Онлайн чтение книги Ди — охотник на вампиров Vampire Hunter D
23 - 3

В каждом городе и деревне существовал свой способ закрывать главный вход, но в МакКрори это был просто частокол из воткнутых в землю толстых древесных стволов. Ворота открывались в обе стороны, и Ди, толкнув правую створку, вошёл внутрь, оставляя окружающий город частокол позади.

Когда он прошёл через ворота, ему открылся прекрасный вид на главную улицу и дома по обе стороны от неё.

— Никакого запаха крови — это странно, — пробормотала левая рука Охотника, сжимая поводья. Звучало так, словно она склонила голову набок.

— Разумеется, не похоже, что здесь кто-то есть, — сказал Ди. Его глаза слабо блеснули из-под чёрных полей дорожной шляпы.

Столкнувшись со странной ситуацией, даже нормальные люди испытывали желание убивать. Пройдя через ворота, конь и всадник двинулись по главной улице, окутанной ярким солнечным светом. Вокруг не было ни души, и Охотник ехал, даже не взглянув на ряды домов по обе стороны от него, и его конь не останавливался, пока они не оказались перед салуном. Спешившись, Ди привязал поводья лошади к столбу.

— Здесь никого нет! — послышался хриплый голос, как только Охотник открыл дверь

Тишина внутри заведения подтвердила его слова. Однако…

— Около часа назад здесь были люди, — продолжил хриплый голос. — В воздухе пахнет никотином и алкоголем.

Ди посмотрел на пепельницу на столе. Сигарета выпала из неё, прожгла стол и оставила рядом длинную полосу пепла. На многих столах остались стаканы и карты, хотя некоторые из них были опрокинуты, а их содержимое разлито. Следуя по пути беспорядка, Охотник увидел на полу разбитое стекло и полувысохшую лужу алкоголя.

— Там половина стейка, и часть его всё ещё на вилке. Другими словами, что-то случилось, когда кто-то только откусил кусок. Что-то, что заставило их бросить свои стаканы и сигареты.

Ди развернулся к двери. В этом направлении большинство стульев было отодвинуто от столов. Посетители поднялись со своих мест и встали лицом к тому, что вошло в дверь.

— Порохом не пахнет. Кто-то, возможно, вытащил меч, но похоже, что большинство из них приняли свою судьбу, ничего не сделав, — сказал хриплый голос.

Ди подошёл к бару и заглянул за стойку. Двустволка стояла на месте. Похоже, бармен даже не успел достать оружие.

— Что-то пришло?

Хриплый голос не ответил.

Ди вышел на улицу.

— Что это? — заинтригованно воскликнул хриплый голос.

Конь-киборг Охотника исчез без следа.

— Это немалый подвиг — взять коня так, чтобы мы с тобой этого не заметили.

— Только ты ничего не заметил.

— А?

— Здесь присутствует нечто бесформенное, и оно движется. Оно пришло из центра города и избавилось от коня.

— И куда оно подевалось?

— Вернулось туда, откуда пришло.

Менее чем через пять минут Ди стоял перед старым строением цилиндрической формы. Театром.

Хотя развлечения во Фронтире были не так редки, как считали столичные жители, всё культурное наследие Столицы здесь ограничивалось передвижными спектаклями и концертами, которые можно было посетить несколько раз в год. Легко было отмахнуться от тех, кто строил такие театры (как большие, так и маленькие), как от болванов или претенциозных позёров. Но в театре, намного меньшем и более простом, чем этот, в сообществе, гораздо более изолированном, чем этот город, одна только Юна О’Коннер — считавшаяся величайшей скрипачкой в мире — изо дня в день собирала полный зал ещё с тех пор, как была ребёнком. Она называла деревянные подмостки того театра своими родителями.

Входные двери были открыты настежь, и Ди вошёл внутрь. Пройдя ещё через одну из многочисленных внутренних дверей, он оказался на сцене. Участок каменного пола около тридцати футов в диаметре был окружён каменными же сиденьями, которые веером расходились от него и постепенно поднимались на высоту примерно пятнадцати футов.

