Онлайн чтение книги Дочь моей мачехи - моя бывшая девушка My Stepsister is My Ex-Girlfriend
8 - 5

Юмэ Иридо ◆ Любовь становится проклятием в одном предложении.

“Фу-у-ух~~~~~!”

Асоу-семпай завопила.

И в то же время она растирала грудь Асухайн-сан в ванне.

“Мне отказали~! Фуии, ик, почему, почему~!”

“что случилось?” Как только я спросила, Асоу-семпай так открыто расплакалась, что я даже не смогла возразить. Асухайн-сан, которую растирали, вероятно, тоже сжалилась над ней, поскольку она позволила себе остаться в объятиях Асоу-сэмпай, “Хии”, “Ннн”, она даже издавала такие щекотливые звуки.

“Я думала, что это наверняка сработает~! Сэмпай - идиот~~~~!”

Несмотря на это, Асоу-семпай сумела сдержать слезы из-за этого обратного путешествия, которое было не совсем коротким. Казалось, она действительно не хотела, чтобы Хошибе-семпай видел ее плачущей по сравнению с кем-либо другим.

Но однажды она закончила так, что практически сбежала в женскую ванную…

Прошло много времени с тех пор, как я видела, чтобы кто—то так сильно плакал - глядя на нее, я действительно чувствовала, что Исана Хигашира сама была чем-то другим.…

Разбитое сердце - это, по сути, то, что так сочувственно ранило бы сердце других людей.

Чем серьезнее это было, тем глубже была рана… та повседневная жизнь, которая была до вчерашнего дня, вдруг показалась такой далекой.

Подготовка к моему расставанию заняла гораздо больше времени, чем у сэмпай, и это не то, чем можно гордиться... но плачущее лицо обычно надежного сэмпая (который потирает чужую грудь) было болезненно душераздирающим…

“Это странно...”

Сказала президент, выглядя немного грустной, когда она прищурила глаза.

“Вы двое уже были в таких хороших отношениях, но он говорит, что не собирается заводить девушку. Сердце мужчины действительно представляет собой сложную загадку. Чем он недоволен в Айсе?”

“Я не знаю~! Эй, фу... Я-я сказала ему, чтобы он был моим парнем... а потом он просто: ‘Извини. Я не могу быть твоим парнем”...уеехххх~!!!"

“Ха! П-подожди, семпай, не дергай ее... анн!”

Руки Асоу-сэмпай сильнее сжали грудь Асухайн-сан. Казалось, единственное, что могло утешить сердце Асоу-семпай, - это ощущение сисек ее любимого кохая.

Президент немного недовольно нахмурилась.

“Он не может быть твоим парнем? Боже, этот Хошибе-сэмпай, если он не собирался с самого начала, он должен был быть более откровенным.”

“Если уж на то пошло, обычно озорное отношение Асоу-семпай было...”

“Это так неубедительно~!! М-Мое отношение к маленькому дьяволу до сих пор ~!”

Действительно, это достаточно унизительно, чтобы вызвать у меня желание закрыть лицо. Я, вероятно, не смогла бы снова встретиться с Хошибе-сэмпай должным образом, если бы это была я…

Президент вошла в горячую воду и нежно обняла Асоу-сэмпай за плечи.

“Ты получишь обезвоживание, если будешь так много плакать. Я выслушаю твои жалобы, так что пока перестань плакать.”

”Уф... ик..."

“— Ннн! Ниа! О-оу, почему ты и мои тоже потираешь?”

Я искоса взглянула на Асоу-сэмпай, у которой обеими руками были пышущие сиськи. Я, вероятно, стала бы ее добычей, если бы приблизилась к ней в этот момент.

“...Мне кажется, что я уже слышала что-то подобное раньше...”

Затем рядом со мной Хигашира-сан пробормотала что-то глубокое.

“Как будто нет никакой надежды, как будто это невозможно..действительно очень неловко думать, что есть шанс…

“Хигашира-сан...”

Хигашира-сан, которая выглядела такой беззаботной на следующий день после того, как ее отвергли, вероятно, все-таки так плакала в тот день.

Я действительно не могла утешить своего подругу так, как это делает президент. В конце концов, это, несомненно, была моя вина, что Хигашира-сан была отвергнута…

“...Я прошу прощения за то, что безответственно толкнула тебя”.

“Все в порядке, на данный момент это моя вина, что я думала, что это может сработать, услышав это… Я вообще ничего не могла понять, пока не призналась. Вот почему я так испугалась...”

Я призналась, и мне это удалось.

Хигашира-сан и Асоу-сэмпай обе потерпели неудачу.

Что нас отличает? Могу ли я быть уверена, что в следующий раз все получится?

Я не знала. Я была напугана, потому что не знала…

И так как я была напугана, я не могла не думать, что мне никогда не следует признаваться, никогда…

“Фууу... ууу. Я не могу этого сделать, даже если... сэмпай так говорит, я не могу перестать любить его...!”

Она знала, что это безнадежно, но не могла отказаться от своей привязанности к нему. Когда кто-то был, по сути, проклят подобным образом, сколько он мог вынести?

Особенно те, кто живет под крышей.

В конце концов, меня могут возненавидеть — как тогда, когда мы стали сводными сестрами.

...Ах, боже мой.

Это просто игра воображения. Это всего лишь предположение.

Я уже завидую Хигашире-сану. Я почувствовала неизвестный страх перед ней, зная, что она может вернуться к отношениям до признания, как будто ничего не произошло.

Асу-сэмпай продолжала плакать, и все, что мы могли сделать, это предложить слова утешения.

Акацуки-сан была единственной, кто смотрела на нас с обезумевшим лицом.

Когуре Каванами ◆Парень и девушка

“Асоу-семпай получила отказ”.

Я не мог поверить своим глазам, когда получил это сообщение от Акацуки.

Асоу-сэмпай была отвергнута? ...Хошибе-сан?

“Серьезно?” Я подтвердил: “Серьезно. Сейчас все ее утешают.” Таков был ответ. Похоже, так оно и было. В то время как Акацуки была девушкой с некоторыми слабостями, она не стала бы так лгать.

Я оторвал взгляд от телефона и оглядел комнату.

“Вау! Ой, ты очень хорош, Хаба!”

”Я тренировался онлайн".

“Бу-у-у! Ой, ой, прекрати, прекрати, не выходи за край!”

Хошибе-сан играл против Хаба-сэмпай, используя игру, которую я принес с собой. Казалось, он ничем не отличался от того, что был раньше. Я бы не заметил, что он только что отверг девушку, если бы Акацуки не сообщила мне. Казалось, что Хаба-сэмпай, который играет в игру, или Иридо, который смотрит на стену, читая книгу, ничего не заметили.

Разве это не имело большого значения для Хошибе-сан? Нет, нет, нет, это не похоже на то, что ему признался незнакомый незнакомец. Это тот самый кохай, которая тусоваламь с ним больше года, верно? Я не думаю, что он настолько хладнокровен, чтобы ничего не чувствовать после того, как отверг девушку…

”Ты можешь выйти ненадолго?"

Так я и думал, а Акацуки продолжала посылать сообщения.

Мое хобби — нет, дело не в этом. Я хотел видеть счастье других людей в любви, поэтому, естественно, мне бы не понравилось, если бы кого-то просто отвергли. В любом случае, я не думал, что Акацуки расскажет мне все, но это намного лучше, чем просто оставаться в комнате, ничего не зная.

“Я буду покупать напитки”.

"ой."

Выслушав краткий ответ Хошибе-сан, я вышел из комнаты мальчиков.

Я прошел по коридору, добрался до лестницы, ведущей вниз, и обнаружил, что Акацуки ждет там. Как только она увидела мое лицо, сказав: “Пойдем вниз”, она спустилась вниз. Я молча последовал за ней.

Мы вышли в коридор, далекий от стойки регистрации и салона, где собрались посетители, и Акацуки прислонилась спиной к стене. Она смотрела на сад в японском стиле в темноте, но, вероятно, она смотрит на что-то другое.

Я тоже прислонился спиной к стене рядом с Акацуки и уставилась на ту же сцену…

После некоторого молчания Акацуки заговорила,

“Асоу-семпай много плакала”.

“...Это так?”

“Обычно она такая жизнерадостная… Ну, то, как она плакала, было довольно забавно.”

Фуфу, Акацуки рассмеялась, но после этого, похоже, потеряла силы…

“...Ты не спрашивал, как она получила отказ?”

“Что я могу сделать, даже если попрошу сейчас? Я только вчера впервые встретил ее.”

“Я думаю… ну, я тоже не знаю причины. На самом деле, даже Иридо тоже, там куча странных парней… все девушки, которых я поддерживала, получили отказ”.

Я не был в этом замешан, но Хигашира однажды призналась Иридо. Ее полностью подтолкнули к этому. Иридо удалось преодолеть уловку этой девушки, бросив Хигаширу... но Иридо, вероятно, тоже чувствовала себя ответственной за это, да.

“Я что, какая-то несчастливая звезда? Всех девушек вокруг меня бросили, и я не могу влюбиться. Я чувствую себя подавленным...”

“Не упоминай здесь ни о каких суевериях. Это не имеет к тебе никакого отношения, верно?”

“Да, я знаю… но я просто не могу не думать об этом, когда вижу, как семпай плачет… Девушки, которым ты нравишься, тоже будут плакать... или что-то в этом роде?”

“…………”

Пока у меня была эта конституция, я не мог принимать никаких признаний ни от кого.

Более того, меня может стошнить прямо на месте. Это может быть худшим из возможных отказов.

И она предположила, что это была ее вина.

“Одно дело, если это закончится после того, как ты набросился на меня. Однако другие этого не поймут. Ты отвергаешь девушек из-за меня. Ты, вероятно, сам по себе довольно популярен, и там будут появляться такие девушки. Ты заставишь так много девушек плакать. Что касается меня... для меня...”

- с надеждой сказала Акацуки.

“Я не хочу, чтобы ты был таким ужасным человеком”.

Так вот почему она хотела вылечить меня?

Она собирается вылечить эту болезнь всеми правдами и неправдами, ради тех незнакомых незнакомцев, которые могут и не появиться, да?

“...Я...”

“Побудь со мной немного”.

Акацуки схватила меня за руку, не сказав больше ничего.

