Онлайн чтение книги Покорный император The Submissive Emperor
Глава 5 - Беседы по ночам

Сяо Чэнцзюнь прошел прямо в комнату, не позвав на помощь дворцовых горничных. В комнате ярко горели свечи, и было светло, как днем. Лу Цзин обнимал большую красную подушку, и блестящий красный отбрасывал алые блики света на бледное лицо Лу Цзина, придавая ему румяный вид. Он выглядел очень умиротворенным.

Принц слышал, что дедушка Лу Цзина очень благосклонно относился к нему. В нежном возрасте пятнадцати лет он считал, что Лу Цзин достиг совершеннолетия, чтобы позволить ему взять на себя большую ответственность за семью Лу.

Волосы Лу Цзина по-прежнему были аккуратно закреплены золотой заколкой, инкрустированным рубинами, а две золотые кисточки, свисавшие с обеих сторон украшения, переплетались с его длинными черными волосами, мягко раскинувшимися по плечам. Несколько прядок мягко упали на его лицо, скрывая прекрасные глаза.

Сяо Чэнцзюнь протянул руку, чтобы убрать волосы с лица Лу Цзина. Как только он собирался уже прикоснуться к нему, он замер. Что он делал? Его сердце сжалось, и он вдруг отдернул пальцы, как будто его обожгли. Его лицо стало невыразительным, и он отвел эту руку за спину. Он молча отругал себя за то, что был обманут чарами Лу Цзина.

Чего он не осознавал, так это того, что глаза Лу Цзина, спрятанные за его волосами, приоткрылись лишь на крохотную долю в тот момент, когда он вошел в комнату.

Чувства Лу Цзина были хорошо натренированы за годы, проведенные на поле боя. Он проснулся в тот момент, когда наследный принц открыл дверь, но был слишком ленив, чтобы пошевелиться.

Обычно невеста должна была почтительно стоять на коленях на кровати в ожидании возвращения жениха со свадебного пира, и если она засыпала в это время, это считалось серьезным неуважением по отношению к ее мужу. Лу Цзин намеренно прилег, чтобы проверить реакцию этого сурового наследного принца. Однако он не ожидал, что Сяо Чэнцзюнь отреагирует так, как он.

Его полузакрытые глаза блестели каким-то торжеством; этот кронпринц, казалось, не был так противен мужским чарам, как его отец...

С тех пор, как Лу Цзин был маленьким мальчиком, дедушка учил его, что кроме его семьи и того, кого он любит, кого угодно и что угодно можно использовать для достижения своих целей. Под этим он имел в виду использование наименьшего количества усилий для получения наибольшей отдачи. Так как это его миловидное лицо оказалось полезным в данной ситуации, он, не колеблясь, извлек бы из него все возможные выгоды...

Лу Цзин медленно открыл глаза, на мгновение замер, затем заставил себя сесть. «Этот слуга был охвачен усталостью и не мог бодрствовать  — да простит Его Высочество этот проступок», — сказал он, морщась. Он встал слишком быстро, и это движение затронуло раны на его спине.

— Неважно, — ровно сказал Сяо Чэнцзюнь. «Давайте пригласим людей помочь нам переодеться».

Лу Цзин определенно не собирался возражать против этого. Вскоре вошли Сунься, Инцю и две другие дворцовые горничные. Сунься и Инцю сопровождали Лу Цзина как часть его приданого. Теперь, когда они вошли во дворец, они теперь также считались дворцовыми горничными.

Сунься с тревогой посмотрела на своего Шицзы. Вступая в брак, невесты императорской семьи обычно переодевались за пологом кровати, вне поля зрения жениха. Однако Лу Цзин, похоже, не собирался следовать этому обычаю.

Сяо Чэнцзюнь взглянул на него, но ничего не сказал. Оба они были мужчинами, так что соблюдать этот обычай казалось излишним. Таким образом, он позволил дворцовым горничным раздеть его на месте, и вскоре он был одет только в абрикосово-оранжевое нательное белье.

Он жестом приказал дворцовым горничным уйти. Затем они сели на кровать, а когда дверь закрылась, Лу Цзин снова плюхнулся на подушки.

Брови Сяо Чэнцзюня нахмурились.

— Почему у тебя такие серьезные травмы? — спросил он.

Когда старейшины семьи наказывали своих детей, это редко приводило к серьезным травмам, затрагивающим меридианы и кости. Однако, судя по тому факту, что Лу Цзин действительно сегодня потерял сознание, Сяо Чэнцзюнь был уверен, что его травмы не были поверхностными.

