Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 2. Глава 34. Искушение

Когда Чжоу Цзышу вновь переступил порог меняльной лавки, его вышел поприветствовать другой человек.

Мужчина обладал плотным телосложением и приятной наружностью; доброжелательное лицо с тонкими бровями, узкими глазами и пухлым носом немного походило на пышную маньтоу, только вынутую из пароварки. Лавочник же, почтительно склонившись, следовал в паре шагов позади.

Приблизившись к Чжоу Цзышу, мужчина ненадолго замер, а затем осторожно спросил:

— Вы… Чжоу-гунцзы?[221]Гунцзы (公子) — молодой господин, букв. «сын дворянина» или «сын общества».

— Пинъань, ты меня уже не узнаешь? — засмеялся Чжоу Цзышу.

Сун Пинъань, главный управляющий меняльных лавок, по слухам, когда-то был дворецким поместья Принца Наньнина. После смерти господина оставил службу, чтобы на небольшие сбережения начать собственное дело. За несколько лет скромная меняльная лавка превратилась в процветающее учреждение. Конторы открылись по всей стране, а глава стал неуловим, круглый год путешествуя от одной к другой. Клиенты Сун Пинъаня знали его как проницательного и отзывчивого человека. Отзывчивость — редкое качество в профессии — обеспечила ему отличную репутацию и работала на процветание предприятия.

Заметно взволнованный визитом гостя, Сун Пинъань велел приказчику закрыться пораньше и отпустить работников, прежде чем пригласил Чжоу Цзышу сесть.

— Этот покорный слуга был в районе Янчжоу, когда получил послание, и тотчас поспешил сюда. Надеюсь, подчинённые оказали вам достойный приём? Мой господин все эти годы думает о вас! — Сун Пинъань продолжил, понизив голос, — Позвольте выразить глубокую признательность за то, что скрыли побег моего господина из столицы. Мы наслаждаемся мирными годами исключительно по вашей милости.

Чжоу Цзышу отпил чай и улыбнулся:

— Прошу, не стоит благодарности, я не приложил особых усилий. Как поживает Седьмой Лорд? Всё хорошо, я надеюсь? — поинтересовался он вслух, а про себя подумал: «Исчезновение твоего господина было единственным способом обрести покой. Удрал бы он раньше, раньше бы и мирные годы наступили».

Пинъань улыбнулся в ответ:

— О, у него всё превосходно! Действительно превосходно, вашими заботами. Этот недостойный слуга отправил ему весть, как только прознал о вашем визите, и получил вчера ответ. В нём говорится, что господин и Великий Шаман направляются сюда, и если не через десять дней, так через две недели…

После услышанного по обычно бесстрастному лицу Чжоу Цзышу прошла лёгкая судорога. «На центральных равнинах улиня и так царит хаос, только этого баламута не хватало. Звëзды в годовом прогнозе, должно быть, сложились наихудшим образом». Тем не менее его ответ был вежлив:

— Я не смею беспокоить Седьмого Лорда и Великого Шамана.

— Уверяю, никакого беспокойства! Господин затосковал от долгих лет праздности в Наньцзяне, для него это прекрасный повод развеяться. Кроме того, мой господин вспомнил, что так и не выполнил обещание найти вам невесту, красивую девушку с тонкой талией.

Чжоу Цзышу прошибло пóтом, и он поспешил возразить:

— Это была всего лишь шутка, просто шутка… — тут он внезапно вспомнил вечер накануне и невозмутимое «провести с тобой всю оставшуюся жизнь» Вэнь Кэсина. От этого воспоминания Чжоу Цзышу почувствовал себя так неуютно, словно стул под ним оброс гвоздями.

После обмена ещё несколькими вежливыми банальностями, Сун Пинъань, наконец, перешёл к главной теме:

— Этот слуга поручил своим подчинённым собрать сведения об интересующем вас вопросе. В последние несколько дней появились кое-какие новости. Знаете ли вы, что человек по имени Шэнь Шэнь объявился в Дунтине вместе с настоятелем Шаолиньского монастыря? И он принёс с собой фрагмент Кристальной брони.

