Онлайн чтение книги Незнакомец Stranger
Глава 2 - Учиться новому

[п/п С самой первой встречи Чжихо говорит с Ён Учжоном в неформальном стиле, несмотря на то, что называет его "господин прокурор". В первой главе я не учла это и использовала "Вы" в некоторых диалогах. На деле Чжихо не то, чтобы ты-кает, но все мы знаем, что сложно перенести на русский градации вежливости в корейском. Вариант речи Чжихо неформальный, но не грубый, скорее это выглядит невежественно]

Я осмотрелся по сторонам, чтобы узнать время, но не нашел часов. Взгляд упал на сотовый, лежавший на столе. Он ощущался незнакомым и тем не менее принадлежал мне. Я включил экран — время восемь утра. Дверь в спальню была по-прежнему закрыта. Я не слышал, чтобы он выходил, но все равно проверил прихожую. Его обувь была на месте, так что он, похоже, не уходил из дома.

Умывшись и почистив зубы, я ощутил, что проголодался, но было терпимо, и я решил не завтракать. Мне было абсолютно нечего делать, поэтому я включил телевизор. Пока я пялился в него, время стало почти час дня. Не похоже, что Ён Учжон собиралась выходить, поэтому я все же достал ланч-бокс из морозильника и поел. Едва я поел и прибрал за собой, мне снова стало нечего делать. Взгляд поблуждал вокруг и остановился на закрытой двери. Кажется, это была библиотека. Ён Учжон не запрещал куда-либо входить.

Я открыл дверь в комнату с книгами. Солнечный свет заполнял ее, потому что окно не было ничем закрыто — достаточно светло, чтобы не включать свет. Я подошел к книжному шкафу. Здесь было полно книг на разные темы: начиная от книг про суды и законодательство — вероятно потому что он был прокурором — и заканчивая классическими романами, которые я изучал в школе, историей и экономикой. Все они стояли на полках без какого-либо порядка. Мое внимание привлекло название «Все о машинах*», однако, когда я вытащил ее, на обложке был изображен стакан с жидкостью. Когда я понял, что это не машина, а чай, я потерял всяких интерес и вернул ее на место. Почему он читал эту книгу? У него дома ведь только бутилированная вода.

[п/п игра слов, машина и чай пишутся одинаково — ча (차)]

Книги никогда не были мне близки — потратить время на чтение для меня было той еще роскошью. Пища для ума не насыщает желудок.

Ён Учжон прочел все эти книги? Я представил то, как он читает, сидя в кресле, выглядящем так, будто ты в нем вот-вот утонешь. На удивление это ему подходило.

— Что смотришь?

Мои плечи вздрогнули от неожиданного голоса. Я обернулся и нахмурил брови.

Волосы Ён Учжона, чьи глаза все еще были затуманены сном, напоминали гнездо сороки. Удивительно, как человеческие волосы могут так торчать.

— Ты спал, не высушив волосы?

— Я лег, после того как высушил их.

— Тогда что с твоими волосами?

— Это их обычное состояние, — зевнул Ён Учжон и вошел в комнату.

Он был одет в большую футболку и штаны, прикрывающие ступни. Встав рядом со мной, он осмотрел книжные полки. Я с трудом отвел взгляд от его всклокоченной головы.

— Ты прочитал все книги здесь?

— Да.

Меня поразило, что он прочел их все. Не одну, не две или десять. Все.

Я вытащил книгу, стоявшую на уровне моих глаз и показавшуюся мне интересной. Лев Толстой «Воскресенье». Ён Учжон взглянул на нее и нахмурился.

— О, вот ее действительно тяжело читать.

— Почему?

— Сложная и неинтересная. Я не понял ее даже после того как прочел дважды, поэтому пришлось прочесть еще раз и только тогда до меня дошел ее смысл.

— Зачем перечитывать, если не понял?

— Когда прочел и ничего не понял, это начинает злить.

Есть другие вещи, от которых можно получить удовольствие. Я вернул книгу обратно. Пока мы разговаривали, затуманенный взгляд Ён Учжона понемногу прояснился. Его сонные глаза… Иногда создавали нечеловеческое впечатление, но теперь он казался совершенно обычным.

— Тогда какая из них была самой интересной?

— Хм… Вот эта.

Ён Учжон вытащил книгу, о которой я слышал, но не читал. «Троецарствие*». Когда я открыл ее, то увидел иллюстрации — это была манхва. Подняв взгляд на меня, Ён Учжон постучал пальцем по лицу человека на картинке.

[п/п Сань-го чжи — «Записи о трех царствах», официальные исторические хроники периода Троецарствия, охватывающие период с 189 по 280 гг. Многие эпизоды хроники составили сюжетную канву для средневекового романа «Троецарствие»]

— Все, что весело — прекрасно.

— Тут много книг, которые не выглядят интересными.

— По факту… Вот ее идеально читать, когда не можешь уснуть.

Он достал книгу потолще, уселся в кресло и положил ее на лицо. Выпрямив ноги, он закинул правую на левую, затем сложил руки на животе, также переплетя их между собой. Поза казалась привычной и удобной. Край его штанов задрался, обнажая щиколотку, и я уставился на розовую плоть вокруг кости, но быстро перевел взгляд на книжную полку.

[п/п Забавная ремарка. Дословно косточка на щиколотке на корейском называется «персиковая косточка»]

Под «Троецарствием» было еще одно «Троецарствие», уже роман. В каждом издании — и в манхве и в романе — было по десять томов. Я достал первый том романа и открыл его. Взгляд плохо цеплялся за буквы передо мной.

— Что думаешь? Стоит того, чтобы читать?

— Не знаю.

— Прочитай. Несмотря ни на что. Возьми книгу и поставь перед собой цель, например, съесть что-нибудь вкусненькое, когда закончишь читать. Или что будешь делать, пока не дочитал книгу…

Потянувшись, он вышел из комнаты. Я покину этот дом после того, как прочту десять книг. Я не могу уйти отсюда, пока не прочел все эти книги. Придумав какую-то глупость, я положил книгу на стол и вышел.

— Ты хочешь есть?

— Я уже поел.

— Тогда разогрею только на себя. — Ён Учжон достал из морозилки ланч-бокс и подогрел его.

Пока микроволновка работала, он коснулся кофемашины у раковины. Вскоре до меня донесся

аромат кофе.

— Кофе?

— Не пью.

Он прижался губами к белой кружке. Пока он отпивал кофе, микроволновка издала звук, сообщая, что разморозка закончилась. Ён Учжон не сразу вытащил ланч-бокс — он склонился над раковиной, продолжая пить кофе. Микроволновка издала еще один звук, напоминая, что пора вытаскивать еду. Мне не хотелось услышать этот звук в третий раз, потому я достал ланч-бокс и поставил на стол. Ён Учжон улыбнулся мне и сел.

Ланч-бокс был маловат, но казался подходящим для него. Смотря на еду, казавшуюся мне на вкус хуже кофе, я задал вопрос:

— Насчет еды. Я могу готовить?

— Ты знаешь как?

— Да.

— Так ужасно?

Я кивнул. Ён Учжон перевел взгляд с меня на ланч-бокс.

— Делай, что хочешь. Не нужно спрашивать разрешения. Но разве это не было вкусно? Хорошо сбалансированная еда тоже может быть вкусной.

Если невкусно, значит невкусно. Странно просить подтверждения этому. Я ничего не ответил и он, пожав плечами, продолжил есть.

Мне нечем было заняться, потому я так и остался стоять у входа в кухню. Взгляд Ён Учжона вернулся ко мне. Медленно пережевывая пищу, он смотрел на меня. Его брови поднялись.

— Как тебя зовут?

Я наморщил лоб, но не смог припомнить, называл ли ему свое имя. Если подумать, то прокурор мог попытаться раскопать что-нибудь на меня, но не думаю, что ему удастся найти что-то.

— Ким Чжихо.

— Ким Чжихо… Тебе подходит это имя.

— А твое тебе не подходит, господин прокурор. Совсем.

— Совсем? Точно?

Ён Учжон рассмеялся и отпил кофе из кружки. Почему кофе исчезал быстрее риса?

— В свое время это было довольно популярное имя. Учжон, Химан, Саран*…

[п/п Дружба, Надежда, Любовь]

Неужели это имя могло быть популярным в то время? Кажется, родители той эпохи были безмозглыми. Ён Учжона, чье имя было самым приличным из трех, можно считать везунчиком.

— У тебя красивое имя. Как ты.

Я говорил, что его имя ему не подходит, я не назвал его некрасивым. Кроме того было странно слышать, как люди продолжали называть меня красивым. Это раздражало. Когда я наморщил лоб, он снова улыбался, будто смеясь надо мной.

Было странно наблюдать за тем, как он ест, поэтому я вернулся в гостиную и сел на диван. Закончив с едой через какое-то время, Ён Учжон встал, выгреб из ланч-бокса остатки еды и открыл ящик под раковиной. Я заглянул туда — это была посудомоечная машина. Положив туда ложку, он сел рядом со мной.

