Онлайн чтение книги Перерождение Сиенны Reboot Sienna
1 - 232

Глава 232: Жить в Сиенне, часть 232.

— спросила Хайн Сиенна, которая смотрела на мазок Лии.

— Но ты уверена, что рисуют именно так? То, что делает Лия, похоже, размахивает мечом, а не кистью.

"Она делает… Интересно, что, черт возьми, рисует принцесса…»

Двое, наблюдавшие за детьми издалека, встали со своих мест, не в силах побороть свое любопытство. Подойдя, они увидели, что художник сильно вспотел.

Этот художник был худощавым мужчиной с естественным загорелым на солнце лицом, и недавно он попал в центр внимания. Будучи одним из художников, спонсируемых Сиенной, он получил высокую оценку за яркое изображение пейзажей с сезонными изменениями.

Он оказал двум дамам любезность, когда они приблизились. Сиенна кивнула, приняла его приветствия и подошла к Лии.

«Это лучше, чем я думала! Я нарисовала это, но я думаю, что это действительно круто».

Лия была очень впечатлена своей работой. Но у двух человек, увидевших ее картину, не было иного выбора, кроме как промолчать.

Работу Лии трудно было рассматривать как картину. Холст динамично разбрызгивался красками разных цветов, когда она взмахивала кистью, полной красок. Кое-где были следы, которые, казалось, полностью раздавили кистью.

Сиенне пришло в голову, что Лия не собиралась рисовать с самого начала, а хотела бороться с холстом. Как и шрамы битвы, лицо Лии было покрыто разноцветной краской.

Она была не единственной жертвой. Одежда и волосы сидящих вдалеке Шарилло и Анны также были забрызганы краской. Двое детей, привыкшие к эксцентричности Лии, не особо заботились о ней и сосредоточились на рисовании.

Сиенна сказала с глубоким вздохом.

«Лия. Я сказал тебе рисовать, а не бороться с холстом».

На слова Сиенны, сказала Лия, ее глаза заблестели.

«Разве это не прекрасно? Это намного живее, чем скучная картина, висящая там. Как вы думаете, учитель?»

— спросила Лия художника, ожидая комплимента. Художник не мог сказать правду, когда увидел на лице Лии выражение жажды похвалы. Мало того, девушка, которая его допрашивала, была принцессой. Было очень неловко отвечать без колебаний.

«Это… …это действительно здорово. Я никогда не видел такого динамичного стиля живописи. Я не могу поверить, что вы можете использовать кисть таким образом… это здорово».

Сиенна не упрекнула его в нечестности. В любом случае, речь не шла о том, чтобы сделать Лию художницей, да и Сиенна не хотела, чтобы она продемонстрировала гениальный талант. Пока ее дочери интересно рисовать, этого было достаточно.

Более того, нанесенный урон был меньше, чем у других классов. Конечно, здесь все, включая пол, одежду и волосы Шарилло и Анны были перемазаны краской, но, по крайней мере, они не пострадали и ничего не сломалось.

— Да, хорошая работа.

Похваленная матерью, Лия снова с гордым лицом подтвердила свое полотно. Сиенна подумала про себя: «Да, вы можете быть довольны». Ожидания Сиенны относительно художественных способностей Лии уже значительно снизились.

После этого Сиенна посмотрела на картины Шарилло. Он проявлял неплохие способности в большинстве областей, но, похоже, у него не было таланта к рисованию. Он держал кисть аккуратно, но результат мало чем отличался от Лии.

Шарилло рисовал и наносил краски на холст со скучающим лицом. Она не могла сказать, что он пытался нарисовать, но это определенно не сработало, как он думал. Тем не менее Сиенна подбодрила Шарилло.

Потом посмотрела на холст Анны, которая рисовала так же тихо, как Шарилло.

"Ух ты! Это просто потрясающе».

Сиенна была поражена восхищением. Холст Анны, в отличие от Шарилло и Лии, ясно показывал то, что она пыталась нарисовать.

Картина была даже не близка к завершению, но цветы, которые она рисовала изо всех сил, казалось, пахли цветами, а не пигментом, если Сиенна приблизила нос. Несмотря на то, что она не рисовала объект перед глазами, она выражала это так, как будто видела цветок вживую.

"Ух ты! Анна, ты молодец. Я думаю, ты можешь стать художником прямо сейчас.

«Хороший рисунок! Хорошая девочка.

Шарилло и Лия обернулись на восклицание Сиенны, увидели картину Анны и сделали ей комплимент. Трое детей были очень близки с детства. Сиенна, которая была рада это видеть, спросила Анну.

— Анна, что ты рисуешь?

«Цветы и корзины. Вчера, эм... Отец принес. Я дала его моей маме. Это было красиво».

Шестилетняя Анна плохо говорила для своего возраста, но Хайн или Павеника это не беспокоило. Они думали, что она скоро поправится, потому что мать и отец довольно хорошо разговаривали.

Сиенна и Хейн похвалили Анну и вернулись на свои места. Урок еще не закончился, поэтому они решили, что не должны больше прерывать.

— Анна должна была получить это от тебя, Хайн. У тебя талант к живописи. Она может стать гениальной художницей позже!»

— Да, она не получила его от меня. Я никогда раньше не держала кисть. Хм, мой муж тоже не умеет рисовать… странно.

Так сказала Хайн, но Сиенна подумала, что это определенно подобие ее таланта. Картины, которые Хайн рисует нитками, а не кистью, были такими же яркими, как у Анны. Казалось, она не знала, насколько талантлива.

«Цветы такие красивые. Канцлер обычно приносит цветы?

