Онлайн чтение книги Рестарт леди Resetting Lady
Глава 4. «Похороны, на которых никто не плачет»

– …В конце я хотел бы поблагодарить Вас не как судья или лорд поместья, а как отец девушки, которая чуть не пострадала от рук насильников, – сняв судейский парик, лорд Хайэр склонил голову.

Смотря на ползающих по полу муравьёв, Том понял, что утомительное время суда наконец подошло к концу.

Бурные аплодисменты заполнили зал суда.

Том невольно также захлопал в ладоши, но, осознав, что сейчас не время для этого, остановился.

Подобное поведение не было дозволено ему.

Несмотря на то, что судебное разбирательство было небольшим, в зале всё же присутствовало около тридцати человек.

Атмосфера суда была похожа на атмосферу фестиваля.

Все радостно улыбались.

Вердикт суда был ясен с самого начала. Двое мужчин покушались на дочь лорда, которая заблудилась, и попытались изнасиловать её, однако были остановлены проходившим мимо молодым аристократом.

Судьёй был лорд Хайэр, а подсудимым молодой аристократ.

Приговор по делу попытки изнасилования мёртвыми Гансом и Томасом был вынесен меньше чем за десять минут, после чего последовал оправдательный приговор для сэра Раймонда, который убил их, где судья склонил перед аристократом голову.

Присяжные радовались свершению справедливости и сплетничали о прекрасной внешности молодого аристократа.

Судебное разбирательство закончилось до обеда, поэтому многие начали говорить о том, куда пойти, чтобы съесть свой упакованный ланч.

– Посмотрите на это. Он не пролил ни одной слезинки, хотя его отец умер.

Все, кроме одного Тома.

Томас, мужчина, убитый рыцарем при попытке изнасилования дочери лорда, являлся отцом Тома.

– Если он заплачет, будут проблемы. Сделать такое с дочерью своего лорда… ах.

– Хорошо, что они мертвы.

Том, к которому было такое же отношение, как и к его отцу, лишь из-за того, что он носил имя, похожее на его, склонил голову, услышав такие слова.

«Действительно, хорошо, что я сын покойного.»

Слова этих людей звучали как: «Ты тоже скоро умрёшь».

Люди думали, что, возможно, их внутренний мир мало чем отличался.

– До самого конца ты ничего не говорил. Это хорошо. Ты храбрый.

«Достаточно смелый, чтобы молчать?» – Тому было любопытно. Но то, что дал ему этот джентльмен, было важнее этого.

Однако до суда он получил слишком мало.

Всего одну конфету. Она была не самого высокого класса, но и не самая плохая. Однако для Тома, который еженедельно торговался с владельцем пекарни Дейлом, это не имело значения.

Мальчик гордился тем, что достаточно взрослый, чтобы насладиться только одной конфетой.

Лорд трижды ударил молотком, и люди стали покидать суд, а Том сунул в рот полученную конфету. Она была довольно вкусной.

У конфеты был сладкий нежный вкус, который отличался от твёрдого сахара, который Дейл, владелец пекарни, иногда давал мальчишке.

Джентльмен велел Тому оставаться на месте во время суда.

Он сказал, что даст ему ещё конфет, если он придёт туда, и вознаградит его, если мальчик будет хорошо себя вести.

Том вёл себя хорошо.

«Теперь я буду вознаграждён.»

Мальчик был уверен, что выдержит многое, если цена будет такой.

– Всё закончилось?

– Да, идём.

Причитающаяся золотая монета упала Тому на ладонь.

Том посмотрел на монету, которую никогда раньше не видел, широко распахнутыми глазами.

Джентльмен сжал пальцы мальчика рукой в перчатке:

– Никому не показывай её, – а затем схватил его вторую руку и накрыл ею ладонь, сжав ещё сильнее. – Теперь ты должен жить один.

*****

– Том, это очень важно.

Как обычно, женщина, жившая по соседству и выполнявшая рутинную работу по дому, пришла навестить Тома.

Однако с ней был незнакомец.

Он взял Тома и подвёл его к холодному окаменевшему телу.

– Это твой отец?

Да.

Больше не было нужды спрашивать.

Отец Тома, Томас, был мёртв.

Томас и Ганс, которые должны были предстать перед судом, не могли сделать этого, поскольку в их головах были дырки. Однако пришёл мужчина в фетровой шляпе и забрал Тома. Суд состоялся, и весь процесс завершился в одно мгновение.

«Как мне теперь жить?»

Том вышел из зала суда. Небо было чистым и голубым.

«Девять лет – неплохой возраст для работы.

Все едут работать в город.

Работают не только в городе, но и здесь, в деревне.

Ларри с нижних улиц и Кэрри, сын кузнеца, уже работают.

Однако мой отец поступил неправильно.

К тому же я слишком слаб.»

Отец Томаса поступал неправильно, поэтому Тому никто не платил за работу.

К тому же, если Том совершит ошибку, вернуть свои деньги от Томаса было сложно.

Мальчик даже не мог просто играть.

Дети до пяти лет играли на улицах или в глухих переулках.

Девять лет – слишком большой возраст, чтобы играть.

Если дети стучали в мастерские или дома, чтобы узнать, есть ли какие задания, их просили выполнить работу по дому или грязную работу, которая занимала много времени. Однако денег за неё не давали.

[– Сколько ты хочешь получить за это? Я дам тебе что-нибудь поесть. После уборки там ещё осталось немного еды.

– Если тебе это не нравится, не делай этого. Кроме тебя есть ещё много детей.]

Вместо денег Тому платили хлебом или кредитом в пабе для Томаса и Ганса.

Сегодня мальчик впервые прикоснулся к деньгам, а не к их замене. Он ощущал себя взрослее из-за этого.

«Деньги, которые я заработал. Деньги, которые я заработал от продажи своего отца.

Если это цена за молчание в течение некоторого времени, я легко могу помолчать.

Но будут ли в будущем подобные возможности?

Отец теперь мёртв.

Труп всего один, поэтому шансов помолчать больше не будет.

Я не смогу получить больше денег.

Ха-а, страшно,» – Том повернулся к адвокату, который дал ему деньги:

– Дя-дяденька.

– Да?

– Что мне теперь делать? – Том схватил адвоката за руку.

Его отец мёртв.

К тому же он пытался изнасиловать дочь лорда. Как ребёнок с улицы, Том отчаянно пытался найти способ выжить.

– Ну, ты должен жить сам. Я же сказал тебе раньше? – адвокат, выглядевший несколько недовольно, попытался убрать руку мальчишки со своего рукава.

Но пальцы Тома сжались сильнее.

С сегодняшнего вечера у него начинались серьёзные проблемы.

Мальчик видел бесчисленное количество людей, которые отказывались платить даже самые маленькие деньги без его отца.

Томас был равнодушным отцом, и, когда Том слишком уставал, его отец, приходя домой, кричал и ломал вещи.

Поскольку сейчас его отец публично умер в глазах многих людей, Тому приходилось тайно спать в чуланах или у костра, не зная, кто придёт сегодня вечером.

– Мне… Мне некуда идти. Мне очень страшно.

– Боже, мистер Уэзер, судебное заседание окончено, почему Вы не идёте? – служанка лорда посмотрела на адвоката, делая вид, что не видит мальчика.

– Ах, этот мальчишка… Спасибо. Лорд дал тебе это?

– Да. Говорят, их раздают по всему городу. Мальчик, ты тоже иди.

– Ах… Нет, сэр, пожалуйста, мне…

– Послушай, – адвокат поправил шляпу и оттолкнул руку Тома. – Продай дом, в котором живёшь, и ищи работу, читая газеты. Все так живут.

