Онлайн чтение книги Покорный император The Submissive Emperor
Глава 1 - Брак по принуждению

[17 день 8 месяца десятого года правления императора Чундэ]

Была поздняя осень, но дни все еще стояли жаркие и знойные.

Бабушка Чжан сидела на плетеном стуле под крыльцом. Ее толстые пальцы подхватили дынное семечко и поднесли его ко рту, но поскольку пальцы были слишком толстыми, ей пришлось скривить губы, чтобы обнажить два ряда неровных зубов.

С треском раскалывая шелуху, она доставала семечку и выплевывала мусор далеко в сторону. Затем она взглянула на Сунься, стоявшую в двух шагах от нее.

— Деточка, ты пришла не вовремя. Сегодня утром Фужэнь* плохо себя чувствовала, поэтому герцог попросил приготовить для нее женьшеневый суп, и теперь женьшеня больше нет. У нас нет ни тридцатилетнего, ни пятидесятилетнего женьшеня» — сказала бабушка Чжан.

[*Фужэнь – официальная жена.]

Миндалевидные глаза Сунься расширились до круглых блюдец, когда она уставилась на толстую старую бабушку. Если бы взглядом можно было убить, она бы продырявила тело бабули.

— Мама-Чжан, пожалуйста, не шутите так. В резиденции герцога есть тонны женьшеня; даже если мы будем есть его, как морковь, мы не сможем съесть весь женьшень за одно утро.

— Молодая госпожа, вы никогда раньше не вели домашнее хозяйство, поэтому, естественно, вы не очень хорошо разбираетесь в этих вещах. Позвольте напомнить вам, что мы собираемся готовить свадебное приданое для Шицзы* герцога, и в этот момент у нас, вероятно, не будет даже морковки, чтобы поесть, — сказала бабушка Чжан с блаженной улыбкой на лице, подчеркнув слова "свадебное приданое". Эта улыбка снова показала неровные желтые зубы.

[*Шицзы — наследник; сын герцога; принц (второго ранга, при дин. Дин).]

— Тогда матушке следует сварить еще несколько морковок; если времена станут такими тяжелыми, вы должны пойти в зал Чжу-Цюэ и поклониться Шицзы. Возможно, он не откажет вам в еде, — ехидно сказала Сунься.

Она знала, что сегодня не получит женьшень от бабушки Чжан, поэтому не было смысла быть вежливой. Она достала платок из ледяного шелка и элегантно промокнула пот на лице, затем повернулась, чтобы уйти.

— Люди говорят, что у злых женщин ужасные зубы, и сегодня я убедилась в этом на собственном опыте, — сказала она, обращаясь к девушке-служанке, стоявшей рядом с ней.

— Сучка, о ком ты говоришь? — Бабушка Чжан услышала, что сказала Сунься, и тут же вскочила со стула.

Сунься продолжала идти неторопливым шагом. Ее туфли были цвета нежно-желтого гусиного пуха, и они блестели в лучах послеполуденного солнца.

— Я говорю о том, о ком подумала матушка, — сказала она с неискренним смехом через плечо.

Бабушка Чжан была в ярости, но не осмелилась преследовать Сунься. Несколько других женщин-прислужниц присутствовали при этой сцене, но они предпочли закрыть на это глаза и просто собрали вещи, за которыми их послали, и ушли.

В резиденции герцога Аньго был цветочный сад, который отделялся от главной резиденции извилистым коридором. Резиденция Шицзы, называемая Залом Чжу-Цюэ*, находилась на другой стороне цветочного сада.

[*Чжу-Цюэ – красная птица, также южный сектор неба и семь созвездий.]

Когда Сунься вернулась в зал Чжу-Цюэ, служанки уже сварили суп из женьшеня, а Инцю держала в руках супницу. Увидев, что Сунься вернулась с пустыми руками, Инцю не удержалась и вздохнула.

— Не похоже, что у Чжу-Цюэ нет женьшеня. Зачем было ссориться с этими людьми, — спросила она.

Сунься взяла супницу с женьшеневым супом и вошла в дом. Ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на человека, лежащего без сознания на кровати.

— В этом особняке полно людей, которые готовы пинать нас, когда мы падаем духом, и если бы я не пошла и не усложнила им жизнь, нам было бы еще хуже, пока Шицзы выздоравливает, — мрачно сказала она.

На кровати без сознания лежал Лу Цзин, шицзы герцога Аньго. Его стройное тело неподвижно застыло в положении лицом вниз, а нижняя одежда из снежного шелка была аккуратно разрезана сзади, обнажая избитую до синевы спину.