Во Фронтире театр был похож на наркотик, отношение к которому у людей было неоднозначным. Например, гениальный драматург ОКС, работавший на Аристократию, сочинил серию пьес под названием «Аристократическая сага», в которой любой провинциальный актёр без имени мог монотонно произносить свои реплики, а искушённые зрители всё равно осыпали его громовыми аплодисментами, способными потрясти солнечный свет, лунный свет и даже ветер.

К сожалению, в этот раз не было никаких аплодисментов.

Сперва Ди повернул голову так, словно пытался уловить шум ветра, затем посмотрел вверх. В последнем ряду сидений на северной стороне зрительного зала сидел мужчина с убранными в хвост волосами. На нём был кожаный плащ, накинутый поверх красноватого пальто в пол.

— Хорошо, что ты здесь. Я уж подумал, что мне придётся идти за тобой!

Ухмыляясь от уха до уха, он сказал:

— Меня зовут Исаак Ногиа. Я бродяга и воин, и всегда мечтал встретиться с великим Ди, о котором так много слышал во всех уголках Фронтира.

— Кто тебя нанял?

— Ну, Барон Миттерхаус. Я уверен, ты слышал о нём. В прошлом он был большой шишкой: в этих краях у него под каблуком было двести деревень и сто сорок восемь городов. Первый Миттерхаус был атакован и убит паршивыми фермерами, но тот, кто занял его место, гордится своей скрытой силой.

— Он не тот, с кем меня наняли разобраться.

— Так почему же он ополчился на тебя, интересно? Из-за того, что ты так чертовски красив. Нет, я просто пошутил. Это не из-за тебя, у меня есть другое дело. Это девушка.

— Почему?

— Будь я проклят, если знаю, — ответил Ногиа, пожав плечами. Его хвост качнулся. — Но если Аристократ Фронтира взял на себя труд нанять меня и остальных, чтобы поймать её, у него, наверное, есть на то чертовски веские причины. Так что если ты не будешь в это вмешиваться, я не стану тебя трогать. Просто скажи себе, что ты едва её знаешь.

С самого начала она была кем-то, кого Ди едва знал. Но если бы в тот момент кто-то смог заглянуть в его разум, он бы, несомненно, увидел нечто интересное.

Мужчина, чья красота затмевала сам солнечный свет, молча смотрел на другого мужчину. Через мгновение Ногиа вскочил со своего места, словно им выстрелили из пушки.

— Ну, сюрприз, сюрприз! Я слышал, что Ди закоренелый одиночка. С каких пор ты на стороне женщины, которая не имеет к тебе никакого отношения? О, я понял. Она наняла тебя, верно? — высокая фигура Ногии задрожала от ярости. — Вот теперь это твой настоящий взгляд. Я сталкивался с кучей придурков, которые говорили, что они прошли через ад и обратно, но ты — настоящая находка. Для меня будет честью сразиться с тобой!

— Что случилось с людьми в этом городе?

Ногиа нахмурился. Великолепный стальной голос Охотника внезапно сменился хриплым голосом старикашки.

— Ты практикуешь чревовещание или что-то такое? Ну, что касается горожан, то они достались моей собачке.

— Их сожрали?

— Примерно так. Моему приятелю нужно есть только раз в месяц, но ты не поверишь, сколько он запасает. Поглотил всё — от коней-кибргов до домашних кошек, но в этот момент дилижанс сбежал. Если бы не это, мы бы заманили девушку сюда вместе с тобой. Впрочем, это не проблема. Извини, но ты утонешь в море желудочной кислоты моего приятеля.

— Вот оно! — сказал хриплый голос.

Ди стоял молча. Словно даже не услышал голос.

Возможно, испугавшись этого чёрного ледяного цветка, Ногиа громко крикнул:

— Выходи, дружок!

В глазах Ди отразилось нечто белое, хлынувшее изо рта мужчины. По солнцу пробежала тень. В воздухе она приняла форму раскрывшегося розового зонтика. Зонт был более тридцати футов в поперечнике, и за долю секунды до того, как его нижний край коснулся земли позади Охотника, из-за спины Ди возникла серебристая вспышка. Клинок, который он вытащил, вонзился в это нечто как минимум на шесть футов. А потом Ди взмыл в воздух.