“Есть кое-что, куда я хочу пойти… Ты знаешь о такой полусмешанной ванне на открытом воздухе?”

Просто взглянув на раздевалки, так получилось, что там больше никого не было.

Это был странный горячий источник, с ванной прямо перед нами, похожей на длинный узкий проход.

Мы прошли через ванну, разбрызгивая воду, когда погружались в нее, и вода становилась все глубже. Мы добрались до мутно-коричневой горячей воды, которая могла покрыть наши тела, и здесь длинный узкий проход наконец закончился, и я смог выглянуть наружу.

Это ванна под открытым небом, но на самом деле она наполовину открытая, с горизонтальным окном, чтобы можно было смотреть наружу. Еще больше беспокоила другая ванна с другой стороны. Горячая вода и каменная стена примерно такой же высоты делили эту ванну пополам…

“А, ты здесь”.

Там была Акацуки.

Ее руки уже лежали на каменной стене, когда она оценивала меня спокойным взглядом. Коричневая горячая вода совсем не была прозрачной, и ее тело было полностью скрыто под водой.

Другая сторона была соединена с женской баней, и обе бани встречаются здесь. Однако грязная вода полностью покрыла тело. Похоже, именно это она и имела в виду, говоря о смешанной ванне.

“Хе-хе... мы полностью обнажены, но не можем видеть друг друга. Это странное чувство.”

“...Я полагаю”.

Мужская сторона была такой же, как и женская, и больше никого вокруг не было. Может быть, мы либо рано, либо поздно, но мне казалось, что остальное время будет настоящей фантазией.

“Ой, перестань смотреть. Здесь нет другой женщины.”

Сказала Акацуки со снисходительным взглядом.

“Я все равно ничего не вижу”.

“Заткнись. Ты так говоришь, но тебе все равно любопытно, верно?”

“Серьезно, разве ни у кого не было бы типичного грязного ума? Это действительно неразумно, что меня тошнит всякий раз, когда я кому-то нравлюсь”.

Как ты думаешь, чья это вина — хотя я этого не говорил.

Она была лучше всех осведомлена о том, чья это была вина.

Акацуки прислонилась щекой к каменной стене, по-видимому, поддразнивая.

“Когда мы в последний раз принимали смешанную ванну вместе? ...Ах да, мы уже делали это раньше, верно? Там, дома.”

“Это просто ты врываешься. В последний раз, когда мы договорились принять ванну вместе, было...

С тех пор, как мы встречались.

Я остановил свои мысли, прежде чем смог вспомнить что-то еще. Еще немного, и я бы потерял самообладание.

“...Тогда — в начальной школе. Мы купались вместе, как будто это естественно.”

“Вот как это бывает, когда мы дети. Мы привыкли думать, что это нормально”.

“В каком классе мы были, когда это случилось? В тот раз, когда ты спросил  ”откуда девушки писают"...

“Остановись! Не копайся в моей черной истории!”

“Ахаха! Я была потрясена до слез, а потом тебя отругали твои родители!”

Это было тогда, когда мы ничего не знали. Разница между мужчинами и женщинами, что такое любовь, и даже то, как мы стали такими—

“Когда было время, когда мы хотели искупаться вместе. Разве ты не трогал мои сиськи?”

“Не клевещи на меня. В любом случае, у нас не было никаких шансов. Мы просто выросли и почему—то перестали мыться вместе...

Как-то. Все, просто так или иначе.

Каким—то образом мы не купались вместе; каким-то образом мы перестали вместе ходить в школу; каким-то образом мы перестали разговаривать друг с другом в классе; и каким-то образом мы стали парой.

У меня не было ни решимости, ни чувства ответственности. Вот какими были дети средней школы: всякий раз, когда к ним приближалась девушка, парни оказывались с интеллектом ниже обезьяньего. И всякий раз, когда это не то, что они предполагали, они начинают жаловаться.

По сей день я все еще продолжаю получать последствия того времени.

“— Эй, ты взволнован?”

Акацуки озорно ухмыльнулась и сказала,

“Ты в смешанной ванне со старшеклассницей, это я… позволь мне услышать твои мысли, Каванами.”

“...Ты что, дура?”

Я усмехнулся.

“Разве ты только что не оглядывался назад несколько раз? На данный момент я не волнуюсь только потому, что я в ванне с тобой —”

Я не так глуп, как был тогда.

Не о мужчинах и женщинах, любви, решимости, сожалениях или расставаниях.

Воспоминания, о которых мне всегда напоминали, остались в моем сердце.

Любовь - это не то, что нужно делать, а то, что нужно видеть.

Мой ответ — никогда не изменится.

“...Хм.”

В ответе Акацуки чувствовался какой-то смысл.

Как только я почувствовал, что что-то не так, она уже покинула каменную стену, разделяющую мужскую и женскую ванную, и с плеском подошла к большому горизонтальному окну, через которое мы могли смотреть наружу.

А потом она положила руку на окно и край каменной ванны.

“Отлично”.

Всплеск.

Повсюду плескалась вода.

Среди мутной коричневой воды из воды показались белая спина, талия, задница—

На моих ошеломленных глазах Акацуки повернулась ко мне всем телом.

Она совершенно голая.

Она сидела на краю ванны, прислонившись к темному длинному окну, демонстрируя мне свое влажное, блестящее тело.

С улыбкой на лице.

Слегка наклонив голову, Акацуки снова спросила,

“Ты действительно… не взволнован?”

Миниатюрное телосложение почти не изменилось со времен средней школы.

Но ее тело, скрытое под одеждой, хорошо выросло. Изгибы бедер и задницы, а также выпуклости, которых, казалось, там не было, несколько присутствовали — женские изгибы были более очевидны, чем раньше.

Даже этот детский взгляд в ответ, это невинное лицо выглядело таким соблазнительным.

По крайней мере, я так чувствовал.

“...Почему?..”

Я застонал, чувствуя, как подступают сыпь и тошнота.

“Почему... ты заходишь так далеко...?”

Был ли это вопрос? Я умолял?

Обладая интеллектом ниже интеллекта горящей обезьяны, я больше не мог спрашивать себя.

“Я думаю, что меня устраивает то, как все обстоит сейчас... даже если мы восстановим наши отношения… как раньше, и в конечном итоге снова станем друзьями детства.… Я не думаю, что это плохо, верно...!”"

Даже мне показалось, что это было похоже на плач.

Для меня это прозвучало как детский плач.

“Так почему же — мы просто тратим все впустую!”

Все кончено.

Комфортное время закончилось.

Эта мысль опечалила меня, разозлила, и в голове у меня был полный беспорядок.

Акацуки выглядела немного грустной, когда она посмотрела вниз.

“...Это пустая трата времени?”

"Да. Разве это не очевидно…если ты сделаешь это...”

Если ты покажешь все это.

“—Я могу смотреть на тебя только как на женщину!”

Глубоко в моей голове что-то треснуло, как искры. Вместо этого он стер мои мысли, превзойдя то, что называется здравомыслием, и окрасил его животным инстинктом.

Нет! Прекрати это! Серьезно, прекрати! Давай не будем возвращаться к тому, как это было раньше! Это отвратительно, отвратительно, отвратительно, отвратительно, отвратительно! Разве я не могу подумать, что это чудесная вещь? Мужчины, женщины, все, разве они не могут подумать, что это чудесно? Разве я не мог подумать, что это драгоценная, милая и красивая вещь!?

Как в дни моего детства.

“Мне очень жаль, Коккун”.

Это было безжалостно.

“Но это заставляет меня… действительно очень рада слышать это от тебя.”

В тот момент, когда я увидел ее застенчивую улыбку, я закрыл рот.

Я не мог сказать ничего другого. Я даже не мог поднять глаз. Под эхо всплесков я вернулся туда, откуда пришел, через горячий источник, по которому трудно пройти.

“...Черт возьми....”

И все же это никуда не делось.

Обнаженное тело Ачхана запечатлелось в моей голове.

“...Черт возьми, черт возьми, черт возьми...!”

Мои мозговые соки бьются так сильно, как будто это сердце.

У меня сильно пересохло в горле, и я не мог отдышаться.

Если бы только все было не так.

Если бы только мы могли навсегда остаться детьми.

Если бы только мы могли остаться друзьями детства, ничего о том, чтобы быть мужчиной и женщиной.

И все же — это никуда не делось. Этого просто не будет. Нет никакого смысла в том, что это исчезнет.

Слегка покрасневшая кожа, кончики бугорков на ее плоских холмиках, и место, которое я мог видеть между этими упругими бедрами…

“— Проклятье...!!!”

Я вспомнил. Я не мог не вспомнить.

Этот факт доказывал, что мы больше не можем возвращаться к старым добрым временам.

Юмэ Иридо ◆ Истинное заявление

Я уставилась на Асоу-семпай, которая мирно спала под футоном.

“...Она устала от слез”.

“Она жаловалась, кричала, ела и спала… совсем как ребенок.”

Асухайн-сан была немного озадачена, когда сказала это. Это правда, что лицо спящей сэмпай было таким невинным, она выглядела так, как будто была моложе нас.

“Нет, она ребенок. Она помешана на груди.”

“И она даже завыла...”

“...Люди действительно могут стать такими благодаря любви”.

Я пристально посмотрела на Асухайн-сан, которая пробормотала это.

“Это невероятно?”

‘ Да… Я запомню это как тот раз, когда я увидела, как кто-то поднял такой шум”.

”Ну, я не думаю, что есть много таких шумных, как Асоу-семпай..."

Я криво улыбнулась. Выбравшись из ванны, сэмпай буквально проглотила свой обед…

“Но... удивительно, но я также… немного, сердитая.”

“Сердишься?

“В Хошибе-сэмпае… была ли причина, по которой он должен был отвергнуть Асоу-семпай и заставить ее так много плакать?”

“...Это так?”

Президент тоже проявила такое отношение, я думаю, от нее ожидают такого отношения, тем более что она близка к Асоу-сэмпай.

Для меня… что ж, я была той, из-за кого кого-то отвергли. Я не могла не думать, что у Хошибе-сэмпай должна быть какая-то причина для этого.

”Это странно..."

