Онлайн чтение книги Винтовая лестница The Circular Staircase
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Был вторник. Хэлси вернулся накануне ночью. Арнольда Армстронга убили у винтовой лестницы в три часа утра в воскресенье. Отпевание должно было состояться во вторник, а похороны отложили до возвращения семьи Армстронгов из Калифорнии. Все, кто знал молодого Армстронга, не особенно переживали, что его нет в живых, его насильственная смерть вызвала кривотолки, даже жалость и симпатию к жертве. Устройством похорон и всем остальным занялась кузина Армстронгов, миссис Огден Фицхью. Она старалась не устраивать по этому поводу ничего особенного, чтобы все прошло как можно тише. Я разрешила Томасу Джонсону и миссис Уотсон поехать в город и проститься с покойным, но они почему-то не захотели.

Хэлси некоторое время провел с мистером Джеймисоном, но не рассказал мне, о чем они говорили. Выглядел он серьезным и озабоченным. Во второй половине дня он долго беседовал с Гертрудой.

Во вторник вечером в доме было очень тихо, как это обычно бывает перед грозой. Гертруда и Хэлси впали в мрачное уныние. Лидди узнала, что часть сервиза разбилась, — трудно что-либо скрыть от прислуги, которая работает у тебя так долго, — и мы обе тоже были не в настроении. В семь вечера Уорнер принес письма и газеты. Мне было интересно узнать, что пишут об убийстве. Нас осаждало около дюжины репортеров, но мы отказались с ними разговаривать. Я взяла газету, которая так и называлась — «Газета», и мне дважды пришлось перечитать заголовок статьи на первой странице, чтобы понять его. Заголовок гласил: «ТОРГОВЫЙ БАНК ОБАНКРОТИЛСЯ». Я положила газету на стол и спросила Хэлси:

— Ты знал об этом?

— Я… Я ждал этого, но не думал, что это случится так скоро.

— А ты? — спросила я Гертруду.

— Джек кое-что нам рассказывал, — ответила она тихо. — О, Хэлси, что же ему теперь делать?

— Джек! — насмешливо заметила я. — Теперь очень легко объяснить, почему он дрался, ваш Джек. И вы обе помогали ему бежать! Это гены вашей матери. Иннесы так бы не поступили. Вы знаете, что все деньги, которые у вас есть, лежат в этом банке?

Гертруда хотела возразить мне, но Хэлси остановил ее.

— Это не все, Гертруда… Джек арестован.

— Арестован!? — воскликнула Гертруда и, вырвав у него из рук газету, прочла заголовок, скомкала ее и швырнула на пол. Хэлси поднял листы, разгладил их и стал читать, а Гертруда, положив голову на стол, громко зарыдала.

У меня где-то есть эта статья. Но я примерно помню, что было в ней написано.

В понедельник во второй половине дня, перед закрытием, часа в два или три, мистер Джекоб Тротман, президент компании «Пэрл Брюин», пришел в банк, чтобы вернуть определенную сумму денег, которую он брал взаймы. В качестве залога он оставил в банке триста облигаций международной компании морских перевозок на общую сумму триста тысяч долларов. Мистер Тротман, крупный вальяжный немец, подошел к клерку, занимавшемуся займами, и после определенных формальностей клерк отправился в подвал банка, где находились сейфы. Мистер Тротман ждал его возвращения, тихонько посвистывая. Клерк долго не возвращался, а потом появился и направился к помощнику кассира. Оба они опять спустились в подвал. Прошло еще минут десять. Помощник кассира вернулся и подошел к мистеру Тротману. Лицо его было белым как мел. Он сказал мистеру Тротману, что облигации, вероятно, куда-то переложили, и попросил его прийти в банк на следующий день утром. К тому времени, мол, облигации найдут.

Но мистер Тротман был умным и хитрым бизнесменом. Ему все это очень не понравилось. Он не моргнув глазом, вышел из банка и в течение тридцати минут обзвонил членов правления Торгового банка. В половине четвертого было срочно собрано заседание правления, которое прошло не без возмущенных высказываний, а к вечеру государственному ревизору были представлены бухгалтерские книги банка. Во вторник Торговый банк не открылся.

