Онлайн чтение книги Багряные пионы. Шедевры поэзии танка серебряного века
Нисиваки Дзюндзабуро

Из книги «AMBARVALIA»[sup][174]

[/sup]Глаза
В июле, когда белогривые волны

плещут в лицо мне пеной,

С палубы смотрю на южный прекрасный город.

Тихие сады в ожиданье путников дремлют.

Розы и песок, розы и песок за водной гладью,

Розами туманится сердце.

Волосы, изваянные в камне,

Звуки, изваянные в камне,

Глаза, изваянные в камне, открыты в вечность.

Дождь
Сонмы нежных нимф южный ветер примчал на крыльях.

Редкие капли окропили бронзу изваяний,

камни фонтанов,

окропили золото волос и ласточкины крылья,

окропили песок, окропили озеро со всей его рыбой,

окропили безмолвные храмы, термы, театры.

Нежные нимфы

по языку моему растекаются влагой…

Погода
Утро похоже на драгоценный камень.

Кто-то шепчется с кем-то за дверью.

У бога, наверное, день рожденья…

Из книги «СКИТАЛЬЦУ НЕТ ВОЗВРАТА»[sup][175]

[/sup]Листья каштана
Зацвел на грядках горох

смежились веки

настала ночь

рыбы заснули и я задремал

под шелест листвы каштана

смутно доносится голос Мод

поет соловей

начинается ночь

голова моя тенью розы ложится на мрамор

* * *

В окне, осененная тусклым мерцаньем,

брезжит печаль бытия…

* * *

Помедли, путник!

Не спеши к родникам сокровенным

припасть устами.

Вспомни, скиталец:

ты и сам вошел в эту жизнь одушевленной влагой,

чистым ключом, из расселины в скалах бьющим.

Мыслящая вода —

не дано ей течь бесконечно.

Время пройдет, и в вечности ключ иссякнет.

Сойка поет, назойливо свищет, свищет.

Знаешь ли ты, как порой из воды бегущей

призрачный отрок в венке на берег выходит?

«К вечной жизни стремленье —

всего лишь бесплодные грезы.

Вам осталось одно — отрешиться от праздных раздумий

о текущей воде, о мутном потоке жизни,

и с обрыва шагнуть, в пучину вечности кануть,

возжелав забвенья…»

Вот о чем говорит тот дивный призрачный отрок,

от струящихся вод идя в города и селенья

в час, когда речные водоросли ласкают

тень от облака, лежащую на темной глади.

* * *

Только что было светло — и вдруг стемнело.

На сердце весна.

* * *

Гаснут лучи осеннего солнца

на коралловых рифах.

* * *

В чаще раскрылись цветы —

но сумрачно сердце.

* * *

В садике весной

уцуги пышно цветет.

Осенью каштан роняет наземь плоды.

На маленькой запруде

крутится колесо.

Скачут трясогузки,

а люди тут не живут.

Старая слива

подгнила и упала в мох —

не успев расцвести,

погрузилась в вечную тьму.

* * *

Выщербленный валун.

Безрадостные думы.

Ясность осеннего солнца…

* * *

Луг осенний —

думы мои над ним вьются, трепещут.

Там аралии цвет,

к которому тщетно стремятся

помыслы мои, —

цвет, неведомый горожанам…

* * *

Древо индийской сирени.

Изогнутый ствол навис над билетным окошком.

Кто просверлил в нем дыру?

Для чего здесь дыра зияет?

* * *

Окно распахнул — мне грустно и одиноко…

* * *

Желуди в горсти — так гладки, нежны на ощупь…

* * *

Печаль одинокой скалы…

* * *

В чащу зашел — на кустарнике серебрятся

нити паутины…

* * *

Бреду наугад —

вдоль тропинки цветет саикати.

* * *

На склоне горы у дороги

слышу голос фазана…

* * *

Дерево на утесе причудливо изогнулось.

Не поют цикады в ветвях — только дятел

долбит, долбит трухлявый ствол, ищет поживу.

* * *

«Вечерний лик»[sup][176][/sup] —

за веерком зеленым спрятались глазки.

Волны в осенний день глухо рокочут

за рощей китайской сливы…

* * *

Дело было давно. Как-то в осенний день

на равнине Мусаси шел я через деревню.

Грянула гроза — и я от дождя укрылся

под навесом ворот одного крестьянского дома.

Рядом на живой изгороди сердито шептались, ягоды —

красные, с белыми пятнышками, похожие на конфеты «Олененок».

«Какая находка!» — подумал я.

