Онлайн чтение книги Незнакомец Stranger
Глава 4 - Монстр

Новости были идеальным задним фоном. Я лежал на диване, смотрел в окно и слушал голос ведущего. Дни становились короче, а небо темнело, едва я садился за ужин.

Каждый день проходил медленно, но, если задуматься и посмотреть в ретроспективе, то на самом деле время летело быстро. Я ничего не сделал, ничего не достиг, и вот-вот стану взрослым.

Моя первая работа была в барбекю-ресторане. Единственное, чем я умело пользовался — это собственным телом, так что в свое время я просто заполнил резюме в место поближе к приюту, где обещали хорошую почасовую оплату. Это был период каникул, потому мне легко удалось наврать, будто я учусь в школе. К моей радости, у меня не попросили студенческое удостоверение. Я переживал из-за отсутствовавшего у меня опыта и слишком юного возраста, но начальству я пришелся по душе, потому меня сразу же приняли на работу.

Коллектив полностью состоял из мужчин. Даже на кухне работали мужчины. И я был самым младшим и тихим там. Меня раздражали их вечные перекуры в обед и ужин с воняющим дымом от сигарет, предложения сгонять в бильярд после работы или пойти выпить, вопросы, в какую школу я хожу и где живу… Я вяло отвечал им и никогда не присоединялся, если они собирались куда-то, и в конце концов остался в одиночестве.

Я думал, что будет достаточно хорошо выполнять свою работу, но однажды менеджер вызвал меня к себе и сказал, что я недостаточно общителен. «Ты молод и ты самый младший в коллективе, так почему же ты держишь дистанцию со всеми? Если ты подойдешь первым, то хёны обязательно проявят к тебе доброту. Мы не в школе, это жизнь», — утверждал он, хотя вел себя именно как в школе… Хотя нет, в школе бы мне так не досаждали. Там мне просто говорили, какими вещами мне нужно заниматься, а какими нет. Я старался быть вежливым, но получая дерьмо, дерьмом я и отплачивал.

Общаться с клиентами тоже было непросто. Мне пришлось столкнуться с множеством спорных ситуаций, когда меня обвиняли в неулыбчивости или говорили, что я выгляжу слишком молодо, чтобы здесь работать. А еще я совершенно не хотел иметь дело с пьяными, особенно с теми, кто приходили уже пьяным и от них несло алкоголем. По-моему, я работал там больше всех остальным. И конечно же меня уволили.

По большей части это произошло из-за того, что я не вписывался в коллектив и портил атмосферу. Я проработал там меньше месяца и был на испытательном сроке, так что в кармане оказалось не так много денег. Примерно в это же время я свалил из молодежного приюта. Все, что я сделал, это сказал чертовому извращенцу катиться от меня подальше, но в итоге я оказался самым проблемным ребенком на свете. И это снова была лишь моя проблема.

Если бы не Ён Учжон, я…

— Компания Давон пожертвовала двести миллионов вон в пользу обездоленных детей в преддверии Рождества.

[п/п 397 800 Br/71 млн млн ₸/11,6 млн ₽/5,83 млн ₴]

Я повернул голову, на привлекшие мое внимание слова. После изображения здания, принадлежавшего компании Давон, на экране появилось лицо человека, которого я видел тем вечером.

— Это не первый добрый поступок на счету компании Давон.

Новостной выпуск завершился рассказом обо всех пожертвованиях, волонтерских кампаниях, которые проводила Давон. Я фыркнул. Должно быть, это была проплаченная реклама.

Взяв телефон, я погулил про компанию этого человека. Превращение частичной занятости в полную, льготы для сотрудников, волонтерство в детских садах… Было полно хороших историй. Конечно, это не были сплошь хорошие статьи. В итоге я выключил телефон, потому что у меня заболели глаза от всех этих статей-нападок.

Анализируя все теперь с холодной головой, можно было легко сказать, что отношения Ён Учжона и этого мужчины казались особенными, но не подозрительными. Я не мог себе представить, чтобы Ён Учжон флиртовал с пожилым мужчиной с определенным умыслом. Что если этот мужчина и правда был хорошим человеком…

Мужчине было около шестидесяти лет. Он все равно скоро умрет.

Я услышал звук вводимого пароля. Когда я встал и вышел в прихожую, Ён Учжон уже снимал обувь. Он взглянул на меня.

— Заходить не собираешься?

— А где приветствие? — он слегка ухмыльнулся, смотря на меня.

У Ён Учжона был талант раздражать людей самыми незначительными словами.

— Вот. Это подарок.

Когда он зашел в гостиную, то протянул белый пакет. Я взял его и, заглянув внутрь, обнаружил там книгу.

«Мир загадок, от которых голова идет кругом».

Стоило мне взглянуть на красочную обложку, как я нахмурился.

— Что это?

— В прошлый раз, как я заметил, ты хорошо развлекался с подобным.

Он считал меня еще ребенком.

Ён Учжон ушел в ванную, и я раскрыл книгу. В ней оказалось достаточно вариантов головоломок, в том числе и та, которую я уже решал. От созерцания пустых клеток голова начинала гудеть, но это был отличный способ убивать время.

Я взял механический карандаш из комнаты с книгами. Пролистав книгу, я понял, что тут были в основном головоломки с цифрами, но нашлись и со словами. Я решил взяться за разгадывание кроссворда — от слов голова болела меньше, чем от цифр.

Пока я вписывал ответы на задачки попроще, Ён Учжон вышел из душа и зашел в спальню переодеться. Если он освобождался с работы пораньше, то вместо халата после душа надевал удобную одежду.

Переодевшись, он пришел и сел рядом со мной на диван.

— Ты ел?

— Ага. А ты, господин прокурор?

— Тоже.

— Что ел?

— … Сэндвич.

Я фыркнул в ответ. Я почувствовал на себе его взгляд, но сделал вид, что не заметил, и тогда он спросил.

— Чего?

— Не.

— Ты хочешь сказать: «Питайся лучше, потому что сэндвич не достаточно сытный для тебя», верно?

— Никогда не думал об этом в подобном ключе.

— Иногда в бессознательном больше смысла, чем в осознанном.

Снова он говорил, что вздумается. Кинув на него быстрый взгляд, я вернулся к разгадыванию кроссворда.

— Что ходит на четырех конечностях утром, на двух в обед и на трех вечером?

— М, собака.

— … Почему?

— На четырех лапах утром, когда рядом хозяин, на двух лапах в обед.

— А вечером?

— Вечером… Руку.

Ён Учжон протянул мне свою ладонь. Я нервно посмотрел на него, пытаясь угадать, что он собирается делать, но он взял мою руку и положил поверх своей ладони.

— Она красивая, поэтому и три лапы.

Он зажмурил глаза в улыбке. Я почувствовал, что погружаюсь в ловушку его улыбчивых глаз, и выдернул руку.

— Собака — шесть букв. А тут нужно семь.

— Щеночек?

Я вздохнул. Он с самого начала не собирался отвечать серьезно. Перелистнув в конец, чтобы посмотреть на страницу с ответами, я увидел, что этим словом было «человек». В этот момент Ён Учжон снова спросил:

— Увлекательно?

— Просто разгадываю все подряд.

Раздался хохот. Я проигнорировал его и заполнил клетки словом «человек», после чего проверил остальные вопросы. Судя по описанию, ответом было название какой-то еды. Услышав звук переключаемых каналов, я повернулся к Ён Учжону и увидел, как он с безучастным лицом тыкает в кнопки пульта.

— Господин прокурор, у тебя есть любимая еда?

— … Наверное.

— И какая?

— Что-нибудь теплое и вареное. Рис.

Он отложил пульт и завалился на диван. Он сидел, поигрывая пальцами ног, что отвлекало меня.

— Хочешь угадаю, что любишь ты? Ты любишь мясо.

— Кто не любит мясо?

Он раскинул руки в стороны, бессовестно ерзая по дивану. Нечасто он уходил с работы так рано, чтобы мы могли провести время вместе. Я взглянул на вопросы, размышляя, нет ли среди них еще чего-то, о чем мы могли поговорить.

— Ты хорошо учился? Господин прокурор.

— М, нет. Мне не хотелось этого делать.

— Тогда как же ты стал прокурором?

— Усердно трудился. Так и стал прокурором.

— Ты мечтал стать прокурором?

— Это не было мечтой. Это была лучшая профессия, которую я знал.

Его рука скользнула вниз. Без разрешения он стал перебирать мои волосы.

— Пытаешься сегодня разузнать обо мне?

— Просто спрашиваю.

— Хорошо. Что еще ты хочешь узнать?

Когда он делал так, мне больше не хотелось ничего спрашивать. Я начал чиркать карандашом угол страницы, пока он не стал полностью грязным, и лишь тогда отнял руку от книги.

Я подумал о том, чтобы спросить о нем. Но возвращаться к уже случившемуся ранее показалось мне некрасивым. В голове крутилось много всего, но я не был уверен, о чем именно стоит спрашивать. Я не нашел ни единого важного вопроса.

— В Рождество… Ты работаешь?

В конце концов из моих уст вырвался самый бесполезный вопрос. Ён Учжон издал болезненный стон.

— Ну. Я тоже не хочу работать в такие дни… А что? Ты хочешь чем-то заняться?

— Нет.

— Мне купить торт?

— …

— Какой торт купить?

— Подороже.

Он засмеялся на мой резкий ответ. «Значит подороже, это хорошо», — я услышал его бормотание, пока перелистывал страницы.

«Давайте, сыграем в омок!*»

[п/п Омок — то же самое, что и го, гомоку или рэндзю. Логическая настольная игра «пять в ряд»]

Под скачущими буквами была разлинованная доска для го. И как мне в это играть, если у меня нет камешков для го? Пока я растерянно смотрел на страницу, Ён Учжон поднялся с дивана.

— Омок? Выглядит заманчиво.

Он сел напротив меня. Когда он наклонился вперед, его оверсайз футболка натянулась вниз, обнажая выступающие ключицы. Я сжал челюсть и поднял взгляд от четкой тени, видневшейся под ключицами.

— Ты первый. Ходи белыми.

Он указал на механический карандаш в моей руке, и я понял, что нужно делать. Я нарисовал пустой ровный круг в середине «доски», после чего Ён Учжон забрал карандаш у меня из рук. Кончики его пальцев едва коснулись моей кожи, и я сжал кулак от этого неуловимого ощущения.

Он нарисовал кружок рядом с тем, что сделал я, и закрасил его. Ён Учжон протянул карандаш обратно, и, когда я уже собирался взять его, внезапно одернул руку.

— Давай на спор?

— На спор?

— Ага. На желание победителя.

Я никак не мог бы выиграть у него. С таким скудным багажом знаний*, как у меня, шансы против умного прокурора не очень-то и велики. Но мне было интересно, что он загадает.

[п/п Чжихо использует здесь идиому 가방끈이 짧다 «короткие лямки рюкзака». Так говорят о людях, не имеющих образования старшей школы: не поступивший или бросивший старшую школу.]

— Каково твое желание?

— Так не интересно, если скажу заранее.

— … Ладно.

— Отлично.

Ён Учжон протянул мне карандаш с расслабленной улыбкой. Я нарисовал еще один пустой кружок, думая о том, что бы я мог загадать, хотя понимал, что и не выиграю.

Пока мы продолжали передавать карандаш из рук в руки, на бумаге появлялось все больше кружочков. Ён Учжон решил играть в основном в защите, нежели атаковать. Короткого взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько он сосредоточен, хотя это и не портило его обычно спокойный настрой.

Может он проиграет мне? Этому человеку ничего от меня не было нужно.

Эта мысль немного расслабила меня. Настало время увеличить ряд до трех кругов. Ён Учжон не стал блокировать мою линию и добавил черный кружок в другом месте. Это был четвертый. И ни один из концов ряда не был перекрыт.

Я проиграл. Подняв глаза, я увидел улыбку Ён Учжона.

Он протянул мне карандаш легким движением, но я не стал его забирать. Мне было интересно, что же загадает Ён Учжон. Я немного волновался, что он скажет что-то крайне странное, потому что был непредсказуемым человеком. Занервничав, я открыл рот:

— Что такое?

