Онлайн чтение книги Мириады осеней Thousand Autumns
Глава 46 - Если тебе выпадет шанс начать все сначала, пожалеешь ли ты об этом?

Боевое мастерство Шэнь Цяо и Сан Цзинсина было на совершенно разных уровнях. С тех пор как Янь Уши поселил в его теле Демоническое ядро, все его тело было словно  в огне, а его бесценная основа была на грани краха. Он потерял свое преимущество первой атаки, и теперь свет его меча был подавлен силой противника, превратившись из мерцающих огней в тусклую дымку, прямо как искра жизни Шэнь Цяо, мерцающая на ветру, готовая вот-вот погаснуть.

Сан Цзинсин, изначально ошеломленный тем фактом, что он недооценил Шэнь Цяо, больше не выглядел таким удивленным. Увидев, что Шэнь Цяо больше не мог продолжать бой, он даже посмеялся:

– Значит, слухи все же были верны. Ты действительно потерял свое боевое мастерство. Теперь мне интересно, почему Янь Уши просто не поглотил все то, что осталось в тебе, и вместо этого отдал тебя мне?

Его любовь поболтать никак не отражалась на его атаках. Куда бы не направлялась его “Поступь Дракона”, его истинное ци на всем пути принимало форму дракона. Однако вместо благоприятной и дружеской внешности, этот дракон атаковал Шэнь Цяо с неистовым и разрушительным порывом, раскрыв свою кровавую пасть! [1]

[1] В отличие от европейских злобных ящеров, в китайской культуре дракон - символ доброго начала ян (инь и ян, тигр и дракон), ему также поклонялись как божеству плодородия, так как дракону принадлежит стихия воды. Более того, драконы всегда считались символом императоров. Одни из ранних археологических находок, которые могут быть связаны с символикой дракона и императорами, это объекты из бронзы, найденные в китайских древних могилах. Эти находки датируются временем династии Ся (夏朝, Xià Cháo) и Шань (商朝, Shāng Cháo), которые простирались с приблизительно 21-17 веков до н.э. и 17-11 веков до н.э. соответственно. Эти предметы, такие как печати и ожерелья, содержали изображения драконов и могли иметь императорское значение.

Сан Цзинсин не собирался убивать его прямо сейчас, поэтому он сконцентрировал лишь около восьмидесяти процентов своей силы. Даже если этим ударом он разорвет все меридианы Шэнь Цяо и сломает ему все кости, тот какое-то время будет жив. Этого времени хватит, чтобы Сан Цзинсин мог вдоволь наиграться с ним.

Дикий дракон закрыл собой все небо, не позволяя лунному свету пробиться сквозь себя. В такой кромешной тьме, нельзя было различить даже деревьев, однако оглушающий шелест листвы, затронутой поднявшимся вихрем, гремел вовсю.

Несмотря на ужасающее положение Шэнь Цяо, разъяренный дракон вдруг застыл на месте. 

Со стороны его противника неожиданно ударила мощная энергетическая волна, настолько ослепляющая и яркая, словно вырвавшийся наружу луч света среди непроглядной ночи.

Этот “свет” моментально распространился по округе, поглощая все больше и больше пространства вокруг них. Этот смертоносный дракон, который отказался отступить без своей доли крови, был мгновенно поглощен его энергией и превращен в ничто!

У Сан Цзинсина не было даже одной секунду, чтобы удивиться. Его лицо тут же побледнело, когда он со всей силы развернулся в воздухе и попытался бежать. 

Однако было уже слишком поздно. Шэнь Цяо тут же прыгнул с места и, держа “Шаньхэ Тунбей” в своей руке, нацелился сокрушительным ударом в его сторону!

В этом движении не было никакой роскоши, более того это не было даже какой-либо техникой. Он просто замахнулся мечом в самой обычной манере, тело Шэнь Цяо парило на ветру словно лист бумаги, и в то же время он был непоколебим как скала. С невероятной скоростью он тут же встал прямо перед Сан Цзинсином, преграждая ему путь.