– Продать дом? Как?

– Приходи с документами и… Нет, это не моя работа. Сходи городскому клерку.

– Сэр!

Джентльмен направился к саду.

«Продать дом? Клерк? Мне продать дом? А что дальше? Где мне жить и что есть? Смогу ли я продать свой дом и купить другой?» – глаза мальчика заволокло темнотой.

Мир был слишком сложен для девятилетнего ребёнка.

– Ты не собираешься кушать?

– А?

– Они предлагают бесплатные ланчи, не так ли? Все сейчас там, – сказала красивая девушка.

Трудно было определить её возраст, но она выглядела старше Тома.

Том опустил глаза вниз.

«Она тоже пришла посмотреть суд? Я не знаю её лица, поэтому она, наверное, дочка того купца, что приехала издалека.»

– Будет странно, если я туда приду.

– Потому что твой отец – убийца?

– Мой отец не убийца! – закричал Том.

Однако вместо того, чтобы испугаться, девушка широко улыбнулась:

– Да. Не убийца, но насильник? Нет, он совершил попытку изнасилования.

– …Он не убийца, – мальчику хотелось плакать.

Том широко открыл глаза, стараясь не заплакать.

– Та девушка не умерла. И, в конце концов, её даже не изнасиловали.

– Ты плачешь из-за отца или это твои слова в его оправдание?

– Чт-что?!

Девушка, которая производила крайне странное впечатление, вдруг негромко хмыкнула:

– Если возможно, придумай новый ответ.

– А?

– Если он понравится мне, я дам тебе пять золотых монет.

«Пять золотых,» – сознание Тома сузилось на этой мысли.

«Пять золотых. Это довольно много.

Такая возможность может больше никогда не представиться,» – мальчик задумался, какой ответ он должен дать, чтобы получить эти золотые монеты.

– Эт-это… и то и другое? В конце концов, она так и не умерла и не была изнасилована. Но я не понимаю, почему мой отец должен был умереть. И… эм, почему изнасилование – это так плохо?

– Такой запутанный ответ. Ты что, не знаешь, с чего начать?

– Нет, она, наверное, сама хотела сделать это с моим отцом! Откуда нам знать?

– Это не… Хотя, возможно. Честно говоря, твой отец грязный и уродливый. Зачем юной богатой девушке быть с кем-то вроде твоего отца… Хм?

Том подумал о достоинствах своего отца и вспомнил то, о чём Томас обожал говорить.

«Его гордость.»

– У него большой член.

– Ах, – словно не ожидая этого, лицо девушки изменилось.

«Что-то не так. Девушки из богатых семей никак не могут понять эти слова,» – Том понял, что потерял свои золотые монеты.

И не смог сдержать своего гнева.

«Он делал это каждый день.

Делал это каждый день, чтобы раздобыть еду.

Он сделал это столько раз, что счёта до ста будет недостаточно!» – злость переполняла мальчика.

«И что с того? Стоило только один раз попасться на глаза и всё закончилось. Если это так, то в деревне человек пятьдесят должны умереть!»

– …Я хотела получить новый ответ.

– Тебе весело издеваться надо мной?

– Немного, – прикрыв губы, девушка рассмеялась. Это была очевидная насмешка.

Том не хотел разреветься у неё на глазах.

Поэтому решил убежать.

– Ай!

– Почему ты здесь? Мисс Карен Хайэр.

Его усилия были напрасны.

Светловолосый рыцарь, которого мальчик видел в зале суда, внезапно стукнулся о ногу Тома и сбил его с ног.

И, не глядя на упавшего мальчишку, посмотрел на красноволосую девушку, стоявшую неподвижно.

Девушка, не женщина, грациозно повернулась к мужчине:

– Ох, здравствуйте. Сэр Раймонд, благодарю за участие в суде. Судебное разбирательство ведь закончилось? Здесь больше нечего делать.

Упав, Том ударился лицом, однако сейчас было не время заботиться об этом.

«Мисс Карен Хайэр?

Он это сказал?» – страх мальчика стал возрастать.

– Э-э…

– …Не хочу оставлять тебя одну. Пожалуйста, пойдём.

– Я не сильно шокирована, сэр Раймонд. Всё в порядке.

– Но мисс Хайэр…

– Нельзя быть жестоким с маленькими детьми, – с улыбкой ответила Карен, а затем зашептала, поднимая упавшего Тома. – Утром приходи через третью заднюю дверь особняка. Я дам тебе золотые монеты. И мне есть что рассказать тебе о твоём отце.

Золотые монеты зазвенели в голове мальчика, рассеивая страх и тревогу.

«Блестящие золотые монеты. Много денег.»

Том не мог отказаться от этого предложения.

*****

Мальчик ощутил боль в голове. Он чувствовал, как кровь течёт по его волосам. Горячая кровь.

Покинув здание суда, Том направился к задней двери особняка лорда. Внезапно он получил удар по затылку и потерял сознание.

Когда Том открыл глаза, его руки и ноги были связаны. А с губ срывался лишь слабый звук из-за тканевого кляпа во рту.

Мальчик был так туго связан, что не мог пошевелиться. Ему оставалось лишь смотреть на Карен Хайэр.

Карен увидела, что мальчик пришёл в себя, и помахала ему рукой:

– Ты наконец проснулся?

Том не мог ответить.

Девушка отвела взгляд от мальчика и продолжила то, что делала.

Ей было тяжело, и она вспотела.

Пиля, Карен говорила тихим голосом.

И Том понял. Понял, что это был за звук.

– …!

– Ты должен доверять своим чувствам.

Мальчик слышал, как кого-то режут пилой.

Том хотел закричать, но его рот был заткнут.

Он хотел закрыть уши, но его руки были крепко связаны.

Всё, что мог делать Том, это извиваться на месте.

«И это кто-то, кого я знаю. Это точно человек!»

Том понял, почему он здесь.

«Папа!»

– Всё потому, что мне нужен свидетель.

Том понял, что он стал свидетелем чего-то. Карен выбросила грязную пилу и взяла новую.

Пот стекал с её лица.

Это выглядело довольно устрашающе, но не было никаких причин, по которым стало бы понятно, что девушка собирается прекратить работу.

Её глаза сияли, и она ощущала радость от этой работы.

– Ха, я не делила Нэнси лично, поэтому не знаю, как это делать. Обычно, эм… Руки, ноги, голова и тело. Получается деление на шесть равных частей, верно? Нет, шесть частей не принимается. Так не пойдёт.

Если бы Том мог открывать рот, он оглох бы от собственного крика.

Так было бы с кем угодно.

Но когда покатилась голова трупа, у мальчика случилось недержание.

Карен подняла с трудом отпиленную голову Томаса и положила её рядом с Томом.

– Итак, я хочу, чтобы ты сегодня смотрел сюда. Ты ведь не уснёшь?

«Тебе нельзя спать.

Хм, мне нравится гладить эти каштановые волосы,» – Карен поправила мальчика, чтобы тот сидел прямо.

Том провёл без сознания весь день, поэтому ей пришлось самой ухаживать за ним.

Карен связала мальчику руки и ноги, а также закрыла рот.

Но во время его обморока она успела дать ему воды и лекарств.

– Погода уже не такая холодная, поэтому огонь в камине разжигать не нужно.

Том резко вздрогнул, когда увидел лицо трупа, и в панике закрыл глаза.

– Ш-ш-ш, сиди на месте. Это ведь всего лишь труп, не так ли? Я не смогу часто поправлять вас. Это безопасно.