— Попробуй улыбнуться.

— … Чего?

Не ответив на мой вопрос, Ён Учжон нарисовал указательным пальцем дугу в воздухе. Я нахмурился от абсурдности требования, а он подпер щеку ладонью в ожидании.

— Я сказал улыбнуться, а ты хмуришься.

— Почему именно такое желание?

— Потому что это то, что я хочу увидеть.

Почему он хотел увидеть, как кто-то улыбается? Улыбнуться не трудно, но для меня это было непросто. Я вдруг понял, что не только никогда не улыбался осознанно, но и в момент, когда он попросил улыбнуться, я не смог вспомнить, когда же улыбался последний раз.

Уговор есть уговор, но должен ли я действительно его выполнить? Я продолжал сидеть на месте, надеясь, что если продолжу молчать, но Ён Учжон сдастся. Но он лишь выждал несколько минут, прежде чем продолжить.

— Сегодня я вдруг вспомнил, что ты мне снился…

— …

— И ты выглядел так, будто улыбался.

Я был во сне Ён Учжона. Он опустил взгляд на мгновение, будто вспоминал сон. Его глаза снова поднялись, и у меня пробежали мурашки по коже, когда он окинул меня взглядом.

Смотря на него, я вдруг понял, что улыбнуться не так уж и сложно. Уголки его светло-красных губ слегка были приподняты, и я попытался последовать за их примером. Уголки моего рта дернулись. Я не мог видеть собственное лицо в этот момент, но легко могу сказать, что это было неловкое зрелище.

Ён Учжон убрал подпирающую щеку ладонь и его улыбка медленно испарилась. Его взгляд задержался на мне, и я ощутил, как мышцы лица напряглись. Он попросил меня улыбаться, но его молчание принесло мрачную атмосферу. Я перестал улыбаться, и с небольшой задержкой он неторопливо открыл рот:

— А-а.

Ён Учжон хмуро улыбнулся, затем покачал головой и, встав, направился на кухню. Он заварил себе кофе. Я улыбнулся, потому что он того просил, но его реакция меня удивила. Я уставился на него, но Ён Учжон не ответил мне взглядом. Только когда он закончил наливать кофе в единственную имеющуюся в этом доме чашку, Ён Учжон повернулся. Он смотрел на меня из дверного проема кухни, слегка наклонив голову. Наконец бросив на меня последний не читаемый взгляд, он пошел в сторону спальни.

— Ты не сможешь уснуть, если будешь пить кофе на ночь.

Услышав мой комментарий, Ён Учжон остановился и посмотрел на меня.

— Завтра выходной.

Сказав это, он зашел в свою спальню. Я все смотрел на дверь, но но не выходил. На столе остались лежать лист бумаги и механический карандаш. Я взял его в руку и крепко сжал, но не почувствовал никакого тепла.

Я начал закрашивать лист грубыми движениями. Долгое время раздавался только монотонный звук карандаша, но в какое-то момент грифель зацепил край листа и угол с треском оторвался. Я отложил карандаш и смял порванный лист. В гостиной воцарилась мертвая тишина.

***

После обеда я включил телевизор и там играла песня о том, что если ты будешь плакать, Санта не принесет тебе подарки. Детишки бегали по комнате, напевая ее, а в другом конце комнаты стоял их отец, одетый как Санта Клаус.

Рождество. На Рождество люди обычно дарят подарки. Действительно ли Ён Учжон купит торт? И что важнее, возьмет ли он отгул на работе в этот день?

Такие дни, как дни рождения и Рождество, ничего не значили для меня. Если честно, я их ненавидел. Потому что всякий раз, когда дети в моем классе болтали о том, что они получили в подарок или что ели, мне не о чем было рассказать. Дело не в том, что я не получал подарки или не ел вкусной еды, но эти хорошие дни всегда заканчивались плохо. Разница порождает разобщенность.

После того, как я уехал из дома, такие вещи со мной уже не происходили. Я даже не понимал, был ли это мой день рождения или Рождество. Хотя Рождество — отличный день для краж. Но на этот раз мне не придется рыскать в толпе, в надежде разжиться чем-нибудь.

Что бы это ни было, все благодаря Ён Учжону. Если бы он не обратил на меня внимание в тот день, я бы так и продолжил спать на улице в зимнюю стужу, не ел бы теплую еду и не мог бы помыться в горячем душе.

Я встал с дивана и поднялся на второй этаж. Открыв гардероб, я достал оттуда пакет с деньгами, который спрятал глубоко внутри шкафа. Я не мог взять много, поэтому достал оттуда тридцать тысяч, но, подумав, что на них вообще можно купить, взял из пакета еще двадцать тысяч.

[п/п 30 000 вон — 60 Br/10 660 ₸/1720 ₽/870 ₴]

Пятьдесят тысяч. Честно говоря, для меня даже такая сумма была большой. Я не хотел тратить деньги бездумно, потому что не знал, что меня ждет впереди. Но я должен был возместить Ён Учжону хотя бы столько денег, даже если он их не примет. Я уже выбросил чеки, так что не смогу вернуть вещи назад.

Приняв решение, я оделся и отправился в путь, прежде погуглив подходящий торговый центр. Он находился примерно в десяти минутах езды на автобусе. Не хотелось бы, чтобы там оказалось слишком дорого. Но я не собирался покупать Ён Учжону, ездившему на такой дорогой машине и носящему дорогие вещи, что-то, над чем можно посмеяться. Меня одолевали сомнения, но я все равно решил туда съездить.

Перед торговым центром стояла елка. Я слился с толпой, идущей внутрь. Было странно думать о том, что раньше я ходил в такие места, чтобы укрыться от холода, а в этот раз пришел, чтобы что-то купить.

Я вошел в холл и ощутил запах духов. Неприятное чувство начало меня тревожить, и я быстро прошел мимо аромата, направившись к эскалатору. Рядом с ним была лавка, где продавали солнцезащитные очки, аксессуары и шарфы. Последнее напомнило мне о бледной шее Ён Учжона, который носил только пальто, потому что всюду перемещался на машине.

Подойдя ближе, я увидел кучу разных цветов.

— А, студент, подходи-подходи. Взгляни-ка на этот шарф: отличный материал, и он сейчас по распродаже.

Продавщица окликнула меня, стоящего среди других зевак. Я подошел ближе, чтобы рассмотреть шарф получше. Первым, что бросилось в глаза, был его красный цвет. Я тут же вспомнил, что он купил мне разноцветное белье, которое невозможно было носить. Я всерьез задумался о покупке. Черный костюм, черное пальто и ярко-красный шарф. Выглядело на удивление хорошо.

И все же я решил взять что-то нейтральное, поэтому выбрал серый шарф.

— О, у него приятный цвет, и он хорошо смотрится на мужчинах.

Я посмотрел на ценник. Шестьдесят семь тысяч вон. Я не мог себе этого позволить с теми деньгами, которые у меня были. Не верилось, что шарф может столько стоить. Я понял, что не могу купить что-нибудь здесь.

— Студент, на какую сумму рассчитываешь? У нас большой ценовой диапазон, так что просто скажи, и мы подберем подходящий.

— Если такие, что стоят… Меньше пятидесяти тысяч?

— Конечно. Вот тут по сорок тысяч, а там по тридцать.

Я подошел к лоткам, на которые указал продавец и потрогал один из темно-синих шарфов. Он был мягким на ощупь и насыщенного цвета, а модель выглядела подходящей той одежде, что обычно носил Ён Учжон. Цена составляла сорок три тысячи. Что ж, это было ниже того, сколько стоил первый шарф.

— Этот подходит? Будешь брать?

— Да.

— Если это подарок, могу упаковать.

— Давайте.

Я выбрал его быстрее, чем ожидал. Продавец протянул мне завернутый шарф. Я взял его и вышел, думая о том, как лучше отдать его Ён Учжону.

Может стоило подарить его на Рождество, просто оставив на прикроватной тумбочке. Ён Учжон проснется возьмет его, а когда спросит, что это…

От одной мысли об этом у меня приятно заныло в животе. Пока я раздумывал, не лучше ли распаковать шарф и оставить в шкафу Ён Учжона, на глаза попался магазин повседневных товаров. На витрине снаружи стояла большая упаковка чокопая. Коробка была больше, чем у стандартной упаковки и казалось, что внутри что-то еще кроме чокопаев.

Это напомнило мне о детях в том «приюте». На Рождество они обменивались припасенными вредными вкусностями в подарок. Я был одним из них, хотя ничего и не давал им взамен.

Надеюсь, у них все хорошо, теперь там одним ртом меньше. Возможно, будет справедливо наконец дать что-то взамен тому, что я получил.

Я зашел в магазин и купил коробку чокопая вместе с несколькими упаковками мармелада. К тому времени, когда я решил закругляться с покупками, у меня закончились деньги. Не думаю, что когда-либо тратил деньги, не ощущая тяжести на сердце.

В итоге я сел на автобус до района Ихва. Не ожидал, что вернусь в то заведение, но, по крайней мере, сегодня тот день недели, когда Ли Сугёль не заходит в «приют», так что мне не придется иметь дело с ним.

Я вышел из автобуса и направился в знакомый район, о котором у меня не было никаких приятных воспоминаний, хотя я жил там почти два года. Возвращение было нелегким, но дало какую-то новизну ощущений. Мне просто повезло. Не было гарантий, что так будет и дальше.

Пройдя через переулок и поднявшись по лестнице, я подошел к ни капли не изменившейся двери. Взявшись за ручку, я толкнул ее. В прихожей стояла только детская обувь. Я планировал оставить угощение на кухне, но, когда вошел в коридор, услышал звук бегущих детских ножек. По звуку я понял, что это он.

Мальчик выпрыгнул прямо передо мной. Я был рад увидеть его спустя долгое время, и уже собирался отдать сладости прямо в руки, но тот нетерпеливо замахал ладошкой. Это было не приветствие. Больше похоже на то… Что он говорил мне: убирайся отсюда быстрее…

Последовал звук уверенных шагов. Владелец вытянутых ног появился в моем поле зрения — Ли Сугёль.

— Эй, Ким Чжихо. Сколько лет, сколько зим.

Дерьмо.

Давненько я не виделся с этим мудаком.

Если мне повезет отделаться малым, то но просто отнимет у меня угощение для детей до того, как я вручу им. Я сделал шаг назад, Ли Сугёль сделал точно такой же шаг вперед.

— Какого черта? Ушел, не сказав ни слова, будто реально не собирался возвращаться.

— Я здесь, чтобы повидаться с детьми.

— С детьми? Нафига это тебе?

— Неважно. Я просто оставлю гостинцы и уйду.

Я положил упаковку чокопая и желе на пол. Все равно я не мог ничего сделать, если этот мудак решит не позволять детям съесть их. Мне не хотелось спорить с ублюдком посреди коридора — не было никакого желания провести хотя бы на минуту дольше рядом с тем, кто ударил меня.

— Что? «Неважно»? Посмотрите-ка, как этот мелкий говноед заговорил!

— Я ухожу.

Я лишь потерял бы время, пытаясь сказать что-то. Я вздохнул и развернулся, собираясь уйти.

— Куда это ты намылился?

Он схватил меня за волосы и потянул назад. Кожа головы болела так, будто ее вот-вот оторвут. Крик ребенка резанул слух.

— Хён, хё-ён…

— Отвали, пацан!

Ли Сугёль пнул ребенка, и тот упал на пол, закричав сильнее. Я стиснул зубы и попытался оттолкнуть Ли Сугёля обеими руками, но это оказалось непросто. Тогда я притянул его ближе и ударил по руке со всей силы. Хватка тут же ослабла. Но стоило мне предпринять еще одну попытку вырваться, он вцепился в мой затылок с новой силой и крутанул на месте.

Широкая ладонь ударила меня по лицу. Из глаз посыпались искры, а голова тут же закружилась. Я споткнулся, не в силах держаться на ногах, и Ли Сугёль за волосы швырнул меня через всю комнату. Я упал на желтый линолеум. Несмотря на головокружение я встал на ноги.

