Онлайн чтение книги Далекие странники Faraway Wanderers
Том 3. Глава 63. Накануне

Вспышка молнии расколола ночное небо уходящей весны и нарождающегося лета, затмив сияние звезд. Следом на землю пролился ледяной дождь, смывая дух цветенья четвертого месяца.[389]Строка описывает уход весны. Из стихотворения Бо Цзюйи «Персиковые цветы в храме Далинь» (大林寺桃花).

Крыша захудалого постоялого двора протекала. Во мраке комнаты робко трепетал свет одинокой свечи. За столом сидел человек в багряном. С отсутствующим взглядом он глядел на огонь, проводя над ним пальцами.

Это был Сунь Дин, Скорбящий Призрак.

Пламя вздрогнуло от внезапного порыва холодного воздуха. Взгляд Сунь Дина сфокусировался. Он повернулся к окну и выжидающе воззрился на ночного посетителя.

Скорпион в черном, забравшийся через окно, выудил из нагрудного кармана полоску бумаги и протянул ее Скорбящему Призраку. Тот послание принял, прочел и сжег в пламени свечи, скривив губы в кровожадной улыбке, которая сделала его лицо с малиновой отметиной еще более устрашающим. Сунь Дин поднял руку, закатал рукав. Переменившими цвет на пурпурный пальцами он царапал воздух, словно ловил что-то невидимое, разрывая это что-то на куски и растирая остатки в пыль.

Скорпион получил указания. Он развернулся и скрылся в оконном проеме. Разыгрывая жуткую беззвучную пантомиму, двое не обменялись ни единым словом.

Сунь Дин слегка откинул голову и, довольно усмехнувшись, прошептал:

— Сюэ Фан… наконец-то ты показался.

Он плотнее запахнул длинную широкую накидку, придающую ему сходство с гигантской летучей мышью, и вышел из комнаты, улыбаясь, как безумный.

Сюэ Фан, Повешенный Призрак. Они враждуют долгие восемь лет. Сколько еще раз по восемь лет ему отмерено? Пришла пора горе Фэнъя сменить повелителя. Пришла пора Сюэ Фану умереть, а ему, Сунь Дину, завладеть Кристальной броней. После этого никто в мире смертных не сможет встать у него на пути.

Никто не удержит его в проклятой Долине. Никто не помешает ему стереть с лица земли благородные кланы и их лицемерную праведность. Добра и зла не существует. Есть лишь победители и проигравшие.

Теперь, когда Сюэ Фан показал свой хвост, Сунь Дин станет уткой-манком, поймает жертву в расставленную ловушку и уничтожит одним махом.

Тем временем в глубине неприметного переулка на окраине Лояна, в одном из павильонов весеннего квартала глава Ядовитых скорпионов перебирал камни вэйци, то отделяя черные от белых, то снова перемешивая их. Постепенно на его губах все явственней проявлялась улыбка предвкушения.

- - - - -

Чжоу Цзышу со спутниками остались на постоялом дворе, ожидая прибытия Седьмого Лорда и Великого Шамана. За недели, прожитые в Поместье марионеток в блаженном сне вне времени без забот внешнего мира, ситуация в улине Центральных равнин повисла на волоске от неконтролируемого хаоса. Неосторожно выдохни — и все взорвется.

Альянс пяти великих кланов давным-давно распался, его прошлая слава ныне погребена под толстым слоем грязи. Гао Чун и Чжао Цзин оставались единственными представителями былого величия. Но Гао Чун, ради устранения последнего препятствия в лице Чжао Цзина, вступил в сговор с Повешенным Призраком. Когда его коварные интриги раскрылись, по улиню прокатилась буря негодования.

В одно мгновение все стало ясно.

Кто еще мог с такой сверхъестественной проницательностью знать местонахождение каждого куска Кристальной брони? Кто еще мог настолько хорошо знать слабые места в охране поместья Чжао, чтобы украсть фрагмент брони Чжао Цзина? Кто еще мог так мастерски обвести собрание героев вокруг пальца, заставив Шэнь Шэня под всеобщие аплодисменты добровольно вручить свою часть? Взять на себя роль героя-хранителя, чтобы позже присвоить все?.. Кто еще, кроме Гао Чуна, обладателя Знака чести, мог провернуть подобное?

