Онлайн чтение книги Гибель великого города
Глава восемнадцатая

Необычный вид приобрела площадь перед громадным дворцом высокочтимого. Длинными рядами выстроились на ней люди в солдатских одеждах. В их руках блистали пики, у каждого на поясе висел меч в ножнах. Никто в великом городе не знал раньше этих людей. До вчерашнего дня они умирали от голода на улицах, не имея крова над головой. Они пришли в Мохенджо-Даро с далекого севера, чтобы не стать рабами белокожих дикарей. Теперь их заставили поклясться в верности высокочтимому Манибандху. Измученные голодом люди хорошо знали, что в случае войны многим из них грозит смерть, но были довольны уже и тем, что их хорошо кормят и платят им жалованье. Они не понимали еще, какие тяжелые цепи надели на себя, не знали, что солдатская пища и солдатские деньги — то же рабство, только скрытое под обманчивым покровом.

Боевой убор военачальника отличался ото всех — на нем были египетские доспехи. Рукоять его меча была отделана серебром. Он был назначен по приказу Амен-Ра, который хорошо разбирался в достоинствах знатных людей. В огромных глазах военачальника светилась неукротимая сила, порождающая страх. Ему прислуживал могучего сложения негр, который всюду следовал за ним бесшумной тенью, а в часы досуга наполнял его чашу вином. К ночи негр находил для своего господина женщин, а сам, напоив солдат вином, наслаждался любовными играми с полунагими гетерами-танцовщицами, которые весело смеялись, глядя на его черное тело.

В городе усиленно строились укрепления. Сам Амен-Ра следил за их возведением, не зная отдыха даже ночью. Этой работе не виделось конца. Если бы все расходы пришлось оплачивать самому Манибандху, то очень скоро ему не под силу было бы содержать растущую с каждым днем армию. После долгих раздумий Амен-Ра, поглаживая свою бороду, предложил выход из этого положения.

Часть членов совета ганы раболепствовала перед Манибандхом, и он мог брать деньги на военные расходы из городской казны. Во всей гане не нашлось ни одного горожанина, который, получив подарки от Манибандха, посмел бы отказать ему в деньгах. Манибандх обратился к гане за помощью. Он сказал, что гана — единственная сила, способная спасти город он гибели, и что защита города — главное дело ганы. Воспользовавшись отсутствием Вишалакши, уехавшего лечиться к морю, глава ганы немедленно поставил свою подпись и печать на указах, утверждавших затраты на строительство укреплений.

…Манибандх взошел на колесницу. В подражание фараону, он велел отныне запрягать в нее онагров. На голове его красовался металлический шлем, грудь защищала блестящая кольчуга. Манибандх надменно возвышался над толпой, держа в руках поводья.

Завидев высокочтимого, солдаты подтянулись и подняли головы. Начался смотр войск. Каждый солдат приветствовал великого господина, поднимая меч.

К Манибандху подбежал раб.

— Великий господин! — доложил он. — Здесь досточтимый Баяд!

— Уже прибыл? — спросил Манибандх, спускаясь с колесницы. — Проводи его сюда!

Обратившись к главе ганы, Манибандх сказал:

— Досточтимый Амен-Ра послал сюда Баяда вовремя! Мы должны всегда прислушиваться к советам столь мудрых людей. Нужно просветлять разум наших солдат!

Баяд степенно приближался к Манибандху. Он был серьезен и полон достоинства. Вместо обычного золотого посоха в его руках сегодня был меч с золотой рукоятью. Еще издали он благословил Манибандха, подняв руку.

— Поклон вам, досточтимый, поклон! — сказал Манибандх с улыбкой.

Когда Баяд наконец приблизился, глава ганы воскликнул:

— Солдаты, сегодня нас почтил своим посещением уважаемый старец, досточтимый Баяд! Отныне зажегся факел, указывающий путь войску нашего великого героя, полководца Манибандха. Приветствуйте досточтимого, солдаты!

Опустив острия пик, солдаты приветствовали Баяда. Старик растроганно огляделся вокруг. Блестящий наряд и великолепие Манибандха заставили его отвести глаза.

— Послушайте меня, солдаты! — обратился к войску старый Баяд. — Я расскажу вам старинную притчу. Однажды бродячий пес нигде не смог найти себе пищи. Когда ему стало совсем невмоготу от голода, он принялся лаять на слона, думая: «Если я убью его, то мне хватит еды на целый год, и я славно заживу».

