Онлайн чтение книги Перерождение Сиенны Reboot Sienna
1 - 218

Глава 218: Жить в Сиенне, часть 218

На слова Карла Арья пожала плечами без малейшего признака страха.

«Мне не подобает умирать от старости напрасно в углу императорского дворца. Я хотела рискнуть всем. Если бы я выиграла эту игру, я получила бы весь мир, так что мне нечего было терять».

Карл рассмеялся над ее словами.

«Итак, как ты себя сейчас чувствуешь? Ты проиграла все в азартные игры.

Но Арья улыбнулась неожиданной улыбкой. Карл, раздраженный ее улыбкой, посмотрел на нее и сказал снова.

«Ты чувствуешь себя ужасно или напугана? Как победитель этой игры, я не могу представить, что это за чувство. Что чувствовал бы игрок, который ничего не выиграл и проиграл все?»

При словах Карла Арья расхохоталась. В тюрьме смотрели на нее обеспокоенно. Он задавался вопросом, не сошла ли она совсем с ума. Он не мог поверить, что она так смеялась в этой ситуации…

"Ты сумасшедшая?"

— спросил Карл, глядя на нее с отвращением.

Арья не могла перестать смеяться. Ее смех звучал как крик зверя, которого вот-вот зарежут.

*

Когда восстание было подавлено, император приказал рыцарям отправиться на земли семьи Панасио и семьи Пэарс, чтобы захватить оставшихся членов семьи. Не только их родственники в городе, но и люди из купеческой ассоциации, которые совершали лишь мелкие сделки, были доставлены в Имперский город и подвергнуты пыткам.

Члены семьи Панасио утверждали, что работа была проделана императрицей Арьей в одиночку, но они не могли избежать падения, потому что Арья свидетельствовала, что это было сделано под руководством ее брата, Делина Панасио.

В тот страшный день погибло более четырехсот человек. В него входило более сотни горожан, которые просто проводили свою повседневную жизнь. Скорбные крики тех, кто оплакивал утрату своих близких, разносились по всему городу.

«Граф Панасио был приговорен к смертной казни».

Сиенна кивнула Хайн, которая только что сообщила ей. Это был следующий шаг.

— Но не через повешение, а через сожжение.

— Сжечь?

Те, кто участвовал в восстании, не могут избежать смертного приговора. Хотя приговор варьируется в зависимости от серьезности преступления, большинство из них были повешены. Случаев смерти от сожжения было не так много.

Оба были ужасны, но в разной степени. Повешение было ужасным, но смерть наступала относительно быстро, а сожжение было самым жестоким наказанием, потому что страдания длились гораздо дольше.

— Это потому, что речь идет не только об этом восстании. На допросе он признался, что причастен к смерти императора Родбия. Мало того, оказалось, что он дал императрице Изабелле, матери нынешнего императора, наркотик, который сводит людей с ума».

Сиенна на мгновение задумалась в тишине. То, что сказала Хайн, было фактами, которые она уже знала. Но ей было любопытно, почему все эти свидетельства исходили из уст Арьи.

«Какая странная вещь. Что она призналась…»

"Я знаю. Ей не нужны пытки. Я слышала, что она сделала ряд признаний, но следователи и пальцем не пошевелили. Не только крупные преступления семьи Панасио, но и мелкие злодеяния. Таким образом, в отличие от семьи Пэарс, которая была повешена, семья Панасио была приговорена к смертной казни через сожжение. Злодеяние было настолько ужасным, что Его Величество пришел в ярость».

— Но с какой целью?

Сиенне казалось, что теперь у нее есть вопрос, на который никогда нельзя будет ответить. Потому что только Арья знала бы настоящий ответ, но когда ее казнят на площади, это навсегда останется загадкой.

Затем Хайн бросилась к окну и закрыла его, завесив окна занавесками. Только увидев, что делает Хайн, Сиенна что-то почувствовала. Это был очень грустный и депрессивный запах.

— Должно быть, это было сегодня.

"Это должно быть."

«Это ужасно».

«Определенно… ужасно».

Проблема заключалась в обращении с телами погибших. Они не могли похоронить такое количество людей, равно как и оставить их гнить навеки. Хоть и была зима, но это была большая проблема, если трупы гнили.

В качестве решения в течение десяти дней, начиная с сегодняшнего дня, проводились совместные похороны. Отсюда дым от сжигания тел доходил до дворца Сиенны.

Сиенна встала со своего места, открыла одно из окон, которое Хейн закрыла, и выглянула наружу. Большой столб черного дыма издалека отчетливо ощущался.

Еще в прошлом Сиенны столбы черного дыма витали над всем городом очень давно. За исключением того, что Сиенна наблюдала за происходящим, находясь в ловушке в башне, которая сейчас выше, чем этот замок.