Жестокие раны пересекали всю его бледную кожу. Повреждения на пояснице и ягодицах были еще хуже, а на простынях, на которых он лежал, были небольшие пятна крови.

Это было ужасное зрелище.

…

— Отец, если ты выдашь своего единственного законного сына замуж за наследного принца, кому ты собираешься передать должность герцога Аньго в будущем?

…

— Бить его! Бейте его сильно, не жалейте розги — этим вы не испортите ребенка! Это покажет всем, что я не нарушаю родительский долг!

…

Лу Цзин открыл глаза, его голова была вся в поту. Не было ни одного сантиметра его тела, который бы не вопил от боли.

— Шицзы, вы очнулись! — воскликнул яркий и живой голос. Вероятно, это была его личная служанка Сунься.

Пот пропитал даже длинные ресницы Лу Цзина, затуманивая его зрение. Сунься быстро взяла платок и вытерла пот.

Лу Цзин моргнул, и картина перед его глазами медленно обрела четкость.

— Как долго я был без сознания? — спросил он хриплым голосом. Он попытался пошевелить телом. Было чертовски больно, но он мог это сделать, значит, кости не были сломаны.

— Всего около шести часов, — ответила Сунься.

Она посмотрела на красивое лицо Лу Цзина, которое сейчас было белым, как простыня. Ее глаза покраснели, и она отвернулась, чтобы вытереть набежавшие слезы. Она взяла теплый суп, который протянула ей Инцю, и осторожно напоила его.

Выпив суп, Лу Цзин почувствовал себя немного лучше.

— Что произошло, пока я был без сознания? — спросил он,

— Я не знаю точно, что произошло в главной резиденции. Я лишь увидела, как вас несли слуги из главной резиденции по приказу герцога Аньго. Они просто ушли, положив вас здесь, и никто не послал за императорским врачом. Стражник Гао наложил на ваши раны мазь, и накормил вас женьшеневым супом, — исчерпывающе ответила Сунься. В ее глазах вспыхнуло негодование.

Герцог Аньго принадлежал к высшему дворянству, поэтому его и его семью могли лечить только императорские врачи. Им не разрешалось лечиться у обычных лекарей. Если герцог отказывался послать за императорским врачом, то охранники и служанки не могли этого сделать. Но раны Шицзы были очень серьезными — разве Аньго не должен был беспокоиться, что Шицзы не сможет их пережить?

Лу Цзин сжал губы в тонкую линию и надолго замолчал.

— Пошлите за Гао И, — наконец сказал он.

Накануне отец Лу Цзина вернулся из дворца в приподнятом настроении и сообщил, что император устроил удачный брак для их семьи. Только сегодня утром, когда он пошел поприветствовать отца, он узнал, что этот "удачный брак" был его собственный — он должен был жениться на кронпринце и стать его супругом!

Наследный принц и Лу Цзин были мужчинами. В браке между двумя мужчинами не было ничего особенного. Даже если отбросить этот факт, он был единственным законным сыном герцога Аньго и официальным наследником в семье.

Если он женится на представителе императорской семьи, это означает, что он больше не сможет стать преемником своего отца. Существовали строгие правила наследования, и только сыновья, рожденные от законной жены герцога Аньго, могли унаследовать его имя. Если бы наследовать было некому, герцогство просто исчезло бы.

Конечно, конечно, его отец не был настолько глуп, чтобы позволить этому случиться? Это был совершенно глупый шаг, и потому сын задал герцогу всего два вполне логичных вопроса. Однако эти вполне логичные вопросы заставили отца сурово наказать его в соответствии с правилами их семьи...

Вскоре вошел крепкого телосложения мужчина, одетый в коричневую рубашку и брюки. Он опустился на одно колено перед кроватью Лу Цзина.

— Шицзы, герцог сменил всех охранников в зале Чжу-Цюэ. Все входы строго охраняются новыми людьми, — доложил он низким голосом.

Услышав это, Лу Цзин не смог сдержать холодную улыбку на губах. Неужели отец боялся, что он сбежит или расскажет людям о случившемся? Да он даже не мог встать с кровати! Для него было практически невозможно передать информацию или попытаться сорвать свадьбу. Его отец был действительно дотошным — надо отдать ему должное.

— Принеси мне кисть и чернила, — попросил Лу Цзин.

Он не собирался ждать, как сидячая утка. Лу Цзин с трудом поднялся, пот капал со лба, как роса. Дрожащими пальцами он нащупал потайное отделение в своей кровати, открыл его и достал белый нефритовый флакон. Он вытряхнул таблетку, проглотил ее и на несколько секунд закрыл глаза. К его лицу вернулся цвет.

