Онлайн чтение книги Ваше Величество, пожалуйста, не убивайте меня снова Your Majesty, Please Spare Me This Time
Часть 47.

Императрица Ардел. Тиран мгновенно представил лицо своей матери – вечно хмурое, вселяющее панический страх.

Все, что было у Руперта, - это Тори. А все, что было у Тори, - это Руперт.

Принц не мог сказать, что когда-либо в жизни чувствовал материнскую ласку. И все же мать он не покинул. Ибо каждый ребенок тянется к своим родителям, кем бы они ни являлись.

Семья в понимании Руперта приобрела странное значение: юноша не считал мать кем-то важным для себя, но и бросить ее просто так не мог. 

Внезапно тирану пришла на ум фраза, невзначай брошенная Лариет: «Я дорожу своей семьей». И ради своей семьи эта дурочка даже готова была собой пожертвовать. 

Она заверила, что отдаст себя всю и без остатка в Рупертовы руки, не имея ни малейшего понятия, кем он являлся, что задумал и как собирался завоевать Бельферни. Наивная фрейлина выглядела напуганной до глубины души, но ни словом не солгала. Пока принц не придет к трону, пока у него есть сила, - она в его власти.

Тиран посчитал, что сделка эта весьма неплоха, если учесть, что верховодить империей он будет до конца своей жизни. Абсолютное владение, целиком и полностью – сладчайшее из искушений в этой лишенной святости жизни.

‘Какие красивые цветы.’

Лариет разглядывала пестрые лепестки, уткнувшись носом в букет.

Занятый документами, Руперт закрыл глаза и глянул, что же такого красивого купила Пельмешка у уличной торгашки. Тори тем временем неподвижно сидела на коленях у принца.

То ли благоуханный ворох цветов чересчур понравился фрейлине, то ли заход солнца ее очаровал, - в голове тирана раздавался звонкий смех Лариет.

И что замечательного в букете, который назавтра уже увянет? Возможно, Руперту не дано этого понять.

Пельмешка замерла и, переведя взгляд на закатное небо, будто окрашенное алой кровью, назвала его прекрасным. В подобное принц тоже не способен был вникнуть.

Лариет слишком нормальна. Настолько нормальна, что принадлежность ее Руперту лишалась смысла. Эту глупышку не интересовало ничто, кроме заката, а потому…

- Ваше Высочество, вам они нравятся?

- О чем ты говоришь?

- Вам нравятся цветы?

- Ты же знаешь, я и цветы – вещи несовместимые.

Душа тирана была истерзана, уничтожена, разъедена, и поэтому никакие цветочки не могли пробудить в нем тягу к прекрасному.

В голосе Тори слышались нотки грусти. Руперт отложил бумаги и уткнулся головой в девочкино плечо.

- Винишь меня?

- Я никого не виню, Ваше Высочество.

- Твоя жизнь могла бы быть нормальной. 

Крошка-фрейлина ничего не ответила и лишь изогнула губы в улыбке, вымученной и бессмысленной. Руперт сделал еще более равнодушный вид.

- Ты завидуешь той девчонке.

- Вы о Лариет? Да, я ей завидую, очень и очень. Она так боится умереть, боится вас, Ваше Высочество, но стремление защитить дорогих сердцу людей делает ее невероятно милой.

Тори повернулась к принцу и заскользила худенькими руками по его лицу.

- Мне вышвырнуть ее?

- Не говорите об этом так просто.

- Хорошо, раз тебе не нравится.

Руперт был искренен в своей покорности Тори. Его слабость к девочке объяснялась одним – острым чувством вины.

Фрейлина посчитала оставить Лариет рядом с собой; все из-за яркости и обаятельности последней.

По сравнению с Тори, не совсем человеком, тиран многим казался ужасно бесчувственным. На деле, жизнь принца пропитана была отчаянием – с того самого дня, когда собственная мать оставила его.

Таково сосуществование одиночек: Руперт сочувствовал Тори, а та сочувствовала ему.

- Мне нравится Лариет.

- Почему?

- О чем она сейчас говорит?

- О том, насколько прекрасно закатное небо.

Тиран недоуменно приподнял брови, явно удивляясь, что прекрасного можно было найти в сгустке атмосферы. Ни Пельмешка, ни Тори не поняли бы его замешательства. Малютка-фрейлина рассмеялась.

- Лариет и в черной точке на стене найдет красоту.

- Так тебя это в ней привлекает? Бестолковость?

- Ваше Высочество, будьте честны, вы сами ей завидуете.

Руперт проигнорировал упрек и, прикрыв веки, взглянул на испещренное мелкими звёздами ночное полотно, пришедшее на смену угасшему солнцу.

Сан-Фанью. Сердце страны, которую принц собирался завоевать. Столица империи, известная своими ночными красотами.

Говорят, основатель Бельферни и маг Белима I чем-то разгневал богов, и те в отместку лишили его детища покровительства созвездий. Тогда Белима выкрал звезды и украсил ими, словно самоцветами, столичное небо, и теперь бесчисленное количество людей едет в Сан-Фанью, чтобы полюбоваться его ночным преображением.

‘Красиво, не так ли?’ – тихо шепнула Лариет. Вопрос предназначался именно Руперту, ибо ни брата фрейлины, ни ее подруги поблизости не было.