Когда мы посмотрели на Асоу-сэмпай, которая крепко спала, как ребенок, Асухайн-сан сказала,

“Я все равно не думаю, что любовь имеет значение ... но после того, как я вижу, как кто-то просто так много плачет, я чувствую себя немного тронутой. Это похоже на то, когда я прилагала все усилия для своей учебы — она прилагала все усилия для своей любви?”

“Д... Да. Я понимаю это. Когда я вижу, как кто—то усердно работает - кто-то, кто действительно показывает свою серьезность, у меня действительно возникает желание протянуть ей руку помощи”.

“Серьезно...”

Асухайн-сан пробормотала, казалось бы, в подтверждение

“И насколько серьезно… так или иначе, Хошибе-семпай был?”

“А?”

“Я чувствую, что… Я никогда не видела, чтобы Хошибе-сэмпай действительно серьезно относился к чему-либо. Он уже стал президентом студенческого совета, так что нет сомнений, что он очень талантлив...

“Это...”

Я знала о плече Хошибе-сэмпай.

Я не знала подробностей, но вполне вероятно, что из-за определенной травмы… он должен был отказаться от определенной вещи.

“Почему... это то, что Асоу-семпай продолжала говорить”.

Как мать, Асухайн-сан погладила сэмпая по щеке, последнее стало причиной, по которой она вступила в студенческий совет.

“Он когда-нибудь говорил, почему? Он не мог сказать — почему? Даже когда Асоу-семпай была такой серьезной?”

Почему, почему, почему.

Асоу-семпай продолжала безумно повторять это слово.

‘Я не могу быть твоим парнем’. Вот что он ей сказал. Однако он не объяснил, почему он не может быть ее парнем…

Если Хошибе-сэмпай не объяснит Асоу-сэмпай, единственному вовлеченному человеку—

“...Я тоже могу быть немного сердитой”.

Если бы Мидзуто объяснил меньше, чем он сделал, когда отверг Хигаширу-сан, я бы завидовала ему, даже если бы этой причиной была я сама…

Любить кого-то по собственной воле, признаваться кому-то по собственной воле. Он может задаться вопросом, что он говорит, а может, и нет. Нет ничего плохого в том, чтобы взять на себя такую часть ответственности, верно? Разве он не мог покончить с чувствами, которые она до сих пор считала само собой разумеющимися, и что-то с этим сделать?

Было ли неправильно отвечать на ее истинные чувства?

“Вы обе”.

Президент Куренай внезапно окликнула нас.

“Одно слово заранее, не делайте ничего, чтобы загнать Хошибе-сэмпай в угол. Это только усугубит позор Айсы.”

“Ну что ж…хотя мы это знаем.”

В конечном счете, это просто вопрос между Айсой и Хошибе-сэмпай. Это неправильно для нас - принимать непосредственное участие в качестве посторонних.

Президент была права. Как та, кто знала Асоу-сэмпай здесь дольше всех, она определенно самая злая. Однако наш президент оставалась очень спокойной.

Но, тогда, что должно—

“...если это их собственная проблема, почему они не могут просто поговорить об этом?”

Тот, кто вдруг сказал так тихо, была не я, Асухайн-сан или президент.

Это была Хигашира-сан.

“Поскольку он отверг ее признание, теперь все должно быть хорошо... Хорошо, что поездка заканчивается завтра, так что разве это не прекрасно?”

Уэхехе, Хигашира-сан застенчиво улыбнулась, сказав это.

“Просто говорю по собственному опыту, но я думаю, что во второй раз признание дается намного легче”.

Хигашира-сан должна быть здесь наименее уместна, но ее слова были самыми убедительными.

...Серьезно, я не могу победить ее…

Мне казалось, что это было давным-давно, когда я давала советы как опытный специалист.

“...Я понимаю. Вот как это бывает.”

Президент в замешательстве пожала плечами.

“Ну, нет причин сдаваться после всего лишь одного раза. Айсу обычно ненавидели, и она никогда не сдавалась… хахаха! Все действительно так, как ты говоришь!”

Президент расхохоталась, как будто это было действительно смешно.

Асухайн-сан озадаченно посмотрела на Президента, посмотрела на Хигаширу-сан, а затем на меня.

“Эм... все в порядке?”

“Ну... в этом нет ничего плохого, верно?”

Точно так же, как упрямого парня могут возненавидеть, упрямую женщину могут возненавидеть…

В случае с Асоу-семпай… обычно ее все равно ненавидят...

“Хорошо… теперь, когда мы приняли решение, давайте начнем совещание по стратегии.”

С этими словами президент Куренай плюхнулась на футон, скрестив ноги.

“Завтра, на горе Рокко, Айса снова исповедуется. И тогда мы заставим этого глупого ленивого негодяя сказать то, что он на самом деле думает.”

“Ты расстроена больше, чем я думала, президент...”

И так ночь продолжалась в комнате девочек.

Джоджи Хаба ◆ Сценарий последнего дня

Это было на следующее утро, на третий и последний день путешествия.

Выписавшись из гостиницы, мы заранее отправили наш багаж домой и пешком добрались до места назначения - вокзала.

Вокзал — да, но не железнодорожный вокзал.

Это была станция канатной дороги.

Здесь есть канатная дорога, соединяющая горячие источники Арима непосредственно с вершиной горы Рокко. Мы поднимались по канатной дороге до достопримечательности, спускались с другой станции и садились на поезд обратно в Киото с ближайшей станции. Это будет наш сегодняшний маршрут.

“На самом деле, я действительно хотела посетить руины замка Такеда. Однако это слишком далеко отсюда, и нам нужно пройти десятки минут в гору, так что, поскольку у нас здесь все, давайте не будем этого делать...”

Сказав это, это был план Куренай-сан, организатора мероприятия.

Она продолжила: "Может быть, в следующий раз мы пойдем вместе, только вдвоем?", и я ответил ей: "Если мне придется нести багаж" — было бы больше шума, если бы я сразу отказался от нее…

Если смотреть с воздуха, гора Рокко осенью выглядит так, будто она одета в огненно-красный цвет. Опыт, казалось бы, прогулки через лесной костер, сделал поездку стоящей того, чтобы потрудиться.

Обычно Асу-сан цеплялась за Хошибе-сэмпай и шумела.

Реальность, однако, заключалась в том, что они оба смотрели на гору внизу через разные окна. Асоу-сан не поднимала шума и просто категорически отвечала Иридо-сан и Минами-сан.

Даже если это был не я, это очевидно…

План Асоу-сан состоял в том, что это должно было быть их первое свидание как пары. Таким образом, чем красивее был пейзаж, тем больше другой возможный сценарий, который оставался у нее в голове, лишал ее возможности наслаждаться им вообще.

А с другой стороны — я заметил еще одну пару.

Там Каванами-кун, который разговаривал с Хошибе-сэмпай, и Минами-сан, которая разговаривала с Асоу-сан.

Казалось, у этих двоих не было нормального разговора с утра — или, скорее, это Каванами-кун был тем, кто избегал Минами-сан.

“…………”

Я подавил вздох.

Я не думал, что это будет простая поездка, но это превзошло все ожидания.

Мужчины и женщины действительно не будут хорошо ладить, если их заставят работать вместе.

Юмэ Иридо ◆ Это не должно быть тем, к чему вы хотите прикоснуться

Мофумофумофумофу.

Асоу-семпай пристально смотрела на мягкую пушистую овечью шерсть.

Мы поднялись по канатной дороге на станцию горы Рокко пик и сначала прогулялись по экзотическому району, сувенирным магазинам и террасе с прекрасным видом.

Я купила несколько сувениров для Сакамизу-сан и других вместе со своими родителями, и, хотя урожай был обильным, Асоу-семпай оставалась вялой…

Мы покинули террасу с видом на Кобе, когда Асоу-семпай внезапно сказала,

”Я хочу поехать на ранчо".

На горе Рокко есть ранчо. До ближайшей автобусной остановки можно доехать на автобусе за 20 минут. Ранчо было спроектировано как тематический парк, и пастбища были окружены заборами, по которым свободно бродили овцы, козы и молочные коровы.

Я слышала об этом раньше. Когда кто-то в отчаянии, естественным инстинктом было бы искать утешения у животных.

Асоу-сэмпай заметила расхаживающую вокруг овцу, и ее потянуло к ней, бесконечно взъерошивая ее шерсть…

“Фуфуфу... ты такая мягкий... в отличие от этой тощей меня...”

Она должна быть исцелена, но изо рта Асоу-семпай доносится подозрительное хихиканье.

Она не остановилась только на этой овце.

Затем она нашла голштинскую овчарку и присела рядом с ней на корточки.

“Фуфу… у тебя действительно большие сиськи, да… Было бы лучше, если бы я была такой, как ты...?”

После этого она заметила симпатичного кролика и прищурилась на него.

“Фуфуфу... Если бы только я была такой же милой, как ты...”

С меня было достаточно.

Было ли сочетание животных и старшеклассницы таким душераздирающим?

Фуфуф-фуфу, хихикнула Асоу-семпай, поглаживая круглого ангорского кролика.

“Ах... такой мягкий... такой теплый… Мне хочется завести домашнее животное… Может, мне стоит спросить маму, могу ли я вырастить котенка или что-то в этом роде...”

”””НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!!""”

Я тоже слышала об этом раньше! Люди не подумали бы о женитьбе, если бы начали разводить домашних животных!

Асоу-сэмпай проигнорировала одновременные реплики меня, Акацуки-сан и Президента, она просто странно рассмеялась, поглаживая кролика. Она серьезно больна, по-настоящему…

“...Айса”.

Президент положила руку на плечо Асоу-сэмпай, как будто она объявляет о решении реструктурировать компанию.

“Мы кое-что обсудили и приняли решение. Ты не возражаешь?”

“Фу? Что?..”

“После этого мы вернемся на станцию и пообедаем, а затем спустимся по канатной дороге с горы, прежде чем вернуться в Киото. Мы добавим еще одну вещь в наш график”.

Если бы мы прервали ее в неподходящий момент, она бы точно надулась.

То, что мы, посторонние, приготовили для нее, было некоторое время…

“Рядом с садовой террасой, где мы только что прогуливались, есть небольшая башня. Это наблюдательный пункт для наблюдения за пейзажем на вершине горы. Он не очень большой и на самом деле не может вместить много людей.”

“А? Эм... что ты имеешь в виду?”

