Онлайн чтение книги Верховный маг The Supreme Magus
Расставание

Первоначальный план состоял в том, чтобы убить их всех и стереть улики. Однако, когда Лит успокоился, он понял, что это был идиотский план.

«Если пятеро молодых людей внезапно исчезнут в такой тихой деревне, как Люция, это непременно вызовет переполох. Кроме того, Орпал знает, что они были здесь. Как только он обнаружит, что их нигде нет, он может подойти слишком близко к истине. Я не хочу давать ему никаких рычагов давления на меня. Существует также возможность, что эти болваны поделились своим планом со своими братьями и сёстрами. Убийство — это неправильный ответ здесь, слишком много вещей может выйти из-под контроля. Хуже всего, если я заставлю Орпала тоже исчезнуть, так как вся семья будет переживать и горевать за него. Конечно, я не хочу превращать его в грёбаного мученика! Я хочу, чтобы он заплатил, страдая всю свою грёбаную жизнь!»

Находясь в глубокой задумчивости, Лит выпускал потоки света из своей правой руки, поддерживал заклинание активным в течение нескольких секунд, а затем давал своим врагам несколько мгновений отдыха, прежде чем ударить их снова.

Они уже несколько раз теряли контроль над своим мочевым пузырём и кишечником. Когда они не корчились от боли, то рыдали и молили о пощаде.

«Короткий промежуток без боли наполняет их ложной надеждой, что всё наконец закончилось, тем самым делая следующий удар более болезненным, чем предыдущий. Наказать их недостаточно, я хочу их сломить!»

Было слишком много переменных. Лит устал бегать кругами, поэтому он решил прибегнуть к модифицированной версии своего самого первого плана, вернувшись на Землю.

«Те парни тоже были отбросами. Интересно, как они отреагировали после моей смерти, когда фотографии просочились по всему интернету с их именами».

У Лита появилась злобная улыбка при мысли о его мести, которая нанесла им удар в спину после стольких лет.

С последним заклинанием Лит заставил всех пятерых потерять сознание, а после он начал приводить в порядок их тела с помощью магии духа.

«Я должен держать в секрете магию духа и слияния, поэтому мне нужно создать сцену, в которой я мог бы стать победителем с помощью обычной магии. Окружение — это слишком много для пятилетнего ребёнка, поэтому я сделаю это более укомплектовано.

Он вернул деревянную палку в руку хозяина только тогда, когда убедился, что она измазана кровью.

Лит готовился к последним деталям, когда услышал, как кто-то издалека зовёт его по имени.

«Чёрт возьми, я слишком долго думал! Моя семья, должно быть, послала кого-то искать меня. Это испортит мой план. Надеюсь, что они не отправили Орпала, так как это будет некрасиво».

Лит выглянул в окно и увидел, как Элина большими и быстрыми шагами приближается к дому Селии.

«Хорошо, что это мама! Правда лучше бы это была Рена или папа, но и так сойдёт».

Когда она подошла достаточно близко, Лит со стоном откликнулся на её зов, при этом медленно открывая дверь и умоляя о помощи.

Элина побежала изо всех сил, и то, что она увидела внутри, пробрало до костей. Повсюду была кровь, зубы на земле, и Лит был почти неузнаваем.

Он терял кровь из-за многочисленных ранений. Его лицо распухло до такой степени, что глаза были едва видны.

Лит держал себя за левую руку, как будто она была ранена, и просто говоря, он мог заставить её заметить его кровоточащие дёсны и отсутствующие зубы.

— Мама! Мама! Слава богам, это ты, — голос Лита был искажён травмами до шепелявости.

— Я так боялся, что они встанут раньше, чем я успею позвать на помощь. Они пытались убить меня, мама, и у меня больше нет сил бороться.

Элина быстро обняла его, чувствуя, как он вскрикивает и дрожит от боли, вызванной даже таким нежным прикосновением.

— Мой малыш! Мой бедный ребёнок. Кто это с тобой сделал?

Они оба заплакали одновременно. Элина — потому что была напугана до смерти, и Лит — потому что, находясь в объятиях матери, он наконец-то мог позволить себе выплеснуть всю свою ярость и страхи.

— Орпал! Это всё Орпал! Это его друзья, они даже рассказали мне свой план, когда думали, что я вот-вот умру!

Элина была потрясена этими словами. Она отказывалась верить в такие ужасные слова. Но эти пятеро действительно были самыми близкими друзьями Орпала. Один из них, Ризель, даже держал в руках деревянную палку своего деда, и она была испачкана кровью.

Элина посмотрела на голову Лита, легко заметив синяки и порезы, образовавшиеся после удара тростью.

— Зачем им нападать на тебя? И откуда они могли знать, что сегодня Селии нет дома? — вслух подумала Элина.

Среди рыданий и плача, Лит внутренне улыбался. Накормить её фактами было последним делом, так как это имело бы гораздо более глубокое воздействие, если бы она собрала кусочки вместе сама.

— Неужели ты не можешь исцелить себя хоть немного? — голос Элины был полон беспокойства, но состояние её сына казалось ужасным. Лит ожидал этого вопроса.

— Теперь, когда у меня было время прийти в себя, я смогу, но я не буду.

— Почему же?

Этот ответ не имел для неё никакого смысла. Элина начала беспокоиться, что его травмы влияют на его разум.

— Потому что, когда вы с папой будете решать, что делать с Орпалом, я хочу, чтобы вы хорошенько посмотрели, что он со мной сделал! — закричал Лит, кашляя кровью.

