Онлайн чтение книги Противоядие Antidote
Глава 24 - Он покосился на Цзян Юйдо: «Оденься» (1)

Цзян Юйдо пережил бесчисленное количество бессонных ночей, которые по большей части провел в одиночестве. Не в силах уснуть, он открывал глаза и либо до утра пялился в темный потолок, либо переворачивался с боку на бок, размышляя о том о сем. В редких случаях, когда в голове не оставалось мыслей, и скука брала свое, звал младших братьев пропустить по стаканчику в ближайшем баре-ресторане. Правда, таких спокойных ночей было мало, ведь бессонница Цзян Юйдо — это не только потеря сна. Чаще всего ночи становились сущим мучением и сопровождалась болью, головокружением и онемением конечностей. Когда появлялись симптомы, Цзян Юйдо думал только об одном — как дожить до утра, и, естественно, ни о каких посиделках не было и речи. Но оставаться дома с кем-то и просто болтать всю ночь… Такого делать ему еще не приходилось.

Цзян Юйдо старается избегать людей, не входящих в их круг, особенно тех, о чьем происхождении ничего не знает. Но сейчас все казалось немного сложнее: с одной стороны, он верил этому никчемному молодому господину, но с другой — совсем не доверял. Ко всему прочему, оставалась еще одна нерешенная проблема: о чем говорить? Цзян Юйдо не мог придумать ни одной темы.

— Есть что-нибудь выпить? — внезапно спросил Чэн Кэ.

— Есть. Хочешь что-то определенное?

— У тебя всего один стакан, но большой выбор алкоголя?

Цзян Юйдо ничего не ответил. Зажав сигарету в зубах, он подошел к кухонному шкафу, открыл дверцу и оглянулся.

— Выбирай.

Чэн Кэ обомлел. Внутри ровными рядами стояли бутылки с алкоголем разного сорта.

— Я могу выпить все, что угодно, но у тебя всего один стакан.

— А разве пить обязательно из стаканов? — Цзян Юйдо лениво облокотился о дверцу.

— И то верно.

— У меня нет дорогой выпивки. Все, что здесь хранится — в основном, подарки от младших на новогодние праздники.

— Я не знаток элитного алкоголя, поэтому вряд ли смог бы по достоинству его оценить.

Поскольку в комнате темно, на глаза первым делом бросился пузатый белый фарфоровый кувшин с узким горлышком. На нем не оказалось ни наклейки, ни временной маркировки, но выглядел он старым.

— А это что? — Чэн Кэ взял кувшин в руки и покрутил. — Включи свет.

— Ты закончил плакать?

Чэн Кэ ничего не ответил. В этот момент ему неистово захотелось занести кувшин над головой и сдуру врезать Цзян Юйдо! Может, повезет и этот мудак потеряет память, ну или хотя бы сознание… ненадолго.

Цзян Юйдо щелкнул по выключателю — и свет в комнате загорелся.

В руках Чэн Кэ действительно держал обычный фарфоровый кувшин, поверх горлышка которого была надета хлопковая ткань, перевязанная тонкой джутовой веревочкой. Поверхность ткани отсырела. Чэн Кэ наклонился к горлышку и понюхал, после чего довольный обернулся к Цзян Юйдо.

— Вот это неплоха, пахнет довольно…

До этого Чэн Кэ не думал слишком много, но сейчас, при свете, увидев Цзян Юйдо практически полностью обнаженным, не знал, куда деть глаза.

— Лучше выключи свет.

— Стебешься?

— Выключи и одень уже что-нибудь. — Чэн Кэ отвернулся. — Разве не холодно щеголять полуголым?

— Нисколько.

Когда выключатель снова щелкнул, Чэн Кэ наконец расслабился, подошел к столу и поставил бутылку.

— Это же самогон?

— Ага, Чэнь Цин притащил. — Цзян Юйдо достал из кухонного шкафчика две пиалы и поставил на стол. — Его отец всегда хотел дочку, и когда жена забеременела, понадеялся на удачу. Недолго думая, он прогнал самогон и закопал лучшую партию, пообещав разделить кувшин с семьей, когда дочке исполнится восемнадцать.

— Забавно. — Чэн Кэ рассмеялся. — Выходит, это самогон, пролежавший в земле более десяти лет.