Дверь захлопнулась и прямо перед ней встал Ли Сугёль, он казался непривычно огромным. Во рту ощущался вкус крови, во мне вскипала злоба.

— Черт, зачем ты меня бьешь?!

— А что?.. Эй, какого хрена ты свалил, не сказав ничего?

— Не ты ли сказал мне убираться?

— Потому что тебе все равно некуда идти. Не должен ли ты отплатить мне, ублюдок, за то, что я приютил тебя и кормил целых два года?

Ли Сугёль пнул меня в живот. Я закашлялся. Хватая воздух ртом, я ощущал, как задыхаюсь. Кашель раздирал сдавленное горло. Перед глазами все побелело. Я хотел убить этого ублюдка, вонзить в его живот нож и продолжить бить, пока кишки не выпадут наружу, а кровь не пропитает линолеум. У меня дрожали руки. Я понял, что у меня действительно может все получиться. Голова стала холодной, я сглотнул слюну, пропитанную вкусом крови, и мотнул головой.

— По-твоему, я… жил тут бесплатно? Я принес тебе кучу денег.

— Ха, только посмотрите на него! Ты реально думал, что этого достаточно? Да там денег было с гулькин нос! Где ты, мать твою, видел, чтобы на такие деньги можно было прожить?

Ли Сугёль приблизился ко мне и, сев на корточки, схватил за волосы. Я поднял взгляд и уставился на него, но Ли Сугёлю будто было на все плевать. Он просто смотрел на меня, разглядывая лицо.

— Это все были мои инвестиции… Потому что у тебя хорошенькая мордашка, хотя ты и ни черта не улыбаешься. Ты думал, что я тут благотворительностью занимаюсь, а?

— …

— Я мог бы продать тебя подороже, пока ты был сопляком. Но моя совестливость спасла тебе жизнь. А ты в ответ ни разу не поблагодарил меня, — сказал он самодовольно.

Я не мог поверить своим ушам. Он и раньше продавал детей младше меня, но это звучало так, будто на меня он имел совершенно другие планы, чем на тех детей.

— Ты выглядел так, будто начнешь капризничать, если я буду слишком давить, поэтому я дал тебе поблажку… хах.

Ли Сугёль легонько шлепнул меня по щеке. Это было больно, это раздражало, это заставляло меня чувствовать себя плохо. Я зажмурился, и рука, державшая мои волосы, напряглась, заставляя запрокинуть голову.

— Держи глаза открытыми. Ты понимаешь, во что вляпался?

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Я скрипел зубами от боли. Это было невыносимо, казалось, что от следующего удара у меня выпрыгнут глаза. Я ощущал свою беспомощность, я не мог сопротивляться. Казалось, что мне никогда не выбраться из этого дерьма.

Ли Сугёль отпустил мои волосы и убрал руку. Я больше не мог оставаться тут. Я оглядел комнату, но тут не было ничего, что можно использовать как оружие. Только комод и шкаф.

Мне стоило молить о пощаде. Но если бы он был порядочным человеком, то никогда бы так не поступил. Поэтому я не хотел умолять его, даже если бы мне грозила смерть.

Мои кулаки сжались. Мы были примерно одного роста, но Ли Сугёль крупнее, но я знал, что у меня все получится, потому что на кону была жизнь. Мне нужно было лишь ударить его. Мои кулаки дрожали.

Пока думал, Сугёль поднялся на ноги. Он достал мобильный и отвернулся. Судя по тому, что он направлялся к двери, он собирался уйти. Я не мог сейчас отпустить его. Если он позвонит кому-нибудь, это будет концом. Я вскочил на ноги и кинулся к нему, хватая за талию и грубо оттаскивая назад.

— Ах ты, ублюдок!.. — Он взмахнул рукой, ударяя по моей скуле локтем.

В глазах потемнело, но я не отпустил его. Он вырывался, дергаясь туда-сюда, но я двигался в такт, пока не потерял хватку на талии. Тогда он развернулся лицом ко мне, и я спешно вцепился в его воротник, отталкивая от себя. Ли Сугёль влетел у шкаф всем телом. Он заскрипел зубами, изрыгая ругательства. На лбу выступил холодный пот. Теперь это был вопрос жизни: либо он, либо я.

Он крепко ухватился за мое запястье, и рука тут же задрожала от напряжения, но я не сдавался. После короткой возни Ли Сугёль отвел свободную руку с раскрытой ладонью, целясь в голову. Я пригнулся. Ли Сугёль промахнулся, но взрыв боли все равно пронзил голову. Я сильнее сжал его воротник. Началась борьба: Ли Сугёль продолжал беспорядочно бить меня по щекам и голове, пытаясь заставить меня отпустить его, но я не расцепил пальцы, надеясь выгадать момент и сбить с ног.

Я снова вжал его в шкаф, а потом оказался откинутым к двери. Лопатки запульсировали от боли, во рту был вкус крови. Каждый удар отзывался пронзительной болью.

Рис и еда на месяц, счета за электричество и газ, которые нельзя было превышать. Мы не были роботами, которые могли все четко исполнять. Дети, что должны были вдоволь есть в их возрасте, настороженно относились друг к другу. В середине зимы полы в доме всегда были ледяными, и, имея фиксированный счет за газ, мы предпочитали отапливать комнаты, чем иметь горячую воду. Зимой все вечно ходили грязными, потому что никому не хотелось мыться в ледяной воде. В те дни, когда Ли Сугёль приходил забирать деньги, дети ходили на цыпочках. Он кричал на них, бил по голове, а мы были обязаны смеяться в ответ.

Жирный живот, набитый до сыта, золотые кольца на пальцах, опрятная одежда, купленная в дорогих местах.

Почему мы не можем просто убить этого мудака?

Не знаю, откуда у меня взялись силы. Я стиснул зубы и со всей дури толкнул его. Ли Сугёль попятился назад, не в силах преодолеть мой вес, и его тело опрокинулось назад. Голова с глухим стуком ударилась о комод, и он рухнул на пол.

— А, блять!

Он схватился за затылок, пока переворачивался, но я успел вцепиться в воротник и занес кулак над ним. Я ударил его в скулу. Один раз, второй, третий, четвертый… С глухим звуком кожа лопнула и полилась кровь.

Мои руки дрожали. Грудь ходила ходуном, будто я пробежал марафон. Ненормальное возбуждение охватило мое сознание. Ощущение от удара по тыльной стороне ладони походило на бодрящую мелодию. Чувство мясистых щек, разрывающейся плоти, твердых зубов… Моим рукам стало так легко, как никогда прежде не было.

Ли Сугёль перестал шевелиться. Я понимал, что должен остановиться, но не мог. Я снова занес кулак над разбитым в кровь лицом.

— Хён...

Знакомый голос, сопровождаемый тихим звуком открывающейся двери, позвал меня. На мгновение я перестал бить. Когда я повернул голову, увидел, что мальчик смотрит на меня. Его круглые глаза испуганно заблестели. Мое бешено колотившееся сердце наконец стало успокаиваться. Я снова повернул голову и взглянул на Ли Сугёля.

— У-угх…

Ли Сугёль, чье лицо напоминало кусок мяса, попытался оттолкнуть меня слабым жестом. Он выглядел как насекомое. Как гигантский червяк.

Мои руки были разбиты в кровь, точно так же как и его лицо. Красный. Перед глазами был только красный цвет. Пальцы задрожали. Я осознал, что натворил.

Я наконец-то отпустил его воротник и поднялся на ноги. Когда я повернулся и пошел к двери, мальчишка, потерявший дар речи, продолжил пялиться на меня. Страх, зародившийся в его невинный черных глазах, просочился под мою кожу. Я вытер кровь, выступившую в углу рта и прошел мимо. Шаг, затем второй. Чем дальше я двигался, тем быстрее начинало биться мое сердце.

Я надел ботинки и пинком распахнул входную дверь. Я бежал со всех ног вниз по склону. Как только странное ощущение, от которого так сильно вздымалась грудь, испарилось, на меня напал страх. Ли Сугёль мог отправиться следом за мной. Если он поймает меня, то убьет. Я больше никогда никуда не смогу убежать.

Я бежал без оглядки. Все тело ломило, лодыжки болели, но я не останавливался. Мне нужно было валить отсюда как можно быстрее. Я должен был убраться как можно дальше. Туда, где Ли Сугёль меня не найдет.

Все время, пока я бежал, мне хотелось рухнуть на землю и больше никогда не подниматься. Это чувство мало чем отличалось от желания умереть. Я остановился, лишь когда воздух начал застревать в глотке, не поступая в легкие, а ноги уже казались чужими и я вот-вот готов был упасть. Я согнулся пополам, упираясь ладонями в колени и тяжело задышал. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет изо рта. Рвота подкатила к горлу, и я выплюнул ставшую густой слюну. В ушах громко стучало сердце, заглушая звуки вокруг, будто я был один в целом мире.

Наконец я поднял голову и осмотреться. Я стоял посреди пустой улицы и не мог понять, где именно нахожусь. Завертев головой, я увидел, что кто-то приближается ко мне. К счастью, это была женщина. Ошарашенно озираясь, я нырнул в переулок и прислонился спиной к стене, переводя дыхание. Диафрагму сдавило. Я подтянул к себе колени и уткнулся в них лбом, чувствуя, что меня вырвет всем, что я сегодня съел.

Постепенно мысли стали возвращаться в опустевшее сознание. Мои руки и ноги похолодели, и первое, что четко врезалось в память — это ощущение насилия, въевшееся в тыльную часть ладоней. Каждый нерв в пальце покалывало. Я сжимал и разжимал кулаки, пытаясь стереть это ощущение, но оно не проходило.

В конечном итоге. Я ударил человека.

Ощущения от ударов были яркими. Появился всплеск возбуждения. Взрыв удовольствия.

Мое тело неистово тряслось. Первый раз тяжело, второй — легко. Я должен был знать это и держаться до конца...

Он заслужил это. Я просто дал ублюдку то, что он должен был получить. Но мне не стало от этого легче, потому что…

Я устремил пустой взгляд на стену. Грязные кирпичи, от которых несло рыбным запахом. Ледяной воздух морозил кожу.

Действуя импульсивно, я начал обыскивать карманы. Там ничего не было. Я огляделся вокруг, затем выглянул из переулка, но и там было пусто.

Подарок, что я купил Ён Учжону. Я порылся в памяти, но не вспомнил, чтобы брал что-то с собой, когда покидал «приют».

Ха.

Все мое тело было истощено, и самое смешное, что я действительно думал о том, чтобы вернуться и забрать его. Сорок три тысячи вон. Для меня это были не маленькие деньги.

Я вернусь в ад за сорок три тысячи вон. Смешно. Но дело было ведь не в деньгах. Меня терзало любопытство, каким будет лицо Ён Учжона, когда я отдам ему подарок. Сейчас это уже не имело смысла.

Я не мог вернуться. Что ж, надеюсь, тем, что я купил, воспользуются дети, а не Ли Сугёль.

Не успел я и глазом моргнуть, как солнце уже село. Я думал, что прошло всего ничего, но, похоже, я засиделся здесь — у меня даже начала болеть задница. Я стряхнул пыль с брюк и поднялся. Единственным утешением было то, что мне есть куда вернуться. Дом Ён Учжона. Место, где он жил. Мое единственное… убежище.

Лодыжки пульсировали от напряжения, вызванного внезапным и долгим бегом. Я похромал к автобусной остановке. Отсюда не было прямого рейса до дома Ён Учжона, так что мне еще предстояло пересесть на другой автобус. Я мог бы взять такси, но вместо него выбрал автобус. Я сел и попытался тренироваться очищать свой разум, как учил Ён Учжон, но это было не просто. Как следы нагари, приставшие в кастрюле, некоторые мысли прилипали ко мне даже после того, как я пытался очистить от них разум и выбросить прочь.

Подобное случалось не только со мной. Но я чувствовал, что сам навлек на себя эту проблему. Как говорится, не береди лихо*. Если бы я был более покорным и уступчивым, если бы только был достаточно умным и сообразительным, обернулось бы все иначе?