Он приземлился в шести футах от края зонтика.

— Нехорошо, — тоном, не терпящим отлагательств, сказал ему голос из левой руки.

Тело Ди было окрашено белым. Поля его дорожной шляпы, подол пальто и более всего остального лезвие его меча испускали белёсый дым. В тот момент, когда зонт был разрезан, из него, словно дождь, вылилась прозрачная жидкость. Это была кислота достаточно сильная, чтобы расплавить стальной клинок меча Охотника.

— Та штука — это его желудок, — прошептала левая рука. — И эта кислота может растворять железо. Тебе не мешало бы её избегать!

Ди отбросил свой меч. Перед ним была пульсирующая масса органов пищеварения размером с маленькое болото, которая быстро начала испускать тот же белый дым.

Ногиа крикнул ему:

— Я должен был ожидать подобного от человека, известного как Ди. Уничтожим ли мы друг друга или объявим ничью… ааргх!

Он закончил криком агонии. Грубая деревянная игла, брошенная Ди, пронзила белый дым — и Ногиа.

— Ты… ты сукин сын — я не могу поверить, что ты…

Когда он застонал от удивления и отчаяния, бледно-розовая земля поднялась.

Отпрыгнув более чем на пятнадцать футов от того, что надвигалось на него, как цунами, Ди правой рукой выхватил висящий на бедре кинжал.

Белый дым внезапно отступил. Когда его с удивительной скоростью засосало в театральные кресла, он напомнил сдувающийся воздушный шар.

Не было никаких признаков Ногиа.

— Ты бросил в него вторую иглу, но она не попала ни в один жизненно важный орган? А он не так уж плох.

Громко принюхавшись, хриплый голос продолжил:

— Судя по запаху крови, ты мог пробить ему артерию. Какое-то время он не сможет двигаться. Но если из всех людей Миттерхаус ополчился именно на эту девушку, у неё наверняка должен быть ужасный секре — гаах!

Прижав левую руку к полям своей дорожной шляпы, Ди бросился туда, где был Ногиа. Его скорость была настолько велика, что казалось, будто он туда взлетел.

Кровь залила пол, и глаза Ди прошлись по следу из пятен до узкого выхода. Он без колебаний направился туда.

Левая рука Охотника переместилась от шляпы к подолу пальто, где она кашлянула, брызнув слюной, и пробормотала:

— Как всегда, ты жёсткий хозяин для своей левой руки! Ты заставишь меня избавиться и от этой сильной кислоты? — она быстро продолжила: — Что случилось? Приди в себя!

Одна рука Ди всё ещё упиралась в каменную стену, когда он медленно опустился на пол. Его спина задрожала, а кровавая масса, которую он сплюнул на пол, разлилась как багровый цветок.

— Отравленная кровь? — затаив дыхание, сказал хриплый голос.

Менее чем через секунду Ди изверг очередной сгусток крови, и на одном из сидений распустился новый багровый цветок.

II.

Звук пения достиг их ушей менее чем через пять минут после того, как Ди ушёл в город. Они оба огляделись, но, конечно, никого не увидели. Это был призрачный голос, который, казалось, исходил как с высоты небес, так и из недр земли — женский голос, который вряд ли можно было назвать красивым, и всё же в какой-то момент из головы Ирии исчезла и мысль искать источник песни, и идея сбежать туда, где она больше её не услышит. Голос был подобен нитям таинственной паутины, которая цеплялась за мозги Ирии и Микера, впиваясь в них и ограничивая способность к критическому мышлению.

— Пойдём, — обернувшись к Микеру, сказала Ирия.

— Ладно, — кивнул Микер. Его взгляд, как и её, был странно рассеян.

Взяв поводья, Охотница развернула своего коня-киборга, и они оба поехали обратно тем же путём, которым пришли.

Не успели они пройти и пяти сотен ярдов, как справа появилось пустынное скалистое место. Незадолго до этого они прошли данный участок без каких-либо проблем. Кое-где скалы перемежались зелёными пятнами грубых цветов и жёсткой травы. В соответствии со слухами о том, что в древние времена здесь была одна из каменоломен Аристократии, повсюду валялись куски и плиты тёсаного камня.