— Нет, конечно. В тот же день, когда Чэнь Цин родился и показал всем штучку между ног, отец Чэнь выкопал самогон и с горя напился. — Цзян Юйдо достал из холодильника контейнер. — У меня пустой холодильник, поэтому нет соленьев или что там обычно идет на закусь. Короче, Чэнь Цин принес остатки самогона, который открыли больше десяти лет назад.

— А его вообще можно пить?

— Наверное. Чэнь Цин принес кувшин около месяца назад. Мы тогда пропустили по стопочке и все еще живы. — Цзян Юйдо раскрутил джутовую веревочку и снял лоскут ткани, затем наполнил обе пиалы примерно наполовину и протянул одну из них Чэн Кэ. — Что скажешь?

Чэн Кэ принюхался.

— Душистый запах.

— Кувшин открыли больше десяти лет назад, — буркнул Цзян Юйдо. — В каком месте этот запах «душистый»? Да дешевое пойло пахнет приятней.

Чэн Кэ покосился в его сторону. Он уже немного притерся к Цзян Юйдо и знал, что сарказм — признак хорошего настроения. Однако, самому Чэн Кэ сейчас было отнюдь не весело.

— А что скажешь об этом? — Цзян Юйдо открыл контейнер и подтолкнул к нему.

Чэн Кэ принюхался.

— Вяленая говядина?

— Ага. — Цзян Юйдо удовлетворенно кивнул. — Ну и как — на запах она лучше выветрившегося самогона?

— Еще бы!

Чэн Кэ потянулся к контейнеру и схватил полоску мяса, откусил немного и свирепо разжевал.

С обеда, не считая того злосчастного пирожного, Чэн Кэ ничего не ел. Изначально он полагал, что на данный момент уже испытывал сильнейший голод, но стоило проглотить говядину, как есть захотелось намного сильнее. Кажется, именно пустой желудок стал виновником беспокойной ночи.

Внезапно в животе Чэн Кэ заурчало, и Цзян Юйдо, поднявший чашу с вином, на мгновение замер.

— Что такое? — Чэн Кэ смутился.

— Я слышал какой-то странный звук, — прошептал Цзян Юйдо.

В комнате настолько темно, что два человека, будучи рядом, едва ли могут разгадать выражения лиц друг друга. Однако, лишь по голосу Чэн Кэ мог безошибочно определить те настороженность и опасливость, что внезапно охватили Цзян Юйдо.

— Это я. — Чэн Кэ прочистил горло. — В животе заурчало…

Не успел он договорить, как желудок, словно вторя его словам, снова спел серенаду. Чэн Кэ стало до того неловко, что сквозь землю захотелось провалиться.

— Вот как… — Цзян Юйдо вздохнул с облегчением, но тут же снова напрягся. — Погоди, если самогон испортился, то лучше вылить, чем мучиться с расстройством желудка.

— Я просто проголодался.

— Пиздец, а чего молчишь? — Цзян Юйдо достал мобильник. — Что хочешь поесть? Напрягу младших братьев. Правда, изысканные яства в такое время они не смогут достать даже для такого достопочтенного молодого господина. Сейчас поблизости открыты только шашлычные да несколько киосков с уличной едой. Звиняй.

Чэн Кэ ничего не ответил, поскольку его мысли в тот момент были далеки от выбора еды и переваривания саркастических шуток. В темноте, в которой сложно хоть что-то разглядеть дальше вытянутой руки, внезапно осветилось мужское лицо. Поначалу Чэн Кэ дернулся, но испуг прошел быстро, и на смену ему пришло внезапное озарение: а Цзян Юйдо, оказывается, красавчик. Отчего-то в обычное время Чэн Кэ никак не мог дать ему столь честную оценку, но стоило белому свету очертить линии лица, как этот факт стал до смешного очевиден. Только когда Цзян Юйдо начала набирать номер, Чэн Кэ наконец отмер, подлетел и закрыл экран телефона ладонью.

— Не нужно никому звонить! Мне хватит и вяленой говядины!

— Не нужно? — удивленно переспросил Цзян Юйдо.

— Да, забей, не беспокой младших. Съем немного говядины — и голод отступит.

— Как знаешь. — Цзян Юйдо отложил телефон, взял пиалу и залпом выпил самогон.