Слон, шевеля ушами, долго слушал лай голодного пса. Но когда тот стал уж очень надоедать, слон сказал: «Эй, пес! Ты так громко лаешь, как у тебя в горле не пересохло? Сейчас тебя мучит голод, но вскоре ты почувствуешь и жажду. Тебе ли спорить со мной? Ведь псам достается вода только в мутных канавах, а мы, слоны, вдоволь пьем ее. Мудрый не тратит понапрасну своих сил, только, дурак всюду лезет из кожи».

Услышав эти оскорбительные слова, пес разъярился. «Пришло твое время умирать! — закричал он. Берегись же, ты вызываешь на брань такого могучего бойца, как я!»

Слон засмеялся: «Эй, герой! Разве ты не видишь, насколько я больше тебя?»

«Вижу, — ответил пес, — да что из того? Ведь человек тоже намного меньше тебя».

«Глупый безродный пес! — ответил слон. — Нам ли равняться с человеком, который кормит других? Ничто на свете не дается даром, — чей хлеб ешь, за того умей и жизнь отдать! Посмотри на честных дворовых псов, низкое и презренное существо, — почему ты не поступаешь так, как они?»

Пес сказал тогда: «Ты меня называешь низким и презренным. Однако, глупец, ты опутан по ногам цепью, а я свободен».

Слон засмеялся: «Что толку в твоей свободе? Тебе нечего есть, нечего пить. Ты собираешь куски у чужих порогов, тебя бьют даже рабы, ты бродишь по грязным свалкам. А я благословляю свое рабство! Пусть мой славный господин влезает мне на спину, но я досыта ем, вдоволь пью. А когда я иду на улице, люди удивляются мне и уступают дорогу».

И вот, солдаты, тогда устыдился и убежал прочь.

Баяд умолк. По рядам прокатился радостный говор. Глава ганы сиял.

Манибандх вместе с Баядом вошел во дворец.

— Досточтимый! — сказал Манибандх. — Хвала вам, хвала! Как просто вы сказали о таком сложном!

— Все это ваша заслуга, высокочтимый! Старейшие приняли меня сегодня в совет ганы благодаря вам. Чем был бы я без вас?

Манибандх просиял.

Когда удалился Баяд, прибыл деревенский старейшина. Он стал рассказывать Манибандху о смутах, царящих в его угодьях.

— Великий господин! Все началось с того, что с севера пришли беженцы. Они напугали крестьян, и теперь все хотят бежать на юг.

— Найдутся ли там охотники служить в моей армии? — оборвал его рассказ Манибандх.

— Все они — ваши слуги и отдадут за вас жизнь без колебаний!

Колесница Манибандха тронулась в путь. Деревенский старейшина встал позади высокочтимого.

Был полдень, когда колесница Манибандха остановилась перед домом деревенского судьи.

Судья был богатым человеком. Все самое красивое и ценное, что находилось в его доме, тотчас собрали и преподнесли в дар Манибандху. Когда купец сходил с колесницы, перед ним расстелили ковер. Звучала музыка. Впереди в приветственном танце плыла юная красавица. В руках и за ушами девушки были пшеничные колосья, словно она олицетворяла волнующуюся на ветру и клонящуюся к земле ниву. Толпа крестьян криками приветствовала Манибандха; казалось, они были рады встретить своего господина.

Зачарованно глядя на девушку, Манибандх медленно шел за ней. С двух сторон стояла крестьяне, почтительно опустив головы. До слуха купца донеслось имя Амен-Ра. Он оглянулся, но увидел только низко склоненные головы.

Манибандх сел. У ног его опустился судья. Девушка поднесла купцу чашу, наполненную крепким деревенским вином. Манибандх привык пить помногу, но это терпкое вино сразу ударило в голову. На разостланные ковры уселись самые уважаемые люди в деревне; те, кто побогаче — ближе, другие — позади. Все были удивлены простотой обращения Манибандха. Он совсем не заносчив, этот знаменитый богач! Неужели это тот самый человек, чью лодку славы бережно лелеют могучие волны Инда, тот самый, чье имя так поражает знатных людей? Неужели это он сидит меж ними, словно простой смертный, не выказывая ни надменности, ни высокомерия? Он — их повелитель — сидит в их кругу и ласково улыбается!

— Пусть отведает господин нашу снедь! — произнес судья.