Вскоре стало ясно, что место назначения пары находится примерно в ста футах впереди: лежащая под углом каменная плита, задравшая правый край вверх.

Кто мог захотеть вырезать такой кусок камня, как ему это удалось, и почему он его бросил? Хотя конец плиты висел всего в тридцати футах над землёй, она, казалось, протянулась через весь карьер, превышая шестьсот футов в длину. Очевидная глупость того, кто её вырезал, подавлялась ощущением величия, что внушала плита своей массой — около тридцати футов в ширину и более десяти футов в толщину, она весила больше трёхсот тонн.

Даже увидев красивую женщину, сидящую на верхнем конце плиты и расчёсывающую волосы, лица путников не выразили никаких эмоций.

Вскоре они уже шли по камням к основанию плиты, и в этот момент пение, казалось, оборвалось.

Если бы там был студент или учёный, который знал древние легенды, он, вероятно, смог бы вспомнить имя сирены, сидящей на вершине огромного камня. Обладая редким певческим голосом, она околдовывала тех, кто водил свои суда вверх и вниз по великой реке, и направляла их к мелководью, где они разбивались об острые камни.

У женщины, одетой в тонкую, словно паутинка, серебряную накидку, были такие золотые волосы, что их сияние затмевало солнечный свет. Встав, она спрыгнула с камня, легко приземлившись перед парой. Подол её накидки тянулся, кажется, бесконечно, складки изящно покачивались на ветру.

— Добро пожаловать. Меня зовут Лорелей. Я так рада, что ты, похоже, наслаждаешься моей песней.

Ирия инстинктивно знала, что эта женщина — зло. Её манящий певучий голос, эффектный акробатический выход и, более всего, чувственность и сверхъестественная аура, исходящие от её обольстительной фигуры, служили тому доказательством. Ей нужно было переместить Микера в безопасное место, чтобы она могла контратаковать. Однако понимание этого словно кислотой вытравило из её мозга, изменяя мысли Ирии и удерживая её от борьбы.

Тем не менее, увидев, как рука Охотница тянется к ножнам у неё на бедре, женщина — Лорелей — заманчиво улыбнулась.

— Даже полноценный воин не может пошевелиться, когда слышит мою песню. Ты действительно нечто особенное. Хотя это бесполезно. Услышь это однажды, и ты мой раб. А теперь пойдём со мной.

Женщина взяла лошадь Ирии под уздцы и уже собралась уходить, когда вдруг остановилась. Обернувшись, она сказала:

— Не могу позволить себе лишний багаж. Ты мне не нужен, так что я покончу с тобой здесь.

Указав на край каменной плиты, который до этого занимала, она сказала:

— Там есть нечто интересное. Увидь это — и умри.

Хотя тон её был деловым, Лорелей вложила в голос достаточно обольщения, чтобы сгладить это. Даже взрослый мужчина сделал бы всё, что она скажет, не будучи под её чарами, и никто не стал бы винить его за это.

Кивнув, Микер слез с лошади.

Наблюдая, как миниатюрная фигурка умело взбирается на каменную плиту, красавица, которая называла себя Лорелей, скривила губы в злой усмешке, а затем направилась по дороге, по которой пришла Ирия. И как только она это сделала, ужасная песня сирены вновь полилась с её алых губ.

Та же песня отразилась и в сознании Микера. И когда это произошло, приказ, который он только что получил — увидеть, что там, и умереть — стал мощным принуждением. У него не хватало сил, чтобы бороться с этим.

Дотянувшись до каменной плиты Лорелей, мальчик взобрался на её вершину и посмотрел на другую сторону. И застыл там, как вкопанный. Перед ним развернулась сцена — пусть и интересная, её вряд ли можно было назвать увлекательной. В его нынешнем состоянии ничто из того, что видел Микер, не тронуло бы его, но даже будь он в здравом уме, он, вероятно, не понял бы, что перед ним. Или не столько что, сколько где.