Почему его травмы были такими тяжелыми? Потому что Лу Цзяньюй думал, что у него недостаточно сил, чтобы должным образом дисциплинировать Лу Цзина, и вместо этого заставил своих охранников выпороть его. Лу Цзин не стал объяснять все это Сяо Чэнцзюню.

— Отвечая на вопрос Его Высочества — имперский врач не был вызван для моего лечения, и поэтому мое выздоровление идет немного медленнее.

Сяо Чэнцзюнь на мгновение замолчал. Затем он вытащил маленькую черную шкатулку, украшенную цветками сливы, из маленького ящика в каркасе кровати и протянул ее супруге.

— Это бальзам, созданный имперскими врачами. Он останавливает кровотечение, уменьшает боль и ускоряет регенерацию кожи. Попробуйте использовать его, и если вам все еще не станет лучше, я пошлю за имперским врачом.

Лу Цзин опустил глаза. Он не думал, что Сяо Чэнцзюнь так тщательно подготовился, что даже приготовил подходящее лекарство для лечения его ран. Улыбка на его лице невольно осветила лицо, и он вернул коробку обратно в руки наследного принца.

— Мои раны на спине, и я не могу дотянуться до них. Проявляя смелость, могу ли я попросить Ваше Высочество помочь мне?

— Ты…

Сяо Чэнцзюнь на мгновение потерял дар речи. Никто никогда не осмеливался приказывать ему вот так. Этот Лу Чжоюй был действительно слишком смелым! Прежде чем он успел открыть рот, чтобы сделать выговор последнему, он уже разделся и лежал грудью вниз на подушке с обнаженной спиной, готовый к тому, что Сяо Чэнцзюнь нанесет мазь.

Раньше Лу Цзин выглядел больным и изможденным, но теперь, когда он снял одежду, стало ясно, что его тело совсем не такое. У него были широкие плечи, узкая талия и хорошо выраженные мускулы; он выглядел как гладкий мускулистый леопард, готовый к прыжку. Это было бы приятное зрелище, если бы не тот факт, что его спина была покрыта перекрещивающимися рваными ранами и пятнами иссиня-черной кожи.

Сяо Чэнцзюнь вздохнул. Неважно, поскольку он хотел расположить к себе Лу Цзина, ему нужно было проявить искренность. Он окунул пальцы в бальзам и осторожно приложил их к ранам. Кожа Лу Цзина была похожа на слой шелка на стали его мускулов, прочная и гладкая на ощупь. Сяо Чэнцзюнь не мог не чувствовать себя немного взволнованно.

— Семья Лу считает тебя своим законным сыном — почему маркиз Аньго решил позволить тебе выйти замуж в Восточном дворце? Он, должно быть, знал, что это означает, что ему теперь некому будет передать свои права и наследство, — сказал Сяо Чэнцзюнь, пытаясь отвлечь свое внимание от заманчивого ощущения кожи Лу Цзина. Он объяснил потерю самообладания тем, что выпил слишком много на свадебном банкете ранее, и решил немного поговорить с Лу Цзином, чтобы успокоиться.

— Почему Император поспешил завершить процедуру свадьбы наследного принца с его законной супругой за полмесяца? — Лу Цзин не ответил на вопрос Сяо Чэнцзюня, а вместо этого задал свой вопрос. Он повернул голову, чтобы посмотреть на выражение лица наследного принца.

Они встретились взглядами друг с другом. Между ними было молчаливое понимание; они оба знали, что с этой свадьбой что-то не так, будь то на стороне Императора или на стороне маркиза Аньго.

— Мы оба в затруднительном положении. Я могу помочь вам с вашими проблемами, — сказал Сяо Чэнцзюнь. Голос у него был размеренный и искренний, такой, который сразу внушал ему доверие.

Лу Цзин сузил глаза, затем улыбнулся, поправляя трусы ниже бедер. Он снова лег грудью вниз, ожидая, пока Сяо Чэнцзюнь нанесет лекарство на его ноги. «Ваше Высочество — наследный принц этой страны. Этот слуга, естественно, будет служить вам верно и искренне.

Это можно было считать их предварительным соглашением о сотрудничестве.

Сяо Чэнцзюнь слегка кивнул, затем снова окунул пальцы в коробку с мазью. Если бы кто-то другой был выбран его супругой, его главной целью было бы удержать эту супругу от вмешательства в его дела, но Лу Цзин был другим.