Это были растения, о которых так часто

упоминается в древних книгах:

простая лиана-кадзура и кадзура-красотка.

Я спросил разрешения у хозяйки дома и сорвал отросток.

Женщина засмеялась:

«Вот уж безделица, право!»

Пусть — но сердце мое

и в прошлом, и в настоящем,

далеко и близко…

* * *

У переправы

женщина на корточки присела

в грустном ожиданье…

* * *

Одна знакомая

принесла мне картину Гогена

и букет колокольчиков.

Осенний день.

* * *

Неожиданно ветер пронесся по саду,

всколыхнул пожелтевшие ветви корявой груши,

через оконце влетел

и погасил фонарь в доме…

* * *

Печаль гобелена.

Унылый вид

вытканной

обнаженной женской фигуры.

* * *

Грусть весны,

подступившей

к ограде дома.

* * *

Тоскливо в саду —

после летней ночи

наутро

всюду скорлупки цикад.

* * *

Голоса людей

и отголоски оркестра —

вдруг в какой-то миг

всколыхнулась осень.

* * *

В вечерней мгле

над влюбленными пролетают

летучие мыши.

* * *

Неизвестной породы камень — призрачное виденье

ромашками украшаю.

* * *

Осенний сёдум[sup][177][/sup] —

вместе с удочкою в траве

скрывается рыбак.

* * *

Напротив места, где стайкой гуляют кошки,

на ходу торопливо сорвал марену.[sup][178][/sup]

Все никак не дойду до поселка Сакито.

Вдоль дороги изгороди живые — чайные кусты,

заросли бамбука.

Наконец

дорогу спросил у первой встречной,

что выглянула из зелени подокарпа.

Оказалось, шел не в ту сторону, заблудился.

«Поворачивайте обратно!»

* * *

Туманятся взоры людей

при виде опавших плодов в расселине горной —

но бренность для них уж не то,

что печалило некогда древних.

* * *

Ночью дождя осеннего капли

скапливаются в выбоинах плит на дорожке.

Пахнет хризантемами дождь —

милый запах дней позабытых…

* * *

Вешней листвой

обрамлено селенье.

Мир багрянца

поблек,

потускнел.

Прелестны

розовые мысли.

Призрачный человек

опечален.

* * *

Прикоснувшись к корням Вечности необозримой,

перейдя через луг, где так буйно цветет шиповник,

где куропатки крик отзывается в сердце,

миновав деревню, где бьют вальками о камень,

и селенье, куда приходят с гор лесорубы,

и городок с белизною стен обветшалых,

подойдя затем к придорожному старому храму,

поклонившись Мандале,[sup][179][/sup] вытканной на шелке,

буреломы и осыпи преодолев на кручах,

переправившись вброд через реки с осокой дремотной,

через чащу пройдя, сквозь сплетение трав пробившись,

призрачный человек наконец исчезает —

вечному скитальцу из Вечности нет возврата…

Поэтика
Сочинять стихи сегодня уже невозможно.

Поэзия там, где поэзии не было прежде.

Обрывки реальности становятся стихами.

Реальность печальна.

Я печалюсь — и, следовательно, существую.

Печаль — бытия единственная основа,

Печаль — красоты первейшая предпосылка,

Красота же — Вечности символ…

Из книги «СОВРЕМЕННЫЕ ПРИТЧИ»

Дуб
Сравните одиночество Руссо и одиночество Ницше…

Все уже забыли

маленькие пейзажи

с водяными мельницами у запруды…

Деревянная скульптура — «Женщина» работы Майоля.

Почему в моей стране женское тело

привлекало ваятелей только бюстом?

А ведь подлинно великое искусство природы

выявляется в припухлых округлостях сзади.

Из книги «СЛАВОСЛОВИЯ»

Вечерний сумрак на холме
Так, значит, снова

мне вернуться дано в уединенную башню,

полную обнаженных грустных воспоминаний…

Снова буду внимать торопливым шагам прохожих,

что спешат к обрыву в бескрайнюю Вечность,

под пальцами лучей, золотистыми, словно розы,

на закате опускающиеся в море?..

Снова нужно, голову поднимая,

размышлять о трепете листьев дзельквы?

Снова нужно, голову опуская,

окунаться в гомон родной деревни,

слушать, как у ворот под вечер судачат соседки?

Запасать провизию снова нужно?

На фиалковой тропинке острова Ава

от надкушенной хурмы вяжет нёбо

и на языке остается терпкая горечь

бесконечного непостоянства…