Онлайн чтение книги История Оливера Oliver’s Story
28

— Оливер, ты уверен, что ты прав?

— Да, Марси, абсолютно уверен.

Когда я вернулся из Нью-Хейвена, она ждала меня дома. Выглядела она, как свежеиспеченное суфле. Глядя на нее, никто бы не поверил, что она провела весь день, перелетая с Западного побережья на Восточное.

Из всех затронутых мною тем разговор с отцом заинтересовал ее больше всего.

— И ты сразу сказал «нет»?

— Сразу. И притом вполне сознательно. И по глубокому убеждению.

Тут я вспомнил, с кем говорю.

— Конечно, будь ты на моем месте, ты бы согласилась. Ты же в свое время именно так и поступила.

— Да, но я была очень сердита, — чистосердечно призналась Марси. — Я хотела доказать, на что я способна.

— Я тоже. Именно поэтому я и отверг это предложение:

— И ты хочешь… ты готов отказаться от наследия предков?

— Хорошенькое наследие — первые американские потогонные мастерские!

— Оливер, но это же древняя история. Сегодня члены профсоюза зарабатывают баснословные…

— Это к делу не относится.

— И ты только подумай, сколько добра сделала твоя семья! Больница, здание в Гарварде. Пожертвования…

— Давай переменим тему.

— Но почему? Что за детский сад! Не разыгрывай из себя оголтелого радикала давно прошедших времен.

Какого черта она с таким жаром толкает меня в объятия этой проклятой системы?

— Уймись, Марси!

Внезапно раздавшийся телефонный звонок развел противников по противоположным углам ринга.

— Подойти? — спросила Марси.

— Ну его к черту — уже час ночи!

— А вдруг что-нибудь важное?

— Меня это не интересует.

— Но ведь я тоже здесь живу.

— Вот и отвечай! — заорал я в ярости от того, что долгожданное воссоединение двух любящих сердец грозит превратиться в сердитую перепалку.

Марси подошла к телефону.

— Это тебя, — сказала она и протянула мне трубку.

— Да, кто это? — прорычал я.

— Здорово! Она еще здесь! — раздался восторженный клич. Филипп Кавиллери. Я улыбнулся.

— Ты что, решил следить за мной?

— Хочешь узнать всю правду? Да. Ну и как?

— Что ты имеешь в виду, Филипп?

— Динг-донг, динг-донг, — раздалось в ответ.

— Это еще что за чертовщина? У тебя часы с кукушкой?

— Это свадебные колокола! Когда они зазвонят, черт тебя побери?

— Фил, ты первым об этом узнаешь.

— Ну так скажи сейчас, чтоб я мог спать спокойно.

— Филипп, — в притворном отчаянии проговорил я, — ты позвонил мне в час ночи только для того, чтобы воспевать преимущества семейной жизни, или у тебя есть другая информация?

— Есть. Давай поговорим об индейках.

— Фил, я тебе уже сказал…

— Я хотел поговорить о настоящей фаршированной индейке.

Ах, да. Ведь на следующей неделе День Благодарения.

— Я приглашаю тебя и обладательницу этого интеллигентного женского голоса на семейный праздник в день милости господней.

— Кто придет на твой праздник?

— Отцы-пилигримы! Не все ли тебе равно, кто?

— Кого ты пригласил, Филипп? — настаивал я, опасаясь толпы фанатичных обитателей Крэнстона.

— Пока что только самого себя, — ответил он.

— А… — сказал я. И вспомнил, что Филипп терпеть не может родственных сборищ в праздничные дни («Все эти чертовы бамбино ревут над ухом во всю глотку», — жаловался он, и я всегда с ним соглашался.)

— Прекрасно. В таком случае приезжай к нам… — Я глянул на Марси, которая одобрительно кивала, одновременно подавая отчаянные сигналы, означавшие: «Кто, черт побери, будет стряпать?»

— Марси хочет с тобой познакомиться, — продолжал я.

— Но мне как-то неловко, — сказал Филипп.

— Да брось ты!

— Ну ладно. Когда?

— С утра пораньше. Только сообщи, каким поездом ты приедешь, чтобы я мог тебя встретить.

— Можно, я захвачу кое-какие припасы? Ты ведь знаешь, что я поставщик лучших тыквенных пирогов в штате Род-Айленд.

— Это будет замечательно.

— И начинку тоже.

— Замечательно.