Сан Цзинсин почувствовал как холод пробежал по его спине, словно кто-то облил его холодной водой. Однако он не был Хуо Сицзином, кроме того, он не собирался умирать от руки этого же человека.

Одной рукой он замахнулся для удара, другой же попытался схватить Шэнь Цяо за запястье руки, державшей меч.

Однако все его попытки были бесполезны. Сан Цзинсин тут же почувствовал невыносимую боль, словно его руки разрезало на кусочки. Истинное ци защищавшее его тело словно потеряло всю свою эффективность. Он чувствовал как его ладонь превращалась в фарш!

Его лицо тут же кардинально переменилось, наконец на его лице виднелся страх, он не мог поверить своим глазам. Сан Цзинсин смотрел на Шэнь Цяо как на лишенного ума:

– Ты уничтожил свою собственную основу?!

Основа была тем, чем мастер боевых искусств дорожил больше собственной жизни.

Она строилась по кирпичику в течение многих лет упорными тренировками с самого детства. Ее нельзя было подделать.

Основой Шэнь Цяо было его Даосское Ядро. Теперь, уничтожив свое ядро, он намеревался забрать Сан Цзинсина с собой на тот свет.

Хоть в плане боевого мастерства Сан Цзинсин превосходил Шэнь Цяо, если битва продолжиться в таком же ключе и если Сан Цзинсин не решит уничтожить свою основу, чтобы одолеть Шэнь Цяо, у него не будет ни единого шанса на победу.

Разумеется он не хотел этого, поэтому Сан Цзинсин решил отступить и попытаться сбежать!

Даже так, мощный порыв истинной ци Шэнь Цяо уже практически уничтожил обе ладони Сан Цзинсина, превратив их в кучу ужасно порубленного мяса, причинившего неописуемую боль.

“Он ненормальный!”

“Он просто безумец!”

Сан Цзинсин стиснул зубы от гнева, что-то в глубине его души не хотело признавать поражения. Однако из-за этого промедления в его движении, мощная сила его противника пробилась сквозь последний слой защиты его истинной ци. Свет меча тут же оставил на его груди настолько глубокий порез, что через него можно было разглядеть белоснежные кости!

– АААААА - Сан Цзинсин не сдержал крика боли. Без каких-либо колебаний, он развернулся и наконец сбежал.

Однако за его спиной свирепое и ослепительное “Воплощение меча” уже начинало слабеть, опускаясь на землю.

…

– Учитель! Учитель! Только что А-Юй и А-Инь практиковали технику “Лазурных Волн”, но их стойка для последнего движения совершенно отличалась от той, что Вы показывали нам. Почему Вы не исправили их?

– Потому что “кончик меча направлен вверх” довольно смутное описание. Нет никаких правил указывающих на то, как именно кончик меча должен быть направлен вверх. А-Цяо, слепое следование правилам лишь ограничит твои мысли и видение мира, и это касается не только боевых искусств, но и тебя самого.

Шаги маленького мальчика были довольно нестабильными от многочисленных слоев одежды, однако он все равно изо всех сил старался схватить за подол одеяния человека идущего впереди. Он похоже не совсем понял его слова, однако ни у кого не  могло быть сомнений, что этот ребенок внимал каждое его слово с невероятным почтением и восхищением.

Мужчина, увидев, как ребенок схватился за него, улыбнулся и решил нагнуться, чтобы поднять мальчика на руки, прежде чем продолжить:

– В мире много людей. Одни хорошие, другие нет. Есть много тех, кого нельзя просто взять и назвать хорошими или плохими. Они могут не думать также как ты или идти по тому же пути, что и ты. Прямо как с Юй Аем и Юань Ином - даже одна и та же техника в руках разных людей приобретает совсем иную форму. Не отказывайся от других лишь потому, что они не похоже на тебя. Прямо как океан способный принять в себя тысячи различных рек, человек должен уметь прощать и быть терпимым к разнообразию. Это же касается и боевых искусств. Узкомыслящие люди не могут достичь многого. Даже если в один момент им удается взобраться на вершину, они не могут долго удержаться на ней.