“Иди туда с Хошибе-семпай”.

“...А?”

- выпалила Асоу-семпай, и ее глаза превратились в точки.

“Я придумаю, как справиться с Хошибе-семпай, так что просто иди в ту башню. Иди туда и спроси то, что ты хочешь спросить”.

“А-Спроси то, что я хочу спросить… Но меня все же бросили!?”

Громкий голос заставил кроликов разбежаться.

“Я не могу снова смотреть ему в лицо… Я не знаю, что ему сказать... А теперь ты говоришь мне знать, о чем я хочу спросить...!?”

“Ты продолжала повторять ‘почему’ снова и снова, не так ли?”

На этот раз вопрос задала Асухайн-сан.

“Разве ты не хочешь знать? Ты не можешь быть его девушкой, но ты хочешь знать, о чем думает Хошибе—семпай, верно?”

“Э-э-это...............”

Даже если они не могли быть парой.

Он мог бы, по крайней мере, сказать, что он думает, и сделать это в качестве прощального подарка, верно?

“Сейчас не нужно бояться, Айса Асу".

Президент крепко схватила Асоу-сэмпай за плечо.

“Если бы он ненавидел тебя так сильно, тебя бы уже давно возненавидели, верно?”

”...Это верно..."

“Парень, в которого ты влюбилась, не какой-то жалкий парень, который не назвал бы причину своего отказа, верно?”

“......Он не......!”

“Хорошо, даже если это неверное предположение с вашей и нашей стороны”.

Президент хихикнула, улыбаясь, как всегда…

“Мы уберем твой труп. Ты можешь трогать грудь Ран-куна, как захочешь.”

“Эх!? Президент?”

Мы громко рассмеялись.

Да, верно. Отвергнутая любовь никого не убьет.

Улыбка может расцвести после отказа.

“.......................!”

Слезы навернулись на глаза Асоу-семпай.

“Ка-могу я...? Могу ли я продолжать бороться...?”

“Ты что, дура? Разве я уже не говорил об этом?”

Президент легонько ткнула Асоу-сэмпай в лоб.

“Во-первых, никто не позволял тебе приставать к нему”.

Таким образом, нет необходимости беспокоиться. Не нужно бояться.

Это мужество — всегда было в сэмпае с самого начала.

Когуре Каванами ◆Уважение

”Ха..."

Горный воздух был таким чистым и свежим, но мое дыхание было таким тяжелым.

Рядом со мной шел Иридо, оглядываясь... и продолжал молчать…

“Ой, скажи уже что-нибудь, Иридо-кун?”

“Что я могу сказать?”

“Ты заметил, не так ли? Моя печаль!? Неужели ты не можешь проявить ко мне хоть немного заботы как друг?!”

”Особо нечего сказать".

“Ты такой жестокий!”

Этот парень действительно не имел в виду понятие дружбы. И подумать только, он так чрезмерно заботится о Хигашире.

Что ж, даже если это он разговаривает со мной, мне тоже не о чем было говорить.

В лучшем случае он сказал бы что-то вроде "ничего страшного". Если бы этот загадочный парень так сказал, я бы пришел в ярость. Он может даже сказать что-то вроде: ‘Не надо так ко мне относиться’.…

Ну, это не то, что можно было бы обсуждать.

Я ненавидел себя за то, что относился к своей подруге детства как к женщине — и тому подобное, и я не думал, что смогу вызвать у него хоть какое-то сочувствие, как бы я ни говорил об этом. Если бы я рассказал о вчерашнем инциденте на горячем источнике, он, вероятно, не подумал бы об этом иначе, как о флирте. Что ж, если это просто символическое сочувствие, я, возможно, тоже не смогу оставаться спокойным…

Иридо, вероятно, ничего мне не сказал, потому что считал так... да, давайте подумаем об этом именно так.

...Если подумать, я никогда ни с кем не обсуждал свои проблемы.

Я действительно выслушивал проблемы других людей, но не наоборот — я запечатал свое сердце или что-то в этом роде? Отделял ли я себя от других, ведя себя дружелюбно?

Что Акацуки может быть похож в этом отношении.

Я не мог себе представить, чтобы она действительно делилась с кем-то своими проблемами. На самом деле, она, вероятно, никогда ничего не упоминала о моей проблеме.

Мы больше похожи на брата и сестру, чем на друзей детства.

Подумав так, я почувствовал, что моих чувств следовало ожидать. Если бы кто-нибудь обнаружил, что у него есть чувства к своей старшей или младшей сестре, очевидно, это вызвало бы отвращение к самому себе.

Но есть одна вещь, которая отличала нас от братьев и сестер.

Было время, когда я, несомненно, был возбужден из-за нее.

А еще было время, когда я вел себя отстраненно и винил ее во всем.

“...Семпай, могу я кое-что сказать?”

К Хошибе-сан, которая немного поодаль, подошла президент студенческого совета…

Она должна быть с девочками, так почему же она была одна? Что случилось?

Я почувствовал недоверие, но следующая строка разрешила мои сомнения.

“У меня есть для тебя сообщение от Айсы”.

Ааа… Понимаю.

Асоу-семпай не сдается, да?

“Я буду ждать тебя в ‘обсерватории’. Обязательно приходи” — и это все."

Убедиться.

Сколько решимости у нее было, чтобы добавить эту единственную строчку?

Я, наверное, увлекся бы, угадав женское сердце, но это не та фраза, которую можно было бы произнести так легко. Если возможно, если с тобой все в порядке, если ты свободен — например, я мог бы представить, как много защитных сооружений установлено подобным образом. Существовало множество способов гарантировать, что ничего плохого не произойдет.

Это самый простой способ.

В любом случае, давай пока покончим с этим. Давайте потратим немного времени, чтобы остыть. Во-первых, преодолеть стоящую перед ней большую задачу, похожую на стену, а затем прорваться сквозь нее.

Это должно быть возможно. Завтра, через два дня, в школе, просто болтай, как обычно. Это почти позволило бы им вернуться к тому, что было до признания, по крайней мере, на первый взгляд. Для Асоу-сэмпай нет выбора более сладкого и заманчивого, чем этот.

Но этот человек просто пнул гандикап.

Она выбрала — встать лицом к стене вертикально.

Прошлой ночью… все, что я мог сделать, это убежать.

— Любовь – это не то, что нужно делать.

Все так болезненно, так неприятно. Я чувствовал беспокойство, меня дразнили, и я ненавидел себя. Я ничего не мог сделать хорошо. Просто смотреть было намного веселее, чем делать это на самом деле…

Вот почему.

Те люди, которые решили взяться за это в лоб — были достойны уважения.

“...Ах.”

Хошибе-сан отвела взгляд в сторону.

Затем он попытался извиниться.

“Прости... но не возражаешь, если ты поможешь мне отвергнуть Асоу? Мне нечего ей сказать...”

Дело не в этом.

Дело не в этом, верно?

Вероятно, дело не в этом. Этого не должно быть. Вероятно, он ошибается.

Реплика, которой он должен был ответить, была не такой.

“Президент-сан”.

В этот момент я перестал быть цыганом.

“Не волнуйся, я обязательно потащу Хошибе-сан с собой”.

И прежде чем я осознал это, я обнаружил, что хватаю Хошибе-сан за руку сзади,

“Эй, Каванами, что ты говоришь сам по себе?”

“Извини, но я из тех, кто не может принять ничего, кроме счастливого конца”.

"Хм?"

“Хошибе-сан, ты должен серьезно отвечать серьезным людям”.

Ах, какой рот это говорит? Это так высокомерно, бесстыдно, напыщенно и нагло. Я думаю, именно это люди имели в виду, говоря о том, что они абсолютно бесстыдны. То, что я не мог сделать сам, я настоял, чтобы это сделали другие. Сколько критических замечаний я должен высказать, прежде чем они обрушатся на меня в ответ?

Но—

“— Хошибе-сан, разве ты не говорил этого раньше? Еще в средней школе… что ее смелость признаться была поразительной?”

”......Это..."

“Как ты думаешь, что более удивительно? Признаться, ничего не зная о вас, или быть готовым признаться вам, в то же время желая подвергнуть риску нынешние отношения? Как ты думаешь, какой из них требует больше мужества?”

Да. Смелость необходима.

10 лет.

Мы отказались от того, чтобы быть друзьями детства, и решили стать парой.

“Если ты действительно думаешь, что это потрясающе — и ты должен отнестись к ней серьезно… неважно, сколько раз это займет.”

Не бойся. Не убегай. Не удовлетворяйся существующим положением вещей.

“Покажи нам, какой ты крутой — семпай”.

Серьезно, повернуться спиной к женщине, демонстрирующей свои истинные чувства… было совершенно не круто…

Президент, которая молча слушала, “Фуфу” хихикнула, посмотрев на Хошибе-сан…

“Ты должен подавать пример своим кохаям, президент”.

“...Я больше не президент”.

Тихим голосом Хошибе-сан нетерпеливо выругался “ах, черт возьми”.

Затем,

“Мне просто нужно пойти, верно? Тогда я пойду!”

- сказал он в отчаянии.

“Я не настолько бесполезен, чтобы пытаться убежать после того, как меня так сильно отчитали — черт, почему наши кохаи такие назойливые?”

“Разве ты не научился, наблюдая за семпаями?”

Сказав это, президент хихикнула. Хошибе-сан тоже был довольно назойливым.

“Ха!” Хошибе-сан громко вздохнула и посмотрела на нас.

“Я думаю, так оно и есть. Я пойду посмотрю. Хаба, ты самая старшая. Позаботься о первокурсниках.”

“А? Нет, президент...”

“Теперь все зависит от тебя. И я не президент”.

Настояв на этом со своей стороны, Хошибе-сан переставил свои длинные ноги и направился к автобусной остановке.

Его спина выглядела немного больше, чем несколько мгновений назад.

“...Разве ты не просто цыган?”

Сказал Иридо, выглядя немного сбитым с толку.

Я пожал плечами.

“Давай просто скажем, что я был одержим”.

Любовь - это не то, что нужно делать.

Но... я не мог не сделать этого случайно.

Тодо Хошибе ◆ Истинные чувства

Скрип, скрип — боль в плече.