[п/п в оригинале используется отсылка к идиоме, дословно переводящаяся как «позови ястреба», т. е. накликать на себя беду своими действиями.]

Я не знал, сможет ли выдержать меня Ён Учжон. В прошлый раз мне просто повезло. Всегда настает день, когда люди вокруг устают от меня. Подумав об этом, я испытал разочарование. Голова стала тяжелой. Я постарался расслабиться и почувствовал как болело все тело. Мне предстоял долгий путь. Я сменил автобус и прошло довольно много времени, прежде чем я увидел знакомый офистель. Я не сдержал улыбку, понимая, что уже привык к его роскошному виду.

Я не рассчитывал, что приду с пустыми руками. Интересно, дома ли Ён Учжон? Надеюсь, сегодня он работал допоздна. И завтра. И в Рождество тоже. Не хочу,чтобы он узнал, как я выгляжу. Когда раны заживут, мне будет легче их скрыть.

Тело ощущалось непривычно тяжелым. Я вышел из лифта и открыл входную дверь. На пороге стояли туфли Ён Учжона. Удача явно не на моей стороне. Я немного постоял, а потом медленно вошел внутрь.

Он сидел на диване.

— Довольно… Поздно.

Лицо Ён Учжона застыло, когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Немедленно опустив голову, я повернул к лестнице на второй этаж. За спиной снова раздался голос:

— Ел?

— … Ел.

— Ясно.

Вот и все. Пока я поднимался, Ён Учжон больше не задал ни одного вопроса. Я испытал облегчение, но в то же время внутри все сжалось. Вероятно, его интерес ко мне наконец закончился.

Мне нужно было в душ. Я хотел помыться, но не мог заставить себя сделать это. Я еле снял пальто и рухнул на кровать. Вновь вспомнился синий шарф, чей мягкий ворс скользил через мои пальцы. Если я сейчас закрою глаза, то точно развалюсь на куски.

Было жарко. Было больно. Я не мог понять, было ли это одно и то же чувство или нет.

У меня кружилась голова, и казалось, что меня сейчас стошнит. Стоило мне открыть рот, и из меня вместе с дыханием вырывались звуки, которые, казалось, принадлежали кому-то другому. Под одеялом было душно. Когда я захотел перевернуться, почувствовал на лбу что-то теплое. В отличие от внутреннего жара, это тепло не казалось неприятным.

Я поднял веки, которые никак не хотели двигаться. Затуманенное зрение еле прояснилось, и я увидел лицо Ё Учжона, склонившегося надо мной. Его глаза искали мой взгляд. Я вдруг понял, что он впервые поднялся сюда. Лихорадочный жар словно растворись в его тепле. Я снова закрыл глаза.

Я увидел знакомую комнату. Она была тесной. Сломанный скрипучий комод, мешки и коробки в тканных тюках, которые нужно было сначала распаковать, прежде чем достать вещи из коробок. Пол был ледяным. Это была та сторона комнаты, где бойлер не работал.

И я лежал на этом полу. Мягкая ладонь поддерживала мой затылок у основания шеи. Хотя это рука матери была моей подушкой, собственная рука запульсировала от боли. Я перекатился на бок и взглянул в ее глаза. Мама гладила мои волосы и щеки, пытаясь их согреть. Но это было бессмысленно: ее тепло тут же крал ледяной пол.

Ее скулы покрывали красные синяки. Цвет так контрастировал с ее безжизненной бледной кожей. Я поднял руку, чтобы осторожно прикоснуться к ней, но она поймала мои пальцы и сжала их, слабо улыбаясь. Я почувствовал, как эта улыбка причиняет мне боль. Вид моей матери причинял мне боль.

Я не хотел улыбаться. У меня не было на это сил. Сердце разбухало в груди. Изо дня в день я ощущал себя так, словно внутри разливалась лава. Все время я чувствовал, как что-то готово было извергнуться.

Она все продолжала меня гладить по щеке, но сколько бы она не касалась меня, холод никуда не девался. Холод пронизывал места, где только недавно было тепло, как бы напоминая мне о реальности.

Мама улыбнулась. Я не понимал. Сейчас не время для смеха. Я хотел вернуть ее к реальности, хотел стереть улыбку, хотел причинить боль, которая останется незаживающим шрамом.

— Мам?

— Да?

— Зачем ты родила меня на этот свет и мучаешь меня?

Ее улыбка стала жестче. В момент, когда она померкла, по мне пробежал холодок. Я был рад этому.

Я продолжал делать вид, что не заметил этого, хотя прекрасно знал, она поняла это. Не могло быть, чтобы она не почувствовала, как отчаянно я пытался причинить ей боль. Иначе она бы не выглядела такой потерянной.

В тот вечер мы провели время, притворяясь, будто ни о чем не догадываемся. Я был именно тем ребенком. Ребенком, что все разрушает. Ребенком, что получает от этого удовольствие.

Когда я снова открыл глаза, что-то коснулось уголка глаза. Это Ён Учжон вытирал пальцами скопившиеся в уголках слезы. Перед глазами все плыло, голова горела, и я не мог нормально думать.

Ён Учжон пристально смотрел на меня. Сколько времени прошло, как долго он был тут? Он протянул руку и взял что-то. Это было белое полотенце. Он протер мое лицо мокрым полотенцем. Я открыл рот, но не мог выдавить из себя ни слова.

— Хочешь воды?

Я не ответил ничего низкому голосу, но Ён Учжон все равно потянулся к краю кровати и, взяв бутылку, поднес к моему рту. Слегка подняв голову, я едва отпил из бутылки. Меня мучила жажда, но я чувствовал, если выпью хоть немного воды, то меня вырвет.

Когда я откинулся обратно на подушку и перевел взгляд на Ён Учжона, он взял что-то, зажав между указательным и большим пальцами, и поднес к моему рту. Похоже было на таблетку. Я слабо покачал головой, и он посмотрел на меня.

— У тебя сильный жар.

Я знал, что у меня лихорадка, но не хотел пить лекарства.

Довольно часто я мечтал о смерти. Я хотел умереть, пока болел, хотел умереть, пока мне было невыносимо больно, но люди так просто не умирают. Смерть не приходит легко, хотя в мире и полно пустых и глупых смертей.

Ён Учжон долго смотрел на меня, а затем убрал руку. Он не собирался заставлять меня принимать лекарства.

Я медленно моргал. Глаза были сухими. Как будто слезы высохли. Хотя это не были слезы печали, мне было неприятно показать себя с такой стороны. Рука Ён Учжона снова поднялась к моему лбу, и он нежно погладил мои волосы. Мне понравилось это ощущение.

— Поговори со мной.

— …

— Про твою историю. О чем угодно.

Я уставился на него, и Ён Учжон мягко постучал по моему лбу.

— Что угодно. Мне просто любопытно, что с тобой.

Слово «любопытно» ввело меня в странное состояние. Мне казалось, что я могу рассказать ему все, что угодно. Поэтому я держал рот на замке. Мне казалось, что я не в себе и точно скажу что-нибудь бессмысленное.

Ён Учжон ждал. Но я так и не ответил взаимностью на его вежливость. Я попытался заснуть, но голова слишком сильно гудела. Места, которых достиг кулак Ли Сугёля, пульсировали. Тело как бесполезный кусок дерьма, напоминало мне яркой болью о том, куда меня били.

— Тогда позволишь мне рассказать мою историю? — Снова этот мягкий и низкий голос.

Мне хотелось, чтобы он продолжал говорить и не останавливался. Я хотел слушать историю, которая бы никогда не закончилась.

— Когда я впервые тебя увидел.

— …

— Я вспомнил, что когда был ребенком, точно также как ты, сидел и смотрел на дорогу. И я вспомнил, что думал тогда.

— …

— Хах. Мне хотелось исчезнуть.

Перед внутренним взором предстал тот вечер, когда я сидел на тротуаре. Пустая дорога, по которой изредка ездили машины. Высоченные небоскребы на другой стороне. Огни Сеула, которые светили не для меня. Я представил на своем месте Ён Учжона. Юную версию Ён Учжона, одетую в школьную форму вместо костюма. Он думал о том, как он беспомощен, бесполезен, не может найти себе места, хочет исчезнуть.

Его глаза сощурились, но причиной была не улыбка.

— Но я не хотел попасть под машину и умереть напрасно. Я хотел, чтобы моя смерть была... менее незначительной.

Взгляд черных глаз устремился к моему лицу. Я ощущал жар в тех места, которых он касался.

— В тот день меня спасла моя скромная бравада. Такое иногда случается. Ты хочешь умереть, хотя это не так уж важно, и живешь из-за вещей, которые на самом деле не важны.

— …

— И когда тебе хочется исчезнуть, на самом деле тебе хочется жить. Хорошо. На самом деле тебе хочется жить хорошо.

Слова Ён Учжона похожи на грезы в бреду. Как он всегда такой спокойный — не оптимист, но и не пессимист — мог думать о подобном. Выходит, однажды он был в таком же месте, что и я, и смотрел на похожий пейзаж.

— О чем ты думал в тот день? Хотел ли жить? Или ты хотел умереть?

— …

— Я спас тебя от самого себя? — Он снова зажмурился, но в этот раз из-за улыбки.

Я не мог сказать точно, о чем он думал. Я также не мог знать, какие эмоции и чувства он испытывает. Но одно я знал наверняка. Кончики его пальцев были теплыми. И он охлаждал мой жар своей температурой.

— Тогда иди вперед и живи своей жизнью. Все просто. Тебе дали еще один шанс.

Не самые обнадеживающие и ответственные слова, но как только он их произнес, я понял.

Я даже не имею понятия, хотел ли я жить. Хорошо. Может, я хотел умереть, потому что не мог жить хорошо.

Чувство потерянности поглотило меня. Сердце словно застряло в горящем огнем горле. Я не знал, каково это: жить хорошо. Я никогда так не жил.

«И все же, — подумал я про себя. — Если он заметил меня, потому что я был несчастен, может быть в этом и была моя удача».

— Ну-ка.

Ён Учжон снова поднес таблетку ко рту. Как будто в этом и крылось решение проблем. Конечно, он не имел в виду это.

Я открыл рот. Таблетка размякла, как только коснулась языка, оставив горький вкус. Ён Учжон протянул бутылку воды, и я отпил, чтобы перебить жжение горечи. После того как я принял лекарство, наступила тишина. Я вдруг ощутил, что должен что-то сказать, потому что он спрашивал обо мне. И я хотел ответить на этот вопрос. Также до меня наконец дошло, что он впервые поделился какой-то личной историй, и хотя она была лишена подробностей, я чувствовал, что понимаю его.

— Я работал в барбекю-ресторане… Я ненавидел эту работу, потому что от меня всегда несло мясом. И я не мог отстирать этот запах, как бы ни старался, и это меня тоже раздражало…

— О да. Ты помешанный чистюля.

— … Я думал, раз работаю в барбекю-ресторане, могу есть остатки с заказов. Но нет.

Ресторан был настолько плох, что люди жаловались, если это был шведский стол с кимчи. Если и было что-то хорошее в молодежном приюте, так это то, что еда там была нормальной.

Я запыхался после нескольких слов. Мокрое полотенце сползло с макушки на затылок. Я ссутулил плечи и приподнял шею, чтобы проверить, холодное ли оно.

— Хорошо? — тягуче спросил Ён Учжон, приподнимая бровь.

У меня не было сил ответить.

— Как долго ты работал?

— Не особо долго.

— Твой босс был не особо сообразительным. Из-за таких красивых парней как ты, у заведений появляются девушки-завсегдатаи.

— Не лей мне эту чушь в уши.

— Почему? Застеснялся?

Я закрыл глаза и лишь спустя долгое время открыл их. Ён Учжон все еще был здесь. Его глаза мягко смотрели на меня. Желание спать ушло, мне хотелось поговорить еще, но я не хотел сказать ничего бесполезного, потому тщательно подбирал слова.

— После того, как я покинул приют, я был в одном заведении…

— Заведении?

