Онлайн чтение книги Верное сердце
10

Лесник закричал сыну — и не понять было, сердится он или шутит:

— Полайдны! Ступай домой, негодник!

Он схватил за руку Яна. Тот не удержался, сказал отцу по-латышски:

— Ты же позволил…

— Я позволил! Я не знал, что тут стрелять будут!

— А я знал?

Этот ответ будто и в самом деле рассердил Редаля. Он схватил сына за руку, и они оба быстро пошли к лесу; лесник шагал огромными шагами, а Ян бежал рысцой рядом с ним. Гриша побежал за ними. Лес дышал влажной прохладой, лучи солнца еле пробивались сквозь листья берез и осин. Так хорошо было в этом зеленом мире, что Редаль незаметно сбавил шаг. Он обернулся к Грише и после минутного раздумья спросил:

— Кто ж там стрелял все-таки? Я-то сам в церковь не попал…

— Барон Тизенгаузен.

— В кого?

— Не знаю.

— Негодяй! — закричал лесник.

Гриша с удивлением поглядел на него: рыжие брови Августа Редаля были сдвинуты, голубые глаза, такие спокойные обычно, сверкали. Но это продолжалось не больше секунды. Редаль опустил глаза.

— Негодник! — закричал он сыну. — Ты как с отцом разговаривал?

— Он не виноват, — сказал Гриша.

Редаль некоторое время шел молча. Потом сказал:

— Ну, вы оба будьте умниками и не болтайте о том, что видели в Пеньянах. И кого видели — не говорить! Ладно?

— Ладно, — сказал Гриша.

Про кого закричал Редаль «негодяй» в первый раз? Ох, любят большие хитрить с ребятами!

— Там слышно было несколько выстрелов, — проговорил Август Редаль.

— Два!

— Ну, пусть два; значит, стрелял не один барон.

— Нет, это он стрелял.

— А кроме него кто?

— Не знаю. Стрелял барон. А потом у него отобрали револьвер…

— Кто? Кто отобрал?

— Не знаю… — растерянно ответил Гриша.

— Ничего ты не знаешь! — пробормотал Редаль. — И мой дурень ничего не знает! А раз не знаете — молчите. Оба! Слышите?

— Слышим, — ответил Гриша за себя и за Яна.

— Не то я с тебя шкуру спущу! — Редаль схватил сына за шиворот, но теперь уже было видно, что это он не всерьез. — Я, если надо будет, со своего шкуру спущу, а с тебя, Грегор, спустит шкуру твой папаша!

— Мой батя с меня шкуру не спустит, — убежденно ответил Гриша.

— Ну, мать спустит. Она спустит, я-то ее знаю.

Насчет матери Гриша и сам сомневался: может, она и спустит с него шкуру.

— А ты не говори ей, дядя Август.

— Ишь, умник какой!

Гриша промолчал. Он сам знал про себя, что он умный.

— Таким умным, как вы оба, надо еще и еще вгонять разум с заднего хода… Чтобы на чердаке ветер не гулял.

Но ребята уже видели, что Редаль шутит. Они шли втроем по лесной дороге, и разговор кончился совсем хорошо, когда уже подходили к усадьбе.

Редаль сказал мальчикам:

— Ну ладно! Будем все втроем молчать. А проговоритесь — заставлю спеть голосянку.

Голосянку Гриша знал. Кто-нибудь говорил первый: «Ванька, Ванька, спой голосянку, кто не дотянет, тому уши драть!» И тогда все голосили — кричали в одну ноту — и каждый старался сберечь дыхание как можно дольше. У кого дыхания не хватало и он останавливался первый, тому драли уши. Драли крепко, на совесть. Голосянка часто кончалась слезами.

Взрослые в голосянку всегда выигрывали у ребят — у них дыхание длинней. Так что играть в эту игру с Редалем — значит наверняка быть выдранным за уши.

Так и не увидел в тот день Гриша ни костров, ни хороводов, ни пылающих на берегу озера смоляных бочек.

Но зато словно шире и дальше увидел он окружавший его мир.

Каких людей узнал он сегодня! Крепких и смелых, словно добывших уже волшебную воду Железного ручья…

Есть на свете и черные злодеи. Есть черные бароны. Есть черная сотня — слышно, совсем недавно громила она и грабила дома беззащитных.

Но есть на земле люди, которые бьются против черного зла, за народ, вместе с народом, бьются до конца, будут биться до победы, не щадя ни своей, ни вражьей жизни!