— Шэнь Шэнь, глава клана Шэнь из Шучжуна?

— Да, — кивнул Пинъань. — Он долгое время не участвовал в делах цзянху. Несомненно, после известий о резне в клане Чжан он не смог более оставаться в стороне.

Картина в голове Чжоу Цзышу наконец прояснилась:

— Теперь я понимаю. Клан Лу из Тайхана не оставил наследников, несколько его посредственных учеников были переданы в Школу Тайшань великому мастеру Хуа Фанлину. Если добавить клан Чжан к общему счëту… Возможно ли, что пять кланов всё это время хранили по фрагменту Кристальной брони?

— Чжоу-гунцзы действительно тот, кто способен по одному факту сделать десять выводов. После появления Шэнь Шэня, Гао Чун признал, что также владеет фрагментом брони, и поведал подробности о ней. Приходилось ли вам слышать о книгах «Руководство Инь Ян», «Меч Фэншань» или «Мантра Люхэ»?[222]Люхэ (六 合) — шесть гармоний.

Чжоу Цзышу слегка нахмурился и кивнул:

— Я мало слышал о «Руководстве Инь Ян» и не уверен в его существовании. По слухам, эта священная реликвия из Долины Целителей хранит секреты воскрешения мёртвых и лечения всех недугов. «Меч Фэншань» был написан несравненным мастером Жун Сюанем, сошедшим на тёмный путь тридцать лет назад. Второй том описывает технику меча, а первый содержит идеи, почерпнутые из древнего свитка «Мантра Люхэ». Многие части трактата были утеряны, текст сложен для понимания, при толковании легко ошибиться, а неправильное применение техники грозит искажением ци. Ещё говорят, что это путь к овладению непревзойдённой силой… Хотите сказать, Кристальная броня — ключ к местонахождению наследия Жун Сюаня?

— Совершенно верно! — подтвердил Пинъань. — По словам героя Гао, Жун Сюаня настигло искажение ци не только из-за горя от утраты жены, но и по причине ошибочного трактования «Мантры Люхэ». После гибели Жун Сюаня, лидеры кланов нашли Кристальную броню и догадались, что она ведёт к означенным руководствам и реликвии Долины Целителей. Любой человек, практикующий кунг-фу, не смог бы противостоять гибельному искушению обладать этими знаниями. Оставлять броню в целости было слишком опасно. Поэтому главы пяти крупнейших на то время кланов разделили её на пять частей и поклялись хранить фрагменты, чтобы предотвратить возвращение тёмных техник в цзянху.

Чжоу Цзышу помрачнел сильнее, а затем медленно кивнул:

— Тоже слова Гао Чуна…

— Прошу простить этого покорного слугу, его возможности ограничены, — Пинъань стыдливо покраснел.

Чжоу Цзышу с улыбкой покачал головой:

— Ни Тяньчуан, ни поместье «Времена года» не смогли приблизиться к разгадке истинной сути событий тридцатилетней давности, было бы странно ожидать большего от дельцá. Вы и так мне очень помогли. Однако если пять фрагментов хранились в пяти кланах, где находится фрагмент Чжао? Чжао Цзин не делал заявлений по этому поводу?

— Чжао Цзин утверждал, что принадлежавший ему фрагмент украден и пропал без вести. После этого известия поднялся шум, чуть не дошло до беспорядков. Глава Хуашаня Юй Цюфэн утверждал, что Чжао Цзин присвоил фрагмент клана Чжан. Судя по вчерашнему докладу моего подчинённого, Чжао Цзин и Юй Цзюфэн почти подрались.

Чжоу Цзышу вспомнил о фрагменте брони, который он нашёл в пещере: скорее всего, тот принадлежал Чжао Цзину. А украл его, несомненно, или Юй Тяньцзе, или Му Юньгэ, убитые той ночью, подобно богомолу, который ловит цикаду, не замечая позади воробья.[223]螳螂捕蝉，黄雀在后 — пословица о человеке, который видит быструю выгоду и не замечает бóльшей опасности. Повешенный призрак воспользовался ситуацией и присвоил фрагмент. В результате любопытной цепочки событий кусок брони попал в руки Вэнь Кэсина, а позже снова был украден, на этот раз Девятипалым Лисом Фан Бучжи. Теперь Фан Бучжи мёртв, предположительно, убит Скорбящим призраком.

