Онлайн чтение книги Записи об усмирении чудовищ эпохи Тяньбао Legend of Exorcism
Глава 5 - Некто по фамилии Ли из гвардии Лунъу¹

[¹Лунъу (龙武 (lóngwǔ)) букв. гвардия «Дракона» — гвардия императора, охраняющая столицу во время династии Тан.]

Когда прохожие и продавцы услышали шум, они обратили туда любопытные взгляды...

***

За дверью оказался небольшой приусадебный участок, который выглядел как задний двор семейного поместья. В саду раскинулся пруд с лотосами; сладкий аромат османтуса витал над водой, и даже в дождь он все еще сохранял свою утонченность. Хунцзюнь затащил мужчину в коридор, осмотрелся по сторонам и про себя заключил, что это место действительно красивое.

Дом этой семьи был двухэтажным, сверху доносились девичьи голоса. Хунцзюнь почти падал в обморок от истощения; он гнался за этой демоном-рыбой всю ночь, а потом навалилось так много всего, что ему хотелось лишь найти место для отдыха. Юноша тут же обессиленно сел, прислонившись к стене в коридоре.

Как раз в это время по коридору проходила молодая женщина в бледно-желтом жуцине² с ветвью османтуса в руке. Она увидела Хунцзюня в измученном и изможденном состоянии, карпа, голова которого торчала из сумки, а также лежащего рядом с ним мужчину.

[²Жуцинь (襦裙 (rúqún)) — женское традиционное одеяние, состоящее из короткой блузы с длинной юбкой.]

Женщина не знала, как на это реагировать.

На лице Хунцзюня было написано полное замешательство, когда он, повернув голову, встретился с ней взглядом.

Женщина успела лишь коротко вскрикнуть. Юноша поспешил приложить палец к губам, давая понять, что кричать не стоит. Затем он, будто обретя второе дыхание, оживленно вскочил и пару раз ей поклонился.

После целой ночи беготни под проливным дождем, лицо Хунцзюня было омыто от дорожной грязи и пыли, отчего кожа сияла белизной, а красивые черты лица еще больше выделялись. Он был так прекрасен, что мог сотрясти небеса и сдвинуть землю, а стоило заглянуть ему в глаза, женщине показалось, будто она смотрит в звёздное небо.

Хунцзюнь замялся.

— Я… останусь здесь ненадолго.

Отец Хунцзюня однажды пересек вдоль и поперек три мира³, и если бы его назвали вторым по красоте, то никто не осмелился бы лидировать и стать таким же известным, как Великий светлейший князь павлинов. Каждый раз, когда он показывал свое лицо, небесные девы разбрасывали повсюду цветы, а пятьсот лет назад, чтобы увидеть его воочию, кланы демонов вели жестокие сражения, приносившие масштабные разрушения.

[³Три мира/царства (三界 [sān jiè] — небесное царство, подземное и царство людей. На эти три сферы делится мир в китайской традиции.]

Довольно прискорбно, что Хунцзюнь осиротел в молодости и не смог вырасти вместе со своим родным отцом, ведь Чун Мин дозволял ему бродить где вздумается в течение двенадцати лет. Юноша гулял среди ручьев и гор, обжигаясь на солнце днем и промокая под дождем ночью. Бегая с ветрами и дождями, он весь изранился, но брови, глаза, мягкие губы, прямые зубы и белоснежная кожа, которые он унаследовал от отца вместе с чистой энергией, присущей бойким юношам, по-прежнему вызывали у всех приятное удивление при первой встрече.

— Ты… что случилось с этим человеком? — женщина перевела взгляд на лежащего без сознания рядом с юношей мужчину, после чего удивленно вылупила глаза. — Разве это не цзянцзюнь⁴ Цзинлун?!

[⁴цзянцзюнь (将军 [jiāng jūn]) — военный титул командующего отрядом или армией. Нередко подразумевается знатный землевладелец.]