Он взял в руки пульт, включил телевизор и сразу же лег. Диван был длинным, потому Ён Учжон не задел меня, когда ложился. Каналы все переключались туда-сюда, пока не остановились на новостях. Ён Учжон положил пульт на тумбу и уставился в телевизор.

Это было непривычно, потому что мне редко доводилось оставаться в достаточно спокойной обстановке и заниматься совместными делами с кем-либо. Ён Учжон казался достаточно спокойным, когда вот так вот удобно лежал. Может, потому что это был его дом. Или потому что он был бессовестным человеком. Ну или он так часто делал. Я наблюдал за медленным движением его век, перебирая в голове варианты. В какой-то момент Ён Учжон снова уснул.

Да, он вернулся на рассвете, но, учитывая время, когда он поднялся с постели, похоже, что он не очень прилежный человек.

Я взял пульт, уменьшил громкость и переключил канал на документальный фильм. Слоненок упал, и слониха, находившаяся рядом с ним, толкала слоненка ногой. Это была сцена смерти. Камера приблизила глаза слонихи. У нее текли слезы, но я не мог сказать, были ли это настоящие слезы. Мне не очень хотелось смотреть на это, потому я выключил телевизор и отвернулся. Когда стало тихо, я четко расслышал дыхание Ён Учжон.

Слово «красивый»… Ему тоже не подходило. Его лицо было похоже на скульптуру. Не такую, как гипсовая скульптура, что я видел в школе в художественном кабинете, и я не смог бы найти такое же лицо у статуй, встречавшихся мне когда-то, но это потому что его лоб, нос и лицо имеют точную форму. Когда он открывал глаза, я не чувствал, что могу легко сблизиться с ним. Но когда они закрыты, как сейчас, его лицо вызывает у меня желание сделать с ним что-нибудь. Я сжал пальцы и лег, повернув голову в сторону лица Ён Учжона.

Я плохо спал днем. У меня не было ни места, ни времени на это, и сон казался пустой тратой времени.

Веки налились тяжестью. Я выдохнул синхронно с дыханием над моей головой. Каша в сознании улеглась, и ко мне пришел горько-сладкий сон.

***

Один и тот же звук продолжал раздаваться. Его источник был не рядом со мной, а за дверью. Я натянул одеяло до макушки, но больше не мог терпеть, поэтому поднялся с дивана.

Несмотря на то, что у этого места хорошая звукоизоляция, звук будильника, доносившийся из спальни, означал, что громкость выставили на не нормальный уровень. Сейчас половина седьмого утра. Обычное время пробуждения для людей — девять утра, да и учитывая расстояние от этого места до прокуратуры, было довольно рано для пробуждения. Хотя, беря в расчет время, которое Ён Учжон тратил на душ, думаю, это вполне подходящий час.

Я подумал о том, что лучше сразу открыть дверь, разбудить его и выключить будильник, чем мириться с шумом и смотреть как Ён Учжон опаздывает на работу. Когда я распахнул дверь, на кровати лежал кокон из одеяла. Мобильный телефон на тумбе рядом с кроватью истошно орал, но Ён Учжон даже не пошевелился.

Я подошел к кровати, выключил будильник и стянул одеяло. Глаза Ён Учжона зажмурились.

— Вставай, — я похлопал его по руке, и он нахмурил брови, издав тихий звук.

Кончик влажного языка высунулся из приоткрытого рта и коснулся губ. Я снова ударил по руке, и его веки открылись.

— Я сказал вставай.

— Сколько сейчас?..

— Шесть тридцать.

— Еще… Рано вставать.

— Тогда зачем ты завел будильник?

Ён Учжон тяжело вздохнул и начал шарить рукой по кровати, разыскивая телефон. Я протянул ему мобильный, и Ён Учжон, щурясь, стал копаться в нем, чтобы показать мне экран. То еще зрелище. У него было заведено десять будильников, а последний из них на семь тридцать.

— Ты не будешь вставать? Он шумит.

— У тебя чувствительный слух, — взлохмаченный Ён Учжон улыбнулся с закрытыми глазами.

Все же открыв глаза, он моргнул, словно его ослепили, а потом внезапно схватил меня за запястье, заставив сесть на кровать.

— Тогда отключи их и разбуди меня в семь тридцать.

Озвучив наглую просьбу, он снова закрыл глаза и замолчал. Хватка на запястье ослабла. Там, где он касался меня, кожа была разгоряченной, и я сжал кулак.

Меня одолевала злость. Я представил, что случится, если я сожму его бледную шею под одеялом. Воображая себе кожу со следами рук и синяками, я медленно закрыл глаза и снова их открыл. В конце концов, он был владельцем этого дома, поэтому я не мог говорить ему, что делать.

Я посмотрел на мирно спавшего Ён Учжона, у которого на голове творился бардак. Взяв мобильник в руки, я выключил все будильники, кроме последнего.

Мне все равно — опоздает он или нет, я не собирался его будить. Но я чувствовал, что должен немного посидеть, потому что моя рука все еще была в ловушке согнутых пальцев.

Он не спал до рассвета, поэтому и не могу проснуться рано утром. Несмотря на то, что уже пора было ложиться, он продолжил сидеть в библиотеке, и вышел оттуда лишь попить воды. Проходя мимо дивана, он снова остановился посмотреть на меня. Из-за того, что он бродил, даже я не мог заснуть.

Ён Учжон так спокойно спал перед человеком, которого даже толком не знал, потому что его так воспитывали с самого рождения? Мне захотелось увидеть его реакцию, когда мира вокруг него начнет разрушаться. Но если я наврежу ему, то и сам не смогу больше сюда прийти. Я лишь коротал время бессмысленными фантазиями. Было просто убивать время, сидя в комнате с нормальной температурой, а не шарахаясь улице в холод или жару.

Прозвенел последний будильник, но Ён Учжон продолжал спал. Я выключил будильник и сжал его плечо. Под тонкой футболкой я чувствовал мягкую и упругую текстуру плоти.

— Вставай, — я с силой потряс его, сжав пальцы.

Ён Учжон открыла глаза. В этот раз он проснулся легче, чем до этого. Должно быть, понял, что сейчас самое время проснуться по-настоящему. Он улыбнулся и положил ладонь поверх моей, лежавшей на его плече.

— Спасибо.

Тыльная сторона ладони стала горячей. Жар, оставленный им, был неприятным, и я резко дернул рукой, скидывая ладонь. Ён Учжон встал с кровати и потянулся.

— Спи здесь, если снаружи слишком шумно. — Он вышел и закрыл дверь.

Жить в этом доме было недостаточно. Теперь я вторгся и в его спальню. Оба выходных Ён Учжон провел дома, и я был все время с ним, потому что мне некуда было пойти. Мы вместе ели, вместе смотрели телевизор, но при этом мало общались. Он до сих пор ни о чем меня не спрашивал. Да и требований никаких не выдвигал. От этого было не по себе.

Глядя на закрытую дверь, я положил голову на подушку. Запах. Это был теплый аромат свежевыстиранного белья. Никакого затхлого и неприятного запаха. Теперь я понимал его: если бы я спал здесь, мне бы тоже было трудно проснуться. Я сделал глубокий вдох.

Тот факт, что я мог так легко чувствовать себя в безопасности, находясь в личном пространстве совершенно незнакомого человека, одновременно расстраивал и смущал. Я вцепился в серое одеяло так, будто хотел порвать его на части.

***

Рана зажила в мгновение ока. Трудно было назвать это полным заживлением — остались легкие синяки, но в любом случае этого было достаточно, чтобы я не думал о Ли Сугёле каждый раз, как видел рану. Прошла неделя с тех пор, как я стал жить в этом доме. Я все еще коротал время, ничего не делая. Каждый вечер Ён Учжон приходил поздно, как будто пытаясь компенсировать время, проведенное дома в выходные за игрой.

Мы встречались единожды за день, когда я входил в его комнату, раздраженный будильником, не имевшим никакого эффект, или когда я ненадолго открывал глаза на рассвете. Я питался одними ланч-боксами из морозилки, поэтому мне хотелось поесть чего-то другого.

Придется подыскать работу. Когда я стану совершеннолетним, появится больше возможностей, так что глупо спешить с этим вопросом. Не знаю, думал ли я так из-за того, что мне теперь было на кого опереться. Да, если быть честным, я не находился в отчаянном положении. Хотя планы Ён Учжона мне было все еще неведомы, я ослабил бдительность. На данный момент я чувствовал себя в безопасности. Безопасность. Забавное слово. Люди вроде меня не имеют понятия, когда обстоятельства изменятся, потому я придерживался принципа «на данный момент».

Я думал об уборке и походе в магазин на сегодня. В доме было чисто, но пыль всегда скапливается, да и рубашки, которые Ён Учжон складывал в прачечной, уже образовали кучу. Могу ли я просто постирать рубашки в стиральной машине?

Интересно, пока я хожу в магазин и убираюсь, вернется ли с работы Ён Учжон. Мне уже как неделю не требовалось ходить на «работу», поэтому сегодня я не собирался вставать рано.