«Том, ты должен бояться меня, а не трупа.»

Однако мальчик попытался отползти от трупа, словно в припадке, и Карен пришлось вновь угрожающе толкнуть его в бок.

«Я знаю, что это сильнодействующее лекарство.»

Но девятилетний ребёнок слишком мал, чтобы Карен могла определить правильное количество лекарства.

«Если он рано умрёт из-за этого стабилизирующего препарата, это будет большая потеря.»

Нетрудно было понять яркую реакцию Тома, но у Карен было оправдание этому.

Это тело, которое можно было легко получить.

– Я не хотела беспокоить тебя, – сказала Карен, похлопывая по спине мальчика. – Даже если я буду стараться изо всех сил, у меня не будет ни шанса… Это физическая разница между мужчиной и женщиной… Даже если я попытаюсь убить кого-то ещё, пока все заняты, я одна не справлюсь, ведь я слаба… В конце концов, единственного, кого я могу убить, это такого ребёнка, как ты. Я хотела бы иметь немного больше выносливости. Хм? Прости, не плачь. Ты всё равно проживёшь не долго.

«Поэтому ты самый лучший вариант,» – Карен заботливо закутала мальчика в одеяло.

– То же самое и со временем твоего появления. На самом деле ты очень сильно болеешь. У тебя выпадают волосы, что пока не заметно, ведь они короткие. У тебя стали появляться волдыри на руках и ногах, а во рту сильные язвы, которые потом станут только больше… Ты слишком много работал, верно?

«Цена твоего тела не так высока, как ты думаешь.»

Карен узнала это во время обработки ран. Это могло быть ненужным лечением, но слабое чувство сочувствия всё ещё было в ней.

По всему телу мальчика были волдыри и язвы. Нежная кожа была причудливо изменена воспалениями.

«Нормальный рост невозможен.

Нет,» – напомнила себе Карен. – «В конце концов, даже если бы я проигнорировала Тома, он бы умер в течение месяца.

Нет смысла предполагать, как бы он рос. Это ведь лёгкий выбор. Я использую труп и сироту, до которых никому нет дела, для эксперимента.

Немного стыдно, но на этом всё.»

– Чтобы усилить впечатления… я выбрала твоего отца и тебя, его ребёнка.

Томас был идеальным вариантом. Тело преступника было вычищено от внутренностей после того, как доктор прочитал отчёт перед судом, и подверглось лёгкому бальзамированию.

А после суда Карен забрала то, что оставили в горах в качестве навоза.

Сначала девушка выбрала Ганса, чтобы в гневе снести ему голову, но вскоре поняла, что лучше сосредоточиться на Томе и его отце Томасе.

К тому же Томас был легче Ганса.

– Я рада, что он ещё не сильно сгнил.

«Сильно сгнил…» – Тому пришлось встретиться взглядом с отрубленной головой отца. Мальчик тут же зажмурился.

«Я хочу умереть!»

Глаза Томаса были как у мёртвого животного.

Эти пустые глаза были настолько отвратительны, что Том начал молиться, чтобы Карен поторопилась и закончила свой эксперимент.

– Мг, ыыы, – всё его тело было связано, но мальчик мог свободно открывать и закрывать глаза.

«Я должен спать, пока она не придёт,» – засыпая, Том молился о том, чтобы просто умереть во сне и больше никогда не просыпаться.

Однако холод, поднимающийся от пола, напоминал мальчику о жестокой реальности. И этот холод не уходил, даже несмотря на одеяло, в которое он был завёрнут.

*****

– Папа, это так странно.

Вэрдик всё больше раздражался.

«Работа подходит к концу, но почему ты всё продолжаешь зацикливаться на бесполезных вещах? Лорд Хайэр был сильно оскорблён твоими агрессивными высказываниями, Изелла. Но исключительно для того, чтобы твоё беспокойство улеглось, я даже задал вопрос, который разрушил атмосферу ужина. Почему ты продолжаешь эту тему?»

– В чём дело? Разве лорд Хайэр не дал тебе чёткий ответ?

– В конце концов, разве лорд Хайэр не единственный, кто её видел? Возможно ли, что лорд солгал, чтобы скрыть правду?

– Прекрати. Почему ты продолжаешь говорить это? Я всё ещё не понимаю, почему это волнует тебя больше, чем твоя помолвка.

– Это… Если лорд совершил убийство или если кто-то из слуг сделал это? Если всё так, то, папа, разве мы не сможем этим воспользоваться? Это так странно. Я уверена, что в тот день…

ХЛОП!

Изелла вздрогнула и попятилась. Вэрдик раздражённо вздохнул:

– Сколько бы прав у меня не было, я не могу выгнать лорда Хайэр из этого особняка. Для плавного слияния не должно быть никаких проблем. Изелла, мы должны жить спокойно и не беспокоить друг друга. Особенно по таким мелочам.

– Но, папа…

– Изелла, прекрати. Неважно, умерла одна горничная, эта цыганка, или нет. Лорд Хайэр дал нам чёткий ответ, поэтому мы не имеем права задавать дальнейшие вопросы. Остановись. Прекращай… – Вэрдик тяжело вздохнул. – Даже если лорд убил горничную, что в этом такого?

Вэрдику было немного жаль свою дочь, однако, с другой стороны, в нём плескалась смесь разочарования и гнева.

Он совсем не понимал, почему Изелла, которая не была раньше такой, теперь волнуется о подобном пустяке.

«Какое это имеет значение? Исчезла одна горничная или нет? У меня слишком много работы.»

– Лучше приготовься к тому, чтобы выглядеть в глазах сэра Раймонда лучше. Не делай слишком умный вид. Никто не любит подобных женщин.

– Отец, я, я хочу помочь тебе…

– Прекрати, ты слишком много говоришь. Иногда я жалею, что так много учил тебя. Не нужно злиться из-за того, что сэр Раймонд положил глаз на Карен Хайэр. Сэр Раймонд не идиот. Разрыв помолвки и для него станет скандалом, поэтому он всё равно женится на тебе. Ты поняла?

– …Да.

– Кажется, ты ещё не поняла. Следи за своей речью. Ты не должна пытаться умничать, чтобы возвысить себя. Умеренное поведение девушки делает из неё хорошего собеседника, а твои бесполезные попытки похвастаться знаниями вызывают гордость лишь у тебя.

– Тебе… не нравится то, что я всё это время училась?

– Нет, это не так. Я говорил не совсем об этом… – Вэрдик не ощущал нужды продолжать разговаривать со своей плачущей дочерью.

Далёкий от того, чтобы давать какие-то дальнейшие советы своей дочери, Вэрдик отмахнулся от неё, как от назойливого шума.

Шо-о-орх, – Изелла вышла в коридор, чтобы вернуться в свою комнату.

В восточном коридоре на четвёртом этаже особняка располагались похожие друг на друга комнаты для гостей.

Череда одинаковых комнат с отсутствием нужных удобств не пришлись по вкусу Изелле.

Все они были обделаны одной и той же белой или почти белой тканью, украшены одинаковыми коврами и такой же одинаковой мебелью.

Поэтому Изелла выбрала свою комнату простым методом счёта.

Раз, два, три. Когда девушка достигла третьей двери, это оказалась её комната.

Изелла открыла шкаф.

Тридцать роскошных платьев тихим шуршанием поприветствовали Изеллу, словно утешая её.

Изелла обняла свою одежду.

Ей нравилось это мягкое, успокаивающее ощущение.

– Хнык… – рыдания Изеллы были горькими.