— Орпал всегда ненавидел меня! Так будет всегда! Независимо от того, помогаю ли я вам всем по хозяйству или вашему здоровью. Ему всё равно, сколько добычи я принесу к столу или денег в наш дом, ему ничего не нравится! — Лит продолжал кричать и всхлипывать.

— Неужели я такой ужасный сын, такой ужасный брат, чтобы заслужить это? — выпучив глаза, Лит обнял мать изо всех сил.

Элина не находила слов, но только на мгновение. Она крепко обняла сына, подняла его с земли и понесла домой.

Затем она привела всю семью в дом Селии, чтобы они могли своими глазами увидеть эту сцену. Дело было слишком серьёзным, поэтому она не могла скрыть этого от своих детей.

Когда Орпал увидел Лита, он побледнел, как привидение. Элина отказывалась называть его по имени, и если бы взгляд мог убить, то он наверняка был бы уже мёртв.

«Что, чёрт возьми, пошло не так? У этих идиотов был план! Им оставалось только избить его. Научить его уважению и смирению. А самое главное — заставить его заткнуть свой грязный рот! Теперь мои тупые родители ни за что не дадут мне получить известия о его кончине», — думал Орпал.

И когда он увидел всю кровь на полу, а его друзья всё ещё были там и без сознания, он почувствовал, что его жизнь рушится.

Как только Элина позволила ему это сделать, Рааз сразу же обнял Лита, даже не проверив его состояние. После этого он оглядел комнату, легко узнав пятерых нападавших.

— Рена, иди позови их родителей и возьми с собой Тисту. Я не хочу, чтобы она всё слышала, — Рааз был ещё бледнее Орпала, сжимая кулаки так сильно, что они начали кровоточить.

— Это сделал Орпал, — Элина прошептала ему всего три слова.

Поначалу он отказывался верить, что кто-то из его любимых детей способен на такое, но правда казалась ему такой ужасающе простой.

Никто за пределами семьи не знал, что Лит работает на Селию. Никто другой не мог знать, что именно в этот день и время Лит останется один в доме Селии.

Но самой болезненной и неопровержимой истиной было то, что никто, кроме Орпала, не мог так сильно обижаться на Лита. Он почти не знал никого, кроме своей семьи и их ближайших друзей.

Лит всегда так старался помочь всем им, особенно Тисте, что у него никогда не было времени завести друзей или врагов.

Рааз чувствовал, как эти мысли вырывают его сердце из груди, но он должен был знать.

— Это сделал ты? — Рааз посмотрел Орпалу прямо в глаза.

В комнате воцарилась жуткая тишина, раскрывая правду, которую Рааз так старался отрицать в поисках возможного альтернативного объяснения. Но таковое отсутствовало.

— Как, как ты мог так поступить со своим братом? — из его глаз текли слёзы.

— Папа, клянусь, всё не так, как ты думаешь! Я могу объяснить! — разум Орпала отчаянно пытался найти правдоподобное оправдание.

— Разве это не твои друзья? — взревел Рааз от злости.

— Да, но…

— Это не ты сказал им, что делать? Ты не планировал, как, когда и где устроить засаду для Лита? Из-за чего его чуть не забили до смерти? Во имя богов, как ты можешь всё это объяснить?

— Потому что это не входило в мои планы! Они не слушали меня, как и ты, поэтому увлеклись! Ты никогда не слушаешь, что я говорю! Ты никогда не позволял мне поступать по-своему и всегда вставал на сторону пиявки и калеки. Ты никогда не был на моей стороне! Никогда!

— Они увлеклись? Это твоё объяснение?! — Рааз не знал, смеяться ему или плакать.

— Ты хочешь сказать, что устроить засаду и избить твоего брата, вполне нормально, если они делают это умеренно? — он поднял кулак, испытывая искушение дать Орпалу попробовать его собственное лекарство, но Элина остановила его.

— Сегодня уже пролито слишком много крови. Не делай этого, ведь ты только навредишь себе. Его уже не спасти, — Элина тоже плакала, но её лицо и тон были холодны как лёд. Она уже приняла решение.

Рааз был слишком убит горем, чтобы стоять, поэтому он решил присесть и заплакать.

— Ты права, любовь моя. Я потерял счёт числу раз, когда я пытался заставить его понять, что уважение — это то, что мы должны дать прежде, чем получить его самим. Что мы его родители, а не друзья. Мы должны помогать нашим детям понять их ошибки, а не позволять им это делать. Боги знают, что власть человека заключается в ответственности, которую он несёт, а не в том, насколько он силён. Я знаю, что не был идеальным отцом, но я сделал всё, что мог. Я больше не знаю, что с ним делать, Элина, — Рааз вытер слёзы, ища поддержки у жены.

— Я согласна, даже сейчас он не выказывает никаких угрызений совести. Он никогда не любил своего брата, воровал у него еду и обзывал его ещё до того, как Лит научился ходить. Он явно не в состоянии понять всю чудовищность того, что сделал. Я знаю, что если мы позволим этому продолжаться, то он сделает это снова. Если не с Литом, то с Тистой. И я не позволю ему причинить больше вреда нашей семье, — Элина крепко держала Рааза за руку, ища в нём необходимую силу.

— Я думаю, мы должны отречься от него. Лишить нашей фамилии и сообщить о покушении на убийство в сельскую полицию, — добавила она.

— Спасибо, любовь моя.

— Не думаю, что у меня хватило бы сил сказать это, — у Рааза больше не было слёз, а его решимость окрепла, как и голос.