— А кто такой «цзянцзюнь»? — лицо Хунцзюня вопросительно вытянулось.

— Что ты делаешь?! — неожиданно раздался раздосадованный женский голос из коридора, ведущего в восточное крыло здания. — Ты внизу, Сан-эр⁵? Кого ты привела на этот раз?

[⁵Суффикс —эр (儿) обозначает ребёнка, сына и имеет уменьшительно-ласкательный оттенок.]

Сан-эр поспешила сделать жест рукой Хунцзюню и зашептала:

— Все ложатся спать, не шумите и идите за мной.

Хунцзюнь послушно встал, перекинул «цзянцзюня Цзинлуна» через плечо, и, шатаясь, поплелся вверх по лестнице за женщиной. Ноги мужчины заскользили по деревянным ступеням, издавая глухие стуки. Юноша вспомнил, что на мужчине были ботинки со стальным носком. Он поспешил снять их, после чего отнес его в комнату и уложил на кровать. Затем Хунцзюнь снял свою сумку и положил ее на прикроватный столик. «И что теперь делать?» — спросил он сам себя.

— Это твоя рыба? — Сан-эр взглянула на демона-карпа, высовывающегося из сумки. Его жабры время от времени двигались.

Хунцзюнь кивнул. Мужчина был в одних белоснежных нижних одеждах⁶. Юноша протянул руку, дотронулся до него, и тут же обнаружил на поясе металлическую дощечку с высеченным на ней — «Ли Цзинлун⁷. Гвардия Лунъу Великой Тан». Повертев её в руках так и этак, Хунцзюнь ничего не понял, поэтому швырнул дощечку на стол, а затем прикоснулся к мечу, пробившему его Светоч Сердца. Осмотрев его, он мог только заключить, что меч был тяжелым, старым, почерневшим от грязи и сплошь испещрённым иероглифами малой печати⁷.

[⁶Нижней одеждой в Древнем Китае были штаны (褲 kù) и рубаха.]

[Ли Цзинлун — Ли 李 (слива), Цзин 景 (план, чувствовать влечение, пейзаж), Лун 珑 (тонкий инструмент из нефрита, прим. значение: изысканный).]

[⁷Сяочжуань (小篆) малая печать, малый устав — один из древних стилей каллиграфии. Сейчас используется на печатях.]

И снова юноша ничего не понял, поэтому он развязал верхнюю одежду Ли Цзинлуна, обнажив крепкую грудь. Тело его было стройным и гибким, черты лица — мужественными, грудь и живот имели четкие линии мускулов, брови напоминали нарисованные чернилами мечи. Особо выделялись высокая переносица и приподнятые уголки губ.

Светоч Сердца исчез, когда был разбит кристалл… Хунцзюнь мысленно вернулся к моменту, он будто наяву услышал слова Цин Сюна: «когда кристалл будет разбит, Светоч Сердца естественным образом войдет в тело». В тот момент они с мужчиной единственными были на месте происшествия, поэтому логично, что Светоч Сердца должен был войти в одного из них.

Сам юноша не чувствовал никаких изменений, в это же время Ли Цзинлун долгое время находился без сознания, что было определенно ненормально. По логике вещей, если он просто упал и потерял сознание, то уже должен был проснуться… не из-за Светоча Сердца ли он все еще не пришел в себя?

Хунцзюнь понятия не имел, зачем нужен этот Светоч Сердца. Он наклонился и прижался ухом к груди Ли Цзинлуна, прислушиваясь к его сердцебиению. Внезапно, повернувшись к двери, он заметил удивленно застывшую на месте Сан-эр.

— Можете ли вы ненадолго… оставить нас? — спросил Хунцзюнь.

На лице Сан-эр появилось странное выражение, но она тут же кивнула.

— Цзянцзюнь Цзинлун ранен? Может, мне позвать лекаря?

— Лекаря? — непроизвольно поинтересовался юноша, но тут же взял себя в руки. — Нет-нет, не нужно.

