только одна: после всего увиденного в Узушио сильные кланы Конохи, такие, как Учиха, Инузука, Сарутоби, могут попытать счастье и перенять такую же модель отношений между Ичизоку внутри деревни, где будет только один главный клан. И такие перспективы молодому Хокаге очень не нравились. А кому понравится спорить со старейшинами и Главами кланов? Это ещё хорошо, если только спорить, а не доказывать силой…

…

      Выйдя из квартиры брата, Тобирама наткнулся глазами на двух АНБУ, которые практически беззвучно переговаривались и прекратили трёп сразу же, как только замок щёлкнул. Оба были «из ларца одинаковы с лица», разница лишь в том, что на поясе у одного висело два вакидзаси, а у другого – катана. А так: чёрные пончо до середины бедра, штаны и сандалии одинаковые и тоже чёрного цвета. Две маски из костяного фарфора с рисунком в виде спирали были окрашены в белый цвет. АНБУ с катаной коротко кивнул младшему Сенджу, а второй и ухом не повёл.

      «Видимо, пока я сидел у брата, караульные полностью сменились, ибо прошлый мой сопровождающий предпочитал масамунэ», - быстро поразмыслив, Тобирама кивнул сопровождающему.

      - Какой у Вас позывной? – осведомился Сенджу.

      - «Нард», - односложно ответил ойнин, неустанно следующий тенью за своим подопечным.

      - В честь благовоний назвали. Забавные у Вас позывные. Это как-то связано с Вашими масками АНБУ? – Тобирама не хотел идти через весь район шиноби к Центральной площади молча, учитывая, что АНБУ не возбранялось разговаривать и, если есть желание подопечного, ознакомить с достопримечательностями.

      АНБУ не счёл нужным отвечать. Он шёл чуть поодаль, но был в поле зрения, поэтому ограничился кивком. Тобирама лишь хмыкнул, а после чуть улыбнулся.

      - И всё же? Или это разглашать запрещено?

      - Я ойнин, - ответил «Нард».

      - Вот оно как. Узумаки очень предусмотрительны. Приставить к нашим джонинам, АНБУ и представителям кланов ойнинов, чтобы «если что» уж наверняка? – изогнул бровь Тобирама. Подозрения, что их пасли, как только они прошли на территорию Страны водоворота, были и у младшего Сенджу. Ко всем, кто был более опытным и сильным, были приставлены бойцы АНБУ со спиральными масками, ко всем остальным, по наблюдениям Тобирамы, в качестве сопровождающих поставили АНБУ с масками зверей. «Нард» молчал, а подопечный не унимался: - А уровень чакры и наши звания как смогли определить?

      - Проверка на входе, арена, списки сражающихся ниндзя, повадки и поведение шиноби.

      - Оперативно вы, ребята, составы меняете, - улыбнулся Тобирама. На арене были объявления, какой ранг шиноби выходит на бой, а представительную часть делегации знали ещё со вчерашних переговоров.

      Сенджу не выглядел напряжённым, да и не считал нужным беспокоиться, тем более у делегации было слово Узукаге о том, что их никто не тронет. А к смерти шиноби должен быть всегда готов.

      Половина пути была пройдена, но кроме выложенной брусчаткой дороги под ногами, садов и клумб, Тобирама увидел только пару тройку красиво расписанных зданий, ещё пару многоэтажных общежитий шиноби и Академию, крыша которой выглядывала за парком, где сейчас были путники. Только сейчас Тобирама заметил тренировочные пики площадки сеннинов. Уже темнело, а потому тонкие каменные шипы были плохо видны на фоне темнеющего неба, постепенно покрывающегося россыпью звёзд.

      - А что это такое? Там, вон за той крышей, что выглядывает из-за крон деревьев? – Тобирама кивнул головой в нужную сторону.

      - За зданием Академии шиноби располагается особый полигон, где обучается группа студентов под личным руководством Наруто-сама.

      - И что он преподаёт, если понадобились каменные пики такой высоты? – однако вместо ответа Тобирама получил лишь отрицательное покачивание головой. – Понятно, меня это не касается. Слушай, «Нард», а что это за фестиваль? Я сильно сомневаюсь, что ради делегации закатили такое пиршество, что вся деревня гуляет.

      - «Саишо мангетсу» или «Первая полная луна».

      - Если я правильно помню, то сейчас середина весны, и скоро взойдёт уже вторая полная луна?

      - Да. Такой фестиваль проводиться раз в сезон, но из-за переговоров с Конохагакуре но Сато и прибытия делегации праздник сместили. Сильно, - «Нард» разговаривался всё больше, но его внимание по-прежнему было приковано к Сенджу, ибо они уже подходили к Центральному району, откуда постепенно доходили звуки духовых и ударных инструментов.

      - Двух зайцев, - кивнул сам себе Сенджу. – У этого праздника есть символизм? – поинтересовался Тобирама.

      - Да. Весна – время, когда жизнь начинает струиться вокруг. Природа делает глубокий вздох. Этому радуются Узумаки, восхваляя новое цветение своей жизни, сопоставляя себя с окружающим миром.

      - Я так понимаю, ты дал мне обобщённое и скупое определение? – «Нард» снова ограничился кивком.

      - Это то же самое, что и на словах объяснять Вашу «Хи но Иши» («Воля огня»), Тобирама-сан. Можно сказать, что этот праздник-фестиваль, поведение прохожих Узумаки и культура клана – часть нашей «Джинсеи но Иши» («Воля жизни»). Понять и осознать можно, объяснить и передать на словах – тяжело.

      Тобирама согласно кивнул. Он отдавал себе отчёт в этом определении, которое описывало идеалы народа Страны Огня. Такой термин был у каждой Великой деревни, например, «Иши но Иши» или «Воля камня» в Тсучи но Куни.

      Остальной путь по Центральному району прошёл в молчании, а вот потом Тобирама уже не мог говорить из-за картины, которая постепенно разворачивалась перед его глазами, когда он и «Нард» приблизились к Главной площади Узушиогакуре но Сато.