В половине первого в субботу, перед тем как все это случилось, закончив работу, мистер Джон Бейли, кассир более не существующего банка, взял шляпу и ушел. Во второй половине дня он позвонил члену правления мистеру Аронсону, сказав, что заболел и, возможно, пару дней побудет дома. Бейли пользовался в банке большим уважением, поэтому мистер Аронсон выразил по этому поводу свое сожаление. И все. С этого момента до вечера понедельника, когда мистер Бейли пришел в полицию и сдался, мало что известно о его действиях. Где-то после часа дня в субботу он был на телеграфе, откуда послал две телеграммы. В субботу вечером был в Гринвуд-клубе и выглядел очень странно. Сообщалось, что его выпустят под залог, который составит огромную сумму, в середине дня во вторник.

В заключение в статье говорилось, что хотя работники банка отказались делать какие бы то ни было заявления до тех пор, пока ревизор не закончит свою работу, стало известно, что из банка исчезли ценные бумаги на сумму около миллиона с четвертью. Затем следовала критика по поводу того, как такое оказалось возможным, высказывалось мнение, что банком не должен руководить один человек, что правление собиралось только для того, чтобы пообедать вместе и выслушать краткий отчет кассира, и что политика правительства, которое считает возможным всего только два раза в год проверять в течение двух-трех дней работу банка, несостоятельна. Арест кассира, однако, ни на йоту не приблизил раскрытие аферы. Не впервые подчиненные — «стрелочники» отвечают за махинации дельцов-начальников. Такие понятия, как биржевая игра, растрата, часто используются вместе, но имя Джона Бейли не было известно на бирже. Единственно, что он сказал, когда сдался полиции, так это то, что нужно срочно вызвать мистера Армстронга. В ответ на телеграмму, которая в конечном итоге разыскала президента Торгового банка в маленьком калифорнийском городе, доктор Уолкер, молодой врач, уехавший вместе с Армстронгами, сообщил, что Пол Армстронг очень болен и не может передвигаться.

Таково было положение дел вечером во вторник, когда я прочитала статью в газете. Торговый банк прекратил все выплаты, Джон Бейли арестован по обвинению в срыве его работы, Пол Армстронг лежал больной в Калифорнии, а его единственный сын застрелен за два дня до этого. Я была в расстроенных чувствах. Дети мои потеряли все свои сбережения. Правда, у меня средств было достаточно. Я могла бы поделиться с ними, если бы они согласились на это. Но Гертруда была в отчаянии, и здесь я не могла ей ничем помочь. Человек, которого она полюбила, обвинялся в огромной растрате и даже в еще худших грехах. Джона Бейли могли также обвинить в убийстве Арнольда Армстронга… Гертруда, наплакавшись, подняла голову.

— Зачем он сделал это, Хэлси? — начала причитать она. — Почему ты не остановил его? Это же самоубийство! Хэлси смотрел в окно невидящим взглядом.

— Это было единственное, что он мог сделать, Труд, — ответил он наконец. — Тетя Рэй, когда я встретил Джека в Гринвуд-клубе в субботу вечером, он был в совершеннейшем отчаянии. Я не мог говорить об этом, пока Джек не разрешит мне, но… он не виновен во всем этом, поверь мне. Мы с Труд думали, что помогаем ему, но получилось наоборот. Он решил вернуться и сдаться полиции. Ведь именно так должен был поступить невиновный человек?

— Зачем же он тогда бежал? — спросила я. Уверения Хэлси меня не убедили. — Невиновный человек не будет убегать в три часа ночи. Мне кажется, он просто решил, что скрыться ему не удастся, и отправился к властям. Его карта была бита… Гертруда возмутилась.

— Ты несправедлива! — вспылила она. — Ты ничего не знаешь, а обвиняешь его!

— Я знаю, что все мы потеряли много денег. И буду считать мистера Бейли невиновным, когда это будет доказано. Ты заявляешь, что он неповинен, что он ни в чем не замешан, тебе что-то известно, но ты не можешь ничего рассказать мне. Так чему же я должна верить? Хэлси похлопал меня по руке.

