Онлайн чтение книги Последнее пламя в долгой ночи Embers Ad Infinitum
3 - 31

Хотя по содержанию листка Цзян Баймянь могла предположить, что название религии может быть абсурдным и даже содержать ошибки в написании, она никак не ожидала, что они будут так откровенно использовать термин «антиинтеллектуализм». Создавалось впечатление, что они самодовольно называют себя умственно отсталыми.

Цзян Баймянь сдержала порыв смеха и довольно серьёзным тоном спросила:

— Почему они так себя называют?

Шан Цзяньяо ответил раньше, чем Оудик:

— Понизив интеллект всех людей, они сами станут умнее.

Оудик глядел на этого парня, который говорил полную чушь, и не мог понять, шутит ли он или ему стоит вступить в Церковь Антиинтеллектуализма.

Медленно выдохнув, он объяснил:

— Как и многие люди, Церковь Антиинтеллектуализма считает, что разрушение Старого Света вызвали люди, исследовавшие в те времена различные области запретных знаний.

— Однако в то же время она идёт ещё дальше и считает, что разрушение Старого Света произошло потому, что люди были слишком умны и постигли слишком много. Если бы люди Старого Света не думали, не умнели, не читали книг и не постигали новых знаний, то и не смогли бы исследовать области запретных знаний, и разрушения Старого Света бы не произошло.

— Они также считают, что появление болезни Бессердечия и существование Бессердечных — это не только катастрофа, но и откровение, данное Календариями: в тот момент, когда люди опустятся до уровня интеллекта Бессердечных, тогда перед ними появится Новый Свет и откроет свои двери.

— Поэтому Церковь Антиинтеллектуализма выступает за то, что мышление — это ловушка, а знания — это яд. Они надеются сжечь все книги и искоренить все места, где дают образование, чтобы люди могли жить только инстинктами и опытом, переданным от родителей.

— Что касается изучения будущего, то им просто нужно следовать указаниям Календариума и слушать небольшое число их избранных. Для них думать — это грех.

Услышав это, Шан Цзяньяо кивнул и вынес своё поспешное суждение:

— Тогда они должны быть очень доверчивыми.

— У каждого человека в Пепельных Землях много забот. Может быть, отказаться от размышлений — это и есть истинное счастье. — Сказала Цзян Баймянь саркастическим тоном, но в то же время тяжело вздохнула.

Наконец, она спросила:

— В какую Календарию верит Церковь Антиинтеллектуализма?

Оудик задумался на мгновение и ответил:

— «Последний Человек», тот, кто правит мартом.

— «Последний Человек»... Я помню такой термин из известного философского[1] труда Старого Света. Он обозначает жалких, глупых, посредственных и полных раболепия людей. — Задумчивым тоном произнесла Цзян Баймянь.

Оудик слегка удивился. Он посмотрел на Цзян Баймянь, но ничего не сказал. Он не знал, что «Последний Человек» имеет такое значение. До сегодняшнего дня это имя давало лишь ему чувство таинственности, и он считал его достойным для Календарии.

После нескольких секунд молчания Оудик огляделся и произнёс:

— На этом всё. Надеюсь, в будущем мы сможем ещё раз обменяться информацией.

Цзян Баймянь опомнилась и, улыбнувшись, спросила:

— Почему вы разрешили нам задавать так много вопросов? Мы дали вам только одну подсказку.

— Ценность вашей подсказки выше ценности той информации, которую предоставил я. — Честно ответил Оудик.

Цзян Баймянь кивнула и больше не задавала вопросов.

В этот момент Шан Цзяньяо внезапно поинтересовался:

— Кто из ваших родителей принадлежит к людям из Пепельных Земель?

Оудик был немного озадачен этим вопросом. Он не понимал, как до этого вообще дошло, однако в этом не было ничего секретного, поэтому он непринуждённо ответил:

— Мой отец.

— Как его фамилия? — Взволнованно спросил Шан Цзяньяо.

Всё больше и больше запутываясь в том, что пытается сделать Шан Цзяньяо, Оудик сделал шаг назад и тихим голосом сказал:

— Оу.

Он всегда настороженно относился к таким ненормальным ситуациям, поскольку сталкивался со многими Пробуждёнными и знал, что опасность иногда может скрываться даже в самых, на первый взгляд, обычных словах.

— Пффф… — рассмеялась Цзян Баймянь. — Так вас зовут...

Фамилия Оу и имя — Дик в сочетании давали ощущение, что названный так человек, принадлежит к людям из Красной Реки.