Если оставить в стороне его предыдущие достижения, которые, несомненно, были впечатляющими, сегодняшнее поведение Лу Цзина ясно указывало на то, что он не был глупым и посредственным человеком. Если Лу Цзин был готов помочь ему, он, конечно же, не собирался отказываться.

Наследный принц был удовлетворен и безоговорочно занялся лечением ран Лу Цзин.

Раны на спине Лу Цзина были серьезными, но самые тяжелые раны были на его бедрах. Сяо Чэнцзюнь не мог не вздохнуть от жалости, глядя на них. Насколько злобным был отец Лу Цзина, нанесший такие раны собственному сыну?

— Моего отца ни разу в жизни не били, поэтому он не знает, какие травмы причиняет такая порка, — как ни в чем не бывало, сказал Лу Цзин. В его голосе совершенно не было обиды, и если бы не содержание сказанного, можно было подумать, что Лу Цзин говорит о погоде.

Сяо Чэнцзюнь посмотрел на него прямо.

— Когда я взойду на трон... Я... позволю тебе делать все, что ты захочешь.

Сначала он хотел сказать: «Я разведусь с тобой и верну тебе звание маркиза», но когда он посмотрел в эти соблазнительные глаза, горящие, как черные звезды, слова застряли у него в горле. Если Лу Цзин все еще хотел быть его императрицей, когда он станет императором... ну, он не возражал бы, правда.

— Спасибо, Ваше Высочество, — сказал Лу Цзин, его губы изогнулись в легкой улыбке.

Было уже поздно, когда Сяо Чэнцзюнь закончил процедуры. Им еще предстояло молиться в императорском Храме на следующий день, и было важно, чтобы они были пунктуальным относительно этого дела. Пара после этого ничего не говорила, а просто позвала слуг, чтобы задуть свечи.

Лу Цзин был вынужден спать грудью вниз из-за полученных травм. Единственным благом было то, что лекарство быстро высохло, иначе он даже не смог бы укрыться одеялом. Сяо Чэнцзюнь лег в постель, и, поскольку он был сторонником философии, согласно которой нельзя говорить во время еды или сна, он заснул, не сказав больше ни слова.

Обычай гласил, что свечи дракона-феникса нельзя было потушить в брачную ночь, и свет свечи просачивался сквозь алые занавеси, наполняя все вокруг красноватым светом. Лу Цзин отвернулся от света и закрыл глаза. Эти два дня вымотали его до костей.

Заставлять кого-то с серьезными травмами выполнять столько кропотливых дел, было просто пыткой. В будущем, если кто-то из его подчиненных нарушит военный закон, он их выпорет, а потом прикажет чистить овощи на кухне!

В комнате стало тихо, и все, что можно было услышать, это тихое потрескивание фитилей свечи, когда они горели.

Сяо Чэнцзюнь ранее выпил алкоголь и не мог заснуть. Он перевернулся, чтобы посмотреть на лицо Лу Цзина. Это изысканно красивое лицо было бледно и носило следы недомогания. В свете свечи он казался хрупким, как изящная фарфоровая ваза; это вызывало желание заботиться о нем, как о драгоценном сокровище.

Он не мог удержаться и протянул руку, чтобы заправить спутанные волосы на висках Лу Цзин ему за ухо. Этот человек теперь был его супругой, и пока он не предаст его, он будет делать все возможное, чтобы быть ему хорошим мужем.

После того, как кронпринц, наконец, заснул, человек рядом с ним, которого он считал крепко спящим, открыл глаза.

Лу Цзин посмотрел на наследного принца. Последний был невероятно чопорным и праведным даже во сне. Он не мог удержаться и придвинулся ближе к Сяо Чэнцзюню. Вся императорская семья была хороша собой, а Сяо Чэнцзюнь был выше среднего даже в своей семье.

Однако его царственная осанка была такова, что большинство людей не осмеливались смотреть прямо в его лицо, не говоря уже о том, чтобы оценить его красоту.

Лу Цзин обнюхал Сяо Чэнцзюня, пытаясь понять, остался ли у него тот легкий запах молока, который он помнил. Все, что он почувствовал, это легкий запах алкоголя. Лу Цзин был немного разочарован. Если бы он почувствовал этот знакомый запах, он мог бы с ностальгией вспомнить время, когда они встретились в детстве.

Расстроенный, он осторожно взял одну из рук наследного принца в свою и вспомнил о маленьких булочках в форме кроликов, которые пекла для него его мать.