– А что насчет меня? Я хороший или плохой человек? - его круглые глаза были очень глубокими и кристально чистыми. В этих глазах отражался самый важный и любимый человек для этого мальчика, тот кем он дорожил больше всего.

Кто-то ласково прошелся по его волосам. Эта рука была такой теплой, словно мягкий солнечный луч касался его тела.

– Мой А-Цяо самый милый человек на свете.

От такого ответа мальчик немного смутился, однако он не мог перестать улыбаться от той радости, что переполняло его сердце.

Но в одно мгновение это тепло исчезло. Его окружение тут же треснуло, вместе с картинкой человека державшего его на руках.

Он был все еще на горе Сюаньду.

“Когда я только посадил эту иву у южного берега реки Хан, она была такой свежей и зеленой, а ее гибкие ветви покачивались на ветру. Но когда я вновь увидел ее, она была сухой и увядшей, отчего берег реки выглядел более мрачным и печальным. Даже деревья ведут себя подобным образом, что уж говорить о людях.”

“Если с течением времени могли сменяться пейзажи, почему не могут меняться люди?”

Маленький мальчик гонявшийся за Шэнь Цяо и настаивающий на том, чтобы тот называл его “Старшим братом” теперь уже вырос и был одного роста с ним. Он стоял перед Шэнь Цяо и спрашивал со скорбью и сожалением на лице:

– Старший брат, никто не хочет оставаться в тени. Гора Сюаньду всегда была первой Даосской школой под небесами. У нас есть сила поддерживать мудрого правителя и распространять влияние Даосизма в каждый уголок земли. Почему мы должны держаться в стороне от мира глубоко в горах подобно отшельникам? Почти все на горе Сюаньду думают также, кроме тебя. Ты слишком наивен!

Неужели это правда? Неужели он был слишком наивен?

Все чего он хотел, это защитить тот клочок земли, что достался ему от его Учителя и всех предыдущих глав школы. Он хотел уберечь своих братьев и сестер, спрятать их вдали от всех войн и интрижек политиков мира боевых искусств.

Неужели он был неправ?

– Да, ты был неправ, - чей-то голос ответил ему. - Ты оказался неправ, потому что не понимал людей. Думаешь, все могут жить отказавшись от своих желаний и просто наслаждаться безмятежностью, как ты? Люди по своей природе злы. Неважно, насколько крепки ваши узы, если ты встанешь у них на пути, они без колебаний уничтожат тебя. Разве ты все еще не понял этого?

– Таким наивным людям вроде тебя суждено прожить короткую жизнь. Без горы Сюаньду, без Ци Фэнге ты ничто, и ты ничего не можешь с этим сделать.

– Мне не нужны друзья. Лишь один тип людей может стоять рядом со мной - это мой соперник

– Ты уничтожил свои собственные меридианы?! Ты поджигаешь свой собственный кораблю?! Ты сошел с ума!!

Все воспоминания и голоса тут же исчезли после этой последней фразы.

Кажется, все вернулось к самому началу.

Он ощутил резкую боль в каждом уголке своего тела. Это боль была такой сильной, что ему казалось будто кто-то рассекал его кости тупым ножом или тысяча термитов разов вгрызались в его плоть. Шэнь Цяо всегда казалось, что у него был высокий болевой порог, однако в этот момент, ему хотелось выть от боли, кричать, или даже схватиться за острый меч или палку, чтобы вонзить себе в сердце и прекратить эти бесконечные страдания.

Но то, что он считал криками и воплями, было таким же глухим, как комариное жужжание над ухом.

– Господин Шэнь, вы проснулись?

Этот голос был очень нежным и еле различимым, словно он доносился издалека.

В действительности этот человек говорил прямо рядом с Шэнь Цяо. Просто в его нынешнем состоянии, Шэнь Цяо с трудом мог различать какие-либо звуки.