— И все же ты должна верить нам, тетя Рэй. Джек Бейли не взял ни цента. Увидишь, через день-другой настоящий растратчик станет известен всем.

— Я поверю этому, когда это будет доказано, — повторила я. — А пока что не верю никому. Уж такие мы есть, Иннесы. Гертруда вскочила.

— Хэлси, разве вор не станет известен, когда облигации поступят в продажу? Хэлси улыбнулся ей с чувством превосходства.

— Увы, этого не произойдет. Облигации возьмет тот, кто имеет к ним доступ. И затем он положит их под залог займа в другой банк. Таким образом этот делец получит восемьдесят процентов их стоимости.

— Наличными?

— Совершенно верно, наличными.

— Но все-таки человек, который сделает это, будет предан огласке? Он же не сможет тайком провернуть такую сделку.

— Да. И я совершенно уверен в том, что банк обокрал сам Пол Армстронг. Думаю, таким образом он сможет заработать не меньше миллиона. И никогда сюда не вернется. — Хэлси горестно вздохнул. — А я теперь стал нищим, поэтому ничего не смогу предложить Луизе. Я просто схожу с ума из-за всего этого.

В тот день самые обычные события могли перевернуть нашу жизнь. Поэтому, когда Хэлси позвали к телефону, я перестала делать вид, что ем то, что лежит у меня на тарелке. Он вскоре возвратился. Лицо его было каким-то опрокинутым. Однако Хэлси выждал, пока Томас выйдет из комнаты, и лишь потом сказал:

— Сегодня утром Пол Армстронг умер в Калифорнии. Что бы он ни натворил, закон теперь не сможет наказать его. Гертруда побледнела.

— Единственный человек, который мог бы доказать невиновность Джека, не сможет этого сделать! — сказала она грустно.

— Кроме того, мистер Армстронг теперь не сможет защитить и себя, — добавила я. — Когда ваш Джек придет ко мне и принесет двести тысяч долларов, примерно столько, сколько вы потеряли, я поверю в его невиновность. Но не раньше.

Хэлси в сердцах бросил свою сигарету в пепельницу.

— Ты опять за свое, тетя Рэй. Если бы он был вором, он мог бы вернуть деньги. Но если он чист, то у него, возможно, нет и десятой доли таких денег. Тем более наличными. Ты рассуждаешь с типичной женской логикой.

Гертруда, бледная и расстроенная, вдруг покраснела от возмущения. Она встала рядом со мной, высокая и тоненькая, и с обидой посмотрела на меня сверху вниз.

— Я считала тебя своей матерью, — сказала она взволнованно. — Я любила тебя, как свою мать. Верила тебе. И теперь, когда ты мне так нужна, ты отворачиваешься от меня. Уверяю тебя, Джек Бейли — прекрасный честный человек. Если ты считаешь, что это не так, то ты…

— Гертруда! — резко оборвал ее Хэлси. Она не нашла ничего лучше, как снова сесть за стол, уронить голову и зарыдать в отчаянии.

— Я люблю его, люблю, — всхлипывала она. Это прежде так не соответствовало ее непреклонному, гордому характеру. Она и в детстве не была плаксой. — Разве я думала, что такое… может случиться?

Мы с Хэлси беспомощно стояли рядом, не зная, что делать. Я хотела обнять ее, но Гертруда оттолкнула меня. Было в ее горе нечто такое необычное и странное для нее, что не позволяло принимать ей никакой жалости и утешений. Наконец, когда она выплакалась и глаза высохли от слез, она протянула мне руку.

— Тетя Рэй… — прошептала она. Я опустилась перед ней на колени, она обняла меня за шею и прижала мое лицо к своим волосам.

— А мне что делать? — шутливо спросил Хэлси, пытаясь обнять нас обеих. И мы невольно рассмеялись. Он отвлек нас, и Гертруда пришла в себя. Эта небольшая гроза очистила воздух. Но я своего мнения не изменила. Мне нужно было многое выяснить, прежде чем возобновить свое знакомство с Джоном Бейли. И дети мои, хорошо зная мой характер, понимали это.