В скале было вырублено аккуратное отверстие глубиной три фута и площадью почти тридцать квадратных футов. В середине каждой стороны, сразу за краем почти квадратной впадины, виднелись отверстия для того, что когда-то было колоннами. Судя по лицу, которое осталось на десятифутовой религиозной иконе, стоящей перед отверстием на северной стороне, это был если не храм, то, по крайней мере, место для каких-то религиозных ритуалов. Однако это, несомненно, было не тем, что Лорелей описала как интересное.

В вырезанной секции была крутая каменная лестница, огромный каменный алтарь, что-то вроде купальни и покрытые ржавчиной машины, назначение которых было неясно. И повсюду вокруг этих вещей извивались странные существа. Взрослый человек едва ли мог обхватить руками толстое, длиной десять футов тело одного из них. По форме они походили на гигантских пиявок, а своими гибкими движениями напоминали уменьшенные версии великих земляных червей. Казалось, их было около десятка, и то, как они корчились на солнце, дёргались и извивались, выглядело столь ужасно, что мальчик с криком бы убежал, принадлежи его воля ему. На самом деле ноги Микера на мгновение остановились, приказ Лорелей был забыт. Однако это было лишь на мгновение. Стерев из глаз наполнявшее их выражение ужаса, мальчик без дальнейших колебаний направился к жуткой мастерской смерти.

Существа, наводнившие рабочий участок, были плотоядными. В то время как большинство подобных видов обычно обитали в тёмных, болотистых местах, этот вид мог существовать при дневном свете, что помогало ему добывать пищу. Секрет жизненной силы этих существ заключался в запасах воды под их кожей, которые позволяли им оставаться на поверхности в течение почти двенадцати часов. Их гнездо находилось под этой территорией, и они периодически поднимались и ползали по поверхности, питаясь пауками и птицами — и путниками.

И теперь восхитительный кусочек того, что они не пробовали десятилетиями, направлялся прямо к ним. Их обонятельные органы улавливали запах добычи, сенсоры в клетках кожи чувствовали вибрацию ног, соприкасающихся с землёй, слух различал шаги — они могли ощущать даже пульсацию крови, бегущей по венам их жертвы. Им не хватало лишь зрения, но извивающимся обитателям земных недр не было нужды в глазах. Остальные чувства передавали всё.

Большой. Мягкий. Вкусный.

Именно так информация выглядела бы на человеческом языке, и их примитивные чувства превратили голод, одолевающий их, в адреналин.  Двигая своими длинными телами подобно гусеницам, беспозвоночные помчались к своей добыче.

Две силы терзали Микера. Одной из них была команда Лорелей умереть, второй — первобытный инстинкт самосохранения. И хотя два этих стремления столкнулись, он отступил лишь на шаг, прежде чем остановиться.

Один из кровососов приблизился к нему на десять футов. У него была тупая голова, разделённая крест-накрест. В алой пасти виднелись ряды острых клыков, похожих на стеклянные шипы.

С неба упала полоса света. Маленький отблеск над головой Микера превратился в десятки стрел света, пронзивших тела кровососов. Удивительно, но снаряды пробили саму скалу. Большинство из них нашли свою цель, но те немногие, что не нашли, торчали из камня карьера.

Возможно, они предназначались существу, которое, проигнорировав своих содрогающихся собратьев, бросилось к Микеру. Однако когда его зловещие клыки были готовы сомкнуться на голове мальчика, горизонтальный серебряный росчерк пронзил мерзкого кровососа насквозь.

Приземлившись, Ди бросил ещё три иглы, которые проткнули оставшихся существ, а затем яростно закашлялся. Левая рука, которой он прикрывал рот, была запятнана кровью.

— Ты ещё не полностью восстановился — и я тоже пока не ахти.

Даже когда Микер услышал хриплый голос, эмоции не вернулись к нему, и он бесстрастно смотрел на Ди и его ужасное состояние.

— Я бы сказал, что он загипнотизирован, — несколько болезненно заметил хриплый голос.

Ди положил окровавленную руку на голову Микера.

— Ладно, что ж… он был очарован песней Лорелей. Нехорошо. Он останется таким до тех пор, пока тот, кто поймал его, не будет убит, или пока не будет разрушено заклинание!