Это мое левое плечо. Обычно я бы не обращал на это внимания. В любом случае, это не моя доминирующая рука, и она не была большой помехой в моей повседневной жизни. Мне просто показалось, что мне сделали укол вакцины.

Даже тогда были случаи, когда я чувствовал ноющую боль.

Этот момент определенно приходил мне на ум всякий раз, когда я это делал. Далекая корзина, к которой я ни тянулся, руки, к которым я не мог прикоснуться, несмотря ни на что, побежденные сенпаи — я был как собака Павлова, чувствуя себя полностью, бесконечно беспомощным вместе со своей болью.

Казалось, он говорил: "Это должно было случиться в любом случае".

У людей всегда была такая штука. Если бы кто-то хотел вырастить идеал, не соответствующий его доле, то тяжелая работа, затраченная на это, привела бы только к страданиям. Такой предел был бы на удивление близок, если бы это не был такой гений, как Куренай.

Поэтому мы всегда должны беречь силы.

Это ради того, чтобы справиться со всем, что приходит. Это ради того, чтобы иметь возможность отступить, как только кто-то заметит, что что-то не так. Берегите силы, сохраняйте спокойствие и следите за тем, чтобы их было достаточно…

Кроме того, даже если это серьезно.

Все, что будет ощущаться – это болезненное возмездие.

“...Йоу”.

Она ждала меня в конце узкой винтовой лестницы.

Ее длинная тонкая юбка отличалась от вчерашней и развевалась на ветру. Одежда была такой же, как обычно, с оборками, что типично для ее личности, но не такой преувеличенной, как обычно. На ней нет никаких аксессуаров. Также не было никакого обычного стремления привлечь к себе внимание.

Асу повернулась, слегка приглаживая волосы.

Позади нее, как гравий, расстилались прекрасные улицы Кобе. Это было бы прекрасное море света ночью — совсем как ночной вид с колеса обозрения.

Вокруг больше никого не было, вероятно, потому, что был день. Даже если бы они были, Асоу, вероятно, подождал бы, пока никого больше не будет рядом, прежде чем продолжить. Такая решимость была скрыта в ее бесстрастном лице.

“...Ты прибыл, семпай”.

“Ну, вроде как— мне угрожали Куренай и еще один парень”.

Собираетесь ли вы продолжать жить в позоре — вот в значительной степени вопрос, который мне задали.

Я не смог ответить сразу. В тот момент я бы признался, что я был позором.

...Но на самом деле, ну и что с того, что я был помехой?

Вот я и подумал, но я действительно хотел вести себя круто, да?

“...Просто чтобы сказать это первым”.

Я подавил свои тяжелые чувства, когда заговорил,

“Неважно, сколько раз ты мне признаешься, мой ответ не изменится”.

Асоу несколько печально улыбнулась.

“Все в порядке. Я не думаю, что ты изменишь свое мнение за один день, но! Не то чтобы я думала об этом, это не слишком отличается от того, когда тебя бросают каждый день, верно?”

“Ты каждый день относишься к этому как к шутке, верно?”

“Это верно…но на этот раз я говорю серьезно.”

Серьезно… а?

“Семпай... Не важно, как сильно я донимала тебя, ты всегда составлял мне компанию, верно?”

“Ты будешь еще более раздражающей, если я этого не сделаю”.

“Тогда, в таком случае, пожалуйста, ответь на это… почему ты не хочешь встречаться со мной? Тебе действительно не нравится быть моим парнем?”

Хаа, я вздохнул.

Кобе был так далеко внизу, но голубое осеннее небо было так, так далеко.

“На самом деле… Я не думаю, что мне не понравится это.”

Я не мог придумать больше никаких оправданий.

“Я не ненавижу то, что ты раздражаешь. И то, что ты цепляешься, меня не особо утомляет. Когда я говорю с тобой… что ж, в значительной степени так оно и есть. Конечно… бывают моменты, когда я счастлив”.

“Так... это все еще невозможно?”

“...Невозможно? Я полагаю.”

В тот момент, когда я это сказал, я почувствовал горечь на зубах.

“Это не ты. Это, вероятно,…моя собственная проблема. Даже если кто-то другой… например, если кто-то, кто мне ближе, чем ты, вдруг признается мне, я чувствую, что дам тот же ответ.… Я не могу ни с кем встречаться. Не хочу сказать, что ты не имеешь на это права — да, это я. У меня нет такой возможности”.

У меня не могло быть отношений — у меня не было на это возможности.

У меня не было возможности быть парнем и встречаться с кем-то.

“Такого рода отношения выше моего понимания. Я не могу себе этого позволить. Даже если я это сделаю, я определенно не смогу стать тем парнем, которым, как ты думаешь, я могу быть.”

Как та девочка в средней школе.

Вы определенно почувствуете, что я отличаюсь от того, что вы ожидали.

“Вот почему мы не можем встречаться. Потому что это ты — что я не хочу причинять тебе боль. Чтобы было ясно, вот что я чувствую”.

Я был немного удивлен.

Из-за тебя - правда?

В этот момент я понял, что этот мой кохай неожиданно занял большое место в моем сердце.

Но это все равно не изменило бы моего заключения.

Независимо от того, с кем я столкнулся, у меня не было сил беспокоиться.

“......... Что...”

“Хмм?”

Асоу, наверное, что-то сказала.

Я прищурил глаза, пока завывал горный бриз…

”---ТЫ, ДОЛЖНО БЫТЬ, ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ---!!!!!"

— ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ~ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ~ ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ...~!

Эхо было настолько шокирующе громким, что разнеслось далеко, и я чуть не свалился с башни.

Я заткнул онемевшие уши и запротестовал против моей кохай, чьи плечи тряслись, когда она, хрипя, уходила…

“Д-не пугай меня так...! Это слишком опасно!”

“Мне все равно!! Ты должен был упасть!! Семпай, ты трус!!”

Асоу бросилась ко мне и уставилась на меня с расстояния, на котором наши пальцы ног почти соприкасались.

“А я-то гадала, в чем причина! Ты говоришь, это потому, что у тебя нет возможности встречаться со мной? Ты хочешь сказать, что не можешь быть тем парнем, которого я хочу!? Вот это большая ошибка, ты, девственник!”

“Хаа...!”

“Для меня! Я не хочу, чтобы сэмпай стал моим парнем! Я хочу своего парня! Быть тобой! Сэмпай!!

”......А?"

В чем разница?

Видя, как я был озадачен, боже мой, Асоу не могла не вздохнуть.

“Слушай сюда, семпай!? Даже если мы будем встречаться, я не буду спрашивать тебя ни о чем другом, как раньше. Я буду делать то, что делала раньше, например, болтать, играть в игры, время от времени готовить для тебя, то, что я всегда делала”.

”А-а-а, я понимаю..."

“Ты мне нравишься в обычные моменты, подобные этому, семпай! Ты находишь меня раздражающей, но ты всегда слушаешь то, что я хочу сказать, то, как ты смотришь ”о-о", играя в игры, и то, как ты всегда доедаешь мою еду, даже если ты вообще не комментируешь это!"

“О, ооо…ты действительно можешь говорить такие вещи, не чувствуя смущения...”

“Теперь я придерживаюсь стратегии "без охраны"! Кто теперь готов вести себя как маленький дьяволенок?!”

Значит, в конце концов, она просто играет персонажа?

“Ты понимаешь?! Я не хочу "сэмпая, который будет моим парнем’! Я хочу "семпая", которого я люблю так сильно, что я безнадежна!! Я хочу, чтобы этот "сэмпай" занял место "моего парня’!! Это особое место, которое ближе, чем кто-либо другой!! Смотришь на меня с близкого расстояния!!”

...Она не хотела, чтобы я был ее парнем… она хотела, чтобы я стал ее парнем.

“Это... мило”.

“И это все?”

“Этого недостаточно?”

“Этого недостаточно. Я хочу услышать твои истинные чувства, семпай. Твой серьезный голос.”

...Серьезный, голос.

“Семпай”.

Асоу положила руку на грудь и посмотрела мне в глаза.

“Насколько я тебе нравлюсь?”

Я тоже уставился в чрезвычайно серьезные глаза Асоу.

Это все, что я мог сделать.

Я не могла отвести взгляд, как будто попала в плен.

“...Это обязательно должно предполагать, что ты мне нравишься?”

“Ты только что сказал, что не ненавидишь меня, верно?”

“Дело не только в том, нравится или не нравится кто-то, верно?”

“Но ты ведь не равнодушен ко мне, верно?”

“Это...”

“Тогда у тебя, наверное, есть несколько вещей, которые тебе нравятся, верно? Пожалуйста, расскажи мне об этом. Так же, как и я.”

Спасения не было.

С обеих сторон меня окружают горы, и я не смог бы убежать, если бы не умел летать.

“...Ну, ты на удивление хорошо заботишься о кохаях, что-то в этом роде?”

“Что еще?”

“Ааа… ты умеешь готовить.”

“Что еще?”

“У-у тебя милое личико”.

“Что еще?!”

"Хм? Ммм… ты становишься серьезной, когда хочешь что-то сделать...”

Как только я получил этот ответ, Асоу изобразила довольную улыбку.

”Четыре... Это больше, чем я сказала, семпай?"

“Разве ты не заставляла меня?!”

“Но все же... тебе ведь кое—что во мне нравится, верно?“

...Ах, точно.

Я не думал об этом раньше, но—

“Я думаю, раз есть вещи, которые тебе нравятся, есть вещи, которые ты ненавидишь, верно? Мне просто нужно их изменить. В конце концов, я полностью готова — быть раскрашенной моим парнем, понимаешь?”

“...Ты станешь девушкой, если я скажу, что они мне нравятся?”

“Проще простого”.

“Что, если я собственнический, сдерживающий ублюдок?”

“Тогда я удалю все свои контакты, кроме твоих, семпай”.

“Что, если я гей?”

“Тогда я сделаю сексуальную операцию”.

Это определенно ложь, подумал я, но в этот момент Асоу излучает какую—то пугающую ауру, которую я не мог отвергнуть.

Наклонив свою маленькую голову, Асу спросила,

“Этого все еще недостаточно?”

Когда меня спросили, я задумался.

Я размышлял о вещах, о которых до сих пор не задумывался. То, что глубоко внутри меня.

“...Нет, я думаю”.

Вывод остался прежним.

