Онлайн чтение книги Злодей, который забеременел ребенком от альфы The Villain Who Became Pregnant With The Alpha’s Child
Глава 2

Ын Юль, прислонившись к стене, тяжело дышал с быстро бьющимся сердцем. Может, они ни разу и не виделись, но сколько бы он ни думал, сомнений у него не было: это был Кан Ха Джун.

Чувствуя, что напряжение не уходило, Ын Юль стукнул себя по груди. От удара в грудь заболел низ живота.

«Почему Кан Ха Джун пришёл сюда?»

Ын Юль покачал головой.

«Надо успокоиться. Должно быть, он пришёл с кем-то. Наверно, его заставили, но во второй раз он сюда уже не придёт».

Сколько бы он ни повторял себе это, неприятное чувство не уменьшалось.

- Тебе стало плохо лишь от того, что ты принёс мне лук?

Услышав, как Лим Бон Сун прищёлкнула языком, Ын Юль поднял голову.

- Бабушка.

- Почему у тебя такие мутные глаза?

- Такие же, как в первую нашу первую встречу?

- С чего бы, они и в первую нашу встречу были нормальными, сейчас такие же.

- Вот как… но я ведь изменился с тех пор?

- Что за чушь несёт этот пацан?

Лим Бон Сун начала говорить громче, словно не хотела поддаваться настроению Ын Юля.

- Нет, и всё же… Смотря на меня сейчас, вы думаете о тогдашнем мне?

- Ну, конечно, в тебе ж ничего не поменялось: цвет глаз тот же, губы, вроде, не перевёрнуты.

Лим Бон Сун отвернулась, ругаясь на его глупые вопросы. Смотря на спину Лим Бон Сун, которая старательно зажигала огонь с помощью зажигалки, Ын Юль опустил голову. Нечего было грустить из-за критики бабушки. Всё-таки вопросы и правда были глупыми.

- Хотя сразу так и не поймёшь.

- …Бабушка?

- Парень, который раньше ел только стейки, уже пять лет ест хэджангук, это ж разве не изменения?

- Это комплимент?

- Комплимент, ха, да у тебя лицо было как сирэги, пока ты с этим ребёнком ходил, а теперь хоть пополнел немного, кто ж тебя узнает!

[П.п.: Сирэги – высушенная ботва редьки.]

Несмотря на крики Лим Бон Сун, лицо Ын Юля постепенно расслабилось.

- Но, бабушка, смотрите-ка, как хорошо вы теперь произносите слово «стейк». Раньше вы называли его… «стек».

Увидев, что Лим Бон Сун взялась за нож, Ын Юль закрыл свой рот. В любом случае, большая часть напряжения ушла.

«Неудивительно, что он меня не узнал».

Они с Кан Ха Джуном переспали лишь раз. Для того это даже не было чем-то особенным. Сон Ын Юль был единственный, кто придавал этому значение. Он с радостью провёл ночь с Кан Ха Джуном и решил, что теперь стал его омегой. Кан Ха Джун даже больше не виделся с Сон Ын Юлем, кроме той ночи; он отшил омегу, который увивался вокруг него и даже посмел тронуть главного героя, которого Кан Ха Джун в книге любил до конца своей жизни.

Виделись ли они в тот день, когда Сон Ын Юль остался ни с чем? Даже если так, Сон Ын Юль совершенно не впечатлил Кан Ха Джуна, поэтому тот и не мог его узнать.

- Чего это я? Разнервничался попусту.

Вместо того, чтобы удивлённо подумать: «Это Кан Ха Джун!», стоило подумать: «Что за ублюдок?». Ын Юлю стало легче от освежающего ощущения того, что туман в голове развеялся.

- Наверно, я продолжаю набирать вес, потому что ем бабушкину еду.

- Да какой вес, у тебя едва ли щёки округлились… Но тебе разве не пора?

Ын Юль посмотрел на неё, словно спрашивая «куда?», только чтобы получить жалостливый взгляд от бабушки.

- Разве тебе не пора забирать Ха Ныля?

- Ох, верно. Я скоро вернусь.

Ын Юль встал со своего места. Лим Бон Сун, разливавшая хэджангук в миску, прищёлкнула языком, когда он широко раскрыл дверь кухни и ушёл.

- Здесь и так всё на соплях держится, а он продолжает всё ломать.

Лим Бон Сун покачала головой и с подносом подошла к столу Кан Ха Джуна.

- Подано.

Кан Ха Джун посмотрел на хэджангук перед собой, а затем на хэджангук на других столах. Другим его подавали в глиняном горшочке, и лишь у него он был в обычной миске. В тонкой миске, которую даже не использовали как миску для супа.

- Даже не думайте просиживать тут зад, ешьте быстрее.

Хан Чоль Сын, словно это было смешно, посмеялся ещё до того, как Кан Ха Джун успел нахмуриться из-за дискриминации со стороны владелицы. Хотя, в целом, его не особо волновало, что ему еду подали не в глиняном горшочке, как остальным. Создалось ощущение, словно они стали немного ближе, – наверно, от того, что их обоих прогоняли.

- Вы счастливы?

- Словно есть причины для счастья.

Хан Чоль Сын, не переставая смеяться, поднял ложку и помешал суп.

- Она не стала наливать его в глиняный горшок, чтобы он побыстрее остыл, но вы только посмотрите, сколько его тут. Она принесла столько, чтобы у нас животы разорвались? Всё это благодаря мне, постояннику.

Кан Ха Джун воодушевлённо посмотрел на миску. Так смена посуды – его вина, а огромное количество – благодаря Хан Чоль Сыну?