— Тогда я принесу воды, — после этих слов женщина вышла за дверь.

Хунцзюнь тут же ринулся к демону-карпу и с тревогой потряс его.

— Очнись, Чжао Цзылун!

— Лекарь исцеляет болезни, — как оказалось, Чжао Цзылун уже некоторое время был в сознании. — Где мы? Что произошло?

В голове Хунцзюня был целый ворох вопросов, поэтому он нетерпеливо изложил все произошедшее. Юноша и демон-карп уставились друг на друга, прежде чем второй громко закричал:

— А-а-а, у тебя проблемы! Ужас! Что нам теперь делать?!

— Понятия не имею, ах! — юноша в панике схватился за голову.

— Его фамилия «Чэнь»?

— Нет, его фамилия не «Чэнь», а «Ли»… — внезапно, к Хунцзюню пришла идея. — А что если он поменяет фамилию!..

— Ты сдурел?! — возмутился демон-карп. — Он же не потомок Чэнь Цзыана!

— Все кончено, кончено! Мы обречены!

— Убей его, — внезапно предложил Чжао Цзылун. — Может, тогда получится вернуть Светоч?

— Как я могу убить невиновного?! Очевидно же, что все случилось из-за меня!

Демон-карп взглянул на ничего не подозревающего мужчину.

— Все живые существа страдают. Хотя он выглядит, как талантливый человек, но его иньтан⁸ немного темноват, а лоб наморщен. У него на лице написано «поражение», и если он продолжит жить, то будет страдать, поэтому для него лучше положить этому конец.

[⁸Иньтан (印堂 [yìn táng]) — место на лбу, где линия бровей пересекает центральную линию лица. Это одна из акупунктурных точек.]

Хунцзюнь предпочел многозначительно промолчать.

— Светоч Сердца попал не к тому человеку, это добавило нам лишних хлопот, — юноша все еще держал меч в руке, и поэтому Чжао Цзылун продолжил подстрекать его. — Ты не человек, так что не бойся их убивать.

— Моя мать была человеком!

— Ты же убивал демонов, — напомнил демон-карп. — Поспеши и сделай это! Иначе, что прикажешь делать семье Чэнь? Светоч Сердца должен вернуться к ним, пока Мара…

Он понял, что сболтнул лишнего, поэтому вторую часть фразы умышленно умолчал.

— Мара? — с подозрением переспросил Хунцзюнь. Он вспомнил тот день, когда случайно подслушал разговор Чун Мина и Цин Сюна, ведь тогда они тоже упоминали об этом.

Чжао Цзылун поспешил сменить тему:

— Как бы то ни было, Светоч Сердца нужно вернуть! Иначе нам всем настанет конец! Я не пытаюсь тебя запугать… А где метательный нож? Ты его отозвал?

— Ну-у… нет… я не успел… — протянул юноша.

— А-а-а!.. — нервы демона-карпа начинали сдавать. — Я же говорил тебе, не гоняться за ним, но ты не послушал меня! Теперь нам правда конец! Даже метательный нож пропал, а Светоч Сердца!..

Хунцзюнь поднял полотенце, скатал его и резким точным движением запихнул в открытую пасть Чжао Цзылуна, тем самым остановив это непрерывный поток «мудрости Чжугэ Ляна»⁹.

[⁹事后诸葛亮 [shì hòu zhū gě liàng], букв. впоследствии умный как Чжугэ Лян — идиома, описывающая человека, что находит хороший ответ, когда момент уже упущен. Чжугэ Лян (诸葛亮 (Zhūgě Liàng) — известный военный стратег страны Шу в эпоху Троецарствия. Многие истории в «Романе о трех королевствах» демонстрируют его умственные способности.]

Снаружи раздался стук, вошла Сан-эр с чайником. Она крайне озадачено посмотрела на Ли Цзинлуна, который все еще лежал без сознания.