Он изо всех сил попытался ответить ему, но в итоге все что ему удалось, это лишь немного шевельнуть пальцем.

Человек рядом с ним увидел это и прошептал:

– Господин Шэнь, вы можете меня слышать, да? Тогда предоставьте разговоры мне. Просто слушайте. Если Вы можете меня слышать, пожалуйста, пошевелите пальцем.

Шэнь Цяо тут же “ответил”.

Он узнал голос этого человека. Это был юный Даос из монастыря Белого Дракона, младший ученик настоятеля  - Шиву.

Как и ожидалось, юный Даос продолжил:

– Это Шиву. Я нашел Вас два дня назад, когда отправился собирать лечебные травы на гору. Вы прятались в пещере. Ваше тело было таким холодным, и вы едва дышали. Я так сильно испугался. Я недостаточно силен, чтобы перенести Вас самостоятельно, поэтому мне пришлось бежать обратно и просить о помощи своего Учителя. Он помог донести Вас сюда.

Верно. Шэнь Цяо вспомнил. Он уничтожил свою основу и собирался забрать Сан Цзинсина с собой на тот свет. Хоть у него не вышло, его противник настолько пострадал, что это дало возможность Шэнь Цяо сбежать и спрятаться в горах Белого Дракона. Он думал, что ему не выжить после такого, но оказалось, что его обнаружил Шиву.

Он хотел спросить не приходил ли сюда Сан Цзинсин, и не втянул ли он их в неприятности. Однако несмотря на многочисленные попытки, ему не удалось издать ни звука. Его веки задрожали, выдавая его беспокойство.

Шиву заметил это. Он быстро налил ему стакан воды и аккуратно поднес его к губам Шэнь Цяо.

Прохладная вода тут же потекла вниз по горлу. Спустя некоторое время, Шэнь Цяо почувствовал себя немного лучше. Он открыл свои глаза. Как и ожидалось, перед ним была лишь кромешная тьма.

Он подумал все дело было в его глазах, однако Шиву тут же сказал:

– Мы в подвале монастыря Белого Дракона. Сюда не проникает свет, поэтому здесь так темно.

Шэнь Цяо открыл рот, его голос был таким хриплым, что он не узнал самого себя:

– К…кто-то…при…ходил…?

Его тело было настолько слабым, что даже такая простая вещь как разговор, давалась ему с трудом. Он мог выдавить из себя за раз лишь одно слово.

– Да. Люди Князя Пэнчэнь приходили сюда дважды, видимо хотели отомстить за ту историю с бургерами. К счастью, учитель предвидел это, и вовремя спрятал нас здесь. Монастырь сам по себе дряблый, и в нем не так много вещей, которые можно сломать. Они зашли внутрь, осмотрелись, но не нашли ничего, поэтому просто ушли ни с чем. Они наверняка подумали, что мы сбежали!

К концу своего рассказа он не удержался от громкого смеха.

– Мне… очень… жаль…

Шиву тут же ответил:

– Господин Шэнь, пожалуйста, не говорите этого! - видимо он почувствовал замешательство Шэнь Цяо, поэтому Шиву поспешил добавить. - Помните, Вы дали маленькому мальчику один блинчик снаружи города провинции Сиан? Он поклонился Вам несколько раз, а потом сказал, что поставит в Вашу честь Алтарь долголетия.

После того как очередная волна мучительной боли медленно утихла, Шэнь Цяо с трудом поразмыслил над этим, прежде чем у него в памяти всплыл смутный фрагмент из того времени:

– Ты тот…

Хоть Шиву был немного худощавым, он выглядел довольно опрятным и красивым мальчиком, совершенно непохожим на того истощенного и болезненного ребенка в памяти Шэнь Цяо.