Пора было составить план в голове, как вдруг раздался звонок в дверь. Кроме курьера, который доставлял ланч-боксы, за неделю сюда никто не пришел. Когда я проверил экран домофона, появилось незнакомое лицо. Это была женщина средних лет, одетая во что-то вроде униформы. Я нажал на кнопку в виде микрофона.

— Кто Вы?

— О, Вы дома! Это клининговая компания, господин.

Клининговая компания? Не помню разговора об этом. Посмотрев немного на экран домофона, я достал свой телефон и позвонил Ён Учжону. Это был первый раз, когда я связывался с ним. Гудки длились долго. Женщина, висевшая на линии домофона переспросила: «Господин?», разыскивая хозяина квартиры, которого здесь даже не было. Я уже собирался вешать трубку, как услышал голос:

— Да? Это Ён Учжон.

Я на мгновение сомкнул приоткрытые губы. По телефону голос Ён Учжон звучал тише и эхом щекотал мои уши. Его первые слова были совершенно нормальными, но прозвучали как будто незнакомо.

— Слушаю.

— … Это я.

— … Ах, да, — Ён Учжон отреагировал так, как будто не сохранил этот номер.

Хотя он сохранил свой номер в моем телефоне, почему-то он не сделал то же самое со своим.

— Что случилось?

— В дверь звонит клининговая компания.

— А-а, верно. От них раз в неделю приходит женщина. Открой ей.

Я отошел в сторону, как только нажал на кнопку открытия и прислонился спиной к стене. Я был не очень рад, что какие-то люди сюда приходят.

— Если тебе не комфортно, можешь переждать в моей комнате. Или пойти прогуляться.

— Ты предлагаешь мне уйти, чтобы я не беспокоил эту женщину?

— Да. Именно так.

Мое лицо, отражавшееся в экране домофона, застыло. На самом деле у Ён Учжона, подобравшего незнакомца на улице, не было причин не нанимать уборщицу, личность которой была еще более незнакомой, чем моя.

Положив трубку, я направился в кухню и открыл шкафчик, вытащив оттуда пакет, полный денег. Было опасно держать его здесь, когда кто-то приходит раз в неделю убираться в доме.

Раздался звонок в дверь.

В первую очередь я зашел в ванную, чтобы спрятать пакет там, а после вернулся и открыл дверь. Сотрудница в форме поклонилась и поприветствовала меня.

— Здравствуйте, мы впервые с Вами видимся.

— Я не хозяин этого дома.

Оставив горячо поприветствовавшую меня женщину, я забрал вещи, лежавшие под диваном, и ушел в ванную комнату переодеться и засунуть пакет во внутренний карман куртки. На выходе я столкнулся с уборщицей, уносящей стопку рубашек из прачечной. Мой взгляд остановился на них. Думаю, она стирала их не в стиральной машинке.

Пройдя мимо нее, я пошел к входной двери, надел кроссовки и вышел. Из-за закрытой двери до меня донеслось прощание.

Это был мой первый раз, когда я вышел наружу, не считая похода в прокуратуру и выноса мусора. Воздух стал холоднее. Мне пришлось застегнуть молнию до самой шеи.

Я вышел на улицу через небольшой сад возле офистела, и когда повернул голову, увидел будку для курения. Человеком, стоящим за прозрачной дверью с сигаретой во рту, был Ён Учжон. Я остановился как вкопанный.

Он затянулся истлевшей сигаретой, пока щеки не впали, задержал дыхание и выдохнул. Это зрелище зачаровывало как картина. Не потому что Ён Учжон выглядел крутым или выдающимся, нет, он выглядел так, словно был таким с самого рождения. Будь то алкоголь или сигареты, что-то вредное для организма или отвергаемое обществом, с ним это воспринималось правильным. От него обычно не пахло сигаретами, и я не видел, чтобы он курил в выходные.

Он медленно и расслаблено выкинул сигарету в мусорку и поднял взгляд в небо, выдыхая дым.

Ён Учжон открыл дверь, отряхивая куртку, но увидел меня и заколебался. Вскоре его таинственные глаза прищурились. Кончики глаз, плавно опустившиеся вниз, выглядели нереалистично. По коже пробежали мурашки.

— О, попался.

Он медленно шел ко мне. Перекинув пальто через руку, свободной Ён Учжон развязал свой галстук и сунул его в карман пальто.

— Почему ты здесь?

— Сегодня у меня была работа на выезде, а после я сразу поехал домой. Куда идешь?

— В маркет.

— Сейчас дома идет уборка, верно? Давай сходим вместе.

Ён Учжон надел пальто и поравнялся со мной. От него доносился слабый запах сигарет. Пока мы шли, край его пальто то и дело касался тыльной стороны моей ладони, поэтому я сунул руку в карман. Ён Учжон, идущий рядом со мной по залитой лучами закатного солнца улице, выглядел так, будто бесцельно прогуливался. Идти в супермаркет вместе с ним было странно, хотя и неплохо.

Маркет был недалеко. Когда мы пришли, Ён Учжон взял тележку.

— Я не куплю столько.

— В ней вся суть, когда ходишь по супермаркетам.

Сказав что-то столь детское, он навалился на тележку и толкнул ее. Я ощущал взгляды проходящих мимо девушек, направленные на Ён Учжона. Этот мужчина, идущий рядом со мной, моментально стал казаться мне раздражающим.

Первым делом я взял рис — положил в тележку самый дешевый трехкилограммовый мешок с крупой. Ён Учжон ткнул пальцем в упаковки с черным и коричневым рисом, но я взялся за ручку тележки и повернул ее прочь. Я умею готовить, но это не значило, что я мог приготовить что-то выдающееся. После того, как я взял яйца, банку тунца и консервированную ветчину, в голову больше ничего не приходило. По пути Ён Учжон положил в тележку упаковку рамёна. Я посмотрел на него в ответ, но он лишь пожал плечами с ничего не выражающим лицом.

— Не будешь покупать мясо?

— …

— В наши дни блюда продают уже в готовом виде.

Услышав его комментарий, я направился к мясному прилавку и взял оттуда свинину для пульгоги. По словам Ён Учжон, тут продавалось много видов полуфабрикатов, но он потянулся к холодильнику того же бренда, что и привозные ланч-боксы.

Большая тележка выглядела пустой — в ней оказалось не так много покупок, но мне больше ничего и не надо было. Ён Учжон, облокотившийся на тележку, хоть и осматривался вокруг, тоже выглядел незаинтересованным в покупке еще чего-то. Мы ведь будет есть вместе, не лучше ли ему выбрать что-то, что любит он сам?

Прикусывая внутреннюю сторону щеки, я поглядывал на Ён Учжона краем глаза, пока мы кружили по маркету. Он наконец-то обратил свое внимание на меня, и я медленно открыл рот:

— Что еще ты хотел бы купить?

— …

— Или что ты хочешь съесть?

— Ох, я не буду есть то, что ты приготовил.

— Почему?

— Что еще ты хочешь купить?

Я едва сдержался от того, чтобы нахмурить лоб. Глядя на спокойное лицо Ён Учжона, я попытался успокоить то чувство, что загорелось в моих глазах. Ён Учжон закатил глаза.

— Тебе не нужно стирать, мыть посуду или убираться. Касательно готовки… Готовь, что хочешь сам. Не делай ничего для меня.

— Тогда что мне делать?

— Я же сказал — ничего. Нет. Делай, что хочешь. Но не «работай» в моем доме.

Звучало, как какая-то софистика*. Я не понимал, что именно он хочет сказать.

[п/п Софизм — формально кажущееся правильным, но ложное по существу умозаключение, основанное на преднамеренно неправильном подборе исходных положений.

Не уверена в том, откуда Чжихо может знать такие сложные понятия.]

Пока я оставался в приюте, я работал. Одной из моих обязанностей была готовка, а еще я убирался и стирал. Это то, чем обычно занимались дети, но возможности их ручонок были ограничены, к тому же я должен был смотреть за ними. И если я не делал это должным образом, Ли Сугёль набрасывался на меня с обвинениями.

Работа по дому — это ремесло. Я хотел остаться здесь, поэтому мне необходимо вносить свой вклад. Чтобы оставаться в приюте для молодежи, мне приходилось терпеть мерзкое дыхание над ухом всю ночь. Я не смог вынести это, потому ушел.

Каждые отношения — это сделка. Даже в отношениях родителей и детей нет односторонних обязательств. Но Ён Учжон продолжал говорить мне, что я не должен ничего делать? Как именно он собирался ударить меня в спину позже? Он точно собирался получить от меня что-то взамен, когда говорил так.

— Дерьмо, просто скажи, что тебе не нравится, когда тебя пытается накормить грязный ублюдок, которого ты толком не знаешь. Хватит притворяться.

