Онлайн чтение книги Сказание об Арслане The Heroic Legend of Arslan
1 - 1.5

1.5 Битва при Атропатене (5)

В отличие от короля, Эран Вахриз знавал вкус поражения. Старый рыцарь сказал отчаявшемуся Андрагорасу:

- Ваше Величество, простите меня за такие слова, но эту битву нам не выиграть.

Бросив неприязненный взгляд на верного слугу, король не сдержал гнева. Как мог правитель Парса, законный защитник Великой континентальной дороги, сбежать с поля боя, трусливо поджав хвост? Сей позор не смыть даже кровью!

- Вы забыли, сэр? Когда Миср в прошлом году вторгся в Парс, мы отступали до самой столицы, чтобы затем сбросить врагов со стен Экбатаны. Прошу вас, вынесите нынешний позор ради будущей победы!

В центральном городе Парса находилось двадцать тысяч всадников и сорок пять тысяч пехотинцев, а по всей остальной территории королевства разбросаны были еще двадцать тысяч конных и двенадцать тысяч пеших воинов. Если собрать все эти силы воедино и присоединить к выжившим в Атропатене парсам, полученная армия сможет оказать достойное сопротивление луситанскому полчищу.

Подобная стратегия была для Андрагораса не в новинку. Все бы ничего, но король являлся защитником не только собственной страны.

Великая континентальная дорога, центр которой пролегал через Парс, представляла собой торговый путь, протянувшийся с востока на запад на 800 фарсангов (4000 км), соединяя два противоположных конца громадного континента. Весь этот тракт и путешествовавшие по нему караваны пользовались покровительством парсийского монарха и платили ему дань. Поэтому-то Парс и процветал. Непобедимость, доблесть, решительность – разве не эти качества даровали Андрагорасу его нынешнее величие? 

Эран не переставал уговаривать короля на побег. Своенравный правитель так бы и продолжил противиться словам генерала, если бы с губ последнего не сорвалось имя королевы Тахмины. Что насчет благополучия правительницы, защищающей сейчас столицу? Оставить ее на милость варварам? 

Лишь тогда Андрагорас принял решение об отступлении. Однако не все воины обрадовались такому исходу событий.

- Король бежит! Андрагорас Третий бежит!!!

Раздосадованные крики со скоростью ветра разнеслись по кровавому хаосу битвы. Находившееся под знаменем Карана рыцари внимательно следили за передвижениями основного строя. Боевой дух парсийских воинов, продолжавших биться в самой гуще сражения, заметно дрогнул. 

- Мы поставили на кон наши жизни, а король просто-напросто бежит! Позор знаменам Парса! Нет больше надежды на победу! 

Марзбан Шапур снял с головы испачканный кровью и грязью шлем и швырнул его на землю. Но все же частичка веры в монарха у преданного генерала осталась; иные рыцари демонстрировали куда явнее зародившуюся неприязнь. 

- За кого мы воюем? Я не собираюсь рисковать собственными воинами ради струсившего правителя! – вскричал одноглазый Кубад, стряхивая кровь с длинного клинка. Рыцари марзбана тревожно перебросились взорами. 

- Что, черт возьми, ты городишь, Кубад? – воскликнул Шапур, подгоняя под собой коня. – Как ты, один из двенадцати марзбанов, можешь приказать парсам сложить оружие? У короля свои обязанности, а у нас – свои.

- Главный долг монарха – защищать страну, и только поэтому он наделяется правом управлять государством. Если корона утратила силу, то и мы – тоже. Разве не ты минутой ранее проклинал труса?

- Нет, я лишь поддался эмоциям. Скорее всего, король не бежал, а решил вернуться в Экбатану, дабы подготовиться к следующему сражению. Вассал не может безосновательно обвинять сюзерена. Такое никто из наших союзников не прельщает.

- Хм, интересно. И в чем же смысл твоих слов? – прищурил единственный глаз Кубад. 

Кубад занимал последнее место в тройке самых молодых марзбанов Парса, после Дариуна и Кешвада соответственно. Ему недавно исполнился тридцать один год. Глубокий шрам, пересекавший левую половину лица, производил на всех, кто видел генерала, неизгладимое впечатление. Кубад отличался жестокостью воина и опытностью тактика, однако даже столь впечатляющие качества не могли поправить его репутацию, укоренившуюся в нескольких правительственных фракциях. Одной из причин к этому служила склонность марзбана к хвастовству и преувеличению. Так, например, Кубад утверждал, что левый глаз он потерял в схватке с Аждааком, трехглавым драконом, скрестив меч с клыками на далекой горе Каф. Более того, носитель львиного знака подчеркивал, что на каждой из трех голов чудовища он выколол по одному глазу, сделав «трехглавого дракона трехглазым». Большинство слушателей восприняли рассказ героя за шутку, а кто-то даже осудил Кубадову нескромность. 

Шапур, воин тридцати шести лет отроду, во всем различался с Кубадом. Чрезвычайная напряженность - вот определяющая черта второго марзбана. Возможно, оба генерала сознавали собственную несовместимость, ибо ходили слухи, что при общем сборе они занимали противоположные в боевом строю концы. 