Порой Пельмешка так делала: обращалась к тирану, зная, что не получит ответ. Подобным образом она пыталась доказать свою полезность; правда, полученные ею сведения о Гортенах принц уже знал, а расхваливание молодца-брата-кадета вообще задолбало Руперта. Иногда он подумывал разорвать с горе-шпионкой связь, лишь бы не слышать ее трескотни.

- Не особо.

‘Ваше Высочество, Сан-Фанью прекрасен.’

- Черт возьми, не понимаю я тебя, идиотина.

‘Это ваша столица. Любите ее.’

- Еще не моя, - ответил принц, хотя и понимал, что слова его Лариет не достигнут.

Вдруг Руперт заметил, как в конце улицы от стены отделилась чья-то тень. За фрейлиной следил скрытый под черной маской человек.

Тиран положил ручку и усмехнулся:

- Тут я тебе не помощник, Пельмешка.

Естественно, Лариет ничего не услышала.

◇◆◇

Лехан, толковавший мне о скрытой человеческой сути, выглядел очень несчастным, а потому вместо возражений я решила смотреть брату прямо в глаза. 

В скором времени у него начнется тот самый бунтарский возраст, и следовало осторожнее выбирать выражения. Мне не хотелось отдаляться от Лехана, но и становиться сестрой, ошибки которой могут привести к казни, тоже.

- Я останусь у Рич еще на несколько дней. Если у тебя будет время, давай снова встретимся.

- Так точно, - по-солдатски отчеканил брат и склонил голову.

Мои губы тронула улыбка, и я ткнула Лехана в плечо.

- Перестань. Я же твоя сестра, а не командир.

- Знаю.

- Раз знаешь, значит, не смей мне больше кланяться. Я хочу перед прощанием смотреть на твое лицо, а не на макушку.

Лишь теперь брат, смягчившись, решил улыбнуться.

Забавно. Я никогда не замечала у Лехана такого выпуклого лба. Наверное, все из-за короткой стрижки. Я потянулась и погладила брата по голове; ежик волос кололся под ладонью. Стоп, потянулась?.. Эх, как летит время. Только недавно я нагибалась, чтобы поласкать братишку.

Лехан рос не по дням, а по часам. Что же, я рада, значит, он хорошо питается и спит в академии.

- Перестаньте. Я же ваш брат, а не питомец.

- А мне и не надо таких больших питомцев. Мороки от них много.

- … От меня много мороки?

- В случае с братьями это не работает. Они-то всегда выше своих сестер.

- Вот как?

Серьезность Лехана показалась мне до жути милой. Я кивнула головой:

- Угу.

- А вот вы совсем не выросли.

Губы брата дрогнули – он сам от себя таких слов не ожидал. Однако спокойствие на его лице трещину не дало.

Я обиженно насупилась.

- А что, это плохо? Ну стану я высокой и никому не буду нравиться.

- Ничего страшного. Даже если вы никому не будете нравиться, это ерунда.

Лехану легко говорить: ему можно было не ломать голову на тем, кого же затащить под венец, - поклонниц море. Представив брата под ручку с красивой невестой, я невольно улыбнулась.

- Тебе пора уходить.

- Вы идите первая, я еще погуляю.

Я пожала плечами и вошла в дом Рич. Порой Лехан бывает до странности упрямым.

Подруга встретила меня обворожительной улыбкой, будто случившееся в чайной она успела позабыть. Глядя на то, как ужимается эта притворщица, я подумала о Руперте. Он меня такой же видит?

Внезапно меня осенило: принц, должно быть, потому и считает мои поступки во имя «преданности» лицемерными, ибо ему все понятно.

Детство тирана прошло в императорском дворце – месте втрое кошмарном, чем трущобы. Десять лет этот человек умудрял всех обводить вокруг пальца. Мою нелепую ложь он наверняка раскусил мгновенно. Так отчего же тогда оставил меня рядом?

На вопрос Рич о том, куда направился Лехан, я что-то невнятно пробормотала, а затем попросила подругу рассказать мне о делах Гортена. [Прим. ред.: Дорогая, шпионка из тебя никудышная.]

- Про бизнес хочешь узнать? К сожалению, я ничего не знаю. Пять лет уже в это не ввязываюсь.

- Я слышала, тебе все же поручают кое-какую работу.

- Ой, да какая там работа, так, переговоры с парочкой людей во дворце, - отмахнувшись, бросила подруга. Мда, информации кот наплакал, надеюсь, хоть что-то из этого Руперту будет полезно.

- Но переговоры – это ведь не все? Ты же не одна этим занимаешься?

- На самом деле, бизнесом занимаются перекупщики, пользуясь именем Гортенов. Как, например, виконт Хамель.

- А ты?

- А я не при делах. Это южане любят пообсуждать всякие коммерческие штучки. Хотя тот же Хамель, он ведь совсем не аристократ.

Я знала о неприязни Рич к Джагеру Хамелю, поскольку предки последнего происходили из купцов, простых людей. Несмотря на то, что Хамели уже как третье поколение удерживали виконтство, каждый дворянин считал своим долгом напомнить им о купленном статусе.

Лично я думаю, что покупка дворянства – это не повод для ненависти.