— Ты можешь сделать это, верно? — сказал Ди. Его губы и рот покрывала свежая кровь.

Даже не смотря на терзающий его смертельный яд, его голос оставался холодным как лёд и сталь.

— Ага. Хотя это довольно больно!

— Для кого из вас?

— Вообще-то, для меня.

Рука Охотника опустилась на лоб Микера. Послышался слабый стон, но Ди не обратил на него внимания, осматривая окрестности.

По небу проплыло облако. Отбрасываемая им тень невзначай ползла с востока на запад, и когда она достигла молодого человека и мальчика в каменоломне, Ди уже убрал свою левую руку.

Подхватив шатающегося Микера, он подошёл к проткнутым кровососам. Их пронзили наискосок и вонзились в камень серебряные стрелы более двух футов длиной.

— Серебро, — впечатлённо пробормотал хриплый голос.

III.

— Серебро как защита от зла? — сказал Ди, оценивая балансировку одной из стрел и глядя на небо.

— Может быть… — с этими словами на ладони левой руки Ди начало подниматься лицо. Удивительно, но оно улыбалось. — Это была та девушка, Ди?

Ди сжал кулак. Человеческое лицо с визгом исчезло. Его появление было мимолётным.

Покачав головой, Микер спросил:

— Сейчас кто-то кричал? — он смотрел на левую руку Охотника.

— Вероятно, тебе показалось.

— Ладно…

Ошеломлённый мальчик всё ещё не вполне осознавал, что с ним случилось и что происходит сейчас, но его уши уловили голос, не совсем злой или холодный, который сказал:

— Что, ты пытаешься улизнуть от этого? Если мы говорим о серебряных стрелах, то это может быть только она. Джанна… гаах!

Ди сильно встряхнул рукой, словно нанося смертельный удар, а затем спросил:

— Ты можешь идти?

Кивнув, мальчик вдруг напрягся. Он только что вспомнил о деле с демоническими беспозвоночными.

Обхватив себя рукам, он начал падать, когда Ди сказал ему:

— Ирию забрали.

Слова Охотника жёстко вонзились в ослабшее тело мальчика.

— Забрали? Где она?

— Ты был последним, кто её видел.

Ошарашенный, Микер отшатнулся назад. Маленькие голубые глаза на его крошечном лице несколько раз моргнули, а затем неожиданно сконцентрировались на одной точке в пространстве.

— О, верно! Там была эта женщина по имени Лорелей — и она пошла тем путём!

Он указал на дорогу, по которой пришёл Ди.

— Как давно это было?

Подумав немного, мальчик ответил:

— Я правда не знаю. Десять минут, может быть, двадцать…

— Я пойду за ними. Ты жди здесь.

— Нет! Я ни за что этого не сделаю!

— Я верну её. Ты будешь мешать.

Мальчик замолчал.

— Я… я могу помочь… как-нибудь.

— За тобой никто не гонится. Просто подожди здесь немного.

Не дожидаясь ответа Микера, Ди спрыгнул с каменной плиты, рассекая воздух.

— Мы успеем? У тебя нет лошади! — сказал хриплый голос, превратившись в ветер, шепчущий в ухо Охотника.

Приземлившись, Ди поднял левую руку.

— К счастью, мы находимся с подветренной стороны от них, да-с-сэр, — сказал хриплый голос с удовлетворением. — Вон тот лес, вон там. Но действуй быстро. Я чувствую запах крови. Мы можем опоздать!

Не прошло и двух минут, как Ди ворвался в лес, находящийся более чем в миле с четвертью от каменоломни. Хотя было известно, что дампир наследует часть силы Аристократа, этот юноша обладал скоростью, которая шокировала бы даже чистокровных Аристократов. Не обращая внимания ни на что вокруг, он промчался ещё двести ярдов, а затем остановился.

— Вот оно, — сказал хриплый голос.

Внезапно между зарослями деревьев появилась поляна. Чуть правее стояла чёрная карета с упряжкой из четырёх лошадей, а в десяти футах от неё на земле сидела Ирия. Богато украшенная золотом и запряжённая великолепными чёрными скакунами карета явно принадлежала Аристократу. На эту поляну Ирию привела Лорелей, а Аристократ ждал здесь. Было очевидно, что произошло. Даже скорости ног Ди было недостаточно, чтобы предотвратить эту трагедию.