Услышав слова Сиенны, Хейн задумалась и сказал: «Хм… не совсем так. Он принес его вчера на нашу годовщину.

"Годовщина? Ну... день рождения Хайн... в середине зимы, так что не из-за этого. Какая это была годовщина?»

«Не мой день рождения, но вчера была годовщина Перремо».

«Перремо? То же имя, что и цветок Анны! Что это за годовщина?»

Когда Сиенна спросила ее, Хейн расхохоталась и сказала: «Это просто годовщина, которую мы с ним придумали. Это день, чтобы отпраздновать прекрасное цветение Перремо».

— с любопытством спросила Сиенна Хейн.

— Когда начались эти годовщины?

Хайн смутилась, покраснела.

— Это… …со вчерашнего дня.

Когда Сиенна не поняла, Хейн добавила: «Если мы дарим друг другу подарки без всякой причины, мы слишком смущаемся. Начинаем оправдываться годовщинами. Знаете. Когда я вижу красивые цветы, я покупаю их, потому что хочу увидеть их вместе с ним, или когда я узнаю о вкусной еде, я учусь ее готовить, чтобы готовить дома. Раньше я для забавы называла эти дни годовщинами, а теперь кажется, что каждый день стал таким».

Сиенна знала, что Павеник хорошо заботится о Хайн. Хотя он был таким скупым человеком, никогда не покупал выпивки своим коллегам и, ссылаясь на занятость, охотно проводил время с женой.

Сиенна знала, что ожерелье, кольцо и браслет, которые носила Хейн, которая сказала, что украшения слишком дороги для нее даже после получения титула, были подарком Павеника. Но он не знала, что Хейн тоже всегда дарил ему подарки.

«Хейн, ты даришь подарки канцлеру?»

"Конечно. Я счастлива получить подарок, но на самом деле я счастлива видеть его улыбку, когда я дарю ему подарок. А вы, ваше величество?

При словах Хайн Сиенна задумалась. Как обрадовался Карл, когда она сделала ему подарок? Как бы глубоко она ни думала об этом, она ничего не могла вспомнить.

— Знаешь что… я не помню, чтобы дарила Карлу подарок.

Она получила много подарков от Карла, но не помнила, чтобы делала для него что-то особенное. Ее муж был хозяином Лейпсденской империи. Она не сделала подарок человеку, владеющему целой империей, потому что думала, что у него нет недостатка ни в чем.

Все, что Сиенна едва помнила, это носовой платок, который она вручила ему в далеком прошлом, во время рыцарского состязания.

Был ли Карл счастлив получить его? Она не могла вспомнить. Вместо того, как он был доволен, она помнила только себя, краснеющую от стыда из-за беспорядочной вышивки, которую было трудно определить, был ли это дракон или змея.

С того дня она ни разу не дарила подарков. Не обладая ловкостью рук, она чувствовала себя обремененной мелкими действиями, такими как вышивание, готовка или плетение цветов. Узнав это сейчас, она немного смутилась.

— Почему бы вам не воспользоваться этой возможностью?

Пока Сиенна колебалась, Хейн говорила о том, как счастлива сделать подарок любимому человеку — что, видя своего мужа счастливым, она чувствует, что завоевала весь мир.

Сиенну заинтересовали слова Хайна. Она не могла поверить, что Карл обрадуется подарку, который она бы ему преподнесла. Одно только представление об этом заставило ее почувствовать себя хорошо, и на ее губах появилась улыбка. Но это было лишь на короткое время.

«Что я могу ему дать? Я не могу делать вещи сама… у него есть почти все, что ему нужно».

Когда Сиенна заговорила подавленным голосом, Хайн подбодрил ее.

«Это не обязательно должен быть подарок. Важно делать то, что делает другого человека счастливым. Вы можете сделать то, в чем уверены ваше высочество!

Сказала Хейн более взволнованным голосом, чем Сиенна. Но Сиенне было трудно придумать, что она может сделать. Более того, она должна была осчастливить этим Карла…

Сиенна собиралась сказать, что ничего не может придумать и что ей следует отложить этот план, но Хейн сказала, щелкнув пальцем.

— Как банкет?

— Банкет?

«Да, императорские банкеты, устроенные Вашим Высочеством, каждый раз получали восторженные отзывы. Есть жалобы на то, что банкеты вы проводите не часто, но отзывы после банкетов всегда потрясающие. Не только все говорят о ваших банкетах, но и благородные дамы ссылаются на них.

Сиенну смутила похвала Хайн. Проведение банкета стало возможным, потому что она только давала указания и сама ничего не делала. Это было из-за замечательных практикующих, которые прекрасно понимали, даже если она говорила расплывчато. Хайн продолжила свои слова с блестящими глазами.

«Торт размером с палец на последнем банкете был очень популярен. Его наполняли сладким, пикантным муссовым кремом или холодными десертами из желейной пены с сахаром, специями и украшали медовыми цветами. Дворянские дамы прислали мне много писем с просьбой научить их их готовить. Или спрашивали, какой портной будет шить платье императрицы к следующему пиру… Нелегко отделаться от этих просьб оправданиями, но… я хочу сказать, банкет Вашего Величества просто изумителен.

Чем больше она говорила, тем больше Сиенна могла видеть, насколько велики ее проблемы. Хайн имела в виду, что она неплохо справлялась с благородными дамами более высокого ранга, чем она сама. Но сейчас проблема Сиенны была не в этом.

— Но как банкет может быть подарком для Карла?

— Мы устраиваем банкет только для Императора! Разве он не был бы счастлив тогда?»

«Банкет только для Карла…»