Дым продолжался месяц и голубого неба давно не было видно. Едкий воздух наполнил столицу Лейпсденской империи.

«Когда мы снова увидим голубое небо?»

Кашель- Кашель-

Когда Сиенна закашлялась, Хайн вскочила и налила воды в стакан.

— Нам лучше держать окна закрытыми, даже если вам душно. Этот плохой воздух не может быть полезен для вашего здоровья».

Она дала Сиенне воды и закрыла окно. Занавеска тоже была задернута так, что она вообще не могла выглянуть наружу.

"С вами все впорядке?"

"Да. У меня только что что-то застряло в горле».

Сиенна сделала глоток воды и сказала: «Вам все равно нужно быть осторожной. Вы должны думать о императорском наследнике. Поскольку он такой драгоценный человек, я надеюсь, что он родится, когда все уладится и вы будете жить нормальной жизнью».

Сиенна погладила себя по животу и кивнула. Как сказала Хайн, Сиенна надеялась, что этот ребенок родится, когда он сможет почувствовать драгоценную повседневную жизнь обыденности. Не в то время, когда воздух был полон смерти, как сейчас.

*

Императорский дворец был таким же холодным, как тюрьма, и таким же пустынным и тоскливым.

Блубелл все еще жила в своем дворце. Большую часть работавших там служанок увели на допрос и остались только рыцари, охранявшие дверь.

Наказание еще не вынесено окончательно, но ее свержение было лишь вопросом времени. Поскольку серьезность дела была велика, ей будет трудно избежать приговора после смещения. Для Блубелл этот дворец был тюрьмой перед тем, как попасть в камеру смертников.

Она лежала в спальне с мрачным лицом. В ее глазах не было фокуса. Все, что она могла видеть, было ярким изображением ее отца, раздавленного ногами Арьи.

"Отец."

Густой поток воды упал на ее щеку.

«Что мой отец сделал не так?!»

Она стиснула зубы. Если бы Арья не ослепла от жадности и не убила ее отца, все было бы сделано успешно. Абсолютный, сильный отец никогда бы не подвел свою работу, и если бы не Арья, она не ждала бы здесь такой жалкой смерти.

Было ужасно ждать дня, чтобы умереть. Блубелл содрогнулась при мысли, что вся ее семья уже испытала эту боль.

Все ее родственники уже заключены в тюрьму и подвергнуты страшным пыткам. Тюрьма и ее дворец были так далеко, что она буквально не слышала их криков, но звук, казалось, живо звенел в ее ушах.

Если восстание потерпело неудачу, единственным концом для повстанцев было разорение. Даже Блубелл, незнакомая с имперскими законами, знала, как обращаются с предателями.

Тот, кто был непосредственно замешан в измене, был казнен. В зависимости от тяжести мятежа применялись обезглавливание, гильотина, расчленение и сожжение. Даже если они не принимали непосредственного участия, все мужчины семьи повстанцев, независимо от возраста, будут обезглавлены, их особняки сожжены, не оставив после себя фундамента.

Рабочие семьи также становятся рабами правительства, а весь домашний скот в земле считается нечистым и сжигается заживо. Прежде всего, женщины в семье становятся рабынями, контролируемыми государством.

Блюбелл не выдержала. Она думала, что скорее умрет, чем будет порабощена.

— Его Величество Император здесь.

Рыцарь сообщил ей, что пришел Карл.

Блубелл поднялась. Раньше она хотела только выглядеть красивой для него, но теперь ее это не беспокоило. Какой смысл, когда она собиралась умереть?

Она не мылась несколько дней, потому что у нее не было горничной, и потому, что она несколько дней лежала на кровати, ее одежда была мятой, а волосы не расчесаны, но ей было все равно.

Она заставила себя сесть. Она даже не встала и не поздоровалась с Карлом из вежливости. Их отношения уже закончились. И закончилось это очень некрасиво.

Карл вошел в комнату и посмотрел на нее. В его глазах не было никаких чувств. Она не могла сказать, было ли это потому, что он отсек все свои затянувшиеся чувства, как это сделала Блюбелл, или потому, что у него никогда не было чувств к ней с самого начала.

Она посмотрела на Карла ядовитым взглядом.

"Почему ты здесь? Ты пришел сюда посмеяться надо мной? Сказать, чтобы я помыла себе шею, потому что скоро ее обезглавят на этой площади?

"Ни за что."

— равнодушно сказал Карл. Она не была бы так несчастна, если бы он выказал какие-то смешанные чувства гнева, насмешки или сострадания. Он действительно выглядел так, будто ему было все равно, казнят Блубелла или нет.

Возможно, это было его изначальное «я» с самого начала. Хотя она закрывала глаза на его чувства, у Карла не было особых эмоциональных взлетов и падений. Он всегда был холоден и отстранен. Блубелл выдохнула пустой звук.