И всё же — прежде чем Ди приблизился к Ирии, он кое-что заметил: не было запаха.

На самом деле был слабый запах запёкшейся крови, налипшей на кинжал, который сжимала в руке Ирия, но от неё самой кровью не пахло. И на её горле не было ран.

— Похоже, с ней всё в порядке. Кроме того, она, кажется, получила призовую индейку.

Хриплый голос имел в виду угольно-чёрный плащ и другие предметы одежды, лежащие на полпути между Ирией и каретой. Кое-где их пятнами покрывал пепельно-серый прах.

Ди поднял плащ. Прах взметнулся вверх, упав обратно на землю или улетев с едва заметным ветерком.

— Нож для самообороны и браслет с электронным оружием, ещё сигары и этот герб — без сомнений, это всё, что осталось от Миттерхауса, — хриплый голос затих от удивления.

Ди посмотрел на Ирию.

— Просто… ну, я не могу себе представить, чтобы эта девушка прикончила Аристократа и даже не была укушена им… Если подумать, Миттерхаус — безжалостный, мерзкий монстр, один из десяти худших во всём Фронтире! Убить его так легко… Хмм, там есть кто-то ещё?

За огромным деревом, возвышавшимся позади кареты, виднелась нога и серебристые одежды. Подойдя, чтобы проверить, Ди обнаружил труп Лорелей, пронзённый со спины кинжалом в сердце. Также он нашёл кучера, который превратился в прах, всё ещё находясь на облучке кареты.

— Сперва Лорелей, которая привела сюда Ирию, была заколота в спину и убита. Судя по мастерству владения кинжалом, Миттерхаус, возможно, сделал это лично. После этого Миттерхаус попытался напасть на Ирию, но был убит, как и его возница.

После этого искусного объяснения хриплый голос на некоторое время смолк.

— Миттерхаус либо напал на Ирию, либо посадил её в карету, чтобы увезти. Ирия, должно быть, смогла заколоть его, потому что Лорелей была убита первой. Она выбежала на улицу, Миттерхаус последовал за ней, и там и умер. Возница пытался спасти его, когда встретил свою смерть — есть какие-нибудь вопросы?

— Нет, — ответил Ди. — Как только чары песни Лорелей были разрушены, Ирия убила Аристократа. Достаточно просто — но легче сказать, чем сделать.

— Ты прав. Каким бы хорошим Охотником она ни была, я могу понять, как она убила каких-то псевдо-Аристократов или наёмных воинов, но не Великого Аристократа с тысячелетиями за плечами, да ещё так легко. Даже если она его обезоружила. В конце концов, как только власть Лорелей над ней была разрушена, Миттерхаус, вероятно, использовал бы на ней свой гипноз. Или он на неё не подействовал?

Хотя казалось, что прошло больше времени, на самом деле Ди нашёл Ирию меньше двух минут назад.

— Миттерхаус уничтожен, — сказал ей Ди. — Ты убила его?

Не отрывая глаз от точки на земле, к которой они были прикованы, она ответила:

— Я не знаю — не могу ничего вспомнить. Последнее, что я помню… я здесь. Ди, когда ты пришёл сюда? Это ты убил Миттерхауса, верно?

— К сожалению, нет.

Взгляд Ди снова сфокусировался на её бледной шее. Даже его глаза не могли найти ни малейшего изъяна. Он также положил левую руку ей на лоб, но вновь не обнаружил ничего необычного. На этом всё и закончилось.

Чудовищная тайна, казалось, застыла где-то рядом с пугающе широко разинутой пастью, но Ди поднял Ирию на ноги и помог ей сесть на одну из лошадей из упряжки.

— Ди… что со мной происходит? — спросила она тоном столь печальным, словно сомневалась, наступит ли завтрашний день.

— Возьми поводья, — ответил Ди.

Его прекрасной внешности и холодного голоса, казалось, было достаточно, чтобы разгадать тайну Ирии. Кивнув, словно она всё поняла, воительница взяла поводья и улыбнулась.