Предпочитаю, чтобы со мной были честными и предъявляли свои стремные требования сразу, а не пили кровь по чуть-чуть таким вот образом. Я спокойно мог есть эти его ланчи. Если мне надоест, нет разницы, чем их заменить — рисом или рамёном. Причина, почему я так вульгарно выразился, заключалась в моем любопытстве. Как далеко я могу зайти, насколько сильно могу вторгнуться в его личное пространство?

Но слова Ён Учжона о том, что мне не требуется ничего делать, скорее оттолкнули меня. Я прекрасно понимал, что мне нужно угождать ему, чтобы чувствовать себя комфортно в его доме, но я был идиотом без каких-либо навыков.

Я отвернулся, чувствуя себя слишком грязным после сказанного, но он схватил меня за запястье.

— Ты расстроен?

Расстроен? Он явно нес какую-то чепуху. Когда я попытался выдернуть запястье из его пальцев, он опустил руку ниже и сжал мою ладонь. От этого прикосновения по ней разлилось тепло, вызвавшее неприятные мурашки по коже.

Когда я повернулся к нему, Ён Учжон прямо смотрел на меня. Его пронзительный взгляд как будто пытался подловить меня на чем-то. Слегка наклонив голову, он нахмурил брови, словно размышлял над чем-то. Причина, по которой я не мог стряхнуть его руку, которая бы тут же отпустила меня, если бы я сделал это, заключалась в том, что он вел себя так, будто собрался сказать что-то важное. Спустя некоторое время Ён Учжон приоткрыл рот:

— Даже если мы делаем что-то сейчас, потому что нам хочется это делать, однажды это станет тем, что мы делаем, даже если нам этого не хочется.

— …

— Я подобрал тебя. Ты не продал себя мне.

Слова Ён Учжона не были ложью. Когда мы впервые встретились, он ясно сказал, что мне не нужно ничего делать. Таким образом он, казалось, говорил, что прямо сейчас между ним и мной нет никакой сделки. Но это абсурдно. Не может быть доброй воли без расплаты или отношений без отдачи. Но меня это больше не беспокоило. Сейчас мне некуда идти, и я нуждался в холме, на который могу взобраться, по крайней мере пока не стану взрослым. Даже если с этого холма вела одна дорога — вниз. У меня была причина оставаться. Если он ни о чем не просит, это его проблема не моя.

Рука Ён Учжона отпустила меня сама по себе, когда я отвернулся. Позади был слышен звук колесиков тележки, катящейся за мной. Я выложил все из нее на кассу. Карточка Ён Учжона была при мне, а принадлежащее мне имущество — во внутреннем кармане куртки. Я шел сюда с твердым намерением использовать кредитку Ён Учжона, но когда мы оказались здесь, мне не захотелось доставать ее. Это была бесполезная абсурдная гордость. Но все же использовать свои собственные деньги…

Следовавший за мной Ён Учжон достал из пальто карту и протянул ее кассиру. Это было естественно, ведь он меня подобрал и у него было больше денег, чем у меня. Бедность иногда заставляла людей выглядеть жалко. Я до смерти ненавидел возможность быть униженным. Но я научился приспосабливаться, потому что знал — лучше утолить свой голод сейчас, чем умереть.

Ён Учжон взял пакет с покупками. Этот пластиковый пакет, который можно было использовать как мешок для мусора, не сочетался с одеждой Ён Учжона. Он шагал впереди, кажется, не обращая внимание на недавно состоявшийся разговор. Я же с каждым шагом закипал все сильнее. Нагнав его медленный шаг, я схватил пакет, выдергивая его из рук Ён Учжона. Его тело слегка наклонилось назад, но быстро вернулось в прежнее положение.

— Зачем ты привел меня к себе?

Накормил, дал переночевать, купил сотовый телефон и дал свою кредитку. Даже волонтеры не делают так много.

Ён Учжон наклонил голову в ответ на мой горький вопрос. Его взгляд заскользил по мне. Он даже не пытался скрыть то, как его взгляд опустился с моих глаз на нос, затем на губы.

— Мне однажды помогли. Я попытался отплатить тем же… Но мне сказали отплатить следующему человеку. И вот так и вышло, что ты рядом.

Сухой голос вырвался словно выдох. Он казался человеком, не знающим, как подобраться к сути. Нет, может быть, он человек, говорящий только по сути.

Думаю, я понял его историю, но мне совершенно не хотелось знать подробностей. На самом деле я совершенно его не понимал и поэтому хотел бы узнать лучше. Пакет в руках зашуршал.

— Я был в пути домой, но потом увидел тебя и…

— …

— Я никогда в жизни не видел ничего красивее тебя, — уголки губ Ён Учжона поднялись вверх.

В отличие от его губ, глаза улыбались гораздо ленивее. Сердце начало распирать. Мне так хотелось стереть улыбку с его лица. Но я не мог придумать ни единого способа сделать это, поэтому продолжал стоять как дурак, пока Ён Учжон не отвернулся.

Ручки пакета разделились, так что он держал одну, а я другую. Молча я последовал за Ён Учжоном.

— Должно быть, она все еще убирается.

Как и сказал Ён Учжон, женщина занималась уборкой его спальни. Я прошел мимо поздоровавшихся друг с другом Ён Учжона и уборщицы и зашел в кухню. Разложив покупки, я вышел в гостиную. Ён Учжон сидел там на диване с двумя расстегнутыми пуговицами на рубашке. У меня не было выбора, кроме как сесть там же, но подальше от него — мне больше некуда было пойти.

— Ох, я устал, — Ён Учжон лег на спину.

Я нервничал из-за того, что пальцы его ног касались моего бедра. Меня раздражало это, но пытаться избегать соприкосновения было бы смешно, поэтому я остался на месте. Спустя какое-то время жар его тела все же вынудил меня слегка подвинуться, но так, чтобы мы больше не соприкасались.

Он вдруг поднял голову и улыбнулся. Когда я взглянул на него, Ён Учжон откинул голову на диван и вытянул растопыренные пальцы, заставляя меня беситься.

— Чем сегодня занимался?

— …

— Тебе скучно, потому что нечем заняться?

— …

— Скажи, если тебе что-то понадобится. Или купи сам. Как я говорил, это мой первый раз, когда я кого-то подбираю, поэтому я не могу быть идеален.

Уборка продвигалась быстро: выйдя из спальни, женщина поднялась на второй этаж, но там особо нечего было убирать — он пустовал. Ён Учжон, до последнего момента нагло лежавший на диване, сел, когда заметил, что женщина собирается уходить.

— Рубашки оставила там же где и всегда.

— Вы сегодня тяжело потрудились.

— Скажете тоже. О, точно. Вы специально оставили белье под диваном?

В момент, когда Ён Учжон опустил голову, заглядывая под диван, я вспомнил, что убрал туда свое нижнее белье. К лицу прилила кровь. Взгляд Ён Учжона, когда он поднимал голову, на мгновение встретился с моим.

— А, да.

— Я не стала трогать, потому что решила, что оно специально там оставлено. Тогда, пожалуй, я пойду.

— Хорошо. Увидимся в следующий раз.

Ён Учжон встал, чтобы проводить женщину. Почему-то я не мог двигаться. Хотя мне не за что было стыдиться, стыд все равно меня одолевал.

Звук медленных шагов возвестил о его возвращении.

— На втором этаже есть гардеробная. Думаю, будет лучше привезти кровать для тебя. Нам многое предстоит сделать.

Он взглянул на меня и прошел в кухню. Открыв холодильник, он достал ланч-бокс и снова оглянулся.

— Давай есть.

Я не стал вставать. Я был голоден, но не хотел есть сейчас. Мне доставляло дискомфорт готовить в ситуации, когда Ён Учжон заявил, что не будет есть еду, которую я приготовил. Но также я не хотел есть еще один из его ланч-боксов. Прошло достаточно времени с тех пор, как он работал сверхурочно, я давно не встречался с ним лицом к лицу, и все же я решил, что будет лучше поесть позже него.

Я намеревался остаться на месте, но вдруг ощутил на себе его пристальный взгляд. Несмотря на то, что микроволновка с разогретым ланчем издала звук готовности, Ён Учжон не обернулся. Микроволновка снова загудела. Я проигнорировал звук и уставился в черный экран телевизора, где увидел свое недовольно отражение с засунутыми в карманы руками.

— Ты не будешь есть?

— …

— Ты заставляешь людей чувствовать себя одинокими.

Я повернул голову, услышав абсурдное замечание. На его губах тут же расцвела улыбка. Несмотря на чушь, которую он любил говорить, он был довольно наглым.

— Хочешь, чтобы я ел один? Почему я должен есть один, когда рядом ты?

— Что за чушь ты говоришь? Ты же жил один все это время.

— Изначально так и было. Теперь ты здесь и я знаю, что ты рядом.

— Как долго ты собираешься нести этот бред?

— Пока ты не поешь.

Он пытался играться со мной, совершенно не чувствуя сожаления или грусти по этому поводу. Микроволновка снова издала звук. Я возненавидел этот звук всей душой, так что в конце концов это случилось — я сдался. Ён Учжон удобно откинулся на спинку стула.

