Онлайн чтение книги Никакой морали No Moral
Глава 45 - Досада

Он был так шокирован, что только теперь отчётливо ощутил подавляющий поток эмоций, наполнивший его до краёв. В горле будто стоял ком, и вскоре глаза покраснели. Его бледное и растерянное лицо помрачнело.

— Что творится в этом мире?

Кто впервые употребил фразу «как гром, среди ясного неба»?

Юншин ощущал именно это.

Он не чувствовал такой пустоты внутри с момента смерти отца. Это был самый грустный момент, который он когда-либо переживал, но тогда он не чувствовал себя настолько бессильным. Почти половину своей жизни его отец провёл, помогая людям, боровшимся за выживание. Казалось, ему подходило умереть, совершая праведные дела. Однако его сестра такой не была. Она из тех, кто должен быть счастливым, но падает в бездонную яму, и он ничего не мог поделать.

Под сбором доказательств, вероятно, имелось в виду, что она собирает следы жестокого обращения, как те, что он только что видел. Его зять изменил или совершил какой-то другой подлый поступок. Если он подал на развод, то они уже, вероятно, разлюбили друг друга. Юншин не знал, когда начался конфликт, но, учитывая склонность его сестры обдумывать свои решения, не похоже, что это произошло недавно.

Он встречался со своей сестрой каждые два месяца. До сих пор ему никогда в голову не приходило, что она может испытывать подобное. Он раньше не замечал видимых следов. Но увидел их сегодня.

Вероятно, это означало, что его зять становится всё более жестоким с каждым днём. Следы из незаметных стали видимыми, но сестра уверила, что сможет это выдержать. Юншин не мог оценить силу её решимости.

«Когда это началось?» Слезы переполнили его глаза и покатились вниз по щеке. Маленькая слёзная дорожка превратилась в ручей и залила щёки юноши. Ноги дрожали от печали и поражения.

Юноша упал и прижался лбом к коленям.

Свежий и бодрящий ночной бриз теперь жалил его, словно кинжал.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, когда сама связываешь мне руки и говоришь игнорировать это?..

Юншин спрятал голову и боролся со слезами на углу тротуара. Холодный воздух окутал его, задержался на мгновение, а потом унёсся куда-то далеко.

Всё это время, позади в нескольких метрах стоял роскошный и чёрный, как ночь, седан.

Мужчина в машине вытянулся и положил руки на руль. Он опёрся своим гладко выбритым подбородком на руки и долго наблюдал за сгорбившейся спиной Юншина. Голос, что сорвался с его изящных губ, был подобен отливу.

— Какая интересная картина.

Женщина сунула конверт в руки мужчине и оставила его плачущим.

Человеком, чьи глубокие и тёмные глаза были устремлены наружу, оказался Сехон, который только что вернулся с работы.

Когда он подъезжал к жилому комплексу, он заметил мужчину и женщину, спорящих в стороне на узкой дороге. Сперва он собирался проигнорировать это, но мужчина показался знакомым. Он припарковался на безопасном расстоянии и начал наблюдать за перепалкой. Женщина ушла первой, а мужчина остался один.

Сехон понаблюдал некоторое время за плачущим юношей, после чего снова выпрямился. Он достал телефон из внутреннего кармана пиджака. На часах было немногим за полночь. Кан Сехон набрал секретаря Така, который моментально взял трубку, несмотря на поздний час.

— Да, сэр. Ваша встреча завершилась удачно?

— Секретарь Так, я отправлю тебе детали в сообщении. Тебе нужно пробить машину, — сказал Сехон, сразу переходя к делу.

— Машину? Прямо сейчас? Это срочно?

— Просто дай мне знать, когда сделаешь. У меня уже есть догадка, кто это, но я просто подумал, что было бы лучше убедиться.

— Это связано с делом, над которым вы сейчас работаете, да? На всякий случай запишу. Какой файл?..

— Нет необходимости. Это просто личное любопытство.

Некоторое время ответа не последовало, затем секретарь спросил:

— Личное любопытство? По какому случаю?

— Что ты хочешь узнать?

— Мне кажется, вы впервые просите меня о чем-то подобном, и я потрясён больше, чем ожидал. Это женщина?

— Не лезь не в своё дело. Я уже говорил тебе. Ты не в моем вкусе.

— И я говорил вам, что не гей. Вы же знаете, что Ваша защитная реакция выглядит странно, верно?

— Завтра утром, перед работой.

— Конечно. Я вам позвоню. Доброй ночи, — ответил секретарь Так.

Сехон небрежно хмыкнул и повесил трубку. Затем он продолжил наблюдать за Юншином, который согнулся на углу улицы.

То, как Юншин свернулся калачиком, крепко сжимая конверт одной рукой, было довольно жалким зрелищем. Его обычный яркий и уверенный образ исчез без следа. Поневоле на эту картину наложилось очень старое воспоминание об одном дне.

Очень давно Сехон видел, как Юншин, которому тогда было около 20 лет, плакал как сейчас. Это было на похоронах профессора До.

В тот день юноша точно также сидел в углу коридора похоронного бюро, рыдая. Затем он схватил край пиджака Сехона, который был практически незнакомцем. Кан Сехон уже предложил ладан, так что собирался стряхнуть чужую руку, чтобы уйти, но рука так крепко сжала его пиджак, что костяшки побелели. Дрожащим голосом Юншину удалось сказать:

— Мне очень жаль, но не могли бы вы остаться со мной ненадолго? Не думаю, что сейчас вынесу одиночество.

Казалось, Юншин хотел быть рядом с кем-то и плакать сколько угодно, но он не хотел, чтобы люди, которых он знал, видели его таким.

Даже сейчас Сехон не мог этого понять.