Чжоу Цзышу почувствовал, как огромный камень ворочается в груди, а во рту появился горький вкус желчи. Могла ли ситуация стать ещё сложнее?

С тяжёлым сердцем он попрощался с Сун Пинъанем. Версии событий Гао Чуна нельзя было доверять полностью. В прошлом Чжоу Цзышу обрабатывал огромное количество информации, всесторонне проверяя её на достоверность, не оставляя ни намёка на неточность, — доклады императору должны были содержать только надёжные сведения. Поэтому скептическое отношение к услышанному и готовность отказаться от неверных выводов стали его второй натурой.

- - - - -

Войдя в таверну и подняв взгляд, на втором этаже он сразу заметил Вэнь Кэсина, Чжан Чэнлина, Гу Сян и Цао Вэйнина и удивился, каким чудом эти четверо оказались вместе. Он обратил внимание, что крайне мрачные Чжан Чэнлин и Вэнь Кэсин сидели по разным углам стола. Немного озадаченный переменой их настроения, Чжоу Цзышу поднялся по лестнице и уже собирался окликнуть собравшихся, когда услышал умозаключения Цао Вэйнина:

— На самом деле меня больше всего беспокоят закулисные распри уважаемых кланов. Дружеские связи рушатся из-за этой Кристальной брони, похоже на историю о двух сливах, убивших трёх генералов,[224]Цао Вэйнин перепутал сливу с персиком. Отсылка к 二 桃 杀 三 士 — «Два персика, убившие трех генералов». История из «Весны и осени Учителя Яня» (V–IV вв. до н.э.), в которой правитель, чтобы избавиться от трëх могущественных генералов, дал им два драгоценных персика. Два генерала взяли персики, третий был возмущён несправедливостью и начал перечислять свои достижения. Осознав, что третий генерал больше достоин награды, первые два покончили с собой от стыда. А третий покончил с собой от сожаления, что стал причиной их смерти. не так ли? Боюсь, улинь постигнет катастрофа, и мы увидим «реку трупов»,[225]Цао Вэйнин опять всё перепутал! Отсылка к 逝者如斯 夫, или «Всё уходит, как эти воды, всякий день и всякая ночь», известная цитата Конфуция. Цао Вэйнин неверно истолковывает 逝者 («вещи, которые проходят», т.е. «течение времени» в контексте) как «трупы». как в знаменитом изречении…

— Реку чего? — не поняла столь же наивная, сколь и невежественная Гу Сян.

Цао Вэйнин терпеливо разъяснил:

— Однажды в сновидении уже пожилой Лао Цзы[226]Цао Вэйнин приписывает Лао Цзы перевранную цитату Конфуция. оказался в неизвестной далёкой стране. Он стоял на берегу широкой реки и увидел мертвецов, проплывающих по течению мимо. Опечаленный трагическим зрелищем, он сказал…

Гу Сян широко раскрыла глаза и восхищённо воскликнула:

— Господин, Цао-дагэ[227]Дагэ (大哥) — самый старший брат, а также вежливое обращение в дружеском разговоре. так образован, он даже цитирует литературные источники!

И Чжоу Цзышу тотчас понял причину, по которой Чжан Чэнлин и Вэнь Кэсин сидели с такими похоронными лицами. Не сбавляя темпа, он резко развернулся в сторону выхода. К сожалению, ему не удалось скрыться от зорких глаз подлеца Вэня. Будучи идеальным олицетворением человека, который, погибая, желал утянуть за собой ни в чем не повинных людей, взволнованно окликнул почти улизнувшего Чжоу Цзышу:

— А-Сюй, почему ты уходишь? Мы ждали тебя целую вечность. Скорее, присоединяйся!

Чжоу Цзышу выругался про себя. Проклятый повелитель призраков Вэнь, побери тебя чума в восьми жизнях, полных горестей![228]Первоначальное оскорбление — что-то вроде «презренная чума восьми поколений». 瘟 (wēn) — «чума», омофон фамилии Вэнь Кэсина.