Приготовление еды займет некоторое время, так что когда наступит моя очередь есть, Ён Учжон уже доест свой обед. Достав ланч-бокс из микроволновки, я поставил его перед Ён Учжоном и открыл пакет с рисом.

За то время, что я промывал рис и клал его в рисоварку, Ён Учжон так и не прикоснулся к своей еде. Ему было что есть, но каждый раз, когда я что-то делал, он смотрел на меня и это нервировало. Нужно было некоторое время, чтобы рис сварился, и я не собирался все это время торчать перед Ён Учжоном, потому ушел в ванную комнату. Когда я вошел, то вспомнил, что оставлял домашнюю одежду перед уходом на полке, но ее там не оказалось. Решив, что ее убрала та женщина, я вошел в прачечную — вся моя одежда висела на сушилке. Кроме этой одежды мне нечего было надеть. Я мог спать и в том, что было на мне сейчас, но мне вспомнился халат, который надевал Ён Учжон после душа.

Я вернулся в ванную и начал мыться. Ён Учжон, должно быть, уже ел. Все его средства гигиены имели мягкий запах, и он был настолько слабым, что после того как смываешь с себя все, не остается никакого аромата. Закончив мыться, я высушил волосы и достал из шкафчика халат. Когда надел его, вспомнил, что не взял с собой нижнее белье, потому затянул пояс потуже.

Выйдя из ванной, я направился к дивану, но почувствовал на себе взгляд и остановился. Перед Ён Учжоном все еще стоял не съеденный обед.

— Почему ты голый? — Он оглядел меня с ног до головы.

Похоже, что он действительно не собирался скрывать на что смотрит. Он таскал этот халат каждый божий день, но когда я надел его, то я сразу стал голым? Медленный настойчивый взгляд казалось раздевал меня донага. Пальцы занемели, но я проигнорировал этот интерес и вошел в кухню, чтобы открыть дымящуюся паром рисоварку. Я перемешал рис, затем смазал маслом сковороду. Мне подумалось: забавно хозяйничать тут так, будто я владелец этого. Но ведь Ён Учжон сам сказал вести себя так.

Я вытащил одну банку консервированной ветчины, нарезал и пожарил ее. Как только она подрумянилась с обеих сторон, я переложил ветчину в тарелку. Наконец, когда я сел за стол, поставив перед собой дымящийся рис с ветчиной, Ён Учжон взял палочки и начал есть. Еда, должно быть, остыла, но он не подумал ее разогревать. Это раздражало. Я положил в рот теплый рис, смотря на ланч-бокс с едой, которая, казалось, не имела вкуса.

— Стоит купить еще и одежду, верно? — Ён Учжон спросил это, смотря куда-то вниз, под мой подбородок.

Подняв палочки для еды, он механически двинул их ко рту. Он выглядел человеком, потреблявшим сырье, а не еду. Некоторое время мы ели молча. К тому времени как моя миска почти опустела, я снова ощутил его взгляд, поэтому поднял глаза. Ён Учжон переложил фрикадельки из ланч-бокса в мою тарелку, а затем взял оттуда кусок ветчины. Когда наши глаза встретились, он улыбнулся.

— Ты же говорил, что не будешь есть?

— Это обмен.

— Я не просил об этом.

— Это вкусно.

Он кинул взгляд на фрикадельки, а затем съел ветчину. Он жевал ее, будто смакуя, хотя выглядел так, словно не чувствует вкус. Я посмотрел на фрикадельки одинакового размера, пропитанные соусом.

Я не хотел их съедать. Это бы означало, что я проиграл. Но мне было интересно, ведь он сказал, что это вкусно. Пока я смотрел на фрикадельки, закипевшее сознание понемногу успокоилось. Я взял одну из фрикаделек палочками и положил в рот. Было очень вкусно.

Ён Учжон ел медленно, поэтому я тоже не торопился и мы закончили практически в одно время. Он даже не помешал мне мыть посуду. Хотя посудомойка — удобная вещь, мне привычнее было мыть самому, чем разбираться как ею пользоваться.

— Найди завтра время. Мы пойдем за одеждой. — Ён Учжон повесил свой пиджак на спинку стула и ушел в ванную комнату.

Завтра? Я задался вопросом, будет ли на это время завтра. У меня не было никаких дел, но вот он обычно работал сверхурочно, хотя сегодня пришел пораньше. Если подумать, когда мы впервые встретились, ехал ли Ён Учжон домой после сверхурочной работы? Учитывая направление, откуда он ехал, это вполне могло оказаться так.

Я взглянул на закрытую дверь ванной, вытащил из-под дивана нижнее белье и надел его. Остальную одежду я отнес в гардеробную на втором этаже. После того, как закрыл дверь, я оглядел пространство второго этажа. Значит, поставить кровать сюда? Это нельзя назвать комнатой — здесь не было двери, но все же второй этаж был отдельным пространством. К тому же отсюда можно было увидеть гостиную, если вытянуть шею, что тоже было неплохо. Я провел некоторое время там, смотря вокруг, а затем спустился.

***

Было почти семь вечера, когда Ён Учжон позвонил. Это было подходящее время — я как раз собирался поесть, пока его жду.

Выйдя на обочину возле офистела, я дождался, когда Бенц плавно остановится. Ён Учжон сказал короткое: «Привет», когда я сел на пассажирское кресло. Его небрежно ослабленный галстук висел на шее так, будто вот-вот отправился в карман пиджака. Если вечно надеваешь галстук так, не проще его просто не носить? Хотя я не знал, как заведено среди прокуроров. Наверняка, если он не будет носить этот галстук, то будет выглядеть «проблемным ребенком». Хотя Ён Учжон, кажется, не заботился о подобном. Выходит, что у этого были какие-то свои правила?

— Почему ты носишь галстук?

— М?

— Зачем ты его носишь, если он все равно выглядит так?

— А-а, — Ён Учжон посмотрел вниз, как будто только что понял, что на нем галстук, а затем полностью расслабил его. — То, как ты одеваешься, определяет твою осанку. Я затягиваю его до конца, чтобы не быть расхлябанным на работе.

Я мало что смыслил в этом, но, представив Ён Учжона, работающим в офисе, полном бумаг, в своей домашней одежде, я понял, что это было бы странно.

— Ты обедал?

— Нет.

— Тогда пойдем купим одежду, а потом поедим. Я голоден.

Удивительно, что он оказался человеком, способным проголодаться. Хотя, если бы я ел также как он, я бы хотел есть каждый час.

Проехав ряды зданий, машина выехала на узкую дорогу и мы остановились перед магазином одежды со стеклянным фасадом. В витрине стояли безликие манекены в опрятной, но выглядящей по-молодежному одежде. Рядом с этим магазином были и другие со схожим ассортиментом. Все они казались одинаковыми из-за того, что у них не было больший вывесок, а все названия на английском. Когда я зашел внутрь, ко мне подошел вычурно одетый мужчина.

— Добро пожаловать! Не стесняйтесь осмотреться, дайте знать, если вас что-нибудь заинтересует, — пока персонал здоровался, я огляделся вокруг.

Смотря на цветные футболки и яркие штаны, висевшие на манекенах вокруг, я не смог найти ничего, похожего на то, что носил Ён Учжон. На нем всегда были или костюмы, или домашняя одежда, или халат. Хоть его вид в костюме казался странным, я не мог представить его в другой одежде.

— Выбери то, что нравится тебе, — Ён Учжон говорил так, будто это была простая задача, но мне было непривычно выбирать одежду только потому, что мне предложили ее купить.

Мне просто нужна любая одежда, чтобы надеть ее, пока другая в стирке. Цена и качество не имели значение, но у меня не было причин останавливать его от траты денег на меня. Это все еще вещи, которые я брал в долг.

Ён Учжон сказал, что мне не нужно ничего делать — это значило, что он не будет просить ни о чем взамен. Хотя я все еще не до конца верил в это. Иронично, что именно эти слова заставляли меня чувствовать себя должным ему. Он давал, а я ничего не мог вернуть ему. Эта сделка без платы больно била меня в солнечное сплетение.

Одежда выглядела дорого. Опрятный и роскошный интерьер магазина указывал вовсе не на качество или внешний вид одежды, а на ее цену. Казалось, что я со своими полинявшими джинсами с оттянутыми коленями и в пуховике с торчащим из протертых дырок подкладом был белой вороной. Когда я смущенно засунул руки в карманы, Ён Учжон подошел к витрине и взял рубашку. У нее был нежный цвет, что-то между небесно-голубым и серым.

— Не хочешь примерить? — Он протянул мне рубашку.

Я смотрел на нее пустым взглядом, и Ён Учжон, склонив голову на бок, приложил ее к моей шее.

— Думаю, ты будешь выглядеть еще красивее, если наденешь ее.

Черные глаза словно светились. Как он и сказал, в месте, где повсюду были красивые вещи, он смотрел только на меня. Некоторое время посмотрев на его оживленное лицо, я схватил рубашку и пошел в указанном персоналом направлении в примерочную. Я снял куртку и переоделся в рубашку. Это был первый раз со времен школы, когда я надевал такую вещь. У нее был более низкий ворот, чем у обычных рубашек. В зеркале отразилось мое неловкое лицо.

