Онлайн чтение книги Винтовая лестница The Circular Staircase
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Когда я возвращалась домой со станции в Казанове, я увидела детектива Бернса, прохаживающегося по улице у дома доктора Уолкера. Значит, мистер Джеймисон все же установил за ним слежку. Я не сомневалась, что скоро все раскроется.

В доме стояла тишина. Были сняты две ступеньки, винтовой лестницы, но безрезультатно. Гертруда прислала телеграмму, что она приезжает вместе с Хэлси домой. Мистер Джеймисон, не найдя тайник, отправился в деревню. Позже я узнала, что он посетил доктора Уолкера под предлогом несварения желудка. Перед уходом спросил о расписании поездов, направляющихся в город, объяснив, что потратил на наше дело слишком много времени, и пожаловался на слишком живое воображение мисс Иннес-старшей. Доктор знал, что дом охраняется день и ночь. Но Джеймисон разуверил его: коль у дома такая скверная репутация, то охрана ему вовсе не нужна. И в этот вечер он и еще два детектива демонстративно отправились по главной улице Казановы к станции, дабы покинуть это злосчастное место.

Никто не знал, что на следующей станции они вышли и в темноте вернулись в Солнечное. Мне лично вообще ничего не было известно. Я, расстроенная исповедью миссис Уотсон, отдыхала у себя после поездки в больницу. Лидди принесла мне чаю. На подносе с чашкой лежала маленькая книжка из библиотеки Казановы — «Невидимый мир». На обложке были нарисованы веселые привидения, обернутые в простыни и танцующие вокруг могилы…

Когда я рассказываю о случившемся, именно здесь Хэлси постоянно замечает: «Женщина всегда считает, что дважды два — шесть». На что я ему отвечаю: «Если дважды два плюс икс равно шести, та найти неизвестное число очень просто. Детективы не могли найти потайную комнату, поскольку все время пытались доказать, что дважды два четыре».

Поглядев на обложку, я рассмеялась — ох и Лидди! Знала бы она, что роли этих веселых привидений довелось прошлой ночью играть доктору Стюарту, Алексу, мистеру Джеймисону и мне, она бы пришла в неописуемый ужас. Около пяти часов вечера Лидди велела мне вздремнуть, напялив на меня серый шелковый халат. Прислушавшись к ее удалявшимся шагам, я быстренько поднялась и направилась в кладовую. Там все было, как прежде. Я снова стала искать потайную дверь. В обоих каминах, как я уже говорила, за решетками ничего не было видно, кроме трех футов кирпичной стены. Не было никаких признаков, что там может быть вход. Никаких ручек, никаких петель. Вход должен был быть или в облицовке, или наверху, на крыше дома, решила я и, потратив полчаса на осмотр облицовки — конечно, без толку, решила исследовать крышу.

Я плохо переношу высоту. Несколько раз даже на стремянке у меня кружилась голова, и дрожали колени. Взобраться на памятник Вашингтону было для меня так же недоступно, как занять президентское кресло. И все же я без колебаний взобралась на крышу дома. Как собака, идущая по следу, как мой далекий предок в медвежьей шкуре и с копьем в руках, преследующий кабана, я была поглощена страстью охоты, неистовством преследования и предвкушением битвы. Я была вся в пыли, когда вылезла из окна недостроенной залы для танцев на крышу восточного крыла дома.

Мне показалось, что достичь крыши основного здания теперь будет нетрудно. Нужно подняться по небольшой вертикальной железной лестнице, приделанной к стене, всего футов на двенадцать. Двенадцать футов — снизу это казалось не слишком много. Но взбираться по вертикальной лестнице трудно. Я подвязала полы своего длинного халата и все же взобралась наверх. Но при этом совершенно выдохлась и присела на крыше, упершись ногами о ступеньку лестницы. Пояс где-то потерялся, и ветер раздувал полы халата, как паруса. Одна пола, зацепившись, вероятно, за железный конек, разорвалась. Я оторвала кусок шелковой материи, окончательно испортив халат, и завязала им волосы.

