Онлайн чтение книги Противоядие Antidote
Глава 25 - Он покосился на Цзян Юйдо: «Оденься» (2)

Чэн Кэ не считает его другом, и это вполне естественно: Цзян Юйдо — лишь «арендатор», с которым и связываться-то лишний раз не хочется. Поэтому, услышав, что они — друзья, Чэн Кэ растерялся. То ли Цзян Юйдо обычно легко заводит знакомства, то ли просто легкомысленно вешает на всех ярлык «друзья», а может, просто торопится и слишком быстро сближается с людьми, но то, что в нынешних отношениях мужчина заклеймил его «другом», и правда удивительно. Вероятно, из-за того, что в прошлом все друзья Чэн Кэ уходили так же просто, как и появлялись, и жизнь сейчас ощущалась особенно пустой, ему так отчаянно хотелось зацепиться за эту иллюзию дружбы.

— Не думаю…

Чэн Кэ хотел возразить, но, начав, не смог договорить. Да как он вообще докатился до того, чтобы зацикливаться на такой ерунде? Друзья? В прошлом он не смог бы даже поговорить с таким человеком как Цзян Юйдо, потому что не выносил подобных ему людей так же сильно, как лжецов и лицемеров.

— Не считаешь меня другом? Хотя, чего я ожидал… Мы встретились на улице, и там же сходу подрались. Наверное, это идет вразрез с привычным знакомством богатеньких молодых господ. Ко всему прочему, мое окружение — шайка местных хулиганов. — Цзян Юйдо навис над столом. — Я ничего не пропустил?

— Ты заблуждаешься, дело совсем не в этом. Не думаю, что вообще знаю каково это — быть «другом». У меня никогда не было настоящих друзей.

Чэн Кэ невозмутимо поднес пиалу к губам и сделал глоток самогона, затем взял кусок вяленой говядины, прожевал и запил.

Проницательность Цзян Юйдо восхищала. Как жаль, что этот драгоценный навык применялся не там, где нужно, и каждый раз в ущерб Чэн Кэ.

— Настоящих друзей? Если так, то у меня их тоже нет, — внезапно выдал Цзян Юйдо. — Нелегко найти человека, который бы соответствовал моим стандартам.

— А как же Чэнь Цин?

— Этот идиот? Да и дня не было, чтобы я не хотел его прикончить.

Чэн Кэ рассмеялся. Но ведь это и зовется «дружбой».

— А тот тип, с которым мы ужинали в прошлый раз? Сюй Дин, кажется. — Цзян Юйдо долил самогона в его пиалу. — Не считаешь его за друга?

— Раньше мы почти не общались и до того дня ни разу не ели вместе.

— Вот как. — Цзян Юйдо кивнул и откинулся на спинку стула. — А что изменилось сейчас?

— …Даже не знаю. — Чэн Кэ сделал глоток спиртного и горько усмехнулся. — У меня стало больше свободного времени и бесполезных дел? Глянь, чем я теперь занимаюсь: только и делаю, что отвлекаю тебя по пустяковым проблемам.

— До этого ты не хозяйничал по дому, поэтому вполне естественно, что появляются вопросы. Вокруг полно таких же неумех, ты не один такой.

— Это не одно и тоже. — Чэн Кэ нащупал в кармане пачку сигарет, зажал сигарету в зубах и прикурил. — Я — беспомощный идиот, который даже не знает, что делать дальше.

— Что делать дальше? — Цзян Юйдо поднял пиалу, чокнулся с ним и пригубил. — Для начала допить самогон, да доесть мясо.

— Я слишком долго влачил бесцельное существование, пора бы уже задуматься о будущем. Скоро тридцатник как-никак. — Чэн Кэ провел пальцем по влажному ободку пиалы. — Теперь, когда отец выгнал из дома, нужно взяться за ум.

Цзян Юйдо задумался на мгновение, сделал глоток самогона и снова облокотился о спинку стула.

— А я был уверен, что тебя выгнал младший брат.

Чэн Кэ никак не прокомментировал догадку Цзян Юйдо, молча поднял пиалу, чокнулся и залпом выпил больше половины.

— Агент говорил, что ты — деятель искусства, — легкомысленно заговорил Цзян Юйдо. — Чем именно занимаешься?

— …Только не говори, что веришь всему, что загоняют агенты? — Чэн Кэ рассмеялся.

— Конечно, не всему — у меня и своя голова на плечах имеется. Но агент не стал бы брать информацию из воздуха. Колись.

— Когда агент спросил, чем я занимаюсь, пришлось соврать, что рисую песком. — Чэн Кэ вздохнул. — Не мог же я признаться, что безработный.