— С кем ты разговаривал?

— Сам с собой, — поспешил оправдаться юноша. — Можно нам еще ненадолго остаться наедине?

Сан-эр протянула Хунцзюню полотенце и улыбнулась.

— Хорошо.

После того, как женщина снова ушла, Хунцзюнь протянул руку и вытер лицо Ли Цзинлуна. Затем он прыгнул на кровать, оседлав мужчину, с глубоким вздохом наклонился вперед и прижал ладони к его груди, одну наполнив духовной энергией, а в другой сосредоточив Пятицветный Священный свет.

Демон-карп замахал руками, прежде чем схватить мешающее говорить полотенце и выдернуть его.

— Хунцзюнь, поспеши! — прикрикнул он.

Хунцзюнь пустил Пятицветный свет исследовать меридианы мужчины в поисках Светоча Сердца, но это внезапное вторжение чужой духовной энергии вызвало отторжение. Все тело Ли Цзинлуна слегка затрясло, и он внезапно пришел в себя.

В это время снаружи начали доноситься мужские голоса, повторяющие: «Армия Шэньу¹⁰ проводит обыск! Посторонние, не мешайтесь!».

[¹⁰Шэнъу (神武 (shénwǔ)) букв. гвардия «Божественного воинства» — конная лейб-армия династии Тан.]

Ли Цзинлун открыл глаза и тут же заметил ладонь на своей груди. Проследив за линией руки вверх, он встретился взглядом с Хунцзюнем. Оба не произнесли не слова. Мужчина ошеломлённо застыл, но, заметив, что верхняя часть его тела была обнажена и только штаны были при нем, он мгновенно пришел в себя и громко крикнул:

— Что ты творишь?!

— Ты забрал мой Светоч Сердца… — не успел юноша договорить, как Ли Цзинлун неожиданно издал громкий крик. Он хватил запястье Хунцзюня, которая была прижата к его груди, и потянул его вниз. Они вдвоем скатились с кровати, когда Хунцзюнь заголосил:

— Подожди!

В комнате воцарился хаос. Ли Цзинлун по неосторожности опрокинул чайник с водой на столе. Демон-карп поспешно спрыгнул на пол. Солдаты же, услышав шум, немедленно начали приближаться.

— Та комната в конце! Быстро!

— Хунцзюнь, быстро уходим! Сюда идут еще люди! — закричал Чжао Цзылун.

Ли Цзинлун повернулся на его голос, и как только увидел демона-карпа, сразу же изумленно остолбенел и взревел:

— Демон!

Хунцзюнь не хотел новых неприятностей, поэтому схватил свою сумку одной рукой, другой прихватил демона-карпа и выскочил в окно, с грохотом его выбив. В комнате остался лишь потрясённый до глубины души Ли Цзинлун с мечом в руке. Дыхание сбилось, он не понимал, что только что произошло.

Когда юноша выскочил из комнаты, он ухватился за карниз, перевернулся в воздухе, запрыгнув наверх и пробежал до конца соединенных между собой крыш. Затем соскользнул вниз по черепице и успешно скрылся.

Мужчина же все еще находился в комнате. Он озирался, широко распахнув глаза, и пытался выровнять дыхание. Его доспехи словно отрастили крылья и улетели. Как раз в этот момент раздался сердитый возглас:

— Кто внутри?! Армия Шэньу проводит обыск! Если не откроете дверь…

Сан-эр поспешила преградить солдатам путь.

— Внутри двое гостей, и они крайне заняты друг другом¹¹… пожалуйста, не мешайте им…

[¹¹缠绵 [chán mián] — связаны крепкими узами, аллюзия на занятие любовью, а также просто на крепкую любовную связь.]