«Прошлой ночью я даже слышала странные звуки в своей комнате.

Галлюцинации продолжают преследовать меня. Всю ночь мне пришлось затыкать уши.

Было дико страшно, ведь я не знаю, что это было.

И я ничего не могла сделать.

Жива та горничная или всё же мертва? Мне нужно поддерживать максимальную привлекательность для Раймонда, чтобы он не разорвал со мной помолвку, но даже это теперь слишком сложно!» – обнимая платья одно за другим, Изелла успокаивала свой разум, но, вскрикнув, открыла глаза:

– Что это?

Девушка ощутила грубую ткань, которая не могла быть в её шкафу.

Изелла нахмурилась, вытаскивая одежду и отшвыривая её в сторону:

– Кто принёс это платье… ах!

«В тот день, когда я искала ожерелье, мне пришлось надеть старое платье.

Кажется, слуги, ответственные за стирку одежды, по ошибке отправили его сюда.»

Изелла вздохнула и выбросила платье в мусорное ведро.

– Агх, как же не везёт.

«Тогда я отдала Карен своё платье, испачканное менструальной кровью, и переоделась в него.

Я не могла убрать его в свой шкаф, а здешние горничные почему-то решились. Когда я стану здесь хозяйкой, мне придётся первым делом сменить прачек,» – внезапно Изелла застыла, поражённая одним моментом.

«Что?

Горничные унесли платье, испачканное менструальной кровью,» – тело Изеллы пронзило острой чувствительностью.

«…Вот только…»

– Тогда… Точно ли это была та кровь?

«Весь следующий день я провела в постели, страдая от менструальных спазмов.

Однако, сколько бы я ни думала об этом, это слишком странно.

Тогда я сменила платье, но не нижнее бельё.

Чт-что? Разве это имеет какой-то смысл?

Очевидно, что юбка моего платья была пропитана кровью.

До такой степени, что Карен заметила это и предложила мне переодеться, прежде чем уйти,» – однако сколько бы Изелла не думала об этом, она не могла вспомнить, что в тот день ей пришлось менять своё нижнее бельё.

«Это значит, что кровь, которая залила моё платье, была не моей кровью…

Ах!» – Изелла расправила юбку того платья, что было на ней в тот день.

Оно уже было постирано и на нём ничего не было.

«Время упущено.

Но, опять же, этот факт неважен.

Да, это так,» – Изелла пристально посмотрела на свою одежду.

«Мне всё равно, умерла одна из горничных или нет,» – она крепко стиснула зубы.

«Это не моё дело.

Мне нужно забыть. Я должна перестать думать об этом.»

Однако в ту ночь Изелла вновь не могла заснуть из-за слабых криков, которые она опять слышала.

*****

– Простите меня, – выругавшись про себя, Изелла постучала в двери Дулана.

Дулан, готовившийся к утренней мессе, открыл дверь и отчётливо скривился.

«Ты тоже не хочешь, чтобы я приходила?» – Изелла сдержала поток ругани.

«Если бы я была так же привлекательна, как Карен, я бы сразу вышла замуж, и между мной и Раймондом не было бы серьёзных проблем.»

– Послушайте, в последние дни… Я, я не могу нормально спать.

– …Что? – сев, Дулан принялся делать заметки, хмуря брови. Даже его почерк был плохим.

– Каждую ночь мне кажется, что я слышу чей-то плачь… Я вижу странные вещи, но я не сумасшедшая, – сдержав желание ткнуть пальцем в глаза мужчине, который небрежно смотрел на неё, Изелла продолжила. – В последнее время я также всё больше и больше злюсь.

– Мо-молитвы или медитации будут очень полезны. Особенно для та-такой, как Вы.

«Что он сейчас несёт?» – Изелла уже с трудом сдерживала себя от ругани.

«Я – леди,» – она мысленно повторила это несколько раз.

– Просто дайте мне лекарство, которое успокоит меня.

Дулан облизал губы, думая, но в конце концов открыл ящик и, вытащив что-то, передал свёрток Изелле:

– Это поможет, если принимать перед сном.

Изелла приняла свёрток и посмотрела на лекарство, которое должно было помочь ей отдохнуть. Это был высушенный фиолетовый цветок, который Карен каждый раз клала в чай.

– Леди Карен пьёт его каждый день.

– …Да. Он оказывает успокаивающее действие.

– Она всегда спокойна, потому что пьёт его?

«Я не понимаю.

Карен всегда добрая и никогда не разговаривает громко.

Даже когда её пырнули ножом, она шутила по этому поводу.»

– Что?

Когда Дулан напрягся, Изелла ощутила себя странно.

– …ше, чтобы успокоиться.

– Я знаю, что у Вас проблемы с речью, но почему бы Вам не говорить более понятно?

Дулан покраснел, отложил перо и поднялся.

Изелла растерялась от того, что мужчина оказался выше, чем она ожидала.

– Мисс Эванс, более не беспокойте меня из-за бесполезных вещей, – сказал Дулан, указывая пальцем на дверь.

Его голос был твёрд и даже не дрожал.

*****

Карен смотрела на труп, который не исчез, с трепещущим сердцем.

«Понемногу начинает пахнуть.

Часы в комнате не исчезли и не рассинхронизировались с теми часами, что я унесла.

Изменяются такие мелочи, как эмоции, но физические законы не игнорируются.

Труп не исчез спустя несколько часов, как исчезла Нэнси,» – Карен пришла к выводу, что отец солгал ей.

«Это из-за моего отрицания?» – для Карен, которая ждала странностей, это стало чем-то вроде бесполезной попытки.

– Прекрасная работа. Было тяжело?

«Даже дрожащий Том никуда не исчез.

И его воспаления значительно уменьшились.»

Когда Карен прикоснулась к коже ребёнка, она ощутила, что он жив и что это реальность.

«Я не могу доверять своим чувствам, поэтому мне был нужен кто-то, кто смог бы увидеть всё вместе со мной, и Том пришёлся как нельзя кстати.»

– Спасибо. Я боялась, что ты тоже исчезнешь, – Карен достала лекарство, чтобы помочь мальчику. Она чувствовала слабое сочувствие.

«Девять лет. Ужасно маленький. Столько лет мне было давным-давно, что я даже не могу вспомнить этого.

Этот мальчик прожил трудную жизнь на дне деревни, в то время как Карен комфортно жила под властью лорда, сбегала от надзора и даже познакомилась с Раймондом, будущим графом.

А примерно через месяц болезнь этого мальчика обострится, и он умрёт.

Вот почему его нужно убить раньше. Сочувствие здесь неуместно. Если я не убью его из сострадания, то всё равно ничего нельзя будет сделать.

Нэнси умерла не из-за греха.

Люди в театре умерли не из-за отсутствия удачи.

Даже отец мальчика, Томас, и Ганс не умерли бы, если бы я не пошла туда. Поэтому я должна быть справедливой. Самостоятельное передвижение – простая возможность и мой интерес.

Я определила себя как убийца ради удовольствия. Получение удовольствия – моя обязанность.

Без удовольствия в моей жизни нет смысла.

Я убью его, потому что могу убить его.

И Том очень хороший кандидат для убийства.

У меня есть нож, верёвка и пистолет, однако об использовании пистолета с самого начала не могло быть и речи.»

Тихий шорох…

Карен собралась обездвижить Тома наркотиком, но вскоре осознала свою ошибку.

– Ах… Боже, я забыла шприц.

«Если я открою ему рот, он закричит, поэтому у меня нет другого выбора, кроме как использовать шприц.