— Рисуешь песком? Это как?

— Ну, сыпешь песок таким образом, чтобы получился рисунок. — Чэн Кэ постарался доходчиво объяснить и даже сделал несколько быстрых жестов: сложил пальцы, будто взял щепотку песка, а затем изящно провел рукой над столом, демонстрирую технику рисования. — Вот так… Нужно насыпать немного песка на специальный стол, затем пальцами убрать излишки, и тогда появится картинка.

— Хм…

Цзян Юйдо сделал несколько затяжек, внимательно наблюдая за его движениями, после чего внезапно встал и направился на кухню.

Чэн Кэ затушил сигарету и немного выпил, облокотился о спинку стула и запрокинул голову. Самогон и правда оказался неплох. Несмотря на то, что это уже второй раунд, Чэн Кэ не чувствовал себя плохо и помимо головокружения не испытывал никаких негативных последствий опьянения. Даже сейчас, запрокинув голову и закрыв глаза, единственное, что сопровождало его состояние — полное расслабление всего тела и безмятежный покой в мыслях.

В этот момент из кухни вернулся Цзян Юйдо и бросил что-то на стол. Чэн Кэ нахмурился: приятное чувство испарилось от звука глухого удара. Когда он открыл глаза и выпрямился, различил в потемках небольшой пакет с…

— Рисуй.

— Что? — обомлел Чэн Кэ.

— Те картинки песком. — Цзян Юйдо кивнул в сторону пакета. — Можешь использовать соль.

— …Хочешь, чтобы я рисовал солью вместо песка?

Чэн Кэ протянул руку и пальцами захватил несколько гранул. И правда, соль — крупнозернистая морская соль.

— Песок, соль — не все ли равно?

— Рисование солью не тоже самое, что рисования песком, — Чэн Кэ постарался объяснить. — Эти две техники в корне различаются. Ко всему прочему, эта соль слишком крупная…

Цзян Юйдо молча встал и снова пошел на кухню.

— Цзян Юйдо… нет, третий брат. — Чэн Кэ лег на стол и тяжело вздохнул. — Третий брат, может, ты прекратишь метаться?

Когда Цзян Юйдо вышел из кухни, то прямо перед носом Чэн Кэ бросил еще три пакета. Чэн Кэ нехотя протянул руку к одному из пакетов и обнаружил, что на этот раз соль была мелкой.

— Зачем ты закупаешь столько соли?

— На случай, если ко мне на огонек забредет художник, рисующий песком. — Цзян Юйдо наконец опустился на стул.

— Может, в другой раз, — лениво протянул Чэн Кэ. — Не хочу сейчас рисовать, да и слишком пьян для этого.

— Нет, давай рисуй.

— Почему? — Чэн Кэ отлип от стола и взглянул на Цзян Юйдо, однако выражения его лица в такой темноте разглядеть не удалось.

Цзян Юйдо облокотился локтями о стол, немного поддался вперед и ответил с угрозой в голосе:

— Потому что я тебе не верю.

— Чего?!

— Не пытайся использовать уловки, чтобы обмануть меня. Рисуй, — холодный голос резал, словно нож. — Даже не думай сбежать. Если не нарисуешь, на своих двоих тебе отсюда не выйти.

Чэн Кэ уже привык к его быстрой смене настроения, поэтому то, что дружелюбие и доброта идут под руку с холодностью и агрессией, больше не казалось странным. Но то, с какой легкостью Цзян Юйдо теряет доверие, подвергло его в шок. Ко всему прочему, сейчас ударная доза самогона и выпитого до этого алкоголя путали мысли и наводили в голове Чэн Кэ лютый бардак, а настроение, и без того безрадостное, упало еще ниже. Какое здесь рисование? Нет, он был расстроен вовсе не потому, что его глубокой ночью заставляли рисовать солью на обеденном столе, не проявив даже элементарной вежливости, а потому, что Цзян Юйдо не верил, что он может рисовать песком.

Несмотря на то, что члены семьи пренебрегали им и считали рисование песком забавой — игрой бессмысленной и бесперспективной, Чэн Кэ знал, что на этом пути можно многого добиться. Ко всему прочему, если бы рисование песком и правда было пустой тратой времени, то Сюй Дин никогда бы не обратил внимание на Чэн Кэ и его искусство и не стал бы так яро просить о сотрудничестве. Это хобби стало единственным светлым пятном в его темной жизни отброса. Пусть Чэн Кэ не отдавался этому занятию целиком и не относился серьезно, рисование песком стало единственным, что оправдывало его бессмысленное существование.

— Включи свет, — приказал Чэн Кэ, встал с места и провел рукой по столу, проверяя гладкость поверхности.