Как только я вышел, Ён Учжон, сидевший со скрещенными ногами и смотревший в телефон, поднял голову. Внимательно осмотрев меня, он поднял брови.

— Выглядит красиво.

— …

— Попробуй еще вот это.

Ён Учжон указал на стул рядом с примерочной, где одна на другую были сложены другие вещи. Я нахмурился, но консультант уже нес ко мне эту кучу одежды. Ён Учжон снова уткнулся в телефон и не заметил как я прожигаю дыру в его макушке.

Я вернулся в раздевалку и снял футболку. Переодевшись в фиолетовый трикотажный свитер и джинсы с подворотами, сверху я надел темно-синий дафлкот*. Шерсть была мягкой и ее тепло обволакивало тело. Пришлось повозиться с рукавами пальто, но я наконец взглянул в зеркало. Одежда была похожа на ту, что носят маленькие мальчики.

[п/п Дафлкот (в оригинале токпокки-пальто) однобортное шерстяное пальто, застегивающееся с помощью петель и продолговатых пуговиц, вдеваемых в петли (отсюда название в корейском — пуговицы напоминают палочки токпокки).]

Неосознанно я выпрямил спину. Слова Ён Учжона о том, что одежда определяет осанку, приобрела смысл. Похоже, что то, что ты носишь, также определяет и твой статус. Хотя на самом деле все было наоборот. Меня рассмешило, что такой простой кусок ткани может определять человека, а я не был способен купить даже одного из этих кусков. Вместо этого мне приходилось шарить в ящиках для пожертвований.

В отражении мои глаза и волосы выглядели безупречно черными. Может это из-за приглушенного света. Я последний раз взглянул в зеркало и вышел. Ён Учжон поднял голову, едва услышал звук открывающейся двери, и наши взгляды встретились. В тот момент, когда я посмотрел ему в глаза, все вокруг стало удивительно ярким. Мысли, что вертелись в моей голове все это время, развеялись.

Ён Учжон растянул губы, улыбаясь, как сытый кот. От этого зрелища у меня пробежали мурашки. Я некоторое время смотрел на него, не отрываясь. Наконец он открыл рот:

— Теперь я понимаю, почему дети без ума от игры с куклами. Людям свойственно наряжать кого-то красивого в красивые вещи.

Мужчина, раскладывавший вещи рядом с Ён Учжоном, поддакнул ему, сказав, что мне очень идет. Это были вещи, что выбрал Ён Учжон, так что ничего страшного, если мне они не нравились.

Он указал на новый подготовленный набор одежды. Его телефон скользнул в пальто, прежде чем я успел это заметить. Я не стал ничего говорить и молча пошел переодеваться, ведь я был его нарядной куклой.

Прежде чем Ён Учжон стал выглядеть удовлетворенным и больше не просил меня что-нибудь примерить, я проделал этот ритуал несколько раз. Я больше не готов был переодеваться, потому что был голоден. Переодевшись последний раз в свою одежду, я вышел к кассе, где лежала гора пакетов. После оплаты картой Ён Учжон пошел к выходу, даже не дождавшись чека. Я еле сдержал желание заглянуть в чек, оставленный на прилавке, чтобы узнать сумму, и вышел на улицу. Следом сотрудник магазина вынес пакеты с покупками и положил все на заднее сидение машины.

— Благодарим за покупки. Будьте осторожны на дороге!

Машина тронулась под аккомпанемент пламенного прощания персонала. Я смотрел сбоку на лицо Ён Учжона, казавшееся в этот момент таким мягким. Мне захотелось сказать хоть что-то.

— Похоже, что прокуроры много зарабатывают.

— Прокуроры? Насколько же много?

— Настолько, что ты даже покупаешь одежду ребенку, которого совсем не знаешь.

На мгновение я потерял дар речи. Это был первый раз, когда он назвал мое имя. У меня было обычное имя, я никогда не придавал ему особого значения, но сейчас оно прозвучало по-другому. Я сжал пальцы в кулаки, одергивая себя от желания прочистить уши.

— … И я пашу как лошадь*, зарабатывая деньги, так что могу позволить себе тратить их в таком количестве. Я не собираюсь обниматься с этими деньгами, когда буду закрывать глаза на смертном одре.

[п/п в оригинале Ён Учжон говорит, что работает как собака. Такая вот особенность корейского языка: сравнение упорных и трудолюбивых людей с собакой без негативного окраса. В дословном переводе звучало бы грубо.]

Он мог так говорить, потому что у него было много денег. Если бы у меня было много денег, даже когда я буду на смертном одре, я буду обниматься с ними, когда закрою глаза последний раз. Но мне все равно понравились слова Ён Учжона. Казалось, он ни за что в этой жизни не цепляется и не ждет. Его справедливость отличалась от моей, но мне это нравилось.

— Есть что-нибудь конкретное, что ты хочешь съесть?

— …

— Даже если и есть что-то конкретное, будь терпеливей. Потому что меню уже определенно.

Я не хотел есть, но из-за того, как он это сказал, во мне проснулось желание возмутиться. Однако, я не стал ничего говорить — мне было любопытно, чего хотел поесть Ён Учжон.

Он умело повернул руль одной рукой, машина мягко въехала в переулок и мы остановились.

Судя по тому, что он парковался только там, где разрешена парковка, в нем был силен профессиональный прокурорский дух. Следуя за ним по дороге, ведущей в гору, я увидел ярко освещенный дом на тихой улице. Хотя ресторан и был просто отреставрированным домом, он мало чем отличался от зданий вокруг.

Когда мы вошли сквозь деревянную дверь, передо мной появился сад, залитый приглушенным светом. Вокруг стояли белые столы и стулья. День был холодным, потому на улице никого не оказалось, но через окна я мог видеть уютный интерьер внутри.

Когда мы вошли, сотрудница в стилизованном ханбоке повела нас к столу. Места у окон уже были заняты, и мы сели во внутренней части ресторана.

— Здесь только одно меню. Табльдот*.

[п/п Табльдот — тип меню с фиксированной ценой за комплекс еды, обычно такое меню в столовых, школьных бистро и т.п.]

— Ресторан с соллонтаном был таким же.

— Верно. Это здорово, потому что единое меню означает, что тебе не приходится думать о том, что взять, — довольно сказал Ён Учжон и заказал порцию на двоих.

Официант принес два стакана. В них оказался чай, а не вода. Я просто взял стакан и подул на чай, а Ён Учжон уже улыбнулся.

— Когда делаешь так, ты похож на мальчика со спичками.

— Что ты имеешь в виду?

— Какое у тебя желание? Когда перед тобой последняя спичка.

Я знал историю про девочку со спичками. Она продавала спички, но никто не покупал, поэтому она решила зажечь их. Даже в детстве я думал, что это глупо. На ее месте я бы сделал что-нибудь, а не умирал в одиночестве. Например, пошел бы к родителям, сделавшим мою жизнь такой и устроил пожар.

Что загадывала тогда малышка? Кажется, просила что-то вроде горячей еды. Если бы это был я, я бы…

— А что бы загадал ты, господин прокурор?

Это был простой вопрос, но он оказался слишком нестандартным, чтобы на него можно было легко ответить. В зависимости от его ответа, мой ответ мог измениться. Ён Учжон слегка дернул уголками рта.

— Помнится, я спросил тебя первым.

Он вел себя подло. Когда я посмотрел на него, не торопясь с ответом, Ён Учжон пожал плечами, будто сам не собирался раскрывать рта. Его взгляд сместился на соседний столик. Ранее оттуда на нас уже косились, похоже, что Ён Учжон тоже это почувствовал.

За столиком сидела женщина, выглядевшая довольно старой. Когда их глаза встретились, лицо Ён Учжона смягчилось. Я нетерпеливо раскрыл рот и заговорил:

— Я не буду загадывать желание.

Его взгляд вернулся ко мне. Ён Учжон приземлил сложенные друг на друга руки на стол, привлекая мое внимание стучащим пальцем.

— Почему?

— Это была лишь иллюзия, которой не суждено воплотиться. Было глупо использовать спички, чтобы увидеть это.

— Но это позволило ей почувствовать себя счастливой перед смертью.

— Что толку чувствовать себя счастливым перед смертью?

— Это чувство счастья наполнило ее. Навсегда.

Последнее слово смешалось с его дыхание. Если убрать это слово, то Ён Учжон говорил жуткие вещи довольно бесстрастно.

— Тебе хочется чувствовать себя счастливым перед смертью?

— Да.

— Почему?

— Потому что хорошо всегда лучше, чем плохо. Разве не так?

— Да, — согласился я.

— Почему?

— Ощутить счастье, только когда ты умираешь…

Мне стало не по себе. Ён Учжон непонимающе посмотрел на меня, а затем кивнул, будто понял, что я бормочу.