Так или иначе, но эти доблестные не понаслышке рыцари положили ладони на эфесы мечей, твердо намереваясь схлестнуться в дуэли. Парсы запаниковали. Однако прежде чем марзбаны успели устроить резню, их пыл охладил истошный крик: «Враг наступает!»

При виде приближающегося варварского отряда Кубад отвернул коня в сторону.

- Убегаешь, Кубад? 

В ответ на упрек одноглазый марзбан лишь прищелкнул языком:

- Если не оказать сопротивление врагу, бежать уже будет некуда. Давай поболтаем об обязанностях вассала, когда я разберусь с луситанскими ублюдками. 

- Идет! Только не смей говорить потом, что забыл о нашем уговоре. 

Пронзительный взгляд Шапура начал высматривать во всеобщей неразберихе воинов, которым можно было отдать приказ.

- Не забуду. Если «потом» настанет, я не забуду. – Неизвестно, сказал это Кубад всерьез или в шутку, но разбираться времени не было: одноглазый генерал вернулся к своим рыцарям. 

- Сейчас или никогда. Осталась тысяча всадников, да? И что же мне с этой горсткой делать? Возьму самых безрассудных. 

***

Беглецам во главе с королем Андрагорасом не суждено было без потерь возвратиться в столицу: на узкой тропе, изгибавшейся над водами реки Мирбалан, воины встретили препятствие. Когда уж все начали думать, что отзвуки клинков и копий остались позади, в голову одного из всадников врезалась стрела. За предсмертным воплем раненого последовал оглушительный свист еще десятков стрел, напоминавший скрежет сотни крыльев саранчиной стаи.

Засада. Король попал в засаду.

По обе стороны от правителя и Эрана люди валились с лошадей, словно хрупкие изваяния. Стрелы пробивали доспехи и вонзались в плоть; увечья успели получить все – и генерал с Андрагорасом в том числе. 

Когда смертоносный дождь прекратился, около короля с Вахризом не осталось никого – никого из выживших. Навстречу уцелевшим выехал всадник, сжимавший в руке оружие: не луситанское - парсийское. Однако более монарха насторожило иное обстоятельство: лицо неизвестного воина скрывала серебряная маска. Сплошное сияющее полотно, если не считать пары прорезей. В видневшихся сквозь щели глазах полыхало холодное пламя. 

При дневном свете король с Эраном наверняка не сдержали бы смешков от такого несуразного зрелища. Серебряная маска слишком походила на театральную, за которой прятал лицо какой-нибудь актеришка на сцене. Но в серой пелене тумана, когда весь остальной пейзаж провалился в чернильный мрак, мерцающая гримаса бесстрастия, казалось, воплощала в себе ужасы этого бренного мира. 

- Бросаешь армию, Андрагорас? Какое бесславие. Что углядели в тебе парсы? – послышался мужской голос, способный посеять страх даже в самое храброе сердце. Язык, на котором говорил всадник, несомненно был парсийским.

- Бегите, мой господин. Пусть я, старый мешок с костями, останусь здесь…

Вахриз, из доспехов которого торчали пять древков, вытащил меч и встал перед незнакомцем в маске, преграждая тому путь к королю. 

Глаза неизвестного горели жгучей ненавистью.

- Старый пень! Хватит позерства! - взревел не своим голосом всадник. Его длинный, отливающий лунным сиянием меч скользнул, рассекая тьму, к голове Эрана. Несмотря на то, что Вахриз был смертельно ранен, противник не давал ему никаких поблажек. Захватывающий полет клинка – и точный, не знавший просчетов удар. 

Андрагорас отрешенно наблюдал, как тело его верного слуг тяжело падало на землю. Король не мог поднять руки – стрела, повредив запястье, глубоко засела в мышце. Не способный защищаться и защищать, король беспомощно сидел в седле, как глиняная кукла.

- Не убивайте его.

Голос из-под серебряной маски отчетливо дрогнул. Естественно, не от ужаса происходящего, а от волны накрывшей его владельца волны возбуждения. В последнюю их встречу с Вахризом таинственный всадник предстал перед генералом в совершенно ином амплуа. 

- Не убивайте его. Я ждал этого дня шестнадцать лет. Я не дам ему легко умереть. 

Приблизилось еще несколько вражеских конников. Они сняли короля Андрагораса с седла. Рука взорвалась болью, однако правитель Парса не издал ни стона.

- Кто ты, черт возьми? – хрипло прошептал перевязанный толстыми веревками монарх. 

- Ты скоро узнаешь. Верно, ты, Андрагорас, не понимаешь, чем заслужил мою ненависть? 

Каждое слово, выскальзывавшее сквозь прорезь маски, сопровождалось скрежетом. То скрежетали зубы, будто ими неизвестный всадник перемалывал все долгие годы собственной обреченности. 

Заметив, какие встревоженные взгляды начали на него бросать другие воины, человек в маске молча развернул лошадь. Окружившие пленного короля рыцари, лица которых исказило беспокойство, в мрачной тишине двинулись по узкой тропе к противоположному берегу реки. 

В отличие от короля, Эран Вахриз знавал вкус поражения. Старый рыцарь сказал отчаявшемуся Андрагорасу:

_________________________________________________

Спасибо за внимание, для вас старались:

Перевод - Лана,

Редактура - Лев Лучезарович.