Обманутая толпа наконец-то прозрела и, по мере осознания ужасной правды, закипела бурлящим волнением, а речи благородных героев потеряли былую учтивость и сдержанность.

Гао Чун умер, заливаясь безумным смехом. Сюэ Фан, Повешенный Призрак, был ранен и сбежал. Чжао Цзин тоже тяжело ранен. А Кристальная броня пропала.

Впоследствии распространились слухи о тайной встрече между главой школы Хуашань Юй Цюфэном и Гао Чуном накануне отъезда в поместье Шэнь. Из поместья Чжао украли фрагмент брони в ту же ночь, когда оттуда сбежал Юй Тяньцзе, сын Юй Цюфэна. Многие отстаивали точку зрения, что Юй Тяньцзе пал жертвой Повешенного Призрака. Но, если оглянуться назад, возникают сомнения. Найденное тело было обезглавлено, голову так и не нашли, поэтому доподлинно установить, чей это был труп, невозможно.

Все факты подтверждают хитроумие коварного замысла.

Дэн Куань мертв, Гао Сяолянь исчезла. И, словно это являлось частью плана с самого начала, обитатели поместья Гао сбежали, рассеявшись по цзянху. Юй Цюфэн тоже пропал без вести.

Хуже всего то, что все пять фрагментов Кристальной брони, похоже, очутились в руках призраков Долины. Запечатанный тридцать лет назад Арсенал вот-вот откроется, и зло Мантры Люхэ вновь попадет в мир.

Поистине, для улиня Центральных Равнин пробил темный час.

- - - - -

Миновала неделя ожидания на постоялом дворе. Далеко за полночь, после еженощного приступа сдавливающей грудь боли, Чжоу Цзышу не мог заснуть. Прихватив кувшин с вином и треснутую пиалу, он поднялся на крышу и прихлебывал вино, устроившись на черепице.

В маленьком внутреннем дворике он заметил Гу Сян. Девушка не обладала достаточными навыками, чтобы услышать появление человека на крыше. Она сидела спиной к Чжоу Цзышу, обратив отсутствующий взгляд к звездам.

Это был редкий случай, когда Гу Сян вела себя тихо. Она подпирала подбородок ладонью, отстраненно играясь с травинкой другой рукой. Одинокая задумчивая девушка напоминала о строках: «Звезды сегодня — не яркие звезды вчерашнего дня; для чего продолжаю стоять на росистом ветру?»[390]Из стихотворения об обреченной любви «绮怀» поэта времен династии Цин Хуан Цзинжэня (黄景仁).

Дверь распахнулась — наружу вышел Вэнь Кэсин. Он посмотрел на силуэт Гу Сян и, созвучно витающей вокруг меланхолии, грустно вздохнул, словно желая сказать: «Вот и девочке Янов приходит пора встретить раннюю юность свою».[391]Строки о взрослении из «Песни о бесконечной тоске» Бо Цзюйи в переводе Л.З. Эйдлина

Он неторопливо пересек двор, взглянул на Чжоу Цзышу и молча сел рядом рядом с Гу Сян. Та вскользь посмотрела на него и безучастно поприветствовала.

— Господин…

Вэнь Кэсин улыбнулся. Это не была его обычная ироничная усмешка, наоборот, улыбка была доброй и нежной. Он спросил:

— Что случилось? Вы с одаренным ученым Цао поссорились? Он тебя обидел?

— Пусть только посмеет, и эта старая дева отрежет ему член, — тем же унылым тоном ответила Гу Сян.

Вэнь Кэсин окинул ее изучающим взглядом. Нормальная девушка, похожая на любую другую. Один нос, два глаза, все конечности в комплекте. То, что она выросла такой колючей — это его ошибка в воспитании?

Он зевнул и, не заботясь о приличиях, погладил Гу Сян по голове.

— Что же тогда? Почему ты глубокой ночью не спишь, а сидишь тут одна? Тоскуешь по весне или по осени?

Вместо ответа Гу Сян угрюмо насупилась и подперла подбородок обеими руками. Вэнь Кэсин вздохнул и аккуратно продолжил расспрашивать.

— Понимаешь, я все удивлялся, почему ты носишься с этим дураком Цао. Бросилась накапливать добродетели, совершая добрые дела, вот это вот все… Ты боишься, что старички школы Цинфэн запретят ему быть с тобой, да?