Официант прикатил тележку и выставил передо мной кашу и дончими — кимчи из дайкона. Порция оказалась маленькой, хотя каша и была наваристой и вкусной. К моменту, когда я уже доел свою порцию, медленно жевавший Ён Учжон едва осилил пол тарелки. Смотря на эту картину я запоздало повторил вопрос:

— Чего бы ты пожелал, господин прокурор?

— Мое желание?

— Угу.

— Так, хорошо… Хм. Поскольку это лишь иллюзия, было бы неплохо увидеть лицо человека, которого мне хотелось бы видеть.

— Есть кто-то, кого ты хочешь увидеть?

— А что? Думаешь, мне это не подходит? — Он слегка улыбнулся и отложил ложку в сторону.

Когда его тарелка опустела, на стол поставили новую еду. Пока он следил взглядом за расставляемыми гарнирами, я попытался представить людей, чьи лица ему хотелось бы увидеть. Но это все не сочеталось с ним: Ён Учжону не подходило загаданное желание, где он просил увидеть лицо желанного человека перед смертью. И все же, кто это? Мне было любопытно, но я не хотел спрашивать.

Если бы это действительно произошло, я надеялся, что его желание не сбудется. Внезапно я осознал, что думаю о неприятных вещах.

Ён Учжон с пустым лицом поднял палочки для еды. Прежде чем я успел понять его действия, на стол поставили токкальби*. Ён Учжон взял одну котлету и положил на свою тарелку. Остальное было моим.

[п/п в предыдущей главе они ели блюдо с похожим названием — дак-гальби(닭갈비) из курицы. В этот раз это токкальби (떡갈비) — котлеты из говядины на ребрах, их способ готовки схож с кебабом]

Я почувствовал себя странно. Как сказал Ён Учжон — он подобрал меня, потому у меня нет причин испытывать благодарность, но у меня были другие чувства на этот счет.

— Если подумать… Твоя рана уже зажила. — Взгляд Ён Учжона просканировал мое лицо.

Есть при таком пристальном внимании было неудобно.

— Я рад, что твое лицо не пострадало. Мне было бы печально, останься шрам на лице.

— Мое лицо что, принадлежит тебе?

— … Я имею в виду, что было бы печально смотреть на это, — улыбнулся он.

Подняв стакан с водой, он смочил губы и снова поставил его на стол. Смотря на его влажные губы я ощутил внезапный голод, хотя и так ел. Нарезав токкальби на большие куски, я сразу же отправил один в рот. Говядина была в меру сладкой и соленой, потому я ел вприкуску с рисом. Я не был любителем зелени, но поесть тут стоило.

Как человек, у которого, казалось, не было вкуса, попал сюда? Ну, если подумать, с его деньгами и возрастом это было не сложно. Вот кстати, а какой у него возраст?

— Сколько тебе лет?

Ён Учжон поднял бровь, пока я подъедал гарнир.

— Так сколько?

— Я не несовершеннолетний.

Услышав расплывчатый и двусмысленный ответ, я понял, что он последовал моему примеру, когда я говорил, что несовершеннолетний. Подтверждая мои мысли, Ён Учжон рассмеялся, вбивая гвоздь в мою теорию. Когда я сузил глаза, он поднял руку, подзывая официанта, чтобы заказать еще порцию токкальби. Вскоре, когда ее принесли, Ён Учжон подтолкнул тарелку ко мне. Раздражение накатило новой волной, а затем схлынуло. Я взял палочки для еды, смотря на то, как Ён Учжон неторопливо ест. В одно мгновение я съел две котлеты.

После того как я съел последний кусок и запил все сикхье*, я ощутил себя сытым. Ён Учжон допил свою порцию и, взглянув на мой пустой стакан, вытер руки влажным полотенцем и спросил:

— Пойдем?

[сикхье — сладкий рисовый напиток, в чем-то схож с квасом.]

Пока Ён Учжон расплачивался, я вышел постоять в саду. Небо сегодня было чистым и луна светила ярко. Было не слишком холодно, потому что я вышел из теплого места.

Когда я заметил чье-то присутствие рядом и обернулся, то увидел Ён Учжона точно так же смотревшего в небо. Его дыхание вырывалось сквозь приоткрытые губы. Во мне проснулось неожиданное желание коснуться его бледной щеки. Борясь с ним, я сжал спрятанные в карман пальцы. Как раз в этот момент он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Хочешь сделать кое-что веселое?

Голос, которому я не мог ничего противопоставить. Ён Учжон шептал как дьявол.

— Что?

— Пошли со мной.

Ён Учжон шел вдоль дороги вниз. Я уже собрался подойти к машине, но он обогнул Бенц. Его ботинки звонко стучали.

Мы дошли до автобусной остановки. Внимательно изучив карту автобусных маршрутов, прикрепленных к остановке, он ткнул в один из них.

— Выберем этот.

— Куда мы едем?

— Конечного пункта нет. Мы просто доедем до конца и вернемся.

— … Зачем?

— Я же сказал, давай займемся чем-нибудь веселым.

Это совсем не выглядело весело, но Ён Учжон улыбался. Я не мог отказать ему. Не то, чтобы эта идея мне не понравилась.

Судя по маршруту, конечная остановка была недалеко отсюда. По моим подсчетам это займет около получаса. Вскоре я увидел приближающийся автобус. Ён Учжон вошел первым, когда двери открылись.

— Два билета.

В автобусе было не многолюдно. Ён Учжон остановился перед вторым от конца рядом и кивнул мне.

— Садись.

Я разместился у окна, и Ён Учжон сел рядом. Его рука спокойно опустилась вниз, и кончики пальцев задели мое бедро. Я попытался ответить ему взглядом, но Ён Учжон будто ничего не заметил, поэтому я сдался и уставился в окно.

В стекле с черным пейзажем за ним отражалось лицо Ён Учжона, сидящего рядом со мной. Он слегка запрокинул голову, рассматривая потолок. Линия, что немного опускалась под его лбом, а затем снова шла вверх, выглядела более заметной, когда смотришь на нее так.

Почему он выбрал автобус?

Через пару остановок вышел последний пассажир и мы остались в автобусе одни. Ён Учжон, все это время смотревший в потолок, повернулся ко мне. Кажется, он о чем-то задумался. Когда он склонил голову на бок и посмотрел на меня, по затылку побежали мурашки.

— Тут тихо.

Низкий голос, раздавшийся у самого уха заставил кончики моих пальцев задрожать. Вскоре его тихий смех защекотал мои уши.

— У тебя волосы пушатся.

Он покачал головой, пока я отворачивался и застенчиво чесал ухо.

— Не веди себя как неудачник.

В ответ Ён Учжон лишь пожал плечами и откинулся назад.

— Тебе пора стричься.

— …

— Ты постоянно моргаешь.

Я потрогал обычно не видимые мне волосы и только тогда понял, что они вечно лезут мне в глаза. Когда я откинул челку в сторону, взгляд Ён Учжона остановился на моем лбу.

— Зачем мы поехали на автобусе?

— Иногда я катаюсь на нем, чтобы прочистить голову. Это плохо? Сидеть в пустом автобусе, чья конечная остановка находится в неизвестном мне месте.

— И ты просто сидишь и ничего не делаешь?

— Да, просто смотрю на улицу. Несмотря на то, что пейзажи кажутся одинаковыми, среди них нет похожих. Каждый раз, когда перед глазами мелькают новые виды, мысли одна за другой покидают мою голову. К тому моменту, как мы доберемся до конечной точки, все они исчезнут.

Взгляд Ён Учжона обратился к окну и я тоже повернул голову, вглядываясь в то, что было за ним. Я всегда считал, что городские пейзажи Сеула одинаковые, но, как он и сказал, не может быть двух идентичных видов.

Если подумать… Какие мысли я должен был освободить и выкинуть из головы? Несмотря на то, что я не пытался намеренно освободить голову, у меня уже было ощущение, что я опустошен. Казалось, что все те мысли, что я непреднамеренно таскал с собой всюду, уходили прочь вместе с проплывающими за окном пейзажами.

В автобусе было тихо. Чем ближе мы были к конечной остановке, тем быстрее он ехал, не останавливаясь на промежуточных станциях. Только звук, объявлявший остановку и следующую за ним, заполнял иногда тишину. Мы прибыли в конечный пункт, больше не проронив ни слова.

На остановке было точно так же тихо. Поскольку конечный пункт — депо, поблизости не было людей. На остановке висело расписание автобуса, на котором мы ехали. До ближайшего было еще десять минут.

— Погоди, — Ён Учжон вытащил сигарету из внутреннего кармана и отошел от меня.

Он сунул сигарету в рот и зажег зажигалку.

— Тут можно курить?

На мой вопрос он затянулся, а затем выдохнул дым, подняв уголок рта в ухмылке.

— Нет. Не курите в радиусе 10 метров от остановки.

— Почему тогда ты тут куришь?

— Наказание слишком мягкое. А я не такой бдительный.

— У тебя нет стыда. Разве прокуроры не должны подавать пример обществу?

— Моего уровня совести достаточно, чтобы не курить, если рядом люди. Разве этого не хватит?