Звуки, раздававшиеся снизу, казались особенно четкими. Я слышала, как мальчик, разносивший газеты, засвистел. Но услышала и другой звук: обо что-то ударился камень, затем раздалось мяуканье моей Бьюлы. Я забыла, что боюсь высоты, и подошла к краю крыши. Было около семи вечера. Темнело.

— Эй, парень! — крикнула я. Мальчик обернулся и стал оглядываться. Никого не увидев, он поднял глаза. И тут заметил меня. С минуту он стоял как парализованный, потом заорал, бросил газеты и помчался через поляну к дороге, ни разу не обернувшись.

Таким образом возникла легенда о Серой леди, которая до сих пор в Казанове часто повторяется. И вывод делается такой: нельзя бросать камни в черных кошек.

Я решила поторопиться со своими исследованиями. К счастью, крыша была плоской, и я смогла осмотреть каждый ее участок. Однако опять ничего не обнаружила. Никаких дверей, никаких стеклянных окон — ничего. Только две трубы диаметром два дюйма и примерно восемнадцать дюймов в высоту, стоящие друг от друга на расстоянии трех футов, с крышкой наверху, чтобы туда не попадал дождь. Я подняла камешек и бросила его в одну из труб, прислушиваясь. Он ударился о железо, но на какой глубине, я не могла понять. Тогда, решив оставить это занятие, я спустилась с лестницы и через окно незаметно проникла в дом. Вернувшись в кладовку, я села на ящик и стала думать над возникшей проблемой. Если трубы на крыше служили вентилятором для потайной комнаты, а наверху не было никакой двери, вход должен быть в одной из двух комнат под трубами, если, конечно, он не замурован.

Меня все больше удивляла обшивка камина, сделанная из дерева и украшенная резьбой. В самом деле, подумала я, к чему было так украшать камин в подсобном помещении, где практически никто не бывает и не сможет оценить эту красоту? Какой-то абсурд! Завитки, филенки. Я провела по ним рукой и тут почувствовала, что одна из филенок отъезжает в сторону. Под ней оказалась медная ручка.

Взявшись за нее, я с силой повернула ее в сторону. И тут вся прекрасная обшивка отошла от стены. Она-то и служила дверью в тайник.

Глубоко вздохнув, я вошла в эту секретную комнатку. В полутьме успела заметить маленький сейф, письменный стол и стул. И тут дверь за мной захлопнулась. С минуту я стояла в темноте не двигаясь, не понимая, что случилось. Потом стала бить кулаками по двери. Она не поддавалась. Мои пальцы скользили по гладкой деревянной поверхности. Никаких ручек изнутри на двери не было.

Я ужасно разозлилась — на себя, на дверь, на все. Задохнуться я не боялась. Из двух вентиляционных труб в крыше пробивался свет. Оттуда шел воздух, и это все. Комната оказалась очень темной.

Я села на жесткий стул и попыталась вспомнить, сколько дней можно прожить без пищи и воды. Потом мне надоело сидеть. Я встала и, как это, вероятно, делают заключенные, запертые в темной камере, стала ощупывать стены. Комната была очень маленькой. Я ощупывала стены, покрытые досками. Решив снова сесть на стул, ударилась обо что-то лицом. Этот предмет с шумом упал на пол. Собравшись с силами, поняла, что это электрическая лампочка, висевшая на шнуре. И если бы не этот несчастный случай, я могла бы умереть в этом склепе.

Наверное, я задремала. Уверена, что сознания не теряла. Стала почему-то думать: если меня не найдут и я тут умру, кто же возьмет себе мои вещи? Я знала, что Лидди нравится мой поплин цвета лаванды, а ей зеленый не к лицу. В перегородках зашуршали мыши. Тогда я села на стол, поставив ноги на стул. Мне хотелось думать, что меня ищут. Действительно, послышались шаги, кто-то вошел в кладовку (слава Богу, что я не заперла ту дверь!).

— В трубе, в трубе! — что есть силы закричала я.

В ответ раздался визг Лидди, и дверь в кладовку что есть силы захлопнулась.