Все принялись за угощение. Манибандх отвык от простой пищи и забыл застольные обычаи деревенских жителей. Глядя на других, он старался подражать им, но ему это не удавалось. Ел он медленно и степенно, что поразило крестьян. Они показались себе голодными зверями, потерявшими разум при виде пищи. Кушанья запивали молоком. Потом подали мясо, фрукты, лепешки.

Прислуживали за столом рабы. Они не были столь замкнуты и угрюмы, как рабы великого города, но лица их казались еще более тупыми. Несколько женщин пели хвалебную песню в честь гостя. Девушка все танцевала. Ее обнаженные груди были прекрасны. На смуглом теле сверкали серебряные украшения. Она танцевала задорно и призывно, словно самого Манибандха хотела сразить своей красотой и молодостью. Такова уж природа женщины: ей не терпится увлечь, очаровав могучего, славного и уважаемого человека, чтобы придать самой себе значительность…

Уже начало темнеть, когда колесница тронулась в обратный путь. Манибандх был доволен. От выпитого крепкого вина клонило ко сну.

Искуснейшая танцовщица Мохенджо-Даро бродила в одиночестве по огромному дворцу. Она устала от бесконечного хождения. «Что случилось? — думала она. — Почему высокочтимый так занят в эти дни? Неужели он станет великим царем? Тогда меня назовут царицей?»

Сердце Вени радостно встрепенулось. Но потом она подумала: даже у правителя Киката — такого маленького царства — было много женщин. Сколько же их будят у владыки Мохенджо-Даро? Сердце Вени сжалось. Неужели Манибандх смеется над ней? Неужели все это только обман?

Манибандх… царь… грозный владыка… Вени… царица… царица…

Вени приказала подать колесницу. Она хотела поехать к учителю музыки, а потом промчаться по берегу Инда. Вени решила отправиться на прогулку без возничего.

Выехав на главную улицу, Вени осадила буйволов и поехала медленней. Она любовалась нарядной толпой. Вдруг кто-то закричал:

— Эй, ты что, ослепла? Эта дорога не принадлежит твоему отцу!

Кто-то громко захохотал. Вени сразу узнала голос. Ей захотелось потихоньку ускользнуть, но люди наблюдали за ней, весело посмеиваясь. Она увидела старого Вишваджита, он снова отпустил шутку и захохотал.

— Вишваджит? — воскликнула Вени. — Вы? Высокочтимый!

— Да, да, _{^{это я, — ответил}} старик. — Только не льсти мне. Где же твой спутник? Ведь говорил я, что у вас нет обоюдной любви. Говорил, что приду к тебе в тот день, когда ты забудешь обо мне. Видно, недалек уже тот час, когда ты начнешь пожирать здешних жителей…

Вени казалось, что кровь застыла в ее сердце. Она ничего не могла возразить старику, только молча смотрела на него. Сумасшедший дико хохотал. Вени повернула колесницу назад, во дворец.

Когда она вбежала в покои, там уже был Манибандх. Он только что вернулся из деревни, и раб расстегивал ему сандалии. Увидев танцовщицу, купец улыбнулся. Вени села.

— Где ты была?

— На прогулке.

Манибандх одобрительно кивнул. Вени дотронулась пальцами до крупного алмаза на груди купца.

— Манибандх!

Ее нежный и ласковый шепот взволновал высокочтимого.

— Что с тобой, Вени?

Она рассказала о происшествии на улице. Манибандх нахмурился.

— Это все — грехи ганы, — сказал он. — Манибандх уничтожит ее!

— Но отчего, высокочтимый, Вишваджит так дерзок? Разве его нельзя угомонить?

— Говорят, когда-то он был самым богатым и знатным купцом великого города. Горожане привыкли почитать его, но эти негодяи, видно, забыли, что Вени — царица!.. Они жестоко поплатятся за свою заносчивость!..

Прошла ночь. На рассвете Манибандх сказал Вени:

— Деви! Я еду на смотр моих войск. Сегодня в городе я введу новый порядок: все ворота будут открыты лишь днем. Мы поставим возле них надежную стражу. Город будет окружен моими войсками. Отныне армия не под знаменем ганы, а под знаменем царя Манибандха!

Вени в раздумье заканчивала свой туалет, когда Манибандх вернулся со смотра войск. Он оглядел танцовщицу и засмеялся. Несокрушимое высокомерие и надменность звучали в его смехе.

— Деви!

— Да, великий господин!