Марси продолжала отчаянно сигналить с боковой линии: «Как! Тащить в такую даль?»

— М-м-м… Фил, скажи, а индейку ты умеешь готовить?

— Как индеец! И я раздобуду самую лучшую у моего приятеля Анджело. Ты уверен, что она не обидится?

— Кто, индейка?

— Твоя очаровательная невеста. Некоторые дамы терпеть не могут, когда мужчины толкутся у них на кухне.

— Марси это не волнует.

Теперь она уже прыгала от радости.

— Чудесно. Значит, она и впрямь очаровательная девушка. Как ты думаешь, Оливер, я ей понравлюсь?

— Можешь не сомневаться.

— Тогда встречай меня в пол-одиннадцатого. Ладно?

— Ладно.

Я уже собрался было положить трубку, когда вновь раздался его голос.

— Эй, Оливер!

— Да, Фил.

— День Благодарения — самое подходящее время объявить о свадьбе.

— Спокойной ночи. Фил.

Наконец, нас разъединили. Я поглядел на Марси.

— Ты рада, что он приедет?

— Если ты уверен, что я ему понравлюсь.

— Можешь не сомневаться.

— Если мне не придется стряпать, мои шансы заметно возрастут.

Мы оба улыбнулись. В этом несомненно была доля правды.

— Погоди минутку, Оливер. Разве тебя не ждут в Ипсвиче?

А ведь верно. День Благодарения — святой день для Барреттов. Но… непредвиденные обстоятельства…

— Я им позвоню и скажу, что в понедельник начинаются слушанья по делу Школьного совета.

Марси тоже придется внести изменения в свой график.

— Я должна быть в Чикаго, но я прилечу сюда к обеду и вернусь последним рейсом. День Благодарения — критическая дата для розничной торговли. Ажиотаж начинается в пятницу.

— Хорошо. Филипп придает этому большое значение.

— Я очень рада.

— Ну ладно. Теперь, когда мы обо всем договорились, могу я, наконец, выразить свои чувства?

— Какие именно?

— Ну, например, грусть… Гарвард проиграл Йелю. Ты способна хоть чем-нибудь меня утешить?

— Ты нуждаешься в интенсивной терапии. Ложись в кровать.

— Ладно, — сказал я. И лег. Марси села на край постели.

— А теперь поступай, как знаешь.

Что я и сделал.

После чего мы оба заснули счастливым сном.

Всю неделю Филипп трудился в поте лица над приготовлением праздничных яств. И потратил целое состояние на справочные звонки по телефону.

— Она любит начинку с грецкими орехами?

— Она сейчас на работе, Фил.

— В восемь вечера?

— В среду она работает вечером, — сочинил я, не сходя о места.

— Дай мне ее телефон, — сказал Фил, горя желанием выяснить, какой сорт орехов она предпочитает.

— Она очень занята. Фил. Постой, я вспомнил. Она обожает грецкие орехи.

— Это здорово!

И он повесил трубку. Правда, не надолго.

Все оставшиеся дни мы проводили телефонные конференции на темы: грибы, сорта тыквы, способы приготовления клюквы (в виде цельных ягод или желе) и овощей.

— Все будет прямо с фермы, — заверил меня междугородный звонок из штата Род-Айленд. — В Нью-Йорке у вас там все мороженое.

Естественно, все важные решения Марси я сочинял сам. Эту неделю она проводила в Цинциннати, Кливленде и Чикаго. И хотя мы говорили по телефону очень часто и еще не менее часа каждый вечер, меню праздничного обеда не стояло у нас на первом месте.

— Как дела со Школьным советом?

— Я готов. Барри все досконально изучил. Мне остается только выступить. А пока я перечитываю весь запрещенный материал. Они не позволяют ученикам старших классов читать Воннегута. И даже «Над пропастью во ржи».

— О, это такая грустная книга, — сказала Марси. — Бедняжка Холден Колфилд. Он чувствует себя таким одиноким. Мне его ужасно жалко.

— А меня тебе не жалко? Я тоже чувствую себя одиноким.

— Ах, Оливер, конечно, жалко. Я так тебе сочувствую!

Утром Дня Благодарения меня разбудила индейка. Ею размахивал стоявший у дверей Филипп Кавиллери, который в последнюю минуту решил, что надо ехать самым ранним поездом. Чтобы хватило времени на подготовку праздничного пира. («Я знаю твою паршивую духовку — она напоминает ломаный тостер».)