— Как и ожидалось. — Шан Цзяньяо сжал правый кулак и ударил по нему левой ладонью, сделав вид, как будто он угадал правильно.

—… — Оудик несколько раз прошёлся взглядом между Цзян Баймянь и Шан Цзяньяо, как будто смотрел на двух душевнобольных.

В конце концов, он ничего не сказал и, повернувшись, пошёл обратно в зал Гильдии Охотников.

Цзян Баймянь смотрела, как он уходит, и, не отводя взгляда от его спины, сказала:

— Я удивлена, что ты не «подружился» с ним.

— Он отвечал на слишком много вопросов. — Вздохнул Шан Цзяньяо.

— Ага, — кивнула Цзян Баймянь. — Должна же существовать хоть какая-то грань, когда дело доходит до использования твоих способностей. Ты подружился с предводителем каравана Ферлином не для того, чтобы выведывать его секреты, а для того, чтобы облегчить наше сотрудничество и обеспечить нашу собственную безопасность. Поэтому никаких проблем.

— Что касается Оудика, то он рассказал нам всё, что мог рассказать. «Дружба» с ним поможет нам только выяснить, является ли он Пробуждённым, каковы три его способности и какова цена. Лучше не делать этого, пока он не проявляет к нам враждебности, чтобы не причинять вреда невинным.

Она воспользовалась этой возможностью, чтобы научить Шан Цзяньяо и помочь ему сформировать правильное мировоззрение. Это была её обязанность, как лидера группы.

Шан Цзяньяо лишь ответил:

— Ван Бэйчэн.

—… — Цзян Баймянь рассердилась, но потом опомнилась и заявила: — Я сделала ему устное предупреждение. На самом деле я никогда не побеждала его!

Шан Цзяньяо посмотрел на поднятую левую руку Цзян Баймянь и перевёл взгляд на переулок Дикий Волк.

— Интересно, во сколько открываются все эти бары?

— Ты хочешь ходить от двери к двери, чтобы узнать местонахождение Линь Фэйфэй? Или хочешь потанцевать в каждом баре? — Резко спросила его Цзян Баймянь.

Шан Цзяньяо выглядел потрясённым.

— В баре можно танцевать?

— Не притворяйся, ты же слышал музыку прошлой ночью. — Цзян Баймянь безжалостно разоблачила притворство Шан Цзяньяо.

Хотя в базовом образовании компании не говорилось о том, что можно делать в баре, кроме как пить, музыка на Западной улице не затихала до двух — трёх часов ночи. Любой человек с мозгами мог сделать из этого определённый вывод.

Не дожидаясь, пока Шан Цзяньяо заговорит, Цзян Баймянь сказала:

— Хм-м. Мы должны поручить это Маленькой Белой. Она знакома со здешним подпольным рынком и знает, кого спрашивать.

— Да. — Шан Цзяньяо чувствовал большое сожаление, но он также согласился, что Бай Чэнь была самой подходящей кандидатурой для этого дела.

— Пойдём. Оставаться здесь — бессмысленно, новых улик мы не найдём.

Цзян Баймянь взяла на себя инициативу и направилась к Центральной площади, собираясь провести Исследование фольклора в Городе Трав.

Это было домашнее задание, которое она сама себе поручила.

Пока они шли, Цзян Баймянь вдруг рассмеялась и сказала:

— В нашей группе у всех в именах, кроме твоего, есть цвета. Большая Белая, Маленькая Белая и Маленький Красный[2]. Ты единственный, кто сюда не вписывается.

— В моём имени есть солнечный свет. — Тут же ответил Шан Цзяньяо.

— Верно. 'Яо' означает солнечный свет… — Хмыкнула Цзян Баймянь.

...

Вечер того же дня.

Бай Чэнь, как можно сильнее закутавшись в свой серый шарф, привела Лун Юэхуна в переулок Дикий Волк.

По сравнению с безлюдным переулком утром, сейчас здесь было очень оживлённо. Повсюду звучала музыка, переплетавшаяся между собой в динамичную мелодию.

Многие Охотники за Реликвиями, которым не хватало забот, проживали каждый день своих жизней на грани смерти. Завтрашнего дня могло и не наступить. Как только у них появлялись лишние деньги и припасы, они неизбежно приходили сюда, чтобы предаться веселью.

Будь то алкоголь или тёплые объятия женщин или мужчин, они могли на время забыть о жестокости жизни, прекратить думать о том, какие миссии им предстоит выполнить завтра, куда отправиться в следующее приключение и останутся ли они живы.