Кан Ха Джун, который обычно цеплялся к каждой детали, тоже поднял ложку, не осознавая, что повёл себя не как обычно.

Вкусный запах пронизывал всё его тело.

* * *

- Ха Ныль-а.

Выходивший из жёлтого детсадовского автобуса мальчик, державший учителя за руку, поднял взгляд. У него были большие глаза, круглый нос и пухлые губы. Его личико было таким милым, что хотелось его укусить. Он и без того был очень милым, но, стоило ему понять, кто его звал, на его лице появилась ещё и широкая улыбка.

- Папа!

Когда Ха Ныль подбежал, широко раскрыв руки, Ын Юль обнял его. Потёршись щекой о Ха Ныля, он встретился взглядом с детсадовским учителем и поприветствовал его.

- Всё было хорошо?

- Угу.

- Было весело?

- Угу.

Ын Юль, отвлёкшийся на милое лицо Ха Ныля, низко поклонился нервно ожидавшему учителю.

Только после того, как Ха Ныль показал учителю руками сердечко над головой, тот попрощался и ушёл.

- Что было весёлого?

Ын Юль отпустил Ха Ныля и взял его за руку. Ха Ныль поднял на него взгляд.

- Исследование леса.

- Так сегодня был день исследования леса.

Ын Юль кивнул, напомнив себе раз в неделю ходить в лес, находившийся рядом с детским садом. Шагая вперёд, он остановился, потому что мальчик, которого он держал за руку, не шёл за ним.

- Хм? Ха Ныль-а, что такое?

- Я не могу идти, потому что у меня старенькие ножки.

Он отпустил руку, которую держал, и снова раскрыл руки. Видимо от того, что он уже долгое время был близок с бабушкой Лим Бон Сун, Ха Ныль часто повторял за ней, прямо как сейчас.

«Тело этой старушки старое и не двигается. Я не знаю, как долго продержусь с этим износившимся телом. У тех гнилых людишек что, нет рук и ног, сколько можно приходить за хэджангуком. Дома делайте и ешьте». Он повторял за ней даже несмотря на то, что слово «старый» совсем не подходило ребёнку.

- Тогда папе придётся тебя понести.

Ын Юль поднял Ха Ныля и посадил его себе на руки. Когда его подняли, мальчик звонко рассмеялся. Ын Юль, услышавший смех ребёнка, вновь посмотрел на лицо Ха Ныля.

- Хорошо, что он видел только меня. Если бы он увидел тебя, у меня были бы проблемы.

Ын Юль лишь улыбнулся на озадаченное лицо Ха Ныля, не понимавшего, о чём он. Он и правда был рад. Потому что лицо Ха Ныля было точной копией лица Кан Ха Джуна.

Он сразу же узнал Кан Ха Джуна не только из-за СМИ, но и из-за Сон Ха Ныля.

- И как ты таким получился? Почему ты такой милый, очаровательный и красивый?

Тот человек был мрачным и пугающим.

Ын Юль пальцем ткнул по круглому носу Ха Ныля. Тот прикрыл нос, чтобы защитить его.

- Так нельзя делать. Он и так круглый, а что если он станет ещё круглее, потому что ты нажимал на него?

- Не волнуйся. Когда сойдёт детский жирок, твой носик станет выше. И, думаю, он станет острее?

- Откуда папа знает?

- Потому что…

Так выглядел нос Кан Ха Джуна… Не в силах это сказать, Ын Юль сказал:

- Потому что в детстве он у меня тоже был круглым.

- У папы до сих пор круглый нос.

- …

- И у папы тоже есть детский жирок. Бабушка сказала, что каждый раз, как она видит нас двоих, мы становимся всё больше.

- Лим Бон Сун и правда как бабушка…

Она совсем не видела разницы между тем, что стоило говорить ребёнку, а что – нет. Ын Юль нахмурился, думая, как бы объяснить. Стоило ли сказать, что у него не детский жирок, потому что он уже взрослый; или то, что кончик его носа круглый, но в целом он совсем не низкий; что лицо Сон Ха Ныля будет таким, как у Кан Ха Джуна…

- Давай не будем об этом.

Ын Юль обнял Ха Ныля. Пока они возвращались в закусочную, на ум ему пришло лицо Кан Ха Джуна.

«Он же уже ушёл?»

* * *

- Сегодня я не один, поэтому ухожу пораньше, но в следующий раз задержусь до заката.

Рассчитывая их, Лим Бон Сун усмехнулась словам Хан Чоль Сына. Он был хорошим депутатом, но здесь к нему относились грубо, потому что он был одним из стариков, которых прогоняли.

Что мог сказать член Национального собрания, когда все остальные находились в той же ситуации.

- Тогда пойдёмте.

Хан Чоль Сын вышел первым, Кан Ха Джун последовал за ним, а затем ненадолго обернулся. На кухне не было и знака чьего-либо присутствия, поэтому он задавался вопросом, куда делся тот юноша.

- А куда делся внук?

- Внук? Тот пацан?

Кан Ха Джун кивнул, и Лим Бон Сун нахмурилась.

- Нет, и чего это ты называешь этого пацана моим внуком? Ты бы так не говорил, если бы увидел моё лицо в молодости…

- Так где он сейчас?

- Знаешь, что происходило, когда я выходила на улицу? За мной выстраивалась очередь. Когда-то много людей приходили, чтобы только посмотреть на моё лицо…

Кан Ха Джун замолчал, когда бабушка ударилась в бесконечный рассказ о своей молодости.

В конце концов, он так и не услышал, куда ушёл молодой человек, который не являлся её внуком.