Онлайн чтение книги Ваше Величество, пожалуйста, не убивайте меня снова Your Majesty, Please Spare Me This Time
Часть 41.

- А-а-апчхи! 

Табачный дым развеялся, но щекотка в носу не утихла. Я осознала, что оделась вовсе не по погоде. Похоже, это заметил и Руперт, раз ему вздумалось тут же снять с себя плащ.

Я начала отпираться:

- Не надо! Я же ваша фрейлина! Апчхи!

Громкий чих прервал мои протесты. Лицо принца сделалось раздраженным.

- Моя задача, как господина, - заботиться о своих фрейлинах.

С этими словами Руперт накинул плащ мне на плечи. Запаниковав, я сдернула с себя накидку.

- Апчхи! Вам не стоит!

- Захлопнись. Чихнешь еще раз – чихалку перережу.

Угроза мигом заставила мои губы сомкнуться. Довольный воцарившимся молчанием тиран снова укутал меня в плащ. Тот повис на мне тяжелым занавесом. Спасибо, Ваше Высочество, за неудобства!

К тем, кто слабее его, Руперт с давних пор отличался беспощадностью. Он хорошо знал, что я не посмею и пикнуть против его приказаний. Ум, жестокость и харизма – все это таилось под обманчиво хрупкой внешностью.

Кусачий ветер трепал легкую рубашку, в которой остался стоять принц. На его месте я была бы готова убить за лишний кусок ткани, способный меня согреть.

Теперь я поняла истинную природу своих противоречивых чувств. Человеком Руперт являлся весьма трудным. Его отношения с Тори и с другими людьми кардинально различались, и именно это рождало во мне спектр самых беспорядочных эмоций. Однако командовала сим парадом ненависть, и только ненависть.

Образ безжалостного Императора, Руперта-чудовища, вспарывал личину верной фрейлины, обнажая упрятанную в глубинах души ярость. Но куда сильнее злила меня и обескураживала изредка проявлявшаяся человечность тирана.

Живот скрутило, в груди грохотало сердце, - нет, не может быть! Руперт – не человек. Не такой, как я!

Уверенность в ошибочности этих убеждений окатила меня словно ледяной водой.

Расперих I – монстр. Убийца, преступник, палач. Нет в нем ничего хорошего. Он думает только о себе, он, на все закрыв глаза, казнил мою семью! Отрубил мне голову!

Он – мерзавец, Лариет. Вспомни, что он с тобой делал.

Фух.

Отчего-то внутри разлилось внезапное облегчение. Несмотря на то, что я кручусь рядом с жалким принцем и явно не с благими намерениями: ради мести, все мои поступки оправданны. Руперта нельзя сравнивать с обычным мальчишкой.

Да, порой он способен был на доброту, но она будто возникала сама собой, отдельно от тирана, вечно язвительного и замкнутого. Осознанную ласковость принц дарил только Тори.

Однако…

Неужто теперь и обо мне он начал заботиться?

В любом случае, конец неизбежен: Рупертовы руки будут по локоть в крови. Даже Тори падет жертвой его гнева. Начать видеть в чудовище человека – себе дороже.

Наверное, поэтому обычные люди не принимали алхимиков, взращивающих одомашненных монстров.

На самом деле, во мне теплилась надежда, что трансформация принца в конченного ублюдка все же произойдет. [Прим. пер.: Страшные слова.]

Будь у меня возможность, сила, власть, я бы без раздумий убила Руперта. Пусть нынешний он ничего плохого не сделал. Чего бы мне это ни стоило, ни секунды не сомневаясь, не томясь чувством вины, - я бы его убила.

Я люто ненавидела своего палача – плевать, что сейчас он являлся болезненным юнцом.

Я люто ненавидела саму себя, ибо этот никому, в сущности, не нужный юнец не тронул меня и пальцем.

Всем, чем угодно, я пыталась оправдать животное свое естество.

А оправданий было масса.

Разница между злостью беспричинной и злостью обоснованной несоизмерима. А потому стоило принимать во внимание истоки этого отравляющего жизнь чувства.

Обратись Руперт в чудовище без влияния сторонних факторов, будь он изначально психом, я бы не ощущала внутреннего противоречия.

Откуда тогда взялась неискоренимая жестокость Императора Распериха?

Нет. Опасно искать в монстре человеколюбие и еще опаснее – находить его.