– Да, это я. Чуть позже, отец хотел обменять меня на ребенка из другой семьи, чтобы съесть его, но моя мама не позволила ему. Она остановила его, рискуя своей жизнью. Мама сказала, чтобы вместо меня, он продал ее, тем самым она хотела защитить меня, моего брата и сестру. Правда, через пару дней после того, как он обменял маму на еду, мои брат и сестра умерли от серьезной болезни. - Шиву стало тяжело говорить от поступившего к горлу кома, его глаза наполнились слезами. - Отец считал меня обузой и собирался съесть. Но к счастью я встретился со своим учителем. Учитель выкупил меня за мешок блинов и забрал с собой. Я проследовал за ним до монастыря Белого Дракона и обосновался здесь. Мое изначальное имя звучало не очень хорошо, поэтому учитель дал мне новое имя - Шиву.

Шиву вытер слезы и взял руку Шэнь Цяо в свои, словно собираясь утешить его. Он не рискнул сжать ее, боясь причинить лишь больше страданий и боли:

– Я никогда не забуду Вашей доброты. Если бы не тот блинчик, что Вы мне дали, я бы не смог прожить до того дня, как встретился с учителем. Поэтому, пожалуйста, не извиняйтесь передо мной. Даже если бы Вы раньше не спасли мне жизнь, увидев Вас в полусмерти, разве я мог бы не помочь Вам?

Рука Шэнь Цяо слегка задрожала. На его собственных глазах навернулись слезы. Было сложно сказать были ли эти слезы результатом слов Шиву, или же эти слова вызвали в его памяти старые воспоминания.

Однако Шиву решил, что это из-за невыносимой боли. Он тут же поспешно спросил:

– Вам так больно? Я побегу к учителю, и дам Вам больше лекарств!

– Каких лекарств? Я же недавно уже давал ему лекарства. Думаешь они не стоят денег? - недовольно проворчал настоятель. Он вошел в помещение прямо в тот момент, когда Шиву заговорил о лекарствах.

Несмотря на свои слова, он направился к Шэнь Цяо, поднял его руки и стал проверять пульс.

– Все твои меридианы уничтожены, в твоем теле нет ни малейшего намека на ци. Что, черт возьми, ты делал, чтобы довести себя до такого состояния?! Можешь забыть о том, чтобы практиковать боевое мастерство в будущем! - настоятель недовольно цокнул языком.

– Учитель! - тревожно крикнул Шиву. Он боялся, что его слова слишком расстроят Шэнь Цяо.

Настоятель лишь закатил глаза: 

– Почему ты такой мягкосердечный? Он даже ничего не сказал по этому поводу, а ты уже тычешь в меня пальцем. Я не виноват в том, что сейчас происходит!

Разумеется, Шэнь Цяо молчал.

Шиву снова ласково заговорил:

– Не расстраивайтесь, господин Шэнь. Мой учитель очень хороший доктор…

– Эй! Почему ты всегда встаешь на сторону чужаков, а не своего учителя? Ты же не дочь, выданная замуж в другую семью. Когда это я был хорошим доктором? Я знаю лишь немного теории, самую малость! Понимаешь?

Шиву схватил его за одеяние и лестно отозвался:

– У учителя острый язык, но очень мягкое сердце. Он на самом деле добрый человек! И очень талантливый!

Настоятель усмехнулся над его словами:

– Ты маленький негодник! - после чего он повернулся обратно к Шэнь Цяо. - Твои повреждения слишком серьезные. Я не эксперт в медицинском искусстве, и в этом месте нет нужных трав и лекарств. Поэтому, я могу лишь постараться сделать все возможное. Что касается твоих боевых навыков, тут я бессилен. Твоя основа и меридианы, все уничтожено. Боюсь, никто на свете больше не сможет обернуть это вспять…

Неожиданно Шэнь Цяо спросил:

– Могу я… спросить… яд… все еще… во мне…?

Настоятель немного опешил:

– Яд? Какой яд? Я не почувствовал присутствия яда в твоем теле, когда проверял твой пульс.

Решив проверить еще раз, он снова приложил свои пальцы к запястью Шэнь Цяо и внимательно изучил пульс. Спустя мгновение, он убрал свою руку и сказал:

– Ты серьезно ранен, однако нет никаких намеков на то, что ты отравлен.