В Городе Трав, где Гильдия Охотников обладала необычайным могуществом, это привело к необычайному процветанию местных баров и ночных клубов.

Когда во многих поселениях кочевников в Пепельных Землях не хватало еды, барам здесь всегда хватало фруктов для изготовления вина.

В то же время муниципалитет Города Трав дал зелёный свет на выделение этой стороны улицы для жилой зоны, поэтому электричество здесь не отключали даже зимой.

Под пульсирующими огнями Бай Чэнь и Лун Юэхун вошли в ночной клуб под названием «Сегодня». Они миновали танцпол, где многие люди кружились в безумном танце, и оказались перед стойкой бара.

Бай Чэнь согнула палец и семь раз постучала им по стойке, после чего самым обычным тоном сказала:

— Два бокала Золотого Орея.

Это был тип дистиллированного виноградного вина. Причина, по которой оно называлось «Золотой Орей», заключалась в том, что оно было очень популярно в Первом Городе, так же популярно, как и бумажная валюта — Орей.

Бармен, который протирал бокал от пыли, поднял голову и оглядел Бай Чэнь.

— У меня есть рекомендация получше.

— Какая? — Спросила Бай Чэнь.

Бармен рассмеялся.

— Пшеничные уши. Но вам придётся пойти вон туда, чтобы попробовать его.

Бармен указал на деревянную дверь по другую сторону барной стойки, которая, казалось, вела на кухню.

— Хорошо. — Бай Чэнь повернулась.

В этот момент бармен также постучал по стойке восемь раз, чередуя четыре длинных и три коротких интервала.

Не оборачиваясь, Бай Чэнь поняла: бармен говорит ей, что секретный сигнал, о котором они договорились, изменился, и теперь она должна использовать этот.

Толкнув дверь, Бай Чэнь и Лун Юэхун увидели двух мускулистых мужчин в чёрном с автоматами в руках через заваленную хламом комнату и узкий коридор.

После согласования секретного сигнала их пропустили внутрь, и они спустились вниз по лестнице.

Внизу их встретил просторный зал, обставленный столами, стульями и другими предметами. Десятки людей сидели в разных местах и радостно болтали со своими друзьями под светом от флуоресцентных ламп.

Зал больше напоминал место для частных собраний, а не на так называемый подпольный рынок. Лун Юэхун представлял его себе совершенно по-другому.

Бай Чэнь окинула всех взглядом, ища подходящего человека, чтобы спросить, не видел ли он Линь Фэйфэй в этом районе.

Внезапно её взгляд замер на одном из людей.

С длинного тёмно-красного дивана встал мужчина. Он был среднего роста, около 1,7 метра, однако его мускулистые руки и тело обличали в нём силача.

В этот холодный зимний день этот человек носил только чёрную хлопковую футболку с короткими рукавами и пару ярких мешковатых штанов, словно он не выражал совершенно никакого почтения к температуре.

С бритой головой, вытатуированным на ней синевато-чёрным символом волка, символизирующего Первый Город и свирепым лицом, он был одним из тех мужчин, которые могут испугать ребёнка до слёз, ничего не делая.

Позади него стояли двое мужчин в чёрном. Телохранители. На их поясах виднелись выпуклые пятна, и было очевидно, что это оружие.

Мужчина, чей точный возраст было невозможно определить, подошёл к Бай Чэнь и дразняще улыбнулся.

— Ты действительно сбежала? Ты действительно осмелилась вернуться?

Он без единого намёка на улыбку разглядывал её своими холодными глазами.

Бай Чэнь слегка задрожала, она потеряла своё обычное спокойствие и самообладание.

Лун Юэхун стал свидетелем этой сцены, и хотя в душе он тоже был немного напуган, он чувствовал, что не может просто на это смотреть.

Лидер группы говорила, что мы должны защищать друг друга…

Лун Юэхун стиснул зубы и, сделав несколько шагов вперёд, встал между Бай Чэнь и мужчиной.

Он дрожал, но всё равно продолжал смотреть на лысого, свирепого на вид мужчину.

Ух ты... На самом деле, я не очень-то и низкий…

Когда он посмотрел на рост человека напротив него, в его голове внезапно промелькнула эта мысль.

[1] Из Ницше. Понятие, противоположное понятию Übermensch, или Сверхчеловек.

[2] Хун в имени Лун Юэхун — красный на китайском.