Мне стало легче, хотя в потайной комнате стало очень жарко. Это действовало мне на нервы. Теперь я была уверена, что поиски пойдут в нужном направлении. Вскоре я задремала. Сколько спала, не знаю. Наверное, несколько часов, потому что день у меня был напряженным, я устала. Проснулась я от боли, тело затекло. Несколько минут не могла вспомнить, где нахожусь. Голова была тяжелой, звенело в ушах. Постепенно я пришла в себя. Несмотря на вентиляцию, воздуха становилось все меньше. Дышать было нечем, на лбу выступила испарина. Наверное, я провела здесь длительное время. Поиски, вероятно, продолжались в саду, меня искали в речушке, в лесу. Я знала: еще пару часов, и потеряю сознание. Я не смогу кричать, и тогда меня не найдут. Не знаю, почему в комнате было так душно. Наверно, в доме сильно топили. Чтобы не потерять сознание, я стала ходить из угла в угол, но потом устала и села на стол спиной к стене.

В доме почему-то было очень тихо. Внизу я услышала чьи-то шаги. Кажется, это в моей комнате. Я схватила стул и стала стучать им по полу. Увы, за этим ничего не последовало. Ни криков, ни беготни. С горечью я поняла, что если кто и слышал стук, то решил, что это то же самое постукивание, которое постоянно слышалось в доме.

Я не знала, который теперь час. Где-то далеко раздался знакомый звук — то был рычащий шум мотора нашей машины. Боже, да ведь это Гертруда и Хэлси! Я вновь воспрянула духом. Трезвый ум Хэлси и интуиция Гертруды могут вычислить, где я нахожусь. Они же не верят в привидения, как истеричка Лидди…

Спустя какое-то время я решила, что была права. Что-то действительно происходило подо мной внизу. Хлопали двери, по коридорам бегали люди, слышались взволнованные голоса. Я так надеялась, что они найдут меня. Но через некоторое время все стихло, и я опять осталась в тишине, запертая в душной и темной клетушке. Казалось, стены тайника надвигаются и душат меня.

Первым предупреждением был звук открывающегося замка в панели камина. Я открыла рот, чтобы закричать, но какое-то шестое чувство велело мне молчать. Я сидела не шевелясь, затаив дыхание. Там, снаружи, кто-то искал вход в тайник. И наконец нашел его.

Теперь шум внизу усилился. Я слышала, как несколько человек бегут вверх по лестнице. Шаги приближались, и я даже смогла различить слова.

— Следите за двумя боковыми лестницами! — кричал мистер Джеймисон. — Черт возьми! Здесь нет света! — И через мгновенье: — А теперь все вместе: раз, два, три…

Дверь в кладовку, оказывается, изнутри кто-то запер. Через секунду она с шумом раскрылась, ударилась о стену, и кто-то влетел в комнату. А в это время чья-то рука уже тихонько отодвигала панель. Панель открылась и снова закрылась. Теперь — когда мой рассказ доходит до этого места, Лидди всегда визжит, прикрыв пальцами уши, — в моем тайнике появился непрошеный гость. Он тяжело дышал. Он стоял так близко от меня, что я могла бы дотронуться до него, протяни только руку.

Меня сковал ужас. Снаружи слышались взволнованные голоса и удивленные проклятья. Люди стали двигать чемоданы и сундуки, открывали окна. А человек, который проник сюда ко мне, прислонясь к стене, слушал. Его преследователи оказались обманутыми. Он с облегчением вздохнул и отошел от стены. И тут — представляю себе его состояние! — коснулся моей руки — холодной, влажной от пота руки, как у мертвеца.

Чья-то рука в пустой комнате! Он отпрянул и, по-моему, перестал дышать. Думаю, он был в ужасе. Потом стал пятиться от меня задом.

И тогда я завизжала так громко, что в кладовке меня услышали.

— В трубе! — визжала я. — За каминной отделкой!