Гу Сян опустила глаза, а потом, как маленькая девочка, надула щеки, закусила губу и сделала вид, что крайне увлечена ковырянием плитки мостовой.

Она не опасалась осуждения ее навыков кунг-фу. Она совершенно не беспокоилась по поводу своей внешности. Но она робела от одной мысли о вопросе касательно ее происхождения.

Даже если бы она была непревзойденным мастером кунг-фу, даже если бы она была несравненной красавицей, чье пленительное очарование могло привести к падению государств, это не имело никакого значения по сравнению с тем фактом, что она была безродной простолюдинкой. Кто поверит словам о том, что она девушка с хорошей репутацией?

Обитатели горы Фэнъя даже не считались за людей. Неужели в таком месте могла вырасти хорошая девочка? Безумный Хозяин Долины подобрал ее на улице младенцем и с тех пор воспитывал. Без отца, без матери, все, что она узнала, пока росла — или ты убиваешь врага, или враг убивает тебя. Могла она быть хорошей девочкой?

Гу Сян находилась в полной растерянности. Она привыкла получать все, чего пожелает, правдами и неправдами, иногда из чистого упрямства. Она знала о своих недостатках, о вспыльчивости, например… Но она впервые осознала, что не имеет права выйти на свет. Некрасивую невесту можно представить родственникам, Пурпурного Призрака — нельзя. Она не посмеет.

Гу Сян почти утонула в безрадостных размышлениях, но в конце концов смогла выдавить кривую улыбку:

— Да, тебе с муженьком повезло больше. Сирота, нет оравы родственников, о которых нужно беспокоиться. Вокруг него не вьется стайка докучливых двоюродных тетушек и строгих троюродных дядюшек… Ай!

Что-то стукнуло ее по голове. Она посмотрела наверх и увидела сидящего на крыше Чжоу Цзышу. Его губы изгибались в легкой полуулыбке, а треснутой пиалы в руках больше не было.

Удар был болезненным. Потирая ушибленное место, Гу Сян огрызнулась на Вэнь Кэсина:

— Ты его совершенно не контролируешь?!

Чжоу Цзышу легко спрыгнул вниз, похлопал Вэнь Кэсина по плечу и покровительственным тоном изрек:

— Давай, иди, согрей постель своему господину.

— Конечно, — согласился Вэнь Кэсин и ушел без второго слова.

Гу Сян оторопело уставилась ему вслед. Выходя из оцепенения, она глубоко вздохнула и подумала, что либо мир перевернулся с ног на голову, либо ей снится кошмар.

Чжоу Цзышу плюхнулся на землю рядом.

— Не беспокойся по пустякам. Посмотри на меня, разве я волнуюсь? Раньше я думал, что у меня осталось около полутора лет в запасе, но, похоже, времени в моем распоряжении куда меньше. По словам Великого Шамана, меридианы больше не выдерживают поток внутренней ци… Мое кунг-фу обратилось проклятием. В любой день я могу сдохнуть и отправиться на встречу с Яньваном.

Гу Сян смотрела широко распахнутыми глазами, не зная, что на это ответить. Спустя несколько минут она тихо произнесла:

— Ну… Ты действительно жалок, что я могу еще сказать?

Чжоу Цзышу и не ожидал от нее приятных слуху слов, но, услышав это, не удержался от смеха.

— Иди к черту, Гу Сян, — он беззлобно выругался, покачивая головой. — Не была бы ты юной девушкой, я бы колотил тебя до полусмерти по восемь раз на день.

Гу Сян насторожилась и отсела подальше. Однако Чжоу Цзышу преспокойно продолжал пить вино и не подавал признаков стремления поднять на нее руку. Ей потребовалось время, чтобы по крохам собрать все свое милосердие и соизволить произнести слова утешения:

— Седьмой Лорд сказал, что Великий Шаман, возможно, придумал решение. Как знать, может, он спасет твою жизнь.

Чжоу Цзышу задержал вино во рту, смакуя вкус. Спустя длинную паузу он коротко бросил в ответ:

— Все не так просто.

Гу Сян моргнула и непонимающе подняла брови. Спустя еще одну долгую минуту в молчании она ткнула Чжоу Цзышу носком сапога:

— Ты самоубийца?

Тот одарил ее сложным взглядом:

— Ты самоубийца.