Совершенно счастливый Вэнь Кэсин подвинул стул, приглашая Чжоу Цзышу сесть, и лично наполнил вином его чашу:

— Вот, — сказал он с особой заботой, — давай, скорее попробуй местное вино. Традиционное, ничего особенного, но неплохое.

Не говоря ни слова, Чжоу Цзышу попытался донести своё негодование выразительным взглядом. Они смотрели друг на друга долгую минуту, прежде чем Вэнь Кэсин лукаво произнес:

— Хм, посреди бела дня?..

Увидев эту сцену, Гу Сян быстро прикрыла руками глаза Чжан Чэнлину и раздраженно пробормотала:

— Небеса, от такого даже собака ослепнет.

Красный от смущения Цао Вэйнин начал заикаться:

— Д-д-дева Гу, не нужно завидовать глубоким чувствам Чжоу-сюна и Вэнь-сюна! Вы прекрасны, словно цветок, и я уверен… уверен, есть кто-то… кто втайне восхищён вами…

Гу Сян моргнула и распахнула глаза в бесхитростном любопытстве:

— Да? В самом деле? А кто?

Цао Вэйнин оцепенел, не сводя с неё глуповатого взгляда, а затем уклонился от ответа:

— Дева Гу, м-м-могу я тоже называть вас А-Сян?

Чжоу Цзышу полностью посвятил себя изучению чаши с вином, проговорив про себя: «Ничего не вижу, ничего не слышу…»[229]Отсылка не к трем обезьянам (хоть и похоже), а к наставлению Конфуция о самоограничении: «Не смотри на то, что неправильно». Он чувствовал себя как на иголках в этой мучительной, неловкой до тошноты ситуации. Впервые в жизни он не различил вкус напитка.

Двери таверны распахнулись, впуская посетительницу. Многоголосый шум стих в один миг. Переступившая порог женщина обвела помещение отстранëнным взглядом. Разносчик поражённо уставился на неё и застыл деревянной статуей. Заметив это, вошедшая послала ему лёгкую улыбку. Тарелки с громким стуком выпали из рук бедолаги.

Женщина была невероятно прекрасна. В тот момент большинство гостей заведения подумали, что это самая пленительная красавица, которую они когда-либо имели счастье лицезреть. Даже Гу Сян в ошеломлении потянула Цао Вейнина за рукав и прошептала:

— Посмотри на неё. Небожительница, скажи?

Цао Вэйнин, вопреки ожиданиям, бросил на женщину лишь один незаинтересованный взгляд и снова обернулся к Гу Сян.

— У неё слишком хитрые бегающие глаза. В книгах по физиогномике такие называют «персиковыми», это верный признак коварной натуры. Она ни в коем случае не сравнится с… с…

Конец фразы он проговорил так тихо, что Гу Сян, поглощённая рассматриванием красавицы, не услышала. Вэнь Кэсин усмехнулся. Он подумал, что Цао Вэйнин не обладает особой живостью и сообразительностью, а потому с предубеждением относится к людям, чей взгляд «бегает». И отдал своё сердце Гу Сян, которая всегда смотрит прямо, не отводя глаз.

Красавица осмотрела помещение и поднялась по лестнице на второй этаж. Приближаясь к их компании, она остановила томный влажный взгляд на Чжоу Цзышу, не удостоив более никого своим вниманием. Женщина плавно подошла, распространяя благоухание цветов, и изящно поклонилась.

— Желает ли господин угостить меня вином?

Она была подобна божественному персиковому цветку, что потрясает любого своей красотой. Но, прежде чем Чжоу Цзышу успел ответить, из-за его спины вылетела рука, останавливающим жестом ограждая от женщины. Без малейшего стеснения другой рукой Вэнь Кэсин молниеносно выудил из одежд Чжоу Цзышу кошелек и, на глазах у всех, спрятал у себя на груди. А затем невозмутимо произнёс:

— Боюсь, что нет.

Примечание к части

* — Пример персиковых глаз: https://bit.ly/3EGajRD