— Да. Там есть дети и они любят чокопай.

...И я хотел купить и принести им чокопай… Это того не стоило. Я проглотил эти слова.

— Оно находится в Сеуле?

— Да. В районе Ихва… Тебе не нужно знать. В любом случае, так было не так уж плохо.

— В самом деле?

— Ага.

— Похоже, ты любишь этих детишек.

— Мне они не нравятся.

— Правда?

— … Там есть странный мальчик. Я… никогда не был с ним приветлив, но он продолжал делиться со мной едой и болтать.

— Дети умеют видеть истинную натуру людей.

Ён Учжон коснулся тыльной стороной ладони моей щеки. Тут кожа была холоднее, чем на ладони. Непроизвольно прильнув к ней щекой, я услышал тихий смех и закрыл глаза.

Я продолжал бормотать что-то бессмысленное. Это была история, которую я потом не и вспомню. Бездомный, которого я увидел на улице, пьяный, который спорил со мной, бродячая собака, которая преследовала меня и беспокоила, лепестки цветов, которые остановили меня посреди дороги и падали словно дождь… Даже когда я просто болтал о ерунде, мне приходилось держать себя в руках, чтобы не сказать то, чего не следовало. В конечном итоге у меня закончились силы — изо рта больше не выходило ни звука. У меня не было сил и я просто замолчал.

Мне хотелось, чтобы когда я снова открою глаза, Ён Учжон был рядом. Но у него были свои дела — он не мог оставаться рядом со мной постоянно.

Тело потяжелело, глаза как будто вдавило внутрь черепа, а пронизывающая тело боль, становилась все тупее и тупее. Вес на одной стороне кровати исчез. Я почувствовал, как Ён Учжон встал, и, не успев подумать, потянулся к нему руку. Я сжал его запястье. Предплечье тут же заныло, когда я сжал его руку сильнее. Я заставил себя открыть глаза и увидел лицо Ён Учжона. Он смотрел на меня сверху вниз взглядом, который я прежде не видел. Взгляд скользнул по моей руке, он не смотрел мне в глаз, а уголки губ не поднимались в улыбке. Я почувствовал выскальзывающую из моей хватки руку. Пальцы Ён Учжона опустились ниже и скользнули между моими. Все пять. Я снова прикрыл глаза, когда он опустил голову.

— Итак, Джихо. Что за мудак это сделал? — Ён Учжон прошептал это очень, очень сладко.

***

Когда я снова открыла глаза, он был рядом. Я плавал между сном и явью, пока рядом был Ён Учжон, что вытирал мой пот или давал мне воду и лекарства. Иногда мне казалось, что я продолжаю бормотать глупости. Не странные, а просто бесполезные слова. И Ён Учжон каждый раз отвечал. Его слова тоже были не очень осмысленными. Я их не запомнил.

Тело стало намного легче, и когда я открыл глаза, то увидел светлый потолок гостиной над перилами. Волосы Ён Учжона попали в поле моего зрения. Он сидел и смотрел в книгу.

— Господин прокурор.

У меня запершило в горле. Я несколько раз кашлянул, прочищая его, и спросил:

— Который час?

— Завтрак ты проспал.

— … Ты уходишь?

Ён Учжон посмотрела на меня, угол его рта скривился.

— Сегодня официально мой выходной. Счастливого Рождества.

Рождество? Я в недоумении попытался нащупать на прикроватной тумбочке свой мобильный, и Ён Учжон протянул мне его. 25е декабря. Как он и сказал, сегодня Рождество.

Не могу поверить, что болел два дня подряд. Ну, технически, чуть меньше полутора дней. У меня болело все тело, но температуры определенно не было.

Вчера каждый раз, как я открывал глаза, передо мной появлялся Ён Учжон. Я не мог понять, сон это или реальность.

— Вчера… ты не ходил на работу?

— Ага. Взял выходной.

— …

— Я потратил свой драгоценный ежегодный отпуск, чтобы смотреть на твое лицо.

В его словах не было ни капли сожаления или разочарования, но я был удивлен, что он даже взял отгул на работе, чтобы оставался рядом со мной. Я тупо уставился на него, и он цокнул языком.

— Ты сильно изуродовался. Все тело в ссадинах.

Ён Учжон с отвращением смотрел на мое лицо. Я не мог сказать, насколько сильно меня избили, потому что не мог посмотреть в зеркало. Мне были неприятные его бредни о том, что я красивый, но, оказалось, это было не самое неприятное, что можно было услышать.

— Так ты теперь собираешься выгнать меня?

Его взгляд остановился на моем лице. Он приподнял брови и улыбнулся.

— Думаешь, я какой-то негодяй, до безумия помешанный на красивых мордашках?

Он никогда не был негодяем. Конечно, он выглядит как негодяй с отличной историей и личностью, но он был хорошим парнем, который оказывает на меня самое большое влияние в данный момент.

Хороший человек. Да, он был необычайно хорошим человеком.

— Не голоден?

Услышав его вопрос, я почувствовал голод, как будто желудок прилип к позвоночнику. Я кивнул, и Ён Учжон спустился вниз.

Когда он ушел, на втором этаже стало тихо, и я услышал звуки снизу. Не было никакого движения или шагов, поэтому я сосредоточился на слабых звуках и попытался представить, что же он делает. Прошло совсем немного времени, прежде чем он поднялся с подносом.

Это была каша и несколько легких гарниров. Когда я сел, он поставил поднос на мои ноги.

— Сам приготовил?

— К сожалению, нет. Но это намного вкуснее, чем то, что я мог приготовить.

В мою руку вложили ложку. Как только я положил в рот кашу, я нахмурилась. Она была теплой — не горячей — но все во рту так обжигало, что это бесило.

Единственным утешением было то, что каша была настолько водянистой, что мне почти нечего было жевать. Пока я медленно глотал ее, Ён Учжон взял меня за подбородок. Губы сами собой раскрылись, и его взгляд упал на них. Кончик языка онемел. Я чувствовал, как во рту копится слюна, но не мог легко ее проглотить. Глаза Ён Учжона горели яростью, и когда я посмотрел на него, вдруг вспомнила тот голос.

«Что за мудак это сделал?»

Это был голос Ён Учжона. Я не мог вспомнить, говорил ли он это на самом деле. Даже если бы это был не сон, я бы никогда не ответил на этот вопрос.

Меня подмывало спросить об этом, но я не хотел будить спящую собаку*. Даже если бы я и решился рассказать о чем-то, я не хотел, чтобы и без того занятый Ён Учжон слонялся по улицам только из-за пары тумаков, которые я получил.

[п/п в оригинале Чжихо использует идиому «긁어 부스럼을 만들다» дословно переводящуюся как «чесать, чтобы создать шорох»; обозначает причинения беспокойства при отсутствии в этом необходимости (не буди спящую собаку, не раздувай из мухи слона и т.д.)]

Я оттолкнул его руку, и он послушно отступил. Голод взял верх над болью, поэтому я зачерпнул кашу и продолжил есть. Ён Учжон наблюдал за мной, пока я не опустошил миску, как будто ему скучно. Честно говоря, это было немного утомительно, но я не испытывал отвращения, поэтому ничего не сказал.

Когда я поставил пустую миску, Ён Учжон без слов забрал поднос и ушел. Это был первый раз, когда кто-то ухаживал за мной, поэтому мне было неловко и странно сидеть на месте без дела. Прошло совсем немного времени, и он снова появилась. На этот раз с чашкой воды и аптечкой.

— Обезболивающие.

Он протянул мне воду и лекарства. Вдруг я вспомнил, как отказался принимать таблетки, а Ён Учжон попросил рассказать что-нибудь обо мне. Сейчас он не задал мне ни одного вопроса. Интересно, может быть, это был его способ проявить внимание? Чем больше я узнавал его, тем более странным казался этот человек.

Как только я забрал из его рук чашку и таблетку, Ён Учжон открыл аптечку и достал оттуда ватные шарики, чтобы обработать раны.

— Я могу и сам.

— Нет. — Он отдернул руку так, словно поучал какого-то щенка.

Я вскинул брови, потому что думал, что он шутит, но он не изменился в лице.

— У нас в доме нет ручного зеркала.

— Я пойду в ванную.

— А встать-то ты можешь?

Ён Учжон смотрел на меня, улыбаясь, будто издевался. Я попытался приподняться, чтобы доказать ему, что могу встать, но он надавил на плечо, удерживая меня. И вот он снова взял меня за подбородок и небрежно поднес ватку к уголку губ.

Я вздрогнул, когда ощутил пощипывание. Ён Учжон приблизился, под его взглядом рана запульсировала сильнее. Я тяжело задышал. Оттолкнуть его было несложно, но вместо того я опустил взгляд и задал вопрос:

— Зачем так беспокоишься обо мне?

— Потому что тебе это нужно.

Это был короткий и непонятный ответ. Я не знаю, почему я заслуживаю этого. Или, если быть более точным, почему Ён Учжон так поступает со мной.

Внезапно в груди стало тесно. Я почувствовал прилив гнева, но не знал, почему. Мой взгляд привлекла шея Ён Учжона. Я вспомнил об оставленном мною шарфе. Стало интересно, каким было бы его лицо, если бы я протянул ему шарф: понравилось бы ему, улыбнулся бы он, отказался бы взять его и т. д. В моем воображении реакция Ён Учжона была разной. Я не знал, какой бы была его настоящая реакция ,и это вызывало во мне только больше разочарования. Я судорожно сжимал пустые ладони, но как только Ён Учжон убрал ватку от губ, он поймал мои пальцы.

Костяшки пальцев были разбиты в мясо из-за того, что во время драки я бил Ли Сугёля со всей силы. Я спрятал руку за спину, невзирая на проявленный Ён Учжоном интерес.

Лучше я буду придурком, которого били за его тупость, чем тем, кто дал сдачи больше, чем его били.

Ощущения, которые, как я думал, я забыл, всплыли вновь. Забавно, но от воспоминания как меня били, у меня зачесались кулаки. Я хорошо почувствовал, как мне надо бить, как далеко я должен выкинуть руку, с какой силой мне нужно ударить…

Мне стало дурно и я сжал кулаки сильнее, как вдруг чужая рука легла мне на голову. Когда я открыл глаза, Ён Учжон гладил меня по волосам. От этого непривычного медленного прикосновения, все дурные мысли, казалось, растворились. Я наконец выдохнул, после того как сдерживал дыхание.

— Я должен идти. Я не хочу, но мне нужно кое-кого увидеть. Я вернусь к ужину. Хочешь поесть что-нибудь конкретное?

— Ничего.

— Хорошо. Я куплю на свой выбор. Поспи еще немного.

Ён Учжон мягко надавил на мою грудь. Странно, но я действительно закрыл глаза. Не могу поверить, но после такого долгого сна я снова чувствовал, что хочу спать. Я погрузился в дремоту. Запоздало, но я услышал звук уходящего Ён Учжона.

Передо мной закрытая дверь. Было темно и я слышал шум воды. Но даже при выключенном свете я на удивление четко видел дверную ручку. Где-то я ее уже видел. Я протянул руку, но не смог схватиться. Я еще раз попытался положить на нее руку, но дверь открылась сама.

Оттуда появился Ён Учжон. С его мокрых волос капала вода, капли стекали по груди, собирались в пупке и стекали ниже.

Прямые плечи, ключицы с резкой тенью под ними, розовые соски на упругой груди, живот с мышцами, четко прорисованными линиями, и белое полотенце, обернутое вокруг бедер… ноги с синими венами.

Мои губы задрожали. Когда я сгибал пальцы, сжимая их в кулак, я слышал хрусть, хрусть, хрусть. Разум горел. Я схватил Ён Учжона за запястье, когда он пытался пройти мимо меня. Он вскинул голову, лениво сканируя меня. Его запястье слишком легко выскользнуло из моей хватки. Я попытался схватить его снова, но тело не слушалось меня. Я повернул голову и последовал за Ён Учжоном. Он медленно подошел к дивану, там лежала женщина. Кто она?