Цзян Юйдо тут же щелкнул выключателем. В глаза Чэн Кэ ударил свет, и голова резко прояснилась. Желание доказать правоту отошло на второй план и недовольство сменилось смущением.

Разве не забавно? Всю жизнь его называли отбросом и считали бесполезным мусором, но сейчас, услышав упрек от Цзян Юйдо, он вспылил, разозлился и ринулся доказывать обратное. С чего бы такие перемены? Неужели всему виной алкоголь?

Он покосился на Цзян Юйдо. Этот придурок…

— Оденься.

— Одет я или нет, какая разница? — Цзян Юйдо не шелохнулся и добавил, нахмурив брови: — Это никак не влияет на рисование.

— Это элементарное уважение к гостю. — Чэн Кэ в ожидании оперся руками о стол, но видя, что просьба не возымела эффекта, грозно добавил: — Блять, совесть имей и хоть что-нибудь накинь!

— Похуй! — рявкнул Цзян Юйдо и рванул в спальню. — Оденусь, как ты хочешь, но если, сука, не сможешь ничего нарисовать, я стяну с тебя штаны и выебу на этом блядском столе!

— А если смогу? — усмехнулся Чэн Кэ.

Вероятно, из-за алкоголя эта дурацкая ставка казалась даже забавной. Нет, не так — Чэн Кэ был не прочь ее поддержать. Он неторопливо взял щепотку соли и потер гранулы подушечками пальцев.

— Избавлю тебя от квартплаты на три месяца, — послышался из спальни недовольный голос Цзян Юйдо.

— Всего лишь?

Чэн Кэ переложил все на журнальный столик: его поверхность из темного закаленного стекла была более подходящей для рисования.

— Ха, не доволен?

— Сам посуди. Если окажется, что я не умею рисовать, то ты меня отымеешь. А если докажу обратное, то освобожусь от уплаты квартиры на три месяца. Считаешь ставки равноценными?

— Ладно. — Цзян Юйдо вышел из спальни в спортивных штанах. — Если выиграешь спор, то можешь выебать меня. Идет?

Чэн Кэ усмехнулся и ничего не ответил.

Цзян Юйдо ведет себя как ребенок, уверенный в победе — это даже мило. Стоит ли над ним подшутить? Ставки «на словах» — давно такого не было. Обычно пари, которые заключал Чэн Кэ, обходились не дешевле двухсот пятидесяти тысяч юаней.

— Что нарисовать? — Чэн Кэ взял горсть соли и посыпал на стол. Черная стеклянная поверхность покрылась ровным белым слоем.

— Меня, — завороженно ответил Цзян Юйдо.

Глядя на это простое движение, он понял, что Чэн Кэ вовсе не врал. Богатенький молодой господин, который оказался несведущим в домашних делах, изнеженным и неприспособленным к жизни, покупающим бутилированную воду и кучу бесполезных вещей, мгновенно менялся, как только брал в руку горстку соли. Взмах кистью и посыпь солью выглядели грациозно и привлекательно. Свободные легкие жесты и движения могли говорить только об одном — о многолетней практике.

— Тебя? — Чэн Кэ посмотрел на него с удивлением.

— А что? — Мужчина глянул в ответ. — Слишком сложно?

— Для начала давай нарисую Мяу, а то больше месяца не практиковался. — Чэн Кэ наклонил голову, провел пальцем по солевой насыпи и изобразил дугу. — Руки закостенели.

— Ладно, — согласился Цзян Юйдо, не отрывая взгляда от его пальцев.

После первой дуги, последовала вторая и третья, и спустя еще пару движений Цзян Юйдо с легкостью различил среди кучи белой соли очертания кошачьей мордочки. Чэн Кэ взял еще одну щепотку, и через мгновение в центре солевого рисунка появились крошечный носик и пара горящих глаз. Движения были настолько быстрыми и точными, что Цзян Юйдо едва ли мог разглядеть процесс рисования: раз — Чэн Кэ кончиками пальцев захватил несколько гранул соли, два — на столе появилось пара новых линий и изгибов. Работа Чэн Кэ оказалась совершенно неуловимой для глаз простого наблюдателя. Постепенно в руках художника изображение кота становилось все более и более четким, и совсем скоро «кот» перестал быть котом: Цзян Юйдо признал в нем Мяу. Да, это определенно был его Мяу.

Закончив, Чэн Кэ самодовольно сложил руки на груди и спросил с вызовом:

— Так что, умею я рисовать?

— Да. — Цзян Юйдо кивнул.

— В таком случае. — Чэн Кэ прикурил и выпустил изо рта сигаретный дым. — Снимай штаны, пора платить по счетам.