Это лекарство было разработано для использования на поле боя. Оно позволяло тяжелораненым продолжать сражаться, а также оказывало обезболивающее действие. Однако это лекарство имело

вредные побочные эффекты, и его нужно было употреблять в пищу в ограниченном количестве, не чаще раза в год.

Лу Цзин быстро написал несколько писем, воспользовавшись шансом сделать это, пока действие лекарства было в силе.

Он отдал письма Гао И.

— Найди способ отправить их. Они обязательно должны дойти до адресатов, — проинструктировал он.

— Да, господин, — сказал Гао И, пряча письма в складки своей одежды. Он почтительно склонил голову и ушел, стремительный, как ветер.

В доме было жарко и душно, и Лу Цзин попросил слугу открыть окна. Подул ветерок, разгоняя по комнате прохладный аромат, исходивший от трехногой нефритовой кадильницы с благовониями.

Сунься боялась, что ее Шицзы Е будет скучно лежать на кровати, поэтому она развлекла его, рассказав, о своей ссоре с бабушкой Чжан этим утром.

— Неужели... — Лу Цзин сузил глаза, его голос казался придирчивым.

Бабушка Чжан осмелилась бы так поступить только в том случае, если бы ей приказали это сделать, а человеком, который ее надоумил, скорее всего, была Фужэнь герцога.

Нынешняя Фужэнь стала мачехой Лу Цзина три года назад, и хотя она была властной в управлении хозяйством, в прошлом она никогда не смела его обижать.

Должно быть, у нее была какая-то поддержка, чтобы теперь действовать против него — может, эта поддержка как-то связана с его предстоящей свадьбой с наследным принцем?

Наступил закат. Гао И все еще не вернулся. Вместо этого пришел императорский указ.

— Евнух Хуай здесь, чтобы лично провозгласить императорский указ, а герцог Аньго требует, чтобы шицзы явился выслушать приказ в главном дворе, — сообщила Сунься Лу Цзину.

Инцю не позволила управителю главной резиденции войти в спальню Лу Цзина, и Сунься быстро вошла, чтобы пересказать его слова и получить ответ господина.

Все слуги зала Чжу-Цюэ были возмущены предъявленными требованиями к Лу Цзину. Было очевидно, что их господин даже не мог нормально стоять на ногах, и было совершенно нелепо ожидать, что в главной резиденции он встанет на колени и примет императорский указ в полном здравии. Их герцог Аньго был слишком жесток.

Лу Цзин поднял брови и принял более удобное положение, по-прежнему лежа грудью вниз на кровати.

— Скажи им вот что: я потерял сознание, потому что мои травмы были слишком серьезными, и когда мой слуга попросил женьшень для моего выздоровления, ему было отказано. Если мой отец хочет, чтобы я принял императорский указ, ему придется попросить слуг перенести меня, — сказал он.

Сунься с облегчением рассмеялась, услышав это. Изначально она была красной от гнева, и этот грубый ответ очень поднял ее настроение.

— Да, господин, — сказала она; ее голос был оживленным. Повернувшись, она придала своему лицу подобающее унылое выражение, и пошла поговорить с управляющим.

— Вот ублюдок!!!

У почтенного герцога Аньго чуть не случился приступ апоплексии после того, как управляющий передал слова Лу Цзина.

Лу Цзин был сильным и здоровым молодым человеком, и эти травмы не должны были быть чем-то примечательным; кроме того, наверняка в зале Чжу-Цюэ завалялся для его нужд хотя бы один женьшень?

Однако в присутствии евнуха Хуая он не посмел поднимать шум, ведь евнух Хуай был начальником дворца. Он бросил взгляд на свою Фужэнь.

— Зачем ты это затеяла и портишь с ним отношения? — шипел он.

Фужэнь почувствовала, что супруг был крайне несправедлив к ней, но не осмелилась сказать слишком много, пока в их доме были гости. Она сжимала в руке платок, стараясь сохранять спокойствие.

Герцог Аньго повернулся лицом к евнуху Хуаю, на его лице появилось приятное выражение.

— Пожалуйста, извините моего сына, он опять уехал куда-то по своим делам, и мы не знаем, где он сейчас. Он очень упрямый и непослушный парень, как вы можете видеть...

Евнуха Хуая звали Хуай Чжун. Он поднялся на вершину дворцовой иерархии и был умным и хитрым человеком. Он прекрасно знал о разногласиях между отцом и сыном. Однако правильнее всего было бы улыбнуться и сделать вид, что он ни о чем таком не догадывается, что евнух Хуай и сделал.

— Провозглашение императорского указа не может быть отложено. Поскольку этот указ предназначен для семьи герцога Аньго, в таком случае герцог и его супруга могут получить его, — сказал он торжественно.