Ён Учжон лег поверх тела женщины и вытащил из-под себя полотенце. Я быстро отвел взгляд, но его движение отпечаталось в моем сознании. Я хотела уйти, но не мог. До носа донесся сладкий аромат. Тот же запах, что и в прошлых раз. Внезапно я вздрогнул. Широко раскрыв глаза, я уставился на голову женщины. С ней было что-то не так. Кожа слишком бледная, и я не мог разглядеть ни рта, ни глаз — словно у манекена… Манекен. Женщина была манекеном.

Ён Учжон вжался телом в манекен. Похожий на плач звук стих. Звук сглатывания прозвучал слишком громко. Кончики моих пальцев похолодели. Инстинктивно я понял, что он делает. Ён Учжон задвигался, словно коварный змей, стоило ему прижаться к манекену. Когда кожа соприкасалась с бескровным туловищем манекена, казалось, тот оживал, словно перетягивал цвет с Ён Учжона. Я неподвижно стоял, наблюдая за движением его талии, которая плавно изгибалась. Выделяющийся позвоночник, выступающие мышцы. Под ним даже мертвый манекен, казалось, ожил.

Время будто остановилось, и лишь Ён Учжон продолжал двигаться. Он поднял голову, и наши глаза встретились. Белое вокруг черного. Жуткие глаза, на которые ты не можешь перестать смотреть.

Ён Учжон обнажил зубы, засмеявшись. Предплечья кололо, моя шея напряглась.

Мне хотелось разломать манекен под ним, и стереть улыбку с его лица. Я начал сгибать пальцы один за другим. Когда я полностью сжал кулак, внутри меня что-то как будто взорвалось, и волна безумного удовольствия пронеслась под кожей. Я сделал шаг вперед. Земля под ногами исчезла.

Когда я открыл глаза, то увидел перед собой Ён Учжона. У меня перехватило дыхание. Тело все еще помнило ощущение падения, но теперь я лежал на кровати. Не зная, сон это или нет, я быстро огляделся. Прикосновение воздуха к коже говорило о том, что это реальность.

Ён Учжон протянул руку. Как только он коснулся моего лба, я отмахнулся от его руки. Я четко слышал звук удара плоти о плоть. Наступило тяжелое молчание.

Ах. Это было не намерено. Обидел ли я его? Я посмотрела на его. Ён Учжон поднял брови и снова положил руку мне на лоб. У меня выступил холодный пот, а по позвоночнику пробежали мурашки, словно по мне пустили ток, но в этот раз я стерпел его прикосновение.

— Жар спал, но… тебе что-то приснилось?

Я закачал головой. Несмотря на мое отрицание, Ён Учжон не отводил взгляд. И тут я понял, что весь влажный, особенно между ног. К счастью, мои ноги были прикрыты одеялом. Взгляд Ён Учжона скользнул вниз, и на мою руку, сжимающую одеяло. Я ослабила хватку, взгляд исчез.

— Я принес нам ужин. Давай поедим.

— … Ага. Мне нужно помыться.

— Хорошо. — Ён Учжон встал с кровати.

Я хотел последовать за ним, но не мог пошевелиться, боясь, что он увидит кое-что.

— Отнести тебя вниз?

— Чокнулся?

Я поднял голову, и он, рассмеявшись, наконец начал спускаться вниз. Когда он дошел до первого этажа, я смог поднять одеяло. К счастью, я ничего не испачкал, но под штанами было выпукло.

В голове стало пусто. Какого черта мне снился этот сраный сон, и что это все значило?!...

Пока у меня было время, я свернулся калачиком и прикрыл глаза, в попытке приглушить ощущения внизу. Это было не впервые, хоть у меня не было подобных снов. Может быть, я просто не помнил, но такого яркого сна у меня точно еще никогда не было. Более того, я никогда не думал, что мне приснится Ён Учжон. Я волновался, что будет, если это продолжится, но, к счастью, внизу все постепенно успокоилось.

Проверив штаны, я взял белье и чистую одежду из шкафа и медленно спустился по лестнице. Я слышал звуки из кухни, мои мысли в хаосе метались, пока я шел: не заметил ли он что-нибудь, не почувствовал ли какой-то запах?

Проходя мимо кухни, я поймал на себе взгляд Ён Учжона. Шумно выдохнув, я влетел в ванную.

Даже если бы он все понял, он бы не узнал о содержании моих снов. И, конечно же, я никогда не должен выдать Ён Учжону, что он мне снился. Поэтому мне нужно вести себя спокойно и не показывать этого. Я закрыл глаза, перевел дыхание и разделся.

Влажные трусы выглядели жалко. Почему мне приснился такой странный сон? Мерзкий, грязный сон. Неважно, насколько это было безумно… Ён Учжон ни за что не должен узнать об этом. Он подумает, что я странный, будет смотреть на меня как на мерзкого и грязного.

Я простирал белье, выжимая его так, будто хотел разорвать на клочья, а после смыл с себя грязь теплой водой. Каждый участок кожи, куда капала вода, жалило. Я вымылся и взглянул в зеркало на свое разбитое в хлам лицо. И все равно оно выглядело лучше, чем я ожидал. Зрение было четким, возможно, потому что меня больше били по голове, чем в лицо. Когда раны вокруг рта заживут, я буду уже в порядке.

Ли Сугёль. Наверное, его лицо выглядело намного хуже моего. Эта мысль не уменьшила моего разочарования, поэтому я выбросил ее из голову.

Помывшись, я почувствовал себя лучше. Свернув одежду и нижнее белье в рулон, я вышел из ванной. Ён Учжон медленными движениями накрывал на стол. Я быстро прошмыгнул в прачечную, повесил белье, положил одежду в корзину и вышел. Присутствие Юн Учжон на кухне давило на меня. Я отчетливо видел сухожилия на его запястьях, когда он ставил тарелки на стол. Пока он двигался, я пялился на его затылок, слегка взъерошенные волосы, непривычно алые губы, как вдруг понял, что мое сердце бьется в предвкушении.

— Садись.

Лицо Ён Учжона, криво ухмылявшегося мне во сне, наложилось на него настоящего. Щекочущее чувство возникло в теле, и я сел, впиваясь ногтями в ладони. Это был неприятный, странный сон. Наверное, это все потому что меня избил Ли Сугёль и у меня болела голова.

На столе стояли мелко нарезанные гарниры намуль, а перед моим местом и Ён Учжона тарелки с кашей. Наконец он сел напротив и взял палочки для еды.

Каша была теплой, потому ее легко было проглатывать. Я зачерпнул ложкой и украдкой кинул взгляд на Ён Учжона. Он выглядел как обычно. Он не мог знать, что я видел во сне. Подумав об этом, я ощутил облегчение.

— Почему ты…

— …

— Так пристально на меня смотришь?

Ён Учжон отложил в сторону палочки для еды и неожиданно поднял взгляд. Наши глаза встретились, я расправил плечи и выпрямился.

— Я никогда такого не делал. О чем ты?

— Ты всегда так категорично отрицаешь все.

… Раздражает.

Я стал наблюдать, как Ён Учжон непринужденно продолжил есть, и почувствовал, что в моем собственном желудке пусто. Я вновь задвигал палочками. Намуль был вкусным. Удивительно как что-то настолько простое могло быть таким аппетитным. Пока я заедал намуль кашей, я почувствовал на себе его взгляд. Я поднял глаза, и Ён Учжон улыбнулся мне.

— Наблюдая за тем, как ты ешь, я хочу есть еще больше.

— Это ты-то, господин прокурор?

Он ел как мышка, но утверждал, что стал есть больше из-за меня? Курам на смех*.

[п/п Здесь используется корейская идиома 개가 웃을 일 — «то, что рассмешит собаку», т. е. нечто абсурдное.

Кстати, сейчас чаще используется «то, над чем посмеется проходящая мимо корова». Возможно новеллистка намеренно использовала более консервативную форму идиомы, но скорее всего просто написала ее в устоявшейся форме.]

— После того, как ты появился… Кажется, я стал спать лучше.

Ён Учжон слегка наклонил голову и опустил взгляд. Я ждал, что он скажет следующим, но, похоже, на этом он закончил. Мой взгляд прошелся по его лицу. Я понял, что цвет что видел во сне, был таким же, как цвет лица Ён Учжона в ту ночь, когда я застал его в душе, полностью покрытого водой. То был сон, но во сне он ничем не отличался от Ён Учжона в реальности.

В ушах застучал пульс. Я опустил голову и запихал кашу в рот. Странные мысли постепенно улетучились, когда я сосредоточился на вкусе еды, вместо того, чтобы пялиться на Ён Учжона. Я ел, не говоря ни слова, а Ён Учжон не пытался заговорить со мной, поэтому единственным звуком на кухне было движение столовых приборов. Когда я опустошил свою миску, Ён Учжон отложил свою ложку и поднялся из-за стола. Он съел чуть больше половины своей порции.

— Сиди.

Я начал вставать вслед за ним, но всего одно единственное слово заставили меня сесть обратно. Ён Учжон стал прибираться на столе. Его движения были размеренными и не раздражающими. Его мелькающая передо мной спина была довольно широкой. Мой взгляд упал на выступающие во время движения лопатки, и опустился по сужающейся линии от плеч к талии.

Он не был очень худым для того количества еды, что он ел. Скорее, он просто занимался спортом…

Я закрыл глаза. С помощью зрения я попытался отгородиться от преследовавших меня мыслей. Я чувствовала себя так, словно у меня была слабая лихорадка. Наверняка поэтому мои мысли были в таком беспорядке.

Я сосредоточился на дыхании, как вдруг посторонние шумы прекратились. Я открыл глаза и увидел перед собой торт. Круглый, белоснежный торт размером чуть больше кулака и с клубникой по центру. Когда я был ребенком, я всегда рисовал такие торты. Не знаю почему, но для меня торт — это что-то со взбитыми сливками и клубникой. Когда я открыл глаза, Ён Учжон улыбнулся и воткнул свечу в торт. Затем он поднес зажигалку и зажег ее.

— Чтобы ты почувствовал себя лучше.

Свеча мерцала. В маленьком огоньке свечи мне привиделся улыбающийся Ён Учжон.

— Загадывай желание, мальчик со спичками.

Если все это было лишь иллюзией, то это самое большое несчастье в моей жизни. Но вместе с тем это и самая сладкая иллюзия, которую я больше никогда не испытаю.

Желания никогда не исполняются, но если я немного понадеюсь… Если я позволю себе загадать желание…

Я бы хотел остаться здесь подольше.

Я задул свечу. Тонкая струйка дыма поднялась над потухшей свечой.

— Что ты загадал?

— Ничего. Я не загадывал желание.

Его улыбка стала шире, как будто он мог видеть мою ложь насквозь. Но он не стал допытываться. Слабый запах потухшей свечи навевал на тоску.

***

Ён Учжон был занят. Он как обычно приходил домой поздно, а когда возвращалась, часто созванивался с кем-то и выглядел необычайно уставшим.

Может быть, это из-за окончания года. Последний день года наступал завтра. Я ощущал странное предвкушение. Я боялся, что Ён Учжона не будет дома, когда наступит окончание года.

Это не был особенный день, просто еще один день, когда мой возраст менялся с девятнадцати на двадцать, и я вступал во взрослую жизнь. Мне просто было не по себе от того, что я ничего не добился и у меня не было планов на будущее.

Не думаю, конечно, что присутствие рядом Ён Учжона что-то поменяет…

Разгадывание головоломок не помогало мне собрать мысли воедино. Вместо этого у меня разболелась голова. Когда я почувствовал головокружение, то перевернул страницу и наткнулся на разлинованную страницу, которую мы с Ён Учжоном исписали. Было приятно отвлечься, разглядывая оставленные им следы и гадая, почему он расположил «камень» именно здесь.

Дверь ванной открылась, и оттуда вышел Ён Учжон. Он хорошо высушил свои волосы — с них не капала вода. Я проследил за его движениями, выглядевшими медленнее, чем обычно. Он источал леность. Когда я заметил, что Ён Учжон направляется к дивану, то тут же вернулся к головоломкам. Ён Учжон сел на диван и стал переключать каналы телевизора.