Однако шприц, который я использовала в прошлый раз, уже заржавел,» – немного подумав, Карен положила руку на шею Тома.

Она ощутила, как трепещет вена на тонкой шее мальчика.

«Люди не умирают спокойно.

Томас был освежён у гробовщика, однако если я пораню мальчика, то в этом подвале рана не затянется и за целый день.»

– Ох, ты ведь всё равно умрёшь, так что о чём это я? – цокнула Карен.

«Я вполне могу воспользоваться и ржавым шприцом.»

Наркотик был помещён в старый шприц.

«Если я хочу ввести смертельную дозу, мне придётся разделить её.»

– Ах, успокойся… Что не так?

Услышав, как Карен говорит сама с собой, Том принялся яростно извиваться всем телом.

Флакон с наркотиком выпал.

Вздохнув, Карен вновь взяла шприц.

«Нужно ведь ещё сделать инъекцию,» – Карен достала новый флакон и вставила его в ржавый шприц.

Мальчик принялся извиваться, и Карен вновь чуть не уронила флакон.

«Ах, ты,» – Карен схватила Тома, прекращая его сопротивление.

Но она ещё больше разозлилась, когда её руки легли на худые плечи мальчика.

Тело девятилетнего ребёнка, прежде всего, было слишком маленьким.

Ощущение издевательства над слабыми.

«Это так отличается от того, когда я имела дело с Нэнси.

Он слишком маленький,» – Карен ощутила лёгкое неприятие, и мурашки заскользили по её коже.

– …Это так больно.

«Почему все убивали меня?» – Карен подавила ощущение, что она вот-вот расплачется.

«Отвратительно жалеть себя, совершая убийство.

Я уже убивала.

Но одностороннее насилие и убийство – это болезненные вещи.

Однако чем больше я буду откладывать, тем больнее это будет,» – Карен поспешно сжала шприц.

 – Агх…

Сопротивляющееся тело затихло.

Карен отодвинула тело Тома в сторону.

«Я не могу оставить его в живых, потому что он всё видел.

К тому же я знаю, что не имеет значения, кто именно убьёт Тома.

Девять лет. Мальчик, оставшийся на улице, слишком слабый и абсолютно одинокий. Он ребёнок, который вызывает огромное сочувствие.»

– Будет намного лучше, когда вокруг станет тепло. Лекарство быстро вступит в силу.

Дрожь мальчика стала затихать.

Закутав Тома в одеяло, Карен подошла к камину.

Наступило лето, однако, несмотря на это, из-за каменных стен в подвале всё ещё было прохладно.

Этот подвал не использовали, однако в углу были свалены поленья.

Карен взяла два больших полена и подошла к камину.

Щёлк-щёлк.

Огонь зажёгся.

Однако держался плохо.

«Огонь нужно сначала разжечь бумагой или ветками.»

Карен бросила деревяшку, зажжённую слабым огоньком, который словно вот-вот погаснет, и заглянула внутрь, чтобы посмотреть, нет ли там чего-то вроде обгоревших веток. Однако произошло нечто странное.

– Что?

В камине лежали обгоревшие кости.

Лицо Карен исказилось.

«Что это ещё такое?»

Когда Карен покопалась в чёрной золе, выкатился чёрный, покрытый пеплом, череп.

– Чёрт!

«У меня мало времени.

Я должна привести себя в порядок и вернуться в комнату до прихода Донны.

Однако странности только начинают происходить.

Откуда это в камине?

Очевидно, что этим местом никто не пользуется… Но кто сделал это? Чьё это тело? Когда он умер?» – сомнения заполнили разум Карен.

Она приблизилась к покрытому пеплом черепу.

– Пф! – с опозданием в камине вспыхнул огонь.

Карен отступила.

«Позже придётся проверить ещё раз.»

– … не… лай… ста…

– Я забыла, что сняла кляп. Ты хочешь мне что-то сказать? – Карен притворилась спокойной, но на мгновение её охватила паника.

«К счастью, лекарство начинает действовать, поэтому его голос не громкий.

Подвал тихое место, но если бы Том начал кричать, о нас бы узнали,» – Карен вздохнула с облегчением и подошла, чтобы вновь закрыть мальчику рот.

– По-пожалуйста, отпустите меня… Простите. Я ошибся, – всхлипнув, Том посмотрел на Карен.

Слёзы обильно текли по его щекам.

– Да? А что ты сделал не так?

– Это…

– Что ты сделал не так?

– Я безрассудно разговаривал с леди.

Карен громко рассмеялась над догадкой Тома:

– Разве это грех?

– Д-да… Я со-совершил ошибку.

– Нет. Это не грех. Нельзя разговаривать неправильно.

– Что?

Глаза Карен загорелись.

Она смотрела на мальчика, но не видела его.

– В этом мире нет греха в смерти. Единственный грех – это когда ты убиваешь кого-то. Разве это причина для убийства, что твой ребёнок потерял что-то или то, что человек, которого ты хочешь, ушёл к кому-то или потому, что твою работу не сделали? Если я плохо сплю, не в силах уснуть, потому что упала с лестницы, разве это было смертельным грехом? – бормотала Карен.

Это было близко к монологу.

– Это… удобно… – раздался шёпот, смешанный с нотками гнева. – Когда можно обвинить другого… Если я сделал или сказал что-то не так.

Карен прикусила губу и встретилась взглядом с Томом:

– Нет. В том то и дело. На самом деле, что бы ты ни говорил, это не причина твоей смерти. Всё в порядке, Том. Я не сумасшедшая. Ах… Хотя твой отец действительно плохой. И я думаю, что если бы не твоя жизнь на улице, то ты бы не умер от этого. Это просто невезение. Да, в этот раз я плохая. Сука, убивающая людей в этом мире. Я буду продолжать делать это.

– Тогда, пожалуйста, пощади меня… Я никому не скажу.

В камине весело потрескивали поленья.

– Позади меня… пожалуйста.

– Нет, – сказала Карен, поглаживая мальчика. Её прикосновения были нежными. – Ты всё равно не проживёшь долго, Том. Лучше будет умереть сейчас. Этот препарат довольно дорогой. Ты не сможешь покупать его. Поэтому тебе будет лучше умереть сейчас.

Тому пришлось приложить больше усилий, чтобы открыть пересохшие губы.

Его язык становился тяжелее.

«Но я должен говорить.

Я умру, как только перестану говорить.»

– Я хочу пожить ещё немного.

Огонь продолжал гореть.

Карен покачала головой и, подняв отрубленную голову Томаса, сунула её в камин.

По мере того, как с головы слезала кожа, в топке камина становилось грязнее.

Огонь громко затрещал, когда Карен пошевелила поленья.

«К счастью, труба этого камина проходит через кухню, поэтому запах не имеет большого значения. Однако с огнём тоже достаточно трудно управляться.»

– Ах, Том. Как насчёт сожжения? Ты обездвижен, поэтому какое-то время огонь будет причинять боль, но всё закончится гораздо быстрее, чем с ножом.

– Я… я никому не скажу! Правда! Пожалуйста!

– Ты всё ещё говоришь это? – вздохнув, Карен принялась стягивать с Тома одежду.

Мальчик пытался сопротивляться, но вялое тело уже почти не слушалось его.

– Ты хочешь ещё что-то сказать?

– Я правда не расскажу о Вас… что?

Карен закрыла глаза.

«Ты пришёл сам. Но конец будет тем же.

Очевидно, что сохранить этого ребёнка в живых теперь будет ещё труднее.

Я спасу тебя в следующий раз. Но не сейчас.»