С тех пор как он был отравлен “Радостью встречи”, этот яд никак не исчезал из его тела. Даже Янь Уши не нашел способа избавиться от него. Яд распространился по его крови и проник в самую глубь костей, значительно замедляя восстановление его боевых навыков и вдвое уменьшая вырабатываемую им истинную ци. Он также воздействовал на его глаза, поэтому вплоть до этого дня они никак не приходили в норму.

Прямо сейчас настоятель уверял его, что в его теле нет никакого яда.

Другими словами, когда он попытался одолеть Сан Цзинсина, уничтожив свою основу, это отчаянное действие в итоге спасло ему жизнь и также очистило его тело от воздействия яда.

Можно ли это счесть скрытым благословением?

Шэнь Цяо горько улыбнулся.

Настоятель пришел в комнату со свечей в руках. Положив ее на край прикроватного столика, свет свечи осветил улыбку на лице Шэнь Цяо. Настоятель чуть не потерял дар речи:

– Ты в таком жалком положении. Как у тебя еще хватает сил улыбаться?!

Он обернулся к своему ученику и спросил:

– Думаешь, все эти катастрофы наконец сломали его, и он стал идиотом?

– Учитель! - Шиву практически закрыл тому рот рукой.

– Да черт с ним! Больше ни слова не скажу! Рисовая каша должна быть уже готовой. Пойду проверю. Боже, так непривычно не иметь под рукой этого маленького негодника Чуи, который выполняет все мои поручения по первому зову!

Цокнув языком, он вышел из комнаты, продолжая ворчать:

– Хмпф! Мне стоило столько усилий найти этот старый корень женьшеня. Он настолько ценный, что я не стал использовать его для самого себя. А теперь какой-то незнакомец получит его просто так!

После того как он ушел, Шиву тут же извинился:

– Прошу, не принимайте это так близко к сердцу. Мой учитель правда очень добрый человек. Он просто не умеет правильно выражаться. Его слова могут казаться грубыми, но мы действительно многим ему обязаны. Если бы не его помощь, я бы даже не знал, что мне делать!

– Знаю… и я… не чокнутый… Этот подвал… связан с… улицей…? Мне кажется… я вижу… свет…

Он с еле выговаривал одно слово за раз, поэтому это предложение далось ему с огромным трудом.

– Да. Учитель просверлил несколько отверстий, чтобы хоть немного света могло проникнуть внутрь. Вы теперь можете видеть?

– Могу… чуть-чуть… но… не четко…

– Не волнуйтесь. Учитель сказал, этот подвал тяжело найти. Люди Князя района Пэньчэнь приходили сюда дважды, и оба раза им пришлось вернуть домой с пустыми руками. Учитель сказал, что рано или поздно они решат, что мы ушли в другое место, и перестанут ходить сюда.

– Спасибо…

Шиву посмеялся:

– Нет нужны благодарить меня, просто расслабьтесь и хорошенько отдохните. Вам потребуются силы для восстановления. Я пойду вскипячу Вам воду, чтобы попить.

Это место было темным, скрытым от солнечных лучей, но его тишина делала эту комнату идеальным местом для восстановления. Исходя из слов Шиву, монастырь Белого Дракона был построен в ранние годы династии Восточного Хана и простоял более трехсот лет. Хоть этой постройке удалось пережить огонь войны, конфликты забрали у монастыря всю популярность и живость, не оставляя ничего, кроме шрамов и заброшенного монастыря. Когда Шиву и его наставник поселились здесь, он уже был необитаем. Задняя часть подвала была соединена с туннелем, который был скорее всего построен в то же время как и сам монастырь. После того как учитель Шиву нашел его, этот тоннель стал безупречным местом для убежища.

После их первого разговора, Шэнь Цяо проспал все следующие два дня. Иногда он чувствовал себя бодрее и собраннее, иногда его разум находился в полнейшем смятении и хаосе. Когда он просыпался от своих снов, лежа в одиночестве в постели, ему казалось, что он все еще находился на горе Сюаньду и, раскрыв дверь, он увидит своего учителя, внимательно следящего за движениями учеников, практикующих техники и боевые стойки.