“Неважно, насколько подходящей женщиной ты пытаешься быть, я все равно не могу с этим справиться. Даже если ты ничего не желаешь — я ничего не желаю от тебя”.

Каково было это желание?

Тело? Одобрение? Ничто не напоминало о звонке.

Если это все, чего я хотел, то на самом деле нет ничего отличного от нынешней ситуации, верно?

“Чего ты хочешь, семпай?”

Чего я хочу?

“Я не знаю… Я давным-давно этого не знал.”

“Это так? Хотя, по-моему, я смутно понимаю, что это такое.”

Асоу прошла передо мной в мою сторону и неторопливо посмотрела на вид с вершины горы.

“Еще во время фестиваля искусств в начальной школе я играла главную роль. Я испытывала радость от того, что люди обращают на меня внимание. С тех пор я всегда хотела, чтобы кто-нибудь смотрел на меня! Это та жизнь, о которой я мечтала“.

“...Это глубоко укоренившаяся проблема. Почему ты тогда не стала актрисой?”

“Это правда. Я действительно думала об этом раньше, понимаешь? Но… Я не могу воспринимать это всерьез.”

Асоу хихикнула, как будто издевалась над собой.

“Забавно, когда другие смотрят на меня, но на самом деле я не буду связывать с этим свою жизнь. Я хочу этого, но у меня нет ни страсти, ни таланта — я была настолько ничтожна, что мне стало грустно. Я была всего лишь ребенком, и у меня должна быть свобода мечтать”.

Итак, она сказала,

Асоу смотрит в чистое от пыли небо.

“Я всегда хотела чего-то – чего-то, за что другие смотрели бы на меня, и чего-то, что я могла бы делать серьезно без каких-либо ненужных мыслей”.

Ах— внезапно на ум пришло мерцающее воспоминание.

Те дни, когда я просто гонялся за мячом, просто стремился забить мяч в кольцо.

“Семпай, я повторю это много раз. Я уже нашла его”.

Серьезно — как много раз ты уже говорила.

“Семпай, разве ты не должен собраться с духом и тоже показать свои истинные чувства?”

Синий.

Синий.

Синий.

Это ясный осенний день, лишенный чего-либо еще.

...Ты потрясающая, Асу.

Ты не впала в уныние. Ты не сдалась. Ты бы не стала искать оправданий. Ты не пыталась валять дурака.

Прямой, как бросок, сильный, как удар данка.

Ты вытащила меня из этого места…

Это потрясающе, так потрясающе.

Так удивительно, так удивительно.

И так или иначе — я на самом деле семпай для кого-то вроде тебя.

Я медленно поднял левую руку.

От низкого уровня к прямому. От прямого к высокому.

Скрип. Я почувствовал укол боли.

Но движение моей левой руки было беспрепятственным.

Я уже знал.

Боль - это иллюзия.

Это воспоминание осталось в прошлом.

Нынешний я ничем не связан—

— Моя левая рука тянулась к далекому-далекому небу.

Над вершиной, над башней.

Небо должно быть близко, но я вообще не мог дотянуться до него.

— Ах, это верно.

По сравнению с этим небом баскетбольный бортик действительно близко.

“...Ха-ха”.

Фантомная боль исчезла.

Это было так близко… и все же так далеко.

“Семпай?”

Я слышу недоверчивый голос Асу.

Я сжал левый кулак, по-видимому, пытаясь уловить этот голос.

“Я не могу показать… больше никаких проявлений этой моей смущающей стороны.”

Я опускаю сжатый кулак к груди и разжимаю его.

Конечно, там ничего не было.

Там ничего не было, но мне показалось, что я что-то схватил.

“Асоу... спасибо тебе”.

“А?”

“Благодаря тебе, я думаю, что проснулся”.

То, что я хотел схватить, было сразу очевидно.

Я схватил Асоу за плечи и с силой обнял ее.

“Хяаа... ааа!?”

“Разве ты не хотела, чтобы я показал свои истинные чувства?”

Я почувствовал стройное, мягкое, теплое тело Асоу, когда прошептал ей на ухо.

“Убедитесь, что ты хорошо это слышишь, чтобы это не унесло ветром… Ты мне вроде как нравишься.”

“Эх!? Ааа!?”

Попробовав это, я понял.

Это было не потому, что я был спасен в тот момент.

Я чувствовал, что она опасна. Но в то же время я чувствовал, что она действительно сильная.

И тогда я испытал чувство восхищения. Но в то же время мне казалось, что я смотрю на самого себя.

И прежде чем я понял это, я обнаружил, что смотрю на нее в одиночестве.

Вот почему, да.

Возможно, ответ был очевиден с самого начала.

“Я тоже — буду смотреть только на тебя всю оставшуюся жизнь”.

Целая жизнь – это слишком тяжело.

У меня не было сил. У меня не было такой возможности. У меня не было места для большего.

Тем не менее, я хотел это сказать, и я это сделал.

Я был слишком увлечен, чтобы у меня не было никаких других ненужных мыслей

“...Эй...?”

Асоу расширила глаза, ее рот открылся, когда она посмотрела на меня.

“Т-только что!”

«Что? Неужели ты не можешь быть еще счастливее? Разве ты только что не выиграла со счетом 3:1?”

Я тоже повторил то же самое, не пытаясь сделать что-то быстрое.

“Я хочу быть твоим парнем. Так что будь моей девушкой.”

Тело Асоу задрожало.

“────чтОООоооООО～～～～～～!!!!”

А а а а  а а аа~! Ааааа~!!! Я~!!!...──!!!

Эхо затихло в небе.

Юмэ Иридо ◆ Ваши истинные чувства должны быть выражены через действие

От башни донеслось странное эхо, и через несколько минут сенпаи спустились вниз.

По какой-то причине Асоу-семпай опиралась на плечи Хошибе-семпай, неуверенно ступая.

“Ч-что случилось, семпай?”

Я спросила, задаваясь вопросом, не пострадала ли Асоу-семпай, и она схватила Хошибе-семпай за плечо, сказав.

“Я... я растянула поясницу...”

“Э...? К-как...?”

“Говорят, что именно это происходит, когда люди испытывают шок”.

Кукуку, Хошибе-семпай хихикнул. Выражение его лица было мягче, чем раньше, или каким-то образом – более сострадательным к Асоу-сэмпай, чем раньше.

Это было... ни за что!

“Айса... ты...”

- неуверенно спросила президент Куренай, и Асоу-семпай ухмыльнулась…

“Эхе. Эхехе. Эхехехехеее~~~”

“Перестань так жутко смеяться и говори уже громче”.

“Не то, чтобы я могу с этим что-то поделать ~ Ты действительно хочешь это услышать ~ Тогда у меня нет выбора~ Мм-хм”.

Асоу-сэмпай наконец твердо встала на ноги, крепко схватила левую руку Хошибэ-сэмпай и высоко подняла ее, как судья.

“Я представляю вам! Парень Айсы Асу, Тодо Хошибе-сэмпай!

“Что это за знакомство?”

Хошибе-сэмпай выглядел немного ошарашенным, когда сказал это, но он не стал этого отрицать.

Это была обратная победа.

В этот день, в течение последних нескольких минут, последнего шанса, который у нее был в этот день, Асоу-сэмпай удалось добиться расположения того, кто ей нравился.

— И в то же время.

Президент Куренай и я были поражены открывшейся перед нами сценой.

“...Эй…Хошибе...”

“С...твоим плечом все в порядке?”

Асоу-семпай подняла левое плечо Хошибе-семпая над головой, но тот вел себя беззаботно.

Хм...? Было ли это другое плечо?

“Ах, это?”

Хошибе-сэмпай посмотрел на свое левое плечо,

“Ну, случилось то-то и то-то. Так что хорошо, вот и все.”

“А? Что теперь, семпай? Твое плечо?”

Асоу-семпай сделала недоверчивое лицо. Ее реакция повергла нас в еще больший шок.

“Подожди минутку, Айса, ты не знала о плече сэмпай?

“А? А? Что? Я действительно не знал.”

“Хошибе-семпай не мог поднять плечо из-за травмы!”

Я сказал: “А!?” Глаза Асоу-семпай расширились, и она поспешно отпустила руку Хошибе-семпай.

“Т-ты шутишь, да? Неужели это так?! Боль только что — а!? Но это...

“Все в порядке. Не беспокойся об этом.”

Хошибе-семпай посмотрел прямо в глаза Асо-семпаю и осторожно коснулась его левого плеча.

“Это — было вылечено тобой”.

“Э...? Э-э-э...?”

Он схватил Асоу-сэмпай за руку, пока она выглядела смущенной, и ушел, показывая дорогу.

“Скоро время обеда. Я голоден.”

“Ах, да! Теперь, когда вы упомянули об этом, я...”

“Я, как в аташи? О, маленький дьявольский персонаж, ты теперь не называешь себя ”Айса" в третьем лице?"

“Да, Айса".

“Хееа!? Не называй меня так ни с того ни с сего~...?”

Мы наблюдали за парой, когда они шли по улице, открыто флиртуя.

Асоу-сэмпай была единственной, кто не знал.

Было ли это—

“—Он не хотел показывать слабость девушке, которая ему нравится, не так ли?”

- пробормотала президент, и я хихикнула.

Разве вы не хорошо смотритесь вместе, семпаи?

Когуре Каванами ◆Мужество

...О, ты мне показал.

Ты показал мне, семпай.

Затем, поскольку пламя разгорелось — кохаи тоже должны были сражаться, верно?

“— Йоу”.

Я сидел на лестнице, когда она слегка помахала мне рукой.

“Что ты делаешь один в таком месте, как это?”

Легкими шагами Акацуки взбежала по короткой арочной лестнице, похожей на театр под открытым небом.

Да, я был тем, кто убегал все это время.

Будь то вчерашний горячий источник, или наше расставание в палате, или даже когда у меня была язва желудка, я мог бы сказать, что это все потому, что я не объяснил причину должным образом.

“Ты все видел, не так ли? Смотри, отсюда даже крышу видно, верно?”

Теперь, когда она упомянула об этом, я повернул голову назад. Там была высокая башня из белого кирпича, и я мог видеть все, даже крышу, где был Хошибе-сан.

“Вау, это правда”.

Сказала Акацуки, встав на цыпочки и посмотрев.