– Ты больше не можешь говорить?

Скри-и-и-и, – раздался ужасающий звук.

Карен напрягла руки.

– Не думай ни о чём…

– Н-не де-делай э-э… – с огромным трудом произнёс мальчик.

Пш-ш-ш.

Карен с силой ударила Тома по затылку.

Однако почти сразу стало сильно пахнуть палёной кожей.

«Тщетные усилия,» – Карен нахмурилась.

«Ты бы всё равно умер. Умер через месяц. Словно мусор. Куда хуже своего отца. Я должна убить тебя сейчас. Убийство поможет этому ребёнку. Я должна убить тебя прямо сейчас,» – Карен подняла шприц.

Том больше не мог говорить.

Лишь стоны боли продолжали срываться с его губ.

– Если я спасу тебя сейчас, обязательно последуют неприятности.

«Я знаю. Другой правды нет.

Я не могу никому доверять.

У этого мальчика есть шанс убить меня в любой момент.

Даже уличная собака может убить меня.»

– … – однако Карен осознала, что пытается найти оправдание убийству этого мальчика.

«Я не должна выносить суждений.

Но я пытаюсь убить его, заявляя, что будет лучше убить его сейчас, ведь если я не убью его сейчас, то это будет куда неудобнее,» – и тут Карен поняла.

«Неудобно. Неудобно, потому что я не могу понять себя,» – она начала колебаться.

– Да. Я в любом случае сделаю это.

«Умри. Или я обижусь на тебя. Я уверена в смерти Тома так же, как и в своей собственной.

Ты всё равно умрёшь. Как и я,» – Карен закрыла глаза.

Ей немного хотелось плакать.

«В этот раз ты умрёшь.»

*****

– Хм, мисс Хайэр, даже я не понимаю, – первым в этом молчании заговорил Раймонд.

Ему даже пришлось прервать завтрак, поскольку он отвлёкся на слова Карен.

Изелла раздражённо посмотрела на соперницу.

Взгляды остальных выражали недоверие.

Карен закатила глаза и спокойно продолжила:

– Как у лорда, у отца есть долг перед сиротами.

– Ребёнок… нет, – медленно ответил лорд Хайэр, словно жуя что-то.

У него было такое лицо, словно лорд Хайэр хотел бросить ложку в свою дочь, которая за завтраком заявила о бомбе.

«Судя по тому, как тяжело была положена эта ложка, мне бы и в правду попало, если бы вокруг не было людей.»

– Выполняйте свой долг. Пожалуйста, отец.

– Не дерзи, Карен.

– …Сумасшествие.

Даже Дулан не помог.

Вэрдик тоже недоумённо покачал головой.

Поскольку Карен только что заявила, что возьмёт на воспитание ребёнка своего несостоявшегося насильника.

– У него миленькое лицо, поэтому он может помогать подавать кареты. К тому же, я думаю, что он может мыть посуду…

– Карен, я спрошу Вас как женщина. Вы сошли с ума? – продолжила Изелла.

Чувства Изеллы были почти гневом.

«Должна же быть какая-то мера!» – это заявление было так абсурдно, что Изелле хотелось закричать и потрясти Карен, чтобы та пришла в себя.

«Пусть он не преступник, но он сын насильника, который даже порезал тебя ножом!»

– Ребёнок невиновен.

– Послушайте, ребёнок тоже виновен, Карен. Все находятся под влиянием своих родителей. Почему Вы думаете, что он получил от него наследство и имя, но не склонность к преступлениям? И очевидно, что он много лет рос рядом с таким человеком. Этот ребёнок тоже станет преступником.

Вэрдик постучал по подбородку и поддержал дочь:

– И ещё, мисс Хайэр, создавать отношения, в которых один может затаить обиду… не лучшее решение. Даю Вам совет как взрослый. Оставьте это.

– Я думаю, что любовь может победить всё, – решительно вздёрнув подбородок, заявила Карен.

*****

– Что ты думаешь?

– …Мг.

– Я пощажу тебя.

– Как…

– О, уверенный ответ.

– …ет, не леди.

– Да.

Губы Тома были сильно повреждены.

Это была забота Карен о том, что он знал.

В конце концов, взяв Тома, Карен направилась к Дулану.

Дулан отказался принимать их, ссылаясь на собственную занятость, но после неоднократных просьб-принуждений он всё-таки приступил к обследованию Тома.

С хмурым взглядом он заглянул в рот мальчика, поставил укол обезболивающего и лекарства, а затем срезал поражённые участки.

Боли не было даже тогда, когда с Тома срезали почерневшую плоть.

Том боялся больше всего не этого.

– Так что?

– …Нужно будет е-ещё два раза… В будущем т-тебе следует идти к Милтону.

Милтон был врачом, который помогал ассистировать Дулану.

Хоть он был старше Дулана, уровень его навыков был куда меньше в сравнении с Дуланом.

Карен была немного оскорблена таким очевидным отказом Дулана:

– А ты?

– Занят.

«Даже несмотря на такую страшную рану, ты хочешь проводить службу?»

Карен не сильно понимала этого.

Хоть Дулан был неспособным к управлению делами, он всё равно был священником, врачом и следующим лордом.

Даже одна из этих работ имеет довольно большую загруженность.

Мало того, что его низкая самооценка не позволяла ему стоять на месте.

К тому же Дулан был не единственным, кто ненавидел Тома.

Карен пришлось сдерживать смех при мысли о лицах людей в тот день.

«Выражение лиц всех изменилось, словно они положили в рот грязные вещи.»

На ум присутствующих за завтраком людей должно было прийти лёгкое сочувствие и очевидное сострадание.

Однако они лишь поджали губы, и атмосфера стала холоднее.

В конце концов, именно Карен изменила эту атмосферу.

Ей пришлось разыграть пьесу, показывая тяжёлые раны Тома.

Когда Карен вспомнила случившееся накануне, она почувствовала себя немного лучше.

– Посмотрите на это.

– Агх, – Изеллу стошнило.

Подавляя желание захихикать, Карен продолжила показ, с силой открывая рот Тома.

– …Это то, что сделали деревенские жители.

– Это немного…

– Серьёзно.

– Дело не только в этом. С головы до ног на нём нет чистого участка кожи.

Карен показала язвы во рту и на ладонях мальчика, а также волдыри на его спине.

Том хотел закричать, но у него не было выбора, кроме как сдерживаться, понимая, что на его стороне никого нет.

Когда Карен начала раздевать его, никто не пожалел мальчика.

– Ах.

«Здесь нет никого, кто мог бы защитить меня,» – выросший на улице Том был сообразительным и, быстро поняв это, отчаялся.

«Никто не пожалеет меня.

Есть только немного горечи, гнева и любопытства…

Я даже не могу получить немного сочувствия из-за своего состояния…»

Карен пристально посмотрела на отца, крепко обнимая Тома, который вздрогнул и нахмурился:

– Отец, я хочу быть терпимой как жертва, а не как дочь лорда. Я надеюсь, что с прощением у него будет лучшее будущее.

Лорд Хайэр фыркнул на слова своей дочери:

– Поступай умеренно. Обработай его раны и отправь обратно.

– Этот ребёнок сирота. В конце концов, приход или отец должны сделать хоть что-то. Так почему Вы бездействуете?

Вэрдик решил помочь лорду Хайэр:

– Мисс Хайэр, это потому, что документы ещё не были готовы. Он может работать в приходе. Опять же, не рекомендую держать врагов поблизости.