Я постаралась очистить голову от этих мыслей.

Жалость жалостью, а мою шкуру никто другой, кроме меня, не спасет. Коричневый плащ Руперта хранил под собой тепло, и оттого на душе сделалось тошно.

Удерживаясь от новых чихов, я проговорила:

- Спасибо, Ваше Высочество.

Не знаю, услышал ли тиран слова благодарности, однако головы он ко мне не повернул. Сумерки, поглощавшие небо, уронили тень на фигуру Руперта, явственно очертив на спине лопатки. Бессознательно я уставилась на них.

Порыв ветра встопорщил чуть прозрачную рубашку. Я схватилась за нее; принц тут же замедлил шаг, чтобы стряхнуть мою руку.

- Что такое?

- Плащ очень теплый. Вы дали мне его, потому что видели, что я замерзла?

- Если и так все знаешь, нахрен меня спрашиваешь?

- Я просто хотела поблагодарить вас.

Рупертовы глаза округлились, точно я вдруг заговорила на валлетанском языке. Притянув меня к себе, мальчишка что есть силы ущипнул мою щеку. Мотая головой, я пыталась освободиться из его цепкой хватки.

- П-пустите!

- … Ну вылитая Пельмешка.

С секунду принц вглядывался мне в лицо, а затем отпихнул его, как младенец – разонравившуюся игрушку.

Не дожидаясь, пока я вновь обрету равновесие после неожиданного толчка, тиран зашагал прочь. И остановился он только возле одного из особняков. Возле дома Рич.

Узнав краснокирпичную кладку элегантного здания, я поняла, чего хотел Руперт.

Беатриче Гортен.

Тиран вздумал извлечь выгоду из нашей с Рич дружбы, на время потерявшей свою трогательность. Припомнив облик подруги с ниспадающими истинным водопадом волнистыми волосами, я запротестовала:

- Ваше Высочество, я знаю, что у вас вражда с маркизом Гортеном, но его дочь тут совершенно не при чем. Она еще слишком юна, чтобы влезать в экономические распри.

Я, конечно, последовала бы любому приказу Руперта, однако не переживать за Рич я не могла.

Готова поклясться, подруга даже не в курсе, что творит ее отец. Что в точности повторяло мою собственную ситуацию. Рич сама признавалась, что думает о побеге из семьи.

Руперт глубоко вздохнул и, обернувшись ко мне, забрал свой плащ. Холод ночи словно этого и ждал: вмиг я продрогла до костей, оставшись без благодатного тепла.

- Ты такая наивная. Как это вообще возможно для дочери графа?

- Что вы…

- Думаешь, проныра Гортен просто так отправил собственное чадо в императорский дворец?

- Маркиз Гортен не имеет к этому никакого отношения. Рич сама решила стать фрейлиной. Так же, как и я.

- Вау, так ты сама решила прилипнуть ко мне, как банный лист, и вынюхать все мои слабости? Восторгаюсь твоей предприимчивостью.

Саркастические нотки в голосе принца заставили меня умолкнуть. Рич клялась мне, что отречется от рода, но так до самой моей смерти и осталась под защитой Гортенов.

Без понятия, что за игру затеял Руперт. Но наивной в этой ситуации меня точно назвать было нельзя.

Тиран пошарился по карманам и, вытащив небольшой, с ноготь, камешек черного цвета, грубо запихнул мне его в рот. Я растерялась от такой наглости.

- Глотай.

- Ч-что это такое?

- Не бойся, не помрешь. Глотай.

Вот уж спасибо, ничего мне не хочется есть с твоих рук. Однако протестовать у меня нет права.

Удостоверившись, что я послушно проглотила камешек, Руперт что-то невнятно зашептал и дотронулся до моего лба. В тот же миг горло мое обожгло огнем, а голова пошла кругом.

- Что… это? Яд?

- И зачем мне тебя убивать?

Принц продолжил бормотать непонятные слова, слившиеся в один беспрерывный звериный вой. Глаза горели, будто раскаленные угольки. Я вся скривилась, чтобы не заплакать от боли, а Руперт, прикрыв мне веки, медленно прошелся по ним холодными пальцами. Жар от глаз перешел к ушам.

Я отшатнулась от принца, когда тот принялся что-то искать в карманах брюк. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

- Больно!

- Прошу прощения.