“Ты смотрела с такого места? Ты действительно сталкер, да?”

“Ты так говоришь, но теперь все кончено. Ну, я просто случайно наткнулась на это место, когда прогуливалась.”

Я не слышал, что они сказали…

Я слышал, как время от времени кричала Асоу-сэмпай, но то, что я понял, было то, что они сильно раскачивались.

Одного этого было достаточно, чтобы я понял.

У них был разговор по душам.

Они серьезно смотрели друг на друга.

...Серьезно, это довольно хлопотно.

Как я мог не думать об этом после того, как осознал такую вещь?

Был ли я действительно в порядке с сохранением статус-кво?

Я был так напуган, так напуган своим недугом, своими собственными ранами и вел себя так, как будто не видел этого — но собирался ли я продолжать быть таким до конца своей жизни?

Акацуки уже решила двигаться вперед.

Было ли нормально для меня быть единственным, кто просто пытался блефовать, довольствуясь статус-кво?

...Давай не будем думать ни о чем ненужном.

Давайте не будем говорить, что это нормально - убегать. Давайте не будем говорить, что блефовать - это нормально. Единственный раз, когда я чувствовал, что это плохо, и все это определенно было, когда мы были детьми. Я не мог сказать Акацуки, как сильно я страдал, и в итоге попал в больницу. Этот факт не изменится.

Но с тех пор, как ты ушел, мне пришлось согласиться с тобой.

Потому что эта рана была не только моей.

Это также... и твое тоже.

“—Скажи, я спрошу тебя еще раз”.

Стоя спереди, Ак-чан посмотрела мне в лицо.

Она стояла на ступеньку ниже меня, а я сел на ступеньку выше. Разница в росте, которая была все это время, исчезла.

“Почему ты решила... вылечить мою болезнь?”

Искренний вопрос. Проникновенный голос. Искренние слова.

Просто, сколько стен мне пришлось преодолеть, чтобы задать этот вопрос.

Я знал, что мы, возможно, не сможем вернуться в прошлое.

Я знал, что это может не закончиться, если мы начнем.

Я вторгался в намерения, сердце и владения Аччана своими собственными ногами. Это необратимый выбор. Я не мог идти на компромисс, как раньше. Это выбор, на который мы с ней обоюдно согласились.

Самое главное, что эта конституция — рана в моем сердце, которая стала независимой от моей воли, ныла, говоря, что это страшно.

— Я могу снова оказаться под ее властью.

— Возможно, в конечном итоге она снова будет воспитывать меня как домашнее животное.

— Я могу снова возненавидеть Ач-чана.

Эти страхи, эти страхи, эти тревоги, эти отвержения.

Мне нужна была настоящая решимость — преодолеть их все.

Имя этого решения… Я полагаю, это определенно была смелость.

“...Нн.”

Что заставило меня набраться такого мужества? Ак-чан теребила кончик своего конского хвоста, и ее взгляд блуждал вокруг, выглядя потерянным.

“...Если я оставлю тебя в покое, ты заставишь многих девушек плакать. Я это сказала, не так ли?”

“Да, так ты говоришь, что это твоя обязанность - предотвратить это, верно?”

“Да... это одна причина. Но другая — это...

В то время как мое сердце напряглось, Акчан пристально посмотрела на меня.

“...Скажи, у тебя есть больничная сумка?”

“Хех, нет - Меня не укачивает.”

"Ладно. Слава богу, я приготовила его для тебя.”

Акчан порылась в своей сумочке и вытащила пакетик для больных..

“Вот, держи. Открой его и придержи в руках. Это ведь пригодится, верно?”

Она сунула мне в руки чистый пакет и открыла его у меня перед лицом.

Что это? Мы не едем на машине—

“...И еще кое-что”.

Акчан изобразил застенчивую улыбку, похожую на тающий лед.

“Я бы хотела когда-нибудь снова сказать, что люблю тебя, Коккун”.

Она сказала об этом открыто.

Еще раз—

”— Угу...!!!"

Ужасное чувство тошноты поднялось со дна моего желудка. Я не мог удержаться, чтобы не выгнуть спину и не уткнуться лицом в открытую сумку для больных. Ужасающая сыпь пробежала по всему моему телу. Мне казалось, что все мое тело объято пламенем. Ядро моего мозга, казалось, немедленно перестало думать, и дискомфорт, который разрушал мое тело, доминировал в моем мозгу.

- но .

Но,

Но потом...!

“...Ууух.................. нн, хаа!”

Меня не вырвало, и я поднял голову от больничного мешка.

Я стиснул зубы и проглотил подступающую тошноту. Я опустошил все клетки мозга и с предельным усилием отогнал дискомфорт от своего тела.

Акчан выглядела потрясенным.

“Т-ты проглотил?”

“...Это хороший поздний завтрак... хе-хе”.

В горле у меня немного пересохло, но это все.

Мне удалось вытерпеть… раздражающая аллергия.

- что? В конце концов, я мог бы это сделать.

“Ах, теперь это укоренилось во мне”.

Я выдавил улыбку, возвращая больничный пакет Акацуки.

“Ну, я определенно не могу оставить эту болезнь без контроля… и я не могу позволить тебе все время проявлять инициативу.”

“И это все? Я только что призналась тебе, не так ли?”

“В это время? Разве ты не властная женщина, которая всегда цепляется за старые чувства?”

Акацуки недовольно поджала губы.

“Почему ты говоришь так, будто это чья-то чужая проблема? Ты так возбудился из-за меня прошлой ночью...”

“Я думаю. Я дам тебе столько. Твое тело удивительно эротично!”

“...Я не могу принять это...”

Любовь – это не только красивые вещи. Существует также потребность в желании и интимном контакте с желанием.

Но — чтобы бороться с этой проблемой, мне определенно пришлось столько вытерпеть.

Я не должен уступать своему желанию. Я не должен поддаваться инстинкту.

Мне приходилось глотать как чистое, так и грязное.

И мне пришлось набраться смелости — принять это всерьез.

“Прости, что убежал от тебя вчера. Не волнуйся, в следующий раз я осмотрю твое тело со всех сторон.”

“Не будь самоуверенным сейчас, ты, слабак! Не забывай, что инициатива по-прежнему принадлежит мне!”

“Вот почему я извиняюсь, хорошо? Избавь меня уже от этого. Я действительно больше не могу этого выносить”.

Меня чуть не стошнило. Действительно. Меня бы вырвало одной огромной рвотой.

Хммм, Акацуки изобразила тонкую улыбку.

Как раз в тот момент, когда у меня появилось плохое предчувствие по этому поводу, Акацуки взобралась на ступеньку и посмотрела на меня сверху вниз, как король.

“Не волнуйся, ты излечишься от этого. Теперь ты можешь расслабиться, понимаешь?”

“О, ооо… так почему же вы так близки?..”

“Кстати...”

Акацуки слегка выгнула спину.

И на полпути она посмотрела мне в глаза с близкого расстояния…

Воротник ее рубашки слегка болтался, и я мог заглянуть в стройную грудь.

“Основываясь на результатах эксперимента, кажется, что ты в порядке, когда влюблен в меня”.

Акацуки дьявольски улыбнулась.

“И что? Об этом пункте?…Я права?”

Самым бесящим было то, что…

— Мое сердце просто бешено колотилось, но я не чувствовал ни тошноты, ни сыпи.

Джоджи Хаба ◆Мечта

Вопреки большинству ожиданий, все мирно вернулись домой.

Мы спустились по канатной дороге с горы и пошли к ближайшей автобусной остановке. Асоу-сан вернулась с крупной победой и вела себя как послушный котенок, полностью во власти Хошибе-сэмпай.

Хошибе-сэмпай тоже не был таким отчужденным, как обычно, и в конце концов стал дразнить маленького дьявола Асоу-сан. Асоу-сан, вероятно, не привыкла к нападениям, и она казалась взволнованной.

Тем временем Каванами-кун и Минами-сан, которые были немного отстранены, начали болтать, как будто ничего не произошло. Они не флиртовали открыто, как Асоу-сан и Хошибе-сэмпай, но то, как они разговаривали и прикасались, казалось намного более непринужденным, чем раньше.

Иридо-сан, Хигашира-сан и Мидзуто Иридо ничем не отличались от прежних. Иридо-сан смело пыталась присоединиться к разговору Мидзуто и Хигаширы-сан. Иридо-сан вчера казалась немного сдержанной, но сегодня, похоже, это прошло.

Я наблюдал за происходящим с самого конца комнаты.

У них определенно были свои собственные драмы за последние три дня. Я не был вовлечен ни в один из них. Я не думал, что мне нужно было вмешиваться.

Мне было хорошо просто находиться на заднем плане.

Я чувствовал, что это моя ответственность, мое призвание. Здесь нечего бояться. Я действительно чувствовал, что фон был комфортным для меня.

“—Джо”.

И все же главный герой, сияющий ярче всех, заговорил со мной, парнем на заднем плане.

“Как прошла поездка?”

“...Неплохо. Как-то все закончилось мирно.”

“Думаю, да. Айсе наконец-то удалось привязаться.”

Куренай-сан сидела рядом со мной, счастливо сияя. Она была той, кто прилагала больше всего усилий на заднем плане в отношении Асоу-сан.

“У нас наконец-то есть пара в нашем студенческом совете. Это действительно странно. У кого-то рядом со мной есть парень, и я счастлива, а также завидую...”

“ Завидуешь? Ты? Куренай-сан?”

"конечно."

Куренай-сан уставилась на мое лицо и многозначительно хихикнула.

“Я тоже хочу иметь симпатичного парня, понимаешь~?”

“...Ты пытаешься подражать Асоу-сан? Тебе это не идет.”

“Ты не завидуешь?”

“Я никогда по-настоящему не хотел…девушку.”

Это потому, что если бы меня выбрали, это означало бы, что я не мог быть персонажем мафии.

Я отличался от Асоу-сан. Даже прямо противоположно. Я не хотел, чтобы меня видели — я просто хотел быть наблюдателем, а не наблюдаемым.

Давайте просто будем наблюдателем, второстепенным персонажем, полностью лишенным индивидуальности.

“...Я просто хочу быть на заднем плане у всех”.

И именно так можно было бы поддержать всех остальных.