— Если нет, тогда почему ты не…

Чжоу Цзышу невесело и беззвучно рассмеялся. Гу Сян почувствовала, что от этой картины у нее участился пульс, хотя назвать точную причину волнения она терялась. Она быстро отвела взгляд. Люди говорят, что красивые женщины — бедствие, ожидающее своего часа. Гу Сян подумала, что эти слова справедливы и для красивых мужчин.

— Гу Сян, для меня есть только два пути. Либо я живу хорошей жизнью, либо умираю хорошей смертью. Временами, для достижения любой из двух целей я могу многое стерпеть. Никто и никогда не имеет права даже помыслить о том, чтобы остановить меня.

Мастер проницательных и иногда жестоких интриг, Чжоу Цзышу сохранил способность заботиться о других. Но когда повода проявлять мягкость не было, его сердце каменело, становясь безжалостным к другим, безжалостным к себе. Если он чего-то действительно желал, то, отстаивая свой выбор, не терпел компромиссов. Даже если это означало уплату непомерной по меркам других цены, он не оглядывался назад и не сожалел о принятых решениях.

С улыбкой выйду в путь, ведет меня судьба,

Я горд собой, ведь я не сорная трава! [392]Строки из стихотворения Ли Бо «Перед отъездом в столицу прощаюсь в Наньлине с сыном» в переводе С. Торопцева.

Чжоу Цзышу обернулся к Гу Сян и обратился к ней мягким, почти ласковым голосом:

— Девочка, ты сама решаешь, кто ты есть. Никто другой не имеет права голоса в этом вопросе. Ты довольно умна, как же ты не понимаешь такой простой вещи?

Гу Сян, услышав необычную точку зрения, остолбенела, пытаясь уложить сказанное в голове. Чжоу Цзышу же, добравшись до дна кувшина, небрежно отбросил пустую посудину в сторону, поднялся и направился в свои покои.

Он толкнул дверь и вошел в темную комнату. Не успела створка захлопнуться, как чужие руки встретили его, обхватив вокруг талии. Чжоу Цзышу не возражал. Когда его подвели к кровати и буквально бросили на постель, он и не думал сопротивляться. Очень медленно он поднял глаза и встретился взглядом с Вэнь Кэсином.

Время ненадолго остановилось. А затем Вэнь Кэсин порывисто опустил голову и жадно впился в желанные губы острым кусачим поцелуем. Рваный ритм его хриплых, судорожных вдохов напоминал дыхание опасного хищника, настигшего добычу. Сложно сказать, сколько длился этот жестокий поцелуй, прежде чем Чжоу Цзышу приподнялся и резко толкнул локтем Вэнь Кэсина в бок, опрокидывая того на спину. Перевернувшись, он зажал Вэнь Кэсина под собой и уперся руками по сторонам от его плеч. Распущенные волосы Чжоу Цзышу ниспадали беспорядочным вороным водопадом, оставляя в поле зрения лишь поразительно ярко сверкающие глаза напротив.

— Если я умру, сделка окажется для тебя невыгодной? — продолжил давнее обсуждение Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин промолчал. Вместо ответа он резко повернул голову и вцепился зубами в запястье Чжоу Цзышу так сильно, словно хотел испить его кровь и вкусить его плоть.

Чжоу Цзышу нахмурился от боли, но не отстранился и не издал ни единого звука, отдаваясь во власть Вэнь Кэсина. Вскоре потекла кровь. Темная струйка сочилась, очерчивая контуры рта Вэнь Кэсина, стекала на простыни и быстро пропитала большой участок ткани.

Минули бесконечные минуты, когда руки Чжоу Цзышу задрожали. Вэнь Кэсин тяжело опустил веки, расслабил челюсть и протяжно лизнул нанесенную рану. Затем он сел, притянул Чжоу Цзышу в свои объятия, запечатал акупунктурные точки, чтобы остановить кровь, и наконец-то произнес:

— Это будет худшей сделкой в моей жизни.

Чжоу Цзышу беззвучно усмехнулся и ответил:

— Безумец.

Безумец молча оторвал от своих нижних одежд полоску ткани, бережно перевязал истерзанное запястье, схватил одеяло и завернулся в него вместе с Чжоу Цзышу. Так они и провалились в сон, обнимая друг друга, окутанные густым запахом крови.

Спустя три дня долгожданные Седьмой Лорд и Великий Шаман прибыли.