— По-твоему я не человек?

— Я не могу просто оставить тебя одного. Тем более, что ночь на дворе.

Ён Учжон снова затянулся и выпустил дым в противоположную от меня сторону. Я ощутил себя не в своей тарелке от того, что он относился ко мне как ребенку и использовал это в качестве оправдания. Но от этих мыслей меня быстро отвлек дым, выходящий сквозь его губы и рассеивающийся в воздухе.

Он выпустил тонкую струйку и вытащил как-то предмет из кармана. Похоже было на серебряную зажигалку. Ён Учжон открыл крышку и стряхнул пепел внутрь. Я впервые видел, как кто-то пользуется подобной вещью. Этот человек был взбалмошным и придерживался половинчатых принципов.

Куря, Ён Учжон держал глаза полуприкрытыми. Когда сигарета скользнула из его губ, он поднял взгляд, смотря в пространство перед собой, а затем опустил руку с сигаретой, вновь стряхивая пепел. Через некоторое время он повернул голову в мою сторону и наши взгляды встретились, но в этот раз я не стал отводить глаза.

Он снова поднес сигарету к губам. В момент, когда Ён Учжон закусил ее, глубоко затягиваясь, его взгляд стал более пристальным, и мои пальцы сжались. Я засунул руки в карманы, поджав губы. Слюна внезапно наполнила мой рот. Время будто замерло, хотя сигарета постепенно тлела.

Звук с каким он выпускал дым был таким же отчетливым, как и выезжающего из депо автобуса. Дул ветер, но Ён Учжон, чье пальто и пиджак были нараспашку, даже не изменился в лице. Быть может, ему не было холодно. Мой взгляд скользнул вниз и остановился на его бедрах, обтянутых сидевшими по фигуре брюками.

— Дать тебе одну? — спросил он.

— Я несовершеннолетний.

Услышав ответ, он расхохотался. Хотя тут не над чем было смеяться, я не обиделся. Это был первый раз, когда я видел, как он громко смеется. Ён Учжон смеялся, прикрыв один глаз рукой с сигаретой в ней. Хотя он и раздражал, мне не хотелось, чтобы он прекращал смеяться.

Когда я был маленьким, в моем классе был ребенок, любивший насекомых. Однажды он принес в класс рамку с пойманной и наколотой на иглу бабочкой. Ее крылья не потеряли свой яркий окрас даже после смерти. Смотря сейчас на Ён Учжона я вдруг вспомнил эту бабочку.

— Тогда почему ты смотришь на меня так, будто хочешь?

— Я никогда не курил.

Он продолжал улыбаться, смотря на меня с сомнением. Докурив сигарету, он положил окурок в пепельницу и закрыл крышку, спрашивая меня:

— Холодно?

— Нет.

— У тебя уши замерзли.

Я поднял руку, ощупывая их. Они были холодными, но не ледяными. За спиной Ён Учжона появился автобус, и я подошел ближе к дороге. Он поравнялся со мной, и мы сели в автобус, выбрав те же места, что и раньше.

— Что мне делать на обратном пути?

Ён Учжон не сразу ответил на мой вопрос. Посмотрев на меня, его глаза мягко закрылись.

— На обратном пути наполни свою опустевшую голову планами: когда я приду, я должен поесть, а еще я должен принять душ, и во сколько мне следует лечь спать… Подобными вещами.

Я кивнул и вновь отвернулся к окну. Показалось, что я слышу смех сбоку, но я проигнорировал это и стал составлять план в голове. Я поел, так что мне не нужно набивать желудок, а помоюсь я как только приеду домой. Было уже поздно, потому больше мне нечем будет заняться. О, нет. Я должен буду привести в порядок свою новую одежду, но я займусь этим завтра утром, как только проснусь.

Было легко составить план, который был бы абсолютно нормальным и не опасным, и именно поэтому я мог продолжать погружаться в эту мысль. Пункт назначения был известен, а о дороге позаботится автобус, так что я удобно устроился в кресле. Составление плана перешло на завтрашний день, затем на послезавтра, и на день после него. Неужели о будущем так легко думать?

Вдруг мне почудилось, что сбоку стало тихо, и я взглянул через отражение на Ён Учжона. Но он был скрыт от меня, потому пришлось повернуться, чтобы увидеть, как он, закрыв глаза, слегка наклонил голову в мою сторону. Кажется, он уснул. Его лицо выглядело уставшим, но умиротворенным.

Даже с закрытыми глазами он производил холодное впечатление, но у него были длинные густые ресницы, и это смягчало его образ. Его дыхание едва было слышно. Для человека естественно дышать, но было странно, что у его дыхание было таким слабым. Пока я смотрел, Ён Учжон склонился ко мне. Неосознанно я напрягся. В итоге голова упала мне на плечо.

Верхняя часть плеча налилась тяжестью. Я больше не мог видеть лицо Ён Учжона, поэтому стал смотреть прямо перед собой. В автобусе по прежнему никого не было.

Неожиданно нас тряхнуло — автобус наехал на лежачего полицейского. Каждый раз, когда я чувствовал, как подскакиваю, я напрягался всем телом, а когда чувствовал, как опускаюсь, задерживал дыхание. Тук, тук, тук. Казалось, автобус снова и снова перепрыгивает через препятствие, хотя это и было не так. Звук не прекращался. Казалось, что мое тело продолжало всплывать и снова тонуть в этом ощущении. Автобус остановился. Вошел мужчина и сел на переднее сиденье. В момент, когда автобус тронулся, я вдруг понял, что это было.

Это билось мое сердце. Звук был тяжелым. Я ощущал, как все мое тело трясет вместе с автобусом, проезжающим по лежачим полицейским. Не все автобусы в Сеуле были одинаково хороши.

Я чувствовал слабый сигаретных запах. Рука Ён Учжона, лежавшая на бедре ладонью вверх, соскользнула и приземлилась рядом со мной. На подушечке безымянного пальца виднелась рана, выглядевшая так, будто ее нанесли чем-то тонким вроде бумаги, а на запястье ближе к ладони виднелась маленькая точка. Синие вены накрывал ремешок от часов.

Место, которого касались его пальцы, горело, но я не стал отодвигаться. Кончики пальцев Ён Учжона вздрагивали каждый раз, когда автобус останавливался или трогался. Ладони у него тоже были бледные, а вот подушечки пальцев покраснели. Этот цвет привлек мое внимание, и я потянулся к ним своей рукой. Едва мои ногти коснулись кожи и ощутили мягкость, я тут же отдернул руку.

Я не сделал ничего ужасно, но все равно почувствовал себя так, будто сделал что-то неправильное. Повернув голову, я снова устремил взгляд в окно. Я упорно продолжал думать о других вещах, лишь бы не замечать тяжесть на плече.

Автобус подъехал к остановке, на которой мы сели. Я нажал на кнопку остановки и потряс плечом. Ён Учжон поднял голову. Вопреки тому, как он выглядел по утрам, сейчас он смотрел на меня вполне ясными глазами.

— Мы приехали.

— Да, верно. — Ён Учжон размял шею и поднялся с места.

Выйдя на остановке, я ощутил, как оставил многие мысли позади. Мое сердце остыло.

Я оглядел пустынную улицу и последовал за Ён Учжоном. Мы сели в машину и поехали к его дому. Миновав десятки красных огней светофора мы наконец подъехали к офистелу, но даже когда мы въехали в темную парковку, красный цвет не исчез. Ощущение, будто я только что проснулся.

В доме Ён Учжона было тепло, даже когда он пустовал. Я собирался подождать, когда он сходит в душ первым, но Ён Учжон вошел в свою комнату и больше не возвращался. Похоже, он решил использовать ванную в дальней части спальни.

Я сложил пакеты в угол комнаты и лег на диван. Веки были тяжелыми. Закрыв глаза, я вспомнил свой план. Разобрать одежду, позавтракать, посидеть за книгами… Это были самые маленькие и незначительные веди. Я понял, что меня никто никогда не учил этому. Как не бояться завтра. Как не впасть в состояние, когда тебе кажется, будто ты по колено во всепоглощающей тьме, когда наступает ночь. Но теперь я мог очистить голову, чтобы строить новые планы.

Никто не обязан рассказывать вам о таком способе. Но если бы я узнал об этом раньше, я мог бы проводить ночи гораздо лучше. Теперь, когда я лежал в тепле и завтра мне было что поесть, я мог думать о более сложных вещах. Если бы я только знал раньше… Завтрашний день должен был стать немного другим.

Бесполезная и глупая мысль.

Я должен был четко помнить, что я не смогу оставаться тут вечно, пока не умру. Но даже когда я осознал свое положение, тревога, пришедшая ко мне, оказалась слабой. Я накрылся одеялом с головой.

Со стороны комнаты Ён Учжона донесся шум. Видимо, он уже помылся. Шаги затихли совсем рядом, и когда я откинул одеяло, то услышал тихий голос:

— Спокойной ночи.

Я ничего не ответил на это пожелание. У меня вдруг перехватило дыхание.