— Придешь завтра пораньше?

— Пораньше? Зачем?

— Просто. Ты вечно приходишь поздно последние дни.

— Ну… Я попробую прийти пораньше, — в его голосе четко слышался вздох.

Понятия не имею, питался ли он нормально, но он выглядел вполне хорошо, несмотря на то, что был уставшим.

Звук переключения каналов прекратился. Я поднял голову и увидел на черном экране слова, похожие на название фильма. Ён Учжон встал и взял из холодильника банку пива. Он открыл ее и сел, утопая в диване.

Когда он был рядом со мной, я не мог сосредоточиться. Опустив взгляд, я увидел его ноги рядом со своими. В черном мерцающем экране я видел отражение Ён Учжона. А рядом с ним был я.

Я представил себя манекеном. Манекеном без глаз, без рта, без чувств. Тогда как я буду смотреть на Ён Учжона? Под плоской, ничем не прикрытой кожей скрываются глаза. Тогда Ён Учжон даже не будет знать, что я смотрю на него... Странная фантазия. Я посмотрел вниз на цифры, вписанные поверх стертого карандаша.

Головоломка была сложной, но удобной. Ответы уже есть, нужно только найти решение. Если я не был уверен, я всегда мог посмотреть на лист с ответами. Но это сделало бы загадку скучной.

Когда я поднял взгляд, увидел Ён Учжона увлеченного просмотром фильма. Похоже, он был интересным. Я повернул голову и посмотрела на телевизор. Я не следил за фильмом с самого начала, потому не знал подробностей. Экран был зеленым, а атмосфера все время влажной. Главный герой — женщина, а еще было какое-то чудовище. Ён Учжон выбирал такие же фильмы как он сам.

Не знаю, увлекательно ли это. Но для меня происходящее казалось удушающим и безвкусным, а содержание каким-то странным. Женщина, похоже, была неравнодушна к высоким, но гротескно выглядящим монстрам. Ён Учжон все еще был сосредоточен на фильме. Я посмотрел на его ничего не выражающее холодное лицо и спросил:

— Почему ей нравится монстр?

Ён Учжон ответил с опозданием. Когда его взгляд упал на меня, я почувствовала, что меня словно пронзили.

— Потому что он очарователен.

— Это очаровательно?

— Дело не в том монстр это или нет, а в том, привлекательно это существо или нет.

И как этот монстр мог быть привлекательным? Абсолютно не понимаю. Ён Учжон посмотрел на меня и улыбнулся. Это была странная улыбка. Он снова сосредоточился на фильме.

Фильм есть фильм, и девушка может любить монстров, но было ли оно восхитительным в глазах Ён Учжона? Если да, то его стандарты были весьма странными. Но, возможно, его стандарты были настолько низкими, что он приютил нечто вроде меня. Что ж, для меня это было однозначно хорошо.

Это было по-детски, но я стал фантазировать, что становлюсь этим самым монстром. Мне было интересно, будет ли Ён Учжон относиться ко мне так же, как сейчас, даже если все будут ненавидеть меня и бросать камни в мою сторону. Не думаю, что для него это будет иметь какое-то значение. Но тогда, что для него имело значение?

— Господин прокурор…

Я открыл рот, не подумав. Я поспешил заткнуться, но внимание Ён Учжона уже переключилось на меня. Я мог бы проигнорировать его, но уже поддался импульсу.

— Для тебя оно привлекательно?

Я нарисовал на бумаге бессмысленную линию. Я намеренно избегал смотреть на Ён Учжона и водил карандашом по бумаге. Я чувствовал на себе взгляд, говорящий о жажде моего внимания. Его взгляд всегда обжигал меня.

— Ну, приведу пример...

Он тянул с продолжением, и я не мог не обернуться. Когда я посмотрел на Ён Учжона, уголки его губ поднялись.

— Я люблю все неожиданное.

— Неожиданное?

— Да.

— Как что например?

— Появившееся из ниоткуда… Или что-нибудь в этом роде?

Я нахмурил брови, а он с ухмылкой отвернулся. Манера этого человека говорить точно раздражала людей. Подходит для прокурора, чтобы отбиваться подобным от адвокатов и преступников. Ён Учжон, вероятно, очень хорошо умеет платить по счетам.

— Ты пил лекарства?

— Угу.

Я соврал, потому что забыл выпить таблетки после ужина. Но это ничего, я все равно буду принимать их еще раз перед сном.

Отложив карандаш я решил досмотреть фильм, хотя не был уверен, про что он. Все равно я не мог сосредоточиться над головоломкой.

Я редко ходил в кино. Поэтому было естественным, что я не имел понятия, какие фильмы мне нравятся. Но даже пары минут было достаточно, чтобы понять, что наши вкусы в кино не совпадают. Мне не нравилось, что на экране слишком темно, и я не хотел, чтобы кто-то умирал или что-то шло не так. Я не хотел ощущать вонь дерьма реального мира, когда смотрел фильм.

Я почти не читал субтитры. Мои глаза были прикованы к экрану, и я позволял звуку наполнять меня. Настроение фильма стало странным. Мои плечи напряглись. Я отвернулся, как только женщина сняла одежду. Там, куда я отвел взгляд, был Ён Учжон. Его лицо оставалось бесстрастным.

Похоже, у этого фильма был взрослый рейтинг. Почему он смотрел подобный фильм на большом экране в своей гостиной? На экране появились хаотичные вспышки света. Пальцы ног странно покалывало.

Грудь сдавило. Я чувствовал злость. Я не понимал, почему. Еще это странное чувство в животе… ближе к пупку. Будто все внутри горело.

Когда я вновь поднял глаза на экран, я увидел тело монстра. Оно совсем не выглядело привлекательным, но если это то, на что похоже очарование... Вдруг мой взгляд упал на рисунок вен ноге Ён Учжона. Такого же цвета, как кожа у монстра.

Воздух застрял в глотке. Живот свело. Я вскочил на ноги от ошеломляющего чувства.

— Уже спать?

— …

— Спокойной ночи.

Я отчетливо расслышал пожелания Ён Учжона за спиной, но проигнорировал его и поднялся по лестнице. На втором этаже было темно. Я рухнул на кровать.

Я чувствовал как мое тело дрожит. Перевернувшись на живот, я натянул на себя одеяло. Звуки снизу казались слишком громкими. Я медленно выдохнул. Было странно испытать подобное чувство во время просмотра фильма о монстре. Может быть, так мое тело говорило, что я становлюсь взрослым? Меня охватило раздражение. Я закрыл глаза и попытался заставить себя заснуть. Сон все не шел.

***

Я надеялся, что Ён Учжон вернется домой пораньше, я хотел поужинать вместе. Однако он не появился даже после семи часов вечера. Тогда я начал думать о том, чтобы поесть в одиночестве, но понял, что из еды ничего не осталось. Да, у меня еще осталась целая порция консервированной ветчины, но я хотел поесть что-то кроме нее. Токкук*. Когда утром я листал каналы, в одной из кулинарных программ показали, как приготовить Токкук.

Давненько я не ел его. Самый обычный токкук со слегка подваренным желтком сверху. В супе не было ни мяса, ни пельмешек-манду*, но это было так вкусно, что я готов был становиться старше хоть каждый день, лишь бы есть его всегда. Но я не умел готовить токкук. Когда я был меньше, я не понимал, что именно делала мама, даже когда наблюдал за ней со стороны, а как стал старше и выше, в маленькой кухне стало тесно, и я всегда оставался снаружи, пока она готовила.

[п/п Токкук (Ттокгук) — суп с клецками ток. Традиционно корейцы готовят токкук на Новый год ,т.к. считается, что суп придает сил на следующий год и «заряжает» удачей. Также поедание токкука означает, что человек «прибавляет» себе год жизни, вступая в новый год.

Манду по способу готовки больше похожи на манты или любые другие дамплинги]

Токкук положено есть только завтра утром, но я собирался съесть его сегодня вечером. Я уже не верил в примету, что поедание токкука поможет прожить еще год, поэтому мог есть его столько, сколько захочу. Ён Учжон всё равно не будет есть мою стряпню, но мы могли бы обменяться едой. Как сделали в прошлый раз.

Я взял кредитку и вышел из квартиры. По пути из офистеля я обратил внимание на будку для курения. Тут же вспомнился курящий там Ён Учжон. Прямо как на картинке на будке.

Достав из кармана свой мобильный, я немного постоял, а замет набрал номер Ён Учжона.

— Да?

— Это я.

— Ага.

— Закончил работать?

— Еще нет. А что?

— Просто.

В трубке раздался тихий смех. У этого человека была странная привычка смеяться в самых неожиданных местах.

— М, я сегодня задержусь. Не жди меня и ложись спать.

— Я и не жду тебя.

— Разумеется.

— Кладу трубку.

— Хорошо. Доброй ночи.

Его голос стал ниже, когда он произнес последние слова. Я положил трубку и почесал за ухом. Внезапно расстояние до супермаркета показалось мне мучительно длинным. Я вышел из дома, чтобы заполнить холодильник чем-нибудь. Но едва я дошел до продуктового, вся моя мотивация испарилась.

Прогуливаясь по супермаркету, я заметил упаковку токкука. Это был пакет с клецками ток, яичными белками, мясом и бульоном. Они продают и это. Они продают все. Выглядело неплохо, поэтому я взял одну упаковку и направился к кассе.

Я вернулся домой с токкуком, но мне уже не хотелось есть. Я положил его в холодильник, достал ланч-бокс Ён Учжона и съел. После ужина я умылся, взял в библиотеке первый том «Троецарствия» и сел за стол, но так и не смог прочитать его, поэтому достал книгу, по которой учился Ён Учжон.

Какое время он имел в виду под «поздно»? На рассвете? До восхода солнца?

Я перебрал стиранную одежду и убрал в шкаф, затем посмотрелся в зеркало и нанес мазь на синяки. Они постепенно исчезали, а уголки рта почти зажили. Казалось, что все заживало быстрее из-за этой мази. У меня не было другого выбора, кроме как пользоваться лекарствами, потому что Ён Учжон каждый раз, как видел меня, спрашивал, мазал ли я свои синяки.

Мне не нужно было убираться: каждую неделю кто-то приходит и наводит порядок в и без того чистом доме. Поэтому я бесполезно убивал время, пока не наступила полночь и я включил телевизор. Там показывали церемонию награждения. Холодным зимним вечером всякие селебрити одетые в тонкие цветастые костюмы поздравляли друг друга с наградами за фильмы, о которых я даже не слышал. Это был совершенно другой мир.

Там целая толпа людей, а я как обычно один. В этом не было ничего нового, но, потому что квартира такая большая, все казалось непривычно пустым. Интересно, привык ли Ён Учжон к одиночеству и устраивало ли его это? Большое пустое пространство вокруг заставило задуматься о том, как он себя чувствовал.

После того, как один из актеров закончил свою речь, на большом экране появилось короткое сообщение. Там говорилось, что сейчас будет транслироваться бой колокола, отсчитывающий приближение Нового года. Люди столпились вокруг колокола. Удивительно, что они находились там в это время дня, на холоде, только чтобы наблюдать все живьем. Это был первый раз за долгое время, когда я слышал колокольный звон, не говоря уже о том, чтобы смотреть церемонию по телевизору.

Интересно, смотрит ли сейчас эту трансляцию Ён Учжон? Не думаю. Но если он тоже смотрит… значит, мы вместе провожаем этот год. Я стану взрослым всего через несколько секунд.

— Отлично, а теперь давайте считать вместе! Пять! Четыре! Три!

Они считали в обратном порядке. 23:59 превратилось в 00:00, и цифры в конце года сменились. Зазвонили тяжелые колокола, на сцене взрывалась пиротехника, люди ликовали, но ничего ведь не поменялось.

Совершеннолетие. Время, которого я больше всего хотел, но больше всего боялся. Я широко раскинул руки и согнул пальцы. Я все еще ничего не достиг. Упущенное время казалось ужасным. Но…

Я открыл книгу с головоломками, что лежала на столе и провел кончиками пальцев по закрашенным кругам. Чего не было тогда и есть сейчас? Один человек. Я потер пальцы друг о друга, хотя на них ничего не осталось. Ощущение, что чего-то не хватало.