Если бы его мать была жива, она бы точно возражала против этого брака, верно?

На следующее утро, еще до того, как солнце бросило на землю свои первые лучи, маленький евнух тихо позвал их из-за двери, разбудив пару.

Сяо Чэнцзюнь открыл глаза и попытался встать, но обнаружил, что Лу Цзин крепко держится за его левую руку. Его сердце немного потеплело и вздрогнуло, а губы изогнулись в улыбке против его воли. Он нежно сжал руку, которая была переплетена с рукой Лу Цзин.

— Нам нужно встать, — сказал он.

— Хм? — хрипло сказал Лу Цзин. Он зевнул, открыл глаза и попытался встать. Он покрутил шеей, пытаясь расслабить напряженные мышцы. Было немного больно от его неудобной позы для сна.

— Почему у тебя на руках мозоли только на среднем пальце? — спросил Сяо Чэнцзюнь.

На самом деле он хотел спросить, почему его руки такие гладкие и без шрамов — Лу Цзин был солдатом; разве солдатские руки не должны быть грубыми, как наждачная бумага? Он решил, что подобные вопросы звучат слишком легкомысленно, и поэтому изменил формулировку.

Лу Цзин поднял брови и обнаружил, что все еще держит руку, которую импульсивно схватил посреди ночи. Что еще более интересно, владелец руки, похоже, не собирался стряхивать его руку. Он не мог удержаться от того, чтобы не подразнить Сяо Чэнцзюня в таких обстоятельствах. Он подошел к нему и прижался губами к уху Сяо Чэнцзюня.

— Может, я и бесполезен, но я хотя бы должен научиться стрелять из лука, не так ли?

— Кхм… — Сяо Чэнцзюнь сухо кашлянул и выпустил руку. — Уже поздно, нам лучше встать и одеться, — серьезно сказал он.

— Конечно, — сказал Лу Цзин, весело улыбаясь. Он тоже знал, когда остановиться.

Первым человеком, вошедшим в дверь, был евнух, на вид лет сорока. За ним последовали шесть дворцовых служанок и два юных евнуха.

— Этот слуга, Чан Эн, поздравляет наследного принца и супругу наследного принца с этим знаменательным днем, — сказал старый евнух, добродушно улыбаясь. На его пухлом лице не было много морщин, и вид у него был довольно приличный.

— Это главный евнух Восточного дворца, Чан Эн, — тихо сказал Сяо Чэнцзюнь Лу Цзину.

Лу Цзин кивнул со своего места на кровати. После того, как Чан Эн преклонил колени в знак приветствия, он дал ему вышитый золотом мешочек с двумя золотыми бусинами. — Евнух Чан, пожалуйста, встаньте. Я с нетерпением жду ваших указаний в будущем, — сказал он, помогая старому евнуху подняться.

Чан Эн поспешно поблагодарил и принял подарок наследного принца.

После этого пришли четыре дворцовые горничные Сяо Чэнцзюня, Цзычжэнь, Цзытао, Жо Янь и Жо Шуан. Все они выглядели очень достойно, без единого недостатка. Лу Цзин дал им по две нитки жемчуга, и, приняв это, они все отошли в сторону и вежливо опустили глаза. Лу Цзин позабавился; даже слуги наследного принца были такими же чопорными и корректными, как и он сам.

Сунься и Инцю вышли вперед, чтобы поклониться. Сяо Чэнцзюнь также подарил им подарки — каждая получила по красному мешочку с пятью серебряными слитками внутри.

Личному евнуху Сяо Чэнцзюня, Ань Шуню, было около тринадцати или четырнадцати лет. Несмотря на свой возраст, он выглядел зрелым и ответственным человеком. Маленький евнух рядом с ним, примерно того же возраста, по контрасту выглядел гораздо живее.

— Это Ле Сянь, и он будет ждать наследного принца-консорта, — сказал Чан Эн с улыбкой. — Вы можете попробовать его в течение двух дней. Если вы не найдете его достойным после этого, мы всегда можем дать вам кого-то другого.

— Этого слугу зовут Ле Сянь, и он приветствует супругу наследного принца», — сердечно сказал Ле Сянь, кланяясь Лу Цзину. Он весело улыбнулся, когда получил подарок от Лу Цзин.

Лу Цзин был очень доволен тем, что Ле Сянь не такой скучный, как Ань Шунь. Ему было бы до слез скучно, если бы ему  достался Ань Шунь, и он обнаружил, что солнечный маленький Ле Сянь ему гораздо больше по душе.