Мой гость в тайнике выругался и бросился на меня, но промахнулся. Я снова закричала. Он ударился о стену. На этот раз мне удалось увернуться от него. Я стояла у стены рядом со стулом. Он прислушался, а потом снова бросился на меня. Я схватила стул и ударила его по голове. За дверью стало тихо, и я услышала, как кто-то спросил:

— Мы не знаем, как войти. Как открыть дверь? Но человек в моем тайнике не был, увы, оглушен.

Он сменил тактику. Я слышала, как он тихо подбирается ко мне шаг за шагом, но не знала, с какой стороны. И тут… он схватил меня, зажал мне рот рукой. Я только успела укусить его за палец. Я была беспомощна, задыхалась. Кто-то тщетно пытался проникнуть к нам через камин. Но тут вдруг дверь начала уступать. Я увидела желтый свет, проникающий через щелку. Когда бандит, державший меня, увидел это, он выругался и бросил меня. Противоположная стена бесшумно открылась и потом снова закрылась. Я осталась одна. Гангстер исчез.

— В другой комнате! — закричала я что было мочи. — В другой комнате!

Но удары по стене камина заглушили мой голос. Пока они поняли, что я им кричу, прошло несколько минут. Все бросились за ним. Все, кроме Алекса, который решил освободить меня. Когда я вышла в кладовку, снова став свободной женщиной, то услышала шум погони внизу.

Должна вам сказать: хотя Алекс очень старался меня освободить, он уделил мне мало внимания, сразу же бросившись в тайник и схватив сейф.

— Поставлю его в комнату мистера Хэлси, мисс Иннес, и пришлю одного из детективов охранять.

Я едва понимала, что он говорит. Мне хотелось смеяться и плакать одновременно, забраться в постель, выпить стакан чаю, поссориться с Лидди, сделать тысячу вещей, которые я уже не надеялась сделать. А воздух! Какой прекрасный холодный ночной воздух! Оказывается, уже была ночь… Сколько же времени я провела взаперти?

Когда мы с Алексом спустились на второй этаж, нас встретил мистер Джеймисон. Мой вид его напугал, он укоризненно покачал головой. Затем он перевел взгляд на сейф в руках Алекса.

— Вы можете пройти со мной, мисс Иннес? — спросил он очень серьезно. Я кивнула, не в силах говорить, и он, поддерживая, повел меня к восточному крылу. Повсюду горели свечи и фонари. Горничные сбились в кучу и смотрели вниз. Увидев меня, они завизжали и пропустили нас вперед. Алекс, шедший за мной, что-то произнес и бесцеремонно прошел вперед. И тут я увидела, что у подножия винтовой лестницы лежит человек. Алекс нагнулся над ним.

Когда я тихонько спустилась вниз, Винтерс отступил, а Алекс распрямился, глядя на меня каким-то отсутствующим взглядом. В руках он держал растрепанный седой парик, а на полу лежал человек, который должен был покоиться в могиле на кладбище в Казанове. Это был Пол Армстронг.

Винтерс в нескольких словах объяснил, что случилось. Спускаясь по винтовой лестнице и преследуемый Винтерсом, Пол Армстронг оступился, упал, ударился головой о дверь на веранду и, вероятно, свернул себе шею. Когда Винтерс подошел к нему, он был уже мертв.

Детектив закончил рассказ, и я увидела Хэлси, бледного и взволнованного. Он стоял в дверях карточной комнаты, и я перестала себя контролировать: обняла моего мальчика и на какое-то время потеряла сознание. Он поддержал меня. Я тут же оправилась, но то, что увидела, тоже чуть не лишило меня чувства. В темной комнате для игры в карты стояли Гертруда и Алекс, наш садовник, и он целовал ее!

Я потеряла дар речи. Дважды открывала рот, чтобы хоть что-нибудь сказать, но не смогла. Тогда я повернулась к Хэлси и показала ему на них пальцем. Они нас не замечали. Она склонила ему голову на плечо, а он уткнулся лицом в ее волосы. Эту сцену прервал мистер Джеймисон. Он подошел к Алексу и взял его за руку.

— А теперь давайте перестанем играть нашу маленькую комедию, мистер Бейли.