Я мог бы справиться со всеми неприятными вещами. Я мог бы уладить все мелкие дела. Каждый просто должен был делать то, что он хотел делать.

Я мог бы быть просто черным робом, сливающимся с тенями сцены, и быть использованным для этой цели.

Это моя ценность — для всех.

“Я понимаю”.

Умная Куренай-сан поняла все из одних этих слов и улыбнулась.

“Тогда я сделаю это”.

Внезапно что-то мягкое коснулось моей щеки.

“...А?”

Я обернулся, и Куренай-сан быстро удалилась.

А потом — перед ее розовыми губами.

“Тсс.” Она подняла указательный палец и просияла.

“Если ты не выйдешь из тени — я пойду к тебе”.

Это все, что она сказала.

Пока я оставался ошеломленным, Куренай-сан вернулась ко всем - в центр сцены.

Я продолжал смотреть на ее спину с заднего плана, в то время как чувствовал затяжное чувство на своем лице.

...Это... это было.

Ты тот человек, который более ослепителен, чем кто-либо другой.

— Я просто хотел быть тем, кто наблюдает.

“…………”

Ах, черт возьми.

Я почувствовал себя немного счастливым.

Самая ослепительная актриса, сияющая в центре сцены, махала актеру в черном костюме, скрытому в кромешной тьме за кулисами - я был пойман в такое неудобное и недостойное заблуждение.

Правда, прекрати это.

Ты могла бы быть кем угодно, но я не могу поверить, что ты станешь никем ради меня.

— Пожалуйста, не показывай мне такой приятный сон.

Мидзуто Иридо ◆Цель в жизни

Мы ехали домой на поезде, и Исана все время смотрела в свой планшет.

Может быть, в поезде удобнее рисовать стилусом, но она просто рисует пальцем. Невежливо просто пялиться на чужую работу, но мне было немного любопытно, поэтому, когда она останавливалась, я пользовался возможностью поговорить с ней.

“Что ты рисуешь?”

“Просто грубый набросок”.

Исана повернула свой планшет, наклонив голову, когда она что-то изменила пальцем.

“Ты разобрался, как рисовать фоны?”

“Ах, нет, это не фон”.

“Это так?”

Я взял ее с собой в эту поездку, потому что хотел, чтобы она научилась рисовать фоны…

“Я сфотографировала так много материала, что могу просто медленно практиковать фон. Есть еще кое-что, что я хочу нарисовать прямо сейчас...”

”Нарисовать?"

“Ты хочешь это увидеть? Это почти сделано.”

“Если ты не против, мне интересно”.

“Давай”, - сказала Исана, протягивая мне планшет.

У нее было что-то помимо фонов, что она хотела нарисовать? Было ли что-то, что могло бы послужить источником вдохновения для Исаны—

И,

Я пожалел, что смотрел на черновой набросок, не относясь к нему серьезно.

Холодок пробежал у меня по спине.

Я не был каким-то экспертом по рисованию и не мог сказать, насколько это было хорошо, учитывая, что это всего лишь грубый набросок.

Обычно так и бывает.

Но это очевидно с первого взгляда. Она не улучшилась. Она изменилась. Я почувствовал, что фундаментальная философия, связанная с живописью, полностью изменилась.

Что касается причины, то это потому, что у этой картины была душа.

Это не какая-то менталистская теория или интуиция. Вот что это было. Это всего лишь грубый набросок хорошенькой девушки. И все же она выглядел живой. Девушка на этом экране планшета действительно выглядела так, как будто она там существовала.

По сравнению со старыми рисунками Исаны я сразу понял причину.

Это выражение.

Иллюстрации, которые Исана нарисовала до сих пор, были иллюстрациями улыбающейся красивой девушки. В них нет никакого смысла. Я просто почувствовал, что это были милые улыбки. Это все. Это были просто выражения из учебника.

Но как насчет чернового наброска?

Глаза были искажены от разочарования. Слезы. Сжатые кулаки. Вымученная улыбка, несмотря ни на что. Развевающаяся одежда. Растрепанные волосы, как будто ее растоптали.

Все объяснилось мне без слов.

Это сцена отказа от любви.

”Т-Ты... это..."

“Я увидел, как Асу-семпай плачет, и на меня снизошло вдохновение! Это чувство "все в порядке". Как это~? Разве это не выглядит грустно~?”

Это не шутка.

Я прочитал довольно много легких романов, но я почти не видел выражений с такой сильной волей.

С близкого расстояния я видел, как чья-то любовь была отвергнута - вот и все.

Она, вероятно, заметила это.

В чем именно заключался ее талант?

— Я был потрясен.

Это было не только мое тело, которое было потрясено. Мое сердце и душа тоже были такими.

Я испытал этот холод давным-давно.

Это был первый раз, когда я прочитал “Танцующую принцессу Сибири” еще в старом кабинете в загородном доме.

Я познакомился с жизнью моего прадеда через слова, и на этот раз она тронула меня так же, как тогда — нет, сильнее, чем тогда. Я был потрясен человеком по имени Исана Хигашира…

Ах, я больше не мог обманывать себя.

Я хотел узнать больше о ее жизни. Я хотел быть рядом с ней, ближе, чем кто-либо, и прочитать книгу под названием "Исана Хигашира" раньше, чем кто-либо другой в мире.

Мое будущее, которое дрейфовало в морях, внезапно встало на якорь…

Люди.

Когда они были тронуты чьим-то талантом, у них, естественно, возникало желание помочь.

Они могли бы даже посвятить этому делу свою жизнь.

Юмэ Иридо ◆Немного смелости и большое желание

“А теперь, все, хорошая работа~! Увидимся в школе~!”

“Что ж, тогда всем хорошей работы! Увидимся в школе!

Я видела, как улыбающаяся Асоу-семпай помахала рукой, когда уходила с Хошибе-семпай, чувствуя себя по-настоящему счастливой за нее, и через долгое время почувствовала себя по-настоящему взволнованной.

Она приняла решение, собрала все свое мужество и не сдалась, даже несмотря на то, что ее отвергли—

— А как же тогда я?

Могу ли я сделать то же самое, что и Асоу-семпай? Могу ли я передать свои чувства, не обманывая свое сердце, и встретиться лицом к лицу со страхом перемен?

Честно говоря, я так и думала.

Вероятно, какое-то время мы продолжили бы в том же духе. В конце концов, мы не просто мужчина и женщина. Мы братья и сестры, живущие под одной крышей. Я не могла признаться ему. Мы отличаемся от обычных одноклассников. Даже если мы станем парой — что, если мы снова расстанемся?

В тот момент это не было бы шуткой.

Лучше оставаться невиновным. Мы не могли быть безрассудными. Мы должны были быть реалистами. Мы могли бы действовать на основе чувств, если бы были просто сводными братьями и сестрами. Но, учитывая нашу историю в средней школе, я должна была быть реалистом, даже если бы я этого не хотел.

Влюбленные однажды расстанутся.

Это прекрасно — не думать о том, что находится за пределами, поскольку это будет касаться только других.

Я была слишком не готова к тем чувствам, которые ускорились. Вот почему мне пришлось отложить их в сторону. Мне не нужно было из кожи вон лезть, чтобы встречаться с ним. Или, скорее, я могла бы сказать, что в данный момент меня устраивали наши отношения.

Ничего не изменится.

Мы были просто братьями и сестрами.

Могли бы мы просто жить такой жизнью вместо этого… может быть, где-то в глубине души я бы так и подумала.

Но... я не могу не думать.

Страстно желанная любовь была исполнена. Мысли, которые задержались на долгое время, были возвращены. Я видела, как Асоу-семпай счастливо шла рядом с человеком, которого она любила, — я не мог не думать…

— Мне было завидно.

Я хотела быть… это тоже нравится.

Необходимые приготовления, несомненно, были закончены. Это то, чему я научилась у Асоу-семпай.

До тех пор, пока я могла смотреть на них серьезно, я получала бы серьезный ответ…

Проявив немного мужества, я могла бы воспользоваться этим счастьем.—

Маленький огонек в моем сердце разгорелся гигантским пламенем.

Имя этому огню - мужество.

Имя пламени - желание.

Немного смелости приводит к большому желанию.

“Я вернулась~!”

Я открыла дверь и позвала в гостиную. Свет был включен, так что мама и дядя Минеаки должны были быть там. Наслаждались ли они своим совместным времяпрепровождением в течение этих трех дней?

Мидзуто, который вернулся со мной, быстро поднялся на второй этаж, не сказав, что он вернулся. Он такой отчужденный, хотя не видел их три дня. Я должна напомнить ему в следующий раз.

Тем не менее, я бы на самом деле не стала придираться к нему — было бы плохо, если бы ситуация была неловкой, когда пришло признание.

...Да. Я бы призналась. Я решилась на это.

Но есть ограничение по времени.

Я бы призналась — в течение этого года.

До этого я бы сделала все, что в моих силах, чтобы Мидзуто влюбился в меня. В лучшем случае было бы, если бы он признался мне все это время.

В следующем году мы снова станем парой.

Если бы мы не стали, я бы поступила так, как Хигашира-сан, и была бы просто сводным братом и сестрой.

Конечно, я не хотела думать о таком будущем — но именно поэтому я должна была планировать. Как я должна подойти к нему к концу года, в течение этого месяца и немного—

“...Юмэ, с возвращением”.

Я увидела, что дверь в гостиную была открыта, и там была моя мама.

Но — она выглядела немного расстроенной… нет, может быть, у нее проблемы?

“Что случилось, мам? Вам понравилось…твой День Хорошей Пары?”

“Нет, мы действительно счастливы. Спасибо тебе, Юмэ, за заботу о нас — просто сегодня есть контакт...”

“Контакт?”

“Я на самом деле задавался вопросом, должен ли я сказать тебе это… но после разговора с Мине-куном он сказал, что лучше упомянуть об этом. Он действительно хороший человек”.

Мама улыбнулась. Я испытал странное чувство влюбленности - но в этот момент мне было больше любопытно узнать об этом "контакте". Учитывая ее выбор слов, это, вероятно, имеет какое-то отношение ко мне, верно?..

“На самом деле...”

- сказала мама тяжелым тоном.

“—Твой отец хочет встретиться с тобой. Вместе с Мидзуто-куном.”