– Как может ребёнок, который не умеет писать, собрать документы? Кто поможет девятилетнему ребёнку, оставшемуся одному? Посмотрите на него, он словно исчезнет через несколько дней.

«Стой и молчи,» – Карен сжала плечо Тома, когда он попытался заговорить.

Мальчик несколько раз разомкнул губы, но из его рта вырвался лишь тихий стон.

– Я могу оставить его? – Карен посмотрела на Дулана умоляющим взглядом.

«Сэр, пожалуйста, поймите. Пожалуйста, обратите внимание. По крайней мере, скажите ещё раз, что я не могу остаться тут!»

Однако Дулан даже не взглянул на Тома.

– …Безумие. Опека… навсегда.

– Спасибо!

Том был в отчаянии.

А Карен была довольна.

«Ребёнок, который не может говорить, весьма привлекателен.

Он неграмотный, он не может ни писать, ни говорить, и его жизнь коротка.

Лучший,» – Карен понравилось, что она сделала правильный выбор.

Даже с таким телом мальчик был мальчиком, поэтому Том не мог служить ей в роли служанки. Но он был юн и мог легко сопровождать её, а также болен, поэтому им легко было управлять.

И когда через несколько дней тело снова исчезло, Карен не запаниковала.

Удивление выпало на долю Тома.

– Посмотри на это, а?

«Тело снова исчезло.»

Карен указала на пустой камин:

– Там должен быть Томас и мистер неизвестный. Ах, я даже не понимаю, кто это был. Прошёл лишь день.

Два тела, которые были там накануне, исчезли.

«Я намеренно оставила дверь приоткрытой.

Но никто не говорил о теле.

Как бы то ни было, от тела избавились тайно.»

– Боже мой! – вскрикнув, Карен сложила ладони вместе. – Тело пропало?

«Она хочет, чтобы я смеялся?» – Том с силой попытался оттянуть уголок рта.

– Ха… – открыв рот, мальчик тут же скривился от боли.

На его языке и нёбе были раны.

Хуже всего было опухшему из-за воспаления горлу, в которое вытекал гной, образовывая неприятный запах изо рта.

Карен зажала нос от зловония, которое вырвалось, когда Том открыл рот:

– Не разговаривай. Просто кивай или качай головой.

Том кивнул.

Тело отца, которое исчезло, не имело для него никакого значения.

Всё, что Том мог делать, это качать головой. Однако Карен надеялась, что даже такой реакции будет достаточно.

«Необходим соответствующий диалог, чтобы окончательно не сойти с ума.»

Продолжая думать об убийствах, Карен постепенно ощущала свой предел.

Был предел повторяемому одиночеству сознания Карен, да и разговоров с самой собой стало слишком много.

Карен должна была организовать себе сообщника, который стал бы её слушателем.

Даже если это было близко к разговору с самой собой, то, что кто-то мог реагировать на её слова, помогало Карен организовать свои мысли.

Карен очень нравился глупый мальчик, который её слушал.

– Я подумала об этом, – взяв уголёк, Карен начала рисовать на полу. – Ну, это всего лишь предположение. Да… я могу ошибаться.

Девушка ощутила, как у неё краснеют уши.

«Что делать, если всё пойдёт не так? Наличие слушателя сопровождается небольшим стыдом и напряжением.

Но у меня такое ощущение, словно я играю в детективную игру, поэтому это весело.»

– Смотри, дом имеет Г-образную форму. Длинная сторона выходит на юг, а четвёртый этаж состоит из спален. Здесь же расположены гостевые комнаты. Комната Изеллы тоже здесь.

«Несмотря на то, что наши комнаты находятся на одном этаже, они довольно далеко друг от друга,» – Карен сосредоточилась на том, что представляет собой её комната и как далеко она находится.

«Особняк с похожими комнатами может быть достаточно страшным.

Впрочем, до случая с Нэнси Изелла никогда не переживала здесь ничего ужасающего, поэтому маловероятно, что это иллюзии.

То, что она сказала, что видела Нэнси, должно являться правдой.»

– Моя комната немного далеко отсюда, а к западу находятся комнаты для прислуги… Третий этаж к западу – это комнаты для прислуги, и твоя комната, вероятно, тоже будет расположена там. Кучер, мистер Дэйн, тоже живёт здесь. В любом случае прошло много времени с тех пор, как я убила Нэнси… Ты так удивлён? – Карен пришлось прерваться, чтобы снова успокоить Тома, глаза которого расширились, и он начал бормотать неразборчивые звуки. – Я уже совершила небольшое убийство. Ну, в конце концов, это было несложно. Я оставила её в той комнате, чтобы испугать Изеллу. Я сжимала шею горничной, душа её, после того как дала парализующий препарат.

Том покачал головой. Если бы он не обжёг свой рот, если бы мальчик мог общаться с другими, Карен убила бы и его.

Поначалу Том подумал, что это хорошо, что Карен не убила его, однако через несколько дней он понял, насколько наивными были эти мысли.

«Эта леди сумасшедшая.

И очень давно.

Она с радостью рассказывает об убийстве, которое устроила!» – Том восстановил самообладание, пытаясь сосредоточиться на словах Карен.

– Когда я перенесла Нэнси в комнату, было около четырёх часов дня. Когда Изелла нашла тело, было почти десять часов вечера. Достаточно времени, чтобы обезглавить тело… Однако насколько я знаю, я переносила тело, когда горничные отдыхали. Достаточно всего тридцати минут, чтобы коридоры полностью опустели. Это то время, за которое я перенесла тело. Значит, после этого слуги вновь продолжили ходить туда-сюда, – Карен взяла новый уголёк и линиями нарисовала человечка.

После этого она обвела рисунок коридора.

– В полночь я услышала, как Изелла бежит по коридору, поэтому вышла ей на встречу. После этого мы сразу вошли ко мне в комнату, правильно? Она переодела испачкавшееся платье. Однако это примерно десять минут. Всё вместе. Невозможно, чтобы всё это время слуги держались подальше от комнаты с трупом.

Карен была счастлива.

Том посмотрел в мерцающие глаза Карен.

Она выглядела очень возбуждённой и весёлой.

На её губах была улыбка, а голос был высоким, поэтому, казалось, мальчик должен был смеяться.

Поэтому Том тоже улыбнулся.

Так это казалось менее пугающим.

Его улыбка ощущалась неестественной, но это не имело значения.

Каким бы ни было лицо Тома, главное, что Карен могла улыбаться именно так.

Бодрым голосом девушка продолжила:

– Значит, за эти пять часов кто-то нашёл труп и причинил ему какой-то ущерб. Изелла сказала, что видела голову. Я пошла вместе с Изеллой в её комнату. Вот только её комната была на удивление чистой, – Карен подошла к камину. – Скоро лето. Почему в подвале так холодно? У тебя в комнате всё нормально?

Том кивнул.

– Поскольку я жила и умирала много раз, я немного удивлена этой частью. Такое ощущение, что реальность внезапно превратилась в сон. Я была так поражена, что испугалась. Но по мере того, как я медленно думала об этом, ответ становился проще, – Карен нарисовала женщину. Длинноволосую женщину.

– Разве моя ситуация не необычна? Нет… Не смотри на меня так. Как я уже сказала, я продолжаю умирать и жить снова и снова. Потому что это реальность. Поэтому, когда тело внезапно исчезло, я очень расстроилась. Но когда я неспешно подумала об этом, это оказалось просто, – сказала Карен, смотря на нарисованное ею.

На самом деле это была здравая вещь, которую даже не нужно было так объяснять.

«Изелла устала весь день искать ожерелье.