— А где же она? — спросил Филипп, едва успев свалить на стол запасы продовольствия и украдкой заглядывая во все углы.

— Фил, во-первых, она тут не живет. А во-вторых, в данный момент она в Чикаго.

— Зачем?

— По делам.

— А… значит, она деловая женщина?

— Да.

Это известие произвело на него сильное впечатление. Он быстро спросил:

— Она ценит тебя, Оливер?

О Господи, его ничем не остановишь!

— Ладно, Фил, пора приниматься за работу.

Я занялся уборкой, а он стряпней. Я накрыл на стол. Он расставил по местам холодные блюда. К полудню банкет был готов. Кроме индейки, которой предстояло тушиться до половины пятого. Самолет Марси должен был прибыть в аэропорт Ла Гардиа к половине четвертого. От нечего делать мы с Филом решили посмотреть футбол по телевизору. Гулять он отказался, хотя стояла сухая солнечная погода. Как истинный профессионал, он ни на шаг не отходил от жаркого.

В начале третьего зазвонил телефон.

— Оливер?

— Ты где, Марси?

— В Чикагском аэропорту. Я не могу приехать.

— Что-нибудь случилось?

— Не здесь. В денверском филиале. Через двадцать минут я туда вылетаю. Вечером все объясню.

— Что-нибудь серьезное?

— Кажется, да. Это может занять несколько дней, но если повезет, мы выправим положение.

— Чем я могу тебе помочь?

— М-м-м… пожалуйста, объясни все Филиппу. Скажи ему, что я страшно огорчена.

— О’кей. Боюсь, это будет нелегко. Мини-пауза. Которая была бы гораздо продолжительнее, если бы Марси не боялась опоздать на свой самолет.

— Ты очень сердишься?

Я тщательно взвешивал слова. Я не хотел усугублять ее проблемы.

— Я только разочарован, Марси. Мы… впрочем, это неважно.

— Пожалуйста, никуда не уходи, пока я не прилечу в Денвер. Мне придется долго объяснять.

— Ладно.

— Скажи что-нибудь приятное, Оливер.

— Надеюсь, в самолете вам подадут жареную индейку.

В нашей одинокой пирушке было нечто утешительное.

Она напомнила мне прежние времена. Мы опять были вместе, только вдвоем.

Обед был великолепный. Что было трудно переварить — так это мои мысли.

Филипп пытался меня утешить.

— Знаешь, в мире бизнеса часто так бывает. Для бизнеса это вполне естественно.

— Да.

— Есть и другие люди, которые не могут приехать домой на праздники. Например, солдаты.

Неплохое сравнение!

— Если Марси пришлось там остаться, значит, она важная персона, верно?

Я ничего не ответил.

— Она занимает какую-нибудь административную должность?

— Да, что-то в этом роде.

— Это лишь говорит в ее пользу. Она современная женщина. Ты должен ею гордиться. Она добьется успеха. Она надеется на повышение?

— В какой-то мере.

— Это здорово. Значит, она честолюбива. Этим надо гордиться, Оливер.

Я кивнул. Единственно в доказательство того, что я не сплю.

— Когда я был маленьким, — продолжал Фил, — люди с гордостью говорили: «Наши дети честолюбивы». Правда, речь шла только о парнях. Но ведь эти современные женщины, они же — равны?

— Очень, — сказал я.

В конце концов до Фила дошло, что он не в силах смягчить мое разочарование, и он попытался изменить тактику.

— Знаешь, что? Если б ты на ней женился, все пошло бы по-другому.

— Почему?

— Потому что женщина есть женщина. Жены должны оставаться дома со своими семьями. Таков закон природы.

Вступать в дискуссию насчет законов природы я не решился.

— Ты сам виноват, — сказал Филипп. — Если б ты сделал из нее честную женщину…

— Фил!

— От правда никуда не уйдешь, — прорычал он. — Эти оголтелые защитницы женского равноправия могут сколько им угодно бросать в меня тухлыми яйцами, но я знаю, что сказано в Библии. Мужчина и женщина должны прилепиться друг к другу.

— Верно, — оказал я в надежде, что хоть это заставит его замолчать. Оно и заставило. На две секунды.

— Она читала Библию?

— Наверняка читала.

— Позвони ей. В каждом номере гостиницы обязательно должна быть Библия.

— Позвоню, — сказал я.