Заботиться о положительном имидже больше не осталось смысла, поэтому Чэн Кэ сгреб в охапку несколько полосок вяленой говядины и за раз все уместил в рот, а проглотив, сразу же осушил пиалу. Самогон и вправду оказался недурен. Жидкость как по маслу проникла в горло и желудок, оставив на языке огненный след, а во рту — еле уловимый сладкий привкус. Чэн Кэ откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул.

Цзян Юйдо опустился на стул напротив, неторопливо сгрызая остаток закуски. Поскольку в комнате оставалось темно, нельзя было разглядеть ни выражения лиц, ни детализацию фигур, так что Чэн Кэ совершенно не смущало, что человек перед ним сидит в одних лишь трусах. Ведь стыдно, когда видно, а если не видно, то никакого дискомфорта.

— Раве ты не хотел поговорить? — Цзян Юйдо налил еще пол пиалы самогона. — Так давай, что хотел обсудить?

Что хотел? Изначально Чэн Кэ планировал выговориться. Открыться малознакомому человеку, с которым ничего не связывает, в разы легче и… безопасней, а за алкоголем беседа планировала протечь более непринужденно. Однако, когда Цзян Юйдо затронул эту тему, Чэн Кэ не знал, с чего стоит начать.

— Может, ты хочешь о чем-то спросить?

— Глубокой ночью предложил поболтать, но просишь меня задавать вопросы? Ладно, у меня как раз накопилось несколько.

— Дерзай. — Чэн Кэ глянул на него, но не увидел ничего, кроме смутного блика на прямой переносице.

— Только не вздумай юлить. — Цзян Юйдо залпом выпел и с громким стуком поставил пиалу на стол. — Что ты здесь делаешь? Зачем появился?

Снова здорова.

— А ты сам как думаешь? — устало спросил Чэн Кэ.

— Скажи, кого ты тогда увидел?

Цзян Юйдо облокотился локтями о стол. Тихий, полный магнетизма голос, выдавал смутные подозрение и недоверие. Обидно, однако Чэн Кэ не мог не признать, что его голос приятен на слух. Если бы не скрытая угроза, нависшая как грозовая туча, Чэн Кэ непременно сделал бы ему комплимент.

— Тогда? Когда — тогда?

— На улице ты внезапно обернулся, — сдержанно объяснил Цзян Юйдо. — Кем был тот человек, на которого ты посмотрел?

— Человек, на которого я посмотрел?

Чэн Кэ стало жутко, и по спине пробежал холодок. Он положил руки на плечи, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, по очереди похлопывая каждое плечо. Эти действия всегда успокаивали и хорошо помогали справиться с паническими атаками.

— Не притворяйся, — Цзян Юйдо становился все серьезней. — Я наблюдал за тобой из окна.

— Я никого не видел. А где стоял тот человек?

Цзян Юйдо ничего не ответил, вскочил на ноги и снова включил свет, затем стремительно вернулся, облокотился на стол и скептически уставился на Чэн Кэ. Их лица встретились и замерли в небольшом расстоянии друг от друга, а он кончиков носов оставалось всего несколько сантиметров. Все произошло настолько быстро, что Чэн Кэ не успел сообразить, однако, как только личные границы были нарушены, сработал условный рефлекс — и его рука с силой оттолкнула Цзян Юйдо.

— Не видел я никого. Теперь стремно стало из-за твоих дурацких подозрений.

— Испугался? Ты же не серьезно? Будь уверен, что в этом районе никто не посмеет тронуть моего друга, — заявил Цзян Юйдо, снова выключил свет и вернулся на прежнее место. — Кстати, ты так и не решил вернуть часы?

— …Нет, — удивленно ответил Чэн Кэ и вздохнул в восхищении. — Если бы ты не сказал, то я бы и не вспомнил.

— Если сейчас откажешься, то больше не получишь шанса их вернуть. Все еще не хочешь?

— Забирай.

Чэн Кэ сделал глоток самогона и внезапно замер. Кое-что его поразило, и вовсе не то, что Цзян Юйдо предложил вернуть элитные часы «Цзицзя», а фраза, брошенная настолько естественно, что ушам не верилось: «Никто не посмеет тронуть моего друга».

Друга? Уж кто-кто, а Цзян Юйдо точно не относился к нему как к другу…