Однако это было ничто иным как иллюзией. Нельзя вернуться в прошлое, и также нельзя вернуть к жизни тех, кто уже покинул этот мир.

Те счастливые и мирные дни его юности навсегда остались в прошлом, на горе Сюаньду.

Все, что пришло после, были предательства, обманы, постоянные войны между разными государствами за богатства и власть и такие же войны за влияние среди разных школ и их мировоззрений. А пострадавшими оказывались ни в чем неповинные мирные жители, не имеющие возможности остаться в стороне от конфликта.

Все эти страдания были слишком пугающими и ужасными, чтобы смотреть на них. Они заставили Шэнь Цяо сопереживать им, как будто он сам испытал это.

“Причина, по которой ты все еще хочешь следовать своему “Даосскому сердцу” и отказываешься сдаваться от своих так называемых принципов, лишь в том, что ты еще не попадал в такую ситуацию, когда ты отчаешься в этом мире и больше не сможешь терпеть его, я прав?”

Однажды Янь Уши задал ему этот вопрос.

Прямо в этот момент, Шэнь Цяо вновь вспомнил об этих словах и том времени, что они провели вместе.

“Дружба”, в которую он так сильно верил, не выстояла даже одного дуновения ветра.

Даже если бы он мог начать все сначала…

Даже если он начнет все сначала…

– Господин Шэнь, сегодня Вам уже лучше? Я принес Вам свежеприготовленной рисовой каши из Японского риса с женьшенем. Учитель говорит, что он поможет Вам восстановиться… Господин Шэнь! Почему Вы плачете? Вам настолько больно?

Под приглушенным светом, одинокая слеза медленно и бесшумно скатилась с уголка глаза Шэнь Цяо.

Шиву мгновенно положил кашу на столик и уже направился бежать наверх:

– Я позову учителя!

– Не надо. - С усилием Шэнь Цяо удалось достать и схватиться за одежду Шиву.

– Эй! - От неожиданности он вскрикнул, однако в его голосе была слышна неподдельная радость. – Вы теперь можете двигаться?! Учитель говорил, что все ваши меридианы перебиты, и Вы вероятно никогда не поправитесь. Так он просто пугал меня!

Шэнь Цяо улыбнулся ему.

Когда он находился в сознании, каждая частичка его тела невыносимо болела. Это боль была настолько невыносимой, что он хотел умереть прямо здесь и сейчас. Однако ему удалось перетерпеть ее, снова и снова перечитывая в голове отрывок из “Стратегии Солнца”. К его удивлению, это привело к неожиданным последствиям.

Когда Шэнь Цяо только-только начал изучать “Стратегию Солнца”, у него уже была основа боевых искусств горы Сюаньду, поэтому ему было не сложно понять о чем шла речь в той книге. Однако, несмотря на все усилия, его прогресс шел очень медленно. Даже Ци Фэнге не мог найти для этого логической причины. В те годы, Тао Хунцзынь уже скончался, поэтому, не имея того, кого можно было спросить об этом, Ци Фэнге мог только помогать Шэнь Цяо советом со стороны, пока тот в свою очередь самостоятельно изучал содержимое.

Прямо сейчас, когда все его меридианы были разорваны, а в его теле не осталось истинного ци, сила “Стратегии Солнца” неожиданно возросла. Дяньтай постепенно восстанавливался с невероятной скоростью, в то время как его поврежденные меридианы, напитанные истинной ци “Стратегии Солнца”, начали самоисцеляться.

Возможно, не пройдет много времени, прежде чем его раны восстановятся.

“Стратегия Солнца”, включавшая в себя все Три школы, действительно обладала феноменальной силой. Хоть Шэнь Цяо удалось изучить лишь две из пяти книг, он уже чувствовал их глубинный смысл

Целостность и праведность конфуцианства, мягкость и глубина даосизма, торжественность и лаконичность буддизма - все они собрались и превратились в поток, медленно струящийся через его тело.