А комната Изеллы находится посреди коридора, где живут гости.»

– Я должна была пойти в пятую комнату, но пришла в шестую. Я думала, что комната не использовалась и была заперта, – Карен указала на коридор с одинаковыми дверьми.

Коридор, где остановились гости, был точно таким же, без каких-либо особенностей.

Том кивнул.

– И нашла эти волосы в той, шестой, комнате, которая должна была пустовать. Похожи?

Том посмотрел на волосы, которые показывала Карен, и покачал головой.

«О, этот ребёнок не знает Нэнси. Но эти волосы принадлежат ей.

В особняке лишь у одной Нэнси были такие чёрные волосы.»

– Её звали Нэнси… Это волосы горничной, которую я убила.

«Потому что она была единственным человеком другой расы в этом особняке.»

Карен подняла эти волосы.

«Я отнесла Нэнси в комнату Изеллы, пятую по счёту.

Но эти волосы были в шестой комнате.»

– Значит, тело должно было быть в шестой комнате. Кто-то перенёс его из комнаты Изеллы в соседнюю. Однако Изелла случайно вошла в соседнюю комнату и всё же увидела его.

Том кивнул.

Коридоры особняка сбивали с толку даже его собственные глаза.

«Двери внутри особняка одинаковые, и на них нет номеров, поэтому их трудно отличить друг от друга.»

– Изелла случайно вошла в шестую комнату, а когда вернулась, мы с ней пришли в её комнату, где тела не было. Что за день… Я так устала. Ну, это не будет иметь большого значения, как только я решу это. Ха-а-а-а, – Карен склонилась и подула в потухший камин.

Том представил, что если он толкнёт её в камин, как в сказке, то освободится.

«Убив злую ведьму, мальчик сбежал.»

Но Карен тут же выпрямилась:

– Тогда число подозреваемых резко сокращается. Кто-то достаточно сильный, чтобы разрезать Нэнси на части за короткое время, и кто не знал, что шестая комната открыта. Не горничная, а мужчина, который пришёл позже.

Карен подумала о трёх мужчинах, подходящих под критерии.

«Но зачем им делать это для себя? Я могу предположить лишь одну причину.

Хозяин этой земли, который даёт им деньги.

Мой отец, лорд Хайэр.»

– Почему… Потому что известно, что мой отец солгал. Возможно, мой отец сделал это для меня? Потому что я его ребёнок… Я правда не знаю. Что нормальные родители делают для своих детей? Раз Вэрдик убивал меня ради Изеллы, естественно ли, что мой отец сделал то же самое ради меня?

«Но почему тело сейчас снова исчезло? Странно.

Томас исчез.

И тело кого-то, предположительно Нэнси, тоже.»

Карен пожала плечами, когда Том указал на пустой камин.

– Ну, разве никто не смог бы переместить тело во второй раз? Но человек, который вошёл в этот неиспользуемый подвал, избавляясь от тела, тихо убрал и другие тела, которые нашёл здесь же. Это должен быть тот же человек, что и в прошлый раз. Возможно, это спланировал мой отец, а действовали ещё несколько человек.

Наступила тишина. Даже если мальчик был мил и пережил трудную жизнь, он всё ещё был молод.

На самом деле Том не понял половины слов Карен.

Что мальчик смутно понял, так это то, что она не только изуродовала тело его отца, но также уже убила кого-то другого, а кто-то ещё защищает Карен. И её не накажут даже за убийство людей.

Том сосредоточился на словах Карен, переставая думать.

Карен отвернулась от Тома и провела рукой по стене.

«Могу ли я сейчас напасть на Карен?» – Том посмотрел в спину девушки.

«Я меньше и моложе её, но это ведь возможно, если я брошусь на неё?»

Том начал мысленно считать.

«Один,» – и Карен обернулась.

Том вздохнул и снова сел.

К счастью, Карен, казалось, не заметила особой странности в поведении Тома.

– Дым отсюда обязательно пойдёт на кухню… Несколько дней назад, когда мы разожгли камин, по этой трубе тоже шёл дым. Значит, кто-то понял, что камин был разожжён, не так ли? Думаю, это и есть та самая дыра в плане. Нужно ли наносить лекарство перед сном? Ожоги трудно залечивать

«Из-за кого я стал таким?»

Однако на лице Карен, казалось, отражалось искреннее беспокойство.

Поэтому Том ощущал себя ещё более странно.

Не обращая внимания на настроение Тома, Карен порылась в трещине на стене и жестом подозвала мальчика. Словно хорошая леди с добрым лицом собиралась дать нищему сладости.

Это было лицо человека, ожидающего чего-то от другого.

– Я верю в магию, но… В этом случае логичнее сказать, что это сделали люди, а не магия или боги! Я сама прошла через некоторые странности, поэтому ещё больше запуталась. На всякий случай я сделала это. Посмотри, – Карен вытащила что-то из трещины в стене и показала.

Том уставился на это нечто и, запоздало осознав, что это часть человека, со стоном отшатнулся назад.

– Два тела исчезли, но скрытые части остались.

«Должно быть, кто-то забрал их.»

Том по очереди посмотрел на белоснежную улыбку и частичку своего отца.

– И ты знаешь? – Карен использовала пальцы, чтобы вытащить внутренность.

Наружу вылезла гнилая плоть.

– У твоего папы небольшой. Но он точно гнилой. Думаю, он стал больше из-за этого, – задумчиво сказала Карен. – Разве нет?

Вскоре Том понял, что это было опровержением того, что он сказал в день суда.

Это была извращённая шутка.

*****

Тому пришлось проснуться на рассвете от прикосновения холодных рук, коснувшихся его лица.

Карен сидела на его кровати.

– Я не могу уснуть из-за терзающего меня любопытства.

«Что?»

Глаза Карен горели.

Они светились в темноте, словно у зверя.

– Я думала, может быть, тело в камине и было телом Нэнси?

Тому пришлось поднять опущенные веки.

– Но на первый взгляд не было похоже, что его просто выкинули туда, разве нет? Оно не было разделено.

«Труп человека, превратившегося в уголь, аккуратно разложили.

Это понятно,» – Том кивнул.

– Словно кто-то устроил похороны… Кто-то вызвал врача и зашил раны? Было видно, что, несмотря на огонь, кости были целыми. Тогда с твоим папой, скорее всего, поступили так же. Ах, это здорово. Разве нехорошо, что кто-то позаботился о нём и устроил похороны, даже если он был распилен?

«По сути, твой папа просто должен был стать навозом для скота,» – Карен искренне поздравляла мальчика.

Том неуверенно кивнул.

– В любом случае, что случилось с телом…Допустим, мой отец приказал убрать его. Только, – улыбка Карен исчезла в одно мгновение.

Том занервничал.

Настроение Карен скакало несколько раз в день, но она никогда не показывала его взлёты и падения перед окружающими.

Лишь перед немым мальчишкой девушка показывала своё волнение и безумие.

Голос Карен стал резким:

– Я убила человека. Не слишком ли аккуратно всё уладили? – девушка посмотрела в воздух. – Ребёнок убил человека. Поэтому родитель взял на себя власть позаботиться об этом. Возможно, я смогу понять это. Только…

Карен хлопнула по кровати:

– Как можно исправлять что-то, не сказав мне и не допустив слухов среди слуг? Слишком чисто.

– …

– Словно этого ждали, – Карен была в ярости.

«Я должна попытаться сдержать свой гнев.»

Ногти девушки пронзили её ладони, протыкая кожу.

Капли крови упали на кровать.

– Что отец знает?