Я уснул. Когда я открыл глаза, вокруг было темно. Который час? Я включил телефон, прищурился и проверил время. Половина третьего ночи. Вернулся ли Ён Учжон?

Я выскользнул из постели, схватился за перила и побежал вниз. Я не слышал, как кто-либо входил. Либо он не вернулся, либо я крепко спал и не услышал. Скорее всего, первое. Жаль, если ему пришлось торчать на работе в первый день нового года.

Дверь в его спальню была закрыта. Я подумал о том, что если открою дверь, а Ён Учжона там не будет, то… Мне будет скучно. Скучно? Нет, это не то слово. Тогда как мне выразить это чувство? Я совершенно не хотел думать об этом. Я открыл дверь, хотя прекрасно знал, что его там не будет.

Из комнаты вырвался яркий свет. Из комнаты, которая должна была быть темной. Медленно, но верно перед моими глазами, привыкшими к слепящему свету, развернулась сцена.

На широкой кровати, раздвинув ноги, сидела женщина в красном платье. Прерывающийся звук заполнил тихое пространство спальни. Чавкающий звук, похожий на сосание конфеты. Я почувствовал себя так, словно из меня сейчас вырвут все внутренности. Женщина до того сидевшая, откинув голову назад и закрыв глаза, приподняла веки.

И между широко разведенных ног, зарывшись в нее лицом был он.

— Кто это?

На томно прозвучавший вопрос Ён Учжон медленно выпрямился и повернула голову. Влажные губы. Расслабленный взгляд, будто он закрыл глаза. Сорвавшийся на выдохе звук «а-а».

Я стиснул зубы так, что заболела челюсть. Ён Учжон нахмурил брови и отвел взгляд. Мое сердце сжалось от такой реакции.

Женщина нарушила тишину.

— Что, у тебя хобби, заниматься этим втроем?

Ён Учжон обернулся на заданный с насмешкой вопрос. Его темный затылок. Кулаки сжались сами собой.

— Нет, он несовершеннолетний.

— О, у меня все окей с подобным.

— Хочешь сказать, что я недостаточно хорош? Мне придется трудиться сильнее.

Это был тот разговор, который мне было невыносимо слушать. Мне хотелось стереть их в порошок, убить. Время, что я потратил на ожидание Ён Учжона, вдруг стало до смешного жалким. Я думал, что он задержался на работе, но он был здесь, развлекался с этой женщиной: привел ее в дом и занимался подобным дерьмом.

Глаза жгло. Голова готова была лопнуть от метавшихся в ней мыслей, наполненных яростью. Перед глазами все плыло, в голову лезли образы, один хуже другого. Когда я представил, как стаскиваю с кровати обезображенный труп, мне стало чуточку легче. В первую очередь мне нужно избавиться от нее.

Я быстро подошел к кровати. Две пары глаз обратились ко мне. Когда я приблизился, Ён Учжон опустил юбку вниз. Я схватил женщину за запястье. Стоило немного потянуть, и она легко соскользнула с кровати. Я потащил ее к двери — было нетрудно заставить ее следовать за мной. Сначала мне нужно было выкинуть этого человека отсюда. Я переступил порог, борясь с желанием сжать оба ее запястья одной рукой.

Меня схватили за руку и потянули назад. Я обернулся и увидел Ён Учжона. Он успокаивающе похлопал меня по руке.

— Тебе не стоит так сильно хватать. Это больно.

Он словно поучал ребенка. Пока я угрюмо смотрел на него, пожевывая внутреннюю сторону щек, его ладонь скользнула по моей руке и обвилась вокруг запястья. Я напряг запястья и медленно выдохнул. Я отпустил ее руку, расцепив палец за пальцев, и Ён Учжон отвел взгляд.

На руке женщины остался красный след. Ён Учжон нежно погладил ее по запястью и, взяв за плечи, вывел из комнаты. Он опустился на колено, держа в руке ее нижнее белье размером с ладонь. Женщина поочередно подняла ноги и надела белье, затем накинула на плечи толстое пальто.

— Неужели это мой первый раз, когда меня так продинамили?

— Извини.

— Да брось. Ты поэтому так упорно отказывал мне?

— А-ха.

— Я должна была послушать тебя сразу. Но это было весело.

Она взглянула на меня и улыбнулась. Теперь она выглядела совсем взрослой. Ее тело излучало легкость, которую она не могла скрыть. Я чувствовал, как дрожат мои руки от напряжения. Я выдержал молчаливую паузу, боясь, что могу сделать что-то неправильное.

Женщина и Ён Учжон вышли из квартиры, и я уставился на закрывшуюся дверь.

Сердце в груди колотилось. Голова кружилась. Я кинул взгляд в спальню — постель была расправлена. Мне хотелось разорвать все на мелкие кусочки.

Интересно, сколько времени уже прошло? Я услышал, как открылась входная дверь. Ён Учжон вошел, проводя рукой по своим всклокоченным волосам. Он шел медленно, глядя мне прямо в глаза. Странное ощущение внутри, которое, как я думал, успокоилось, занялось с новой силой. Я представил, как сжимаю его шею, видневшуюся через расстегнутые пуговицы. Внутри меня поднималось странное желание.

Я крепок сжал кулаки, царапая ногтями ладони. Ён Учжон продолжал молчать. Он лишь смотрел на меня изучающим взглядом.

Не в силах больше терпеть, я подскочил и сжал воротник рубашки Ён Учжона так, что у меня побелели костяшки пальцев. Он смотрел на меня, выгнув одну бровь. Я потащил его в спальню. От вида расправленной постели у меня засосало под ложечкой. Я втащил несопротивляющегося Ён Учжона в комнату и бросил на кровать. Он подтянулся к изголовью и вновь кинул на меня взгляд.

Спокойное лицо. Я хотел нарушить его уверенное ожидание, что все будет хорошо. Как далеко я мог бы зайти? Как далеко я должен был зайти, чтобы заставить его измениться в лице?

Взъерошенные волосы, голова повернутая на бок, три расстегнутые пуговицы на рубашке.

Я забрался на кровать и залез на него сверху. Рука сама потянулась к шее и сжала бледное горло. Под пальцами я чувствовала ровное биение сердца. Ён Учжон смотрел на меня. Я чувствовал, как напрягается его шея, но выражение лица не изменилось.

У меня сбилось дыхание. Все тело горело. Когда я опустил глаза, то увидел его обнаженную грудь сквозь расстегнутую рубашку. В этот момент я прерывисто выдохнул. Руки сами собой вели меня к тому, чего я желал. Я рывком расстегнул рубашку, отрывая оставшиеся пуговицы. Белая плоть вздымалась и опускалась. Внезапно мне захотелось прильнуть к ней, зарываясь лицом в его грудь.

Одна рука вернулась к шее, а вторая медленно коснулась кожи груди и заскользила вниз. В горле резко пересохло. Ладонь скользила ниже, ниже, ниже. Он протянул руку и перехватил мое запястье. Я поднял глаза и встретился с незнакомым мне взглядом Ён Учжона.

Он закатил глаза, затем медленно обвел комнату взглядом, прежде чем вновь посмотреть на меня. Я попытался игнорировать державшую меня руку и двинуться дальше.

— Обычно, когда люди говорят про изнасилование, они предполагают, что в основе него лежит похоть.

Ленивый тон, несоответствующий контексту, но я не смог пошевелить рукой, после сказанных слов. Ён Учжон опустил глаза, смотря вниз. Я последовал за ним и тоже посмотрел вниз. У меня между ног все топорщились. Я чувствовал как там все пульсировало и горело.

Я не понимал, почему это происходит. Закономерная реакция организма, преследовавшая меня все последние дни была для меня абсолютно чуждой, но направление, указанное моим телом, было предельно понятным.

— Но это не так. В конечном счете, его основа — насилие.

Он произносил это точно. Сказанные слова четко проникли в мои уши, и я не мог с ним спорить, хотя и знал, что его слова не соответствуют нашей ситуации. Тело напряглось, а голова остыла.

— Извращенное желание заявить…что я буду подчинять и подавлять своего противника с позиции доминирующего… Или что-то в этом роде.

— …

— Значит, тебе хочется ударить меня, пристрелить, придавить.

Нет. Я не хотел. Я не хотел бить Ён Учжона, но я хотел задушить его, я хотел убить его. Но… Не то, чтобы я действительно хотел убить его, это просто. Это просто мысль. Все совсем не так…

Когда я нащупал источник ярости, которая жестоко выкручивала все мои внутренности, я почувствовал себя странно. В моей руке была шея Ён Учжона. Я чувствовал, как бьется его пульс, я знал, что он жив. Как только я почувствовал порыв сжать пальцы сильнее, я разжал ладонь.

Ён Учжон смотрел на меня снизу вверх. Уголки его рта неожиданно вздернулись. Даже в такой ситуации он был расслаблен. Я бы никогда...

Теперь я видел, что именно сделал. Раскаиваться после содеянного бессмысленно. Похоже, я хотел, чтобы тот грязный, мерзкий сон стал реальностью. Тогда я думал, что это всего лишь сон, но теперь он стал реальностью.

Между тем, мой набухший член не подавал никаких признаков того, что он собирается обмякнуть. Даже сейчас низкое желание толкало меня к дальнейшим действиям. Это и есть насилие?.. Неужели я?… Неужели я?…

Кончики моих пальцев дрожали. В конце концов, когда этот момент завершится, все будет кончено. Я отнял ладонь, но его пальцы скользнули между моим, и он нежно сжал мою руку.

Я не понимал, что все это значит. Ён Учжон просто смотрел на меня. Выражение его лица было таким мягким. В нем не было ни капли укора.

Даже если я монстр… монстр, которого все считают уродливым, Ён Учжон заставлял меня чувствовать, что…

Я расслабился. Глаза снова начало жечь.

— Почему вы занимались этим здесь?

— … Я не люблю отели.

— У нее нет своего дома?

В ответ на взволнованный вопрос Ён Учжон лишь пожал плечами и улыбнулся.

— Прости. Я думал, ты спишь.

Когда он, словно запинаясь, произносил свои извинения, казалось, что он искренне сожалел. Как ни странно, он выглядел искренним, что разозлило меня еще больше.

В памяти всплыл образ Ён Учжон с опущенной между ног женщины головой. То, как он гладил ее руку и держал за плечи... Это казалось таким естественным.

В воздухе витал какой-то запах. Это был не тот сладкий аромат, который я чувствовал в тем вечером. Это был совсем другой, тяжелый, горький запах. Где-то в этом аромате чувствовался алкоголь. Я стиснул зубы.

— Запах духов слишком тяжелый.

— Ну, мне нравятся женщины, которые пользуются духами.

— Эта ачжумма* в твоем вкусе?

— В твоем возрасте для тебя мы все ачжуммы и ачжосси.

[п/п ачжумма — нейтральное обращение к женщинам среднего возраста (30-50 лет), вроде «тетушка/тетя» из-за эйджизма корейцев носит немного негативную коннотацию.

Ачжосси — то же самое, но по отношению к мужчинам]

У Ён Учжона, который никогда не лез за словом в карман, было его обычное лицо. Он снова улыбнулся, словно дразнил меня. Я сильнее сжал пальцы, я хотел переломать каждую косточку в руке, которая была в моей ладони. Неважно, чем все закончится, он должен был взять на себя ответственность за меня. Это было просто….

Я слегка пошевелился, и мои бедра потерлись о тело Ён Учжона. Ха-а… Я прикрыл глаза от головокружительного ощущения, накрывшего меня, а затем вновь открыл их. Его темные глаза изучали меня, то поднимаясь к моему лицу, то опускаясь вниз. Наконец его губы медленно раскрылись.

— Хочешь переспать со мной?

Я не мог ответить на этот лукавый вопрос, не обдумав его несколько раз. Хочу ли я переспать? Переспать с мужчиной? Переспать с Ён Учжоном?