Шэнь Цяо не был уверен в том, можно ли было назвать это “путем”, учитывая, что он строился из отчаяния, но с каждым днем ему становилось все лучше и лучше. Процесс восстановления шел настолько быстро, что даже настоятель храма не мог поверить в это. Ему казалось, что тот проведет в таком состоянии до конца своей жизни.

Шиву был достаточно тактичен, чтобы не спрашивать почему тот плакал, однако Шэнь Цяо ловко схватил его и сказал:

– Спасибо, Шиву.

Шиву был смущен и сбит с толку:

– Вы уже много-много раз поблагодарили меня!

Шэнь Цяо относился к другим с добротой, однако он никогда не ожидал, что кто-то проявит доброту к нему, точно также не ожидая ничего взамен. Он был убежден, что неважно как другие отплатили бы ему за его доброту, это не должно было менять его действий.

Он вел себя так лишь потому, что хотел этого. Не важно понимали ли другие его действия или нет, были ли они согласны или против, унижали его за это или восхваляли.

Смотря на ситуацию с такой стороны, Янь Уши ничем от него не отличался.

Но Шэнь Цяо был всего лишь человеком. Его сердце не было выточено из камня, а его душа не была сделана из металла. Он точно также чувствовал усталость и боль.

– Это другое спасибо.

– Вы восстанавливаетесь так быстро. Учитель сказал, что Вам пора поесть мяса. Сегодня он купил курицу, чтобы сварить куриный суп!

Теперь неловко себя чувствовал Шэнь Цяо:

– Вы так много потратились на меня. Я обязательно верну Вам каждую монетку, как только полностью поправлюсь.

Шиву улыбнулся:

– Вам не нужно об этом беспокоиться. На самом деле, у учителя в его тайном кошельке целый клад. Он просто отказывается его доставать и притворяется бедняком…

– Шиву! Я смотрю, тебе сегодня хочется получить по шее? Как тебе не стыдно поливать грязью собственного учителя перед другими людьми! Какой неблагодарный мальчик! Ты! Ты неблагодарный хулиган! - настоятель монастыря вошел прямо в тот момент, когда Шиву говорил эти слова.

– Виноват! Виноват! Пожалуйста, не злитесь!

– И почему я только думал, что ты куда воспитаннее и благоразумнее, чем Чуи?! Вы оба два сапога пара! Недостойные ученики!

Шиву послушно выслушивал все нравоучения своего учителя. После приличного количества извинений и поклонов, ему наконец удалось успокоить настоятеля. Тот продолжил жаловаться, теперь уже о старшем ученике:

– В северном рынке сейчас проходит ярмарка. Чуи сбежал сегодня утром и еще не вернулся обратно. С таким необузданным нравом, он наверняка смог бы пробиться на Небеса, дай ему только пару крыльев!

– Может быть старший брат нашел что-то очень вкусное и собирается принести это нам.

– Глупости! У него при себе максимум несколько медных монет. Этого не хватит, чтобы купить сладостей даже себе самому!

Неожиданно зазвенел колокольчик в подвале.

Этот колокольчик был очень маленьким, поэтому его звук был тихим. Лишь потому, что настоятель стоял рядом с ним, он мог услышать его сразу же.

Это был довольно незаурядный механизм. Сам колокольчик был привязан к нитке, в то время как другой конец нити находился где-то у ворот. Если в монастырь кто-то заходил, нить автоматически задевало дверями, и люди в подвале могли заметить чей-то приход.

Шиву выглядел радостным:

– Это наверное старший брат!

Он уже намеревался побежать наверх, как настоятель схватил его за руку:

– Стой! Что-то не так!

Как только он сказал это, они услышали бодрый голос Чуи:

– Учитель! Шиву! Я вернул… Эмм, кто Вы?

Лицо настоятеля побледнело. Дела плохи!