Как только Ли Цзинлун услышал про «армию Шэньу», он понял, что неприятности на его голову еще не закончились, поэтому ему оставалось только бежать, иначе он бы потерял лицо. Он так же выпрыгнул из окна, но, если Хунцзюнь запрыгнул наверх, то мужчина устремился вниз и тут же поскользнулся на черепице. Небо и земля будто поменялись местами, он начал падать.

В одной руке Ли Цзинлун сжимал меч, а другой пытался за что-нибудь ухватиться, ноги же отчаянно семенили. Увидев, что черепица заканчивается над шумной улицей, мужчина тут же понял, что дела его плохи, но было уже слишком поздно.

Ранее, когда Хунцзюнь на бегу нес его, он по случайности нырнул в самый известный район Чанъаня, который называли — «Пинканли»¹² или просто «Пинканский район». Он был сплошь заполонен борделями, щеголяющими своими вывесками, на этом держался целый бизнес. Это же заведение называлось «Соловей весенней зари»¹³, оно входило в число первых борделей, а недалеко от него расположился Восточный рынок столицы.

[¹²Пинканли (平康里 (píngkānglǐ)) — район красных фонарей в простонародье, где не только есть бордели, но и игорные дома и в целом увеселительные заведения.]

[¹³Соловей весенней зари (流莺春晓 (liúyīng chūnxiǎo, Люин Чуньсяо). По идее «соловей» должен быть переименован на «иволгу/камышовку» (莺), а еще так называли куртизанок, но первый вариант стал нам уже родным.]

Небо прояснилось, дождь прекратился, и рынок уже вовсю работал, со всех сторон слышался гул человеческих голосов. Когда прохожие и продавцы услышали шум, они обратили туда любопытные взгляды. На их глазах развернулась такая картина: Ли Цзинлун из гвардии Лунъу, полуобнаженный и разгоряченный, в спешке выбрался из окна «Соловья весенней зари» среди бела дня, прежде чем соскользнуть по черепице и упасть прямо посреди рынка. Лошади и мулы подняли шум и с треском разбросали корзины по всей земле.

— Эй, а это не цзянцзюнь Цзинлун?

— Цзянцзюнь Ли? Ха-ха-ха!

Голова Ли Цзинлуна кружилась из-за падения, и прежде чем он смог прийти в себя, его окружило множество людей, даже солдаты армии Шэньу высунулись из окна. Мужчина сразу же в смущении ринулся в сторону, волоча за собой меч и пытаясь скрыться. Со стороны это выглядело жалко. Часть солдат рыскала повсюду, толпа прохожих громко хохотала, а какой-то проницательный ученый уже взахлеб пересказывал подробности инцидента.

— У меня получилось стихотворение, коли вдруг мои слушатели захотят его судить.

— Говори же, говори!

Ученый продекламировал:

Прощай, о Соловей зари весенней,

Цзянцзюнь Цзинлун весь день провел в Пинкане.

Теперь по крышам мчится с храбростью геройской,

Лишь слезы льют в борделях на прощанье!

— Отлично сложено! Позвольте этому брату прицепить к соболю собачий хвост¹⁴!

[¹⁴狗尾续貂 [gǒu wěi xù diāo] — прицепить соболю собачий хвост — идиома, означающая присоединять плохое, неудачное к хорошему, доброкачественному; возводить недостойных в высокое положение, слишком щедро жаловать титулы.]

— Давай-давай, брат, начинай!

Второй стихоплет произнес:

Летящий генерал¹⁵, прекрасный ликом,

Что храбро тигра дикого сразил!

Ничтожной армии Шэньу не убоится,

Но вот наряд Лунъу надеть забыл.

[¹⁵Фэй цзян (飞将) — «летающий генерал», «молниеносный» — почетный титул полководца.]

Ли Цзинлун не знал, как на это реагировать. Мужчина спрятался в сосуде с водой за Восточным рынком, пока третьесортные стихи о нем разлетались по всей округе. Он тихонько приподнял деревянную крышку и сквозь щель увидел, как солдаты снуют по рынку. У него вырвался бессильный вздох.