— Сегодня чудесный день, моя царица! Мы проедем на колеснице по всему городу! Не хочется сидеть в душных покоях…

— Хорошо! — согласилась Вони.

Манибандх, уйдя во внутренние покои, сменит одежду и стал причесываться. Вдруг он заметил в пучке выпавших волос один седой. Он смял волосы в комок и отбросил. Исподлобья взглянул на Вени, — она еще совсем юная, только вступает в пору зрелости.

Кругом все сверкало радостью — улицы, сады. Все привлекало к себе взор, веселило сердце. Но Манибандх был опечален. Неужели он стар? Неужели Вени для него слишком молода? Но чем сильнее мучила его эта мысль, тем больше сил ощущал он в себе. Что делать со своим неистовым сердцем? Манибандху хотелось, чтобы все женщины мира просили его ласк, а он высокомерно и гордо говорил бы им: «Вы, женщины, — воплощение греха, вы — сама грязь…»

Проезжая по одной из улиц, Манибандх увидел беженцев, расположившихся на земле. Они пришли в великий город, спасаясь от голода и северных варваров. Они стали бездомными бродягами, и теперь тень от дерева служила им домом. Они тут же готовили пищу и спали прямо на камнях, покрываясь грязными лохмотьями. По виду это были лесные жители, все оружие их составляли длинные луки…

«Почему не взять этих мужчин в армию?» — подумал Манибандх и решил, что непременно пошлет сюда своих преданных помощников. Пусть объяснят этим бездомным, как легко они могут получить и кров и пищу.

Печаль Манибандха исчезла.

— Высокочтимый! — проговорила Вени. — Как жестока судьба! Вчера у этих людей был дом, где они были хозяевами. А сегодня у них нет ни крова, ни имущества. Всякий смеется над ними, называет дикарями. Каждый может их оскорбить и обидеть…

В голосе Вени чувствовалась боль. Ее слова лишили Манибандха обретенного было покоя. Ему чуждо было сочувствие к побежденным. Отъехав немного, высокочтимый повернул колесницу назад.

— Вам наскучила прогулка, высокочтимый?

— Нет, деви! Мне хочется вина!

Уловив в глазах Манибандха пьяно-беспечное беззаботное настроение, Вени вдруг вспомнила уже далекое, забытое — Виллибхиттура! Ей подумалось, что она не вправо находиться здесь. Завтра этот купец станет царем. Кто знает, сохранит ли она свои нынешние права? Вдруг ее пронзила еще более ужасная мысль: «Нилуфар!»

— Высокочтимый, могу я спросить вас…

— Да, красавица!

— Вы не рассердитесь?

— Рассердиться на тебя?

— Мой господин! Где Нилуфар?

— Кто знает! — Манибандх довольно усмехнулся. К чему такая ревность, такая ненависть к сопернице? Как пожелает деви, так и будет.

— Что вы хотите этим сказать, высокочтимый?

— Я не дам Нилуфар повода для злорадства. Рано или поздно ей придется стоять перед тобой в одежде рабыни. Ты возьмешь ее в прислужницы?

Вени вздрогнула. Но ведь эта женщина убьет ее!

— Нет, нет, высокочтимый! Это так страшно!

Манибандх засмеялся.

— Ты забываешь одно, деви! Перед Манибандхом даже леопарды ходят, поджав хвост, словно псы.

После обеда Манибандх отправился в спальню. Веки его отяжелели. Он был все так же беспечен и сразу уснул. Во дворце воцарилась тишина. Рабы, покончив с работой, разбрелись по каморкам. Вени, удрученная и испуганная словами Манибандха, послала за Акшаем. Когда через некоторое время он вышел из покоев госпожи, голова его была гордо поднята. Он получил новое приказание и теперь был совершенно уверен, что та, которая завоевала сердце господина, считает его своим верным помощником, и может быть… Кто знает, как далеко он занесся в своих мечтаниях…

Оставшись в одиночестве, опечаленная Вени ходила по комнате. Потом стала чашу за чашей пить вино, ища в нем забвения.

Хэка поставила на землю блюдо с грубыми, толстыми лепешками. Взяв одну из них, она сказала:

— Ешь!

Нилуфар принялась за еду. В соседних каморках рабы говорили о новом войске высокочтимого. Нилуфар внимательно прислушивалась. Как давно она не была у Хэки!

— Что это за войско? — спросила Нилуфар.

— Господин набирает солдат! — Хэка рассказала все, что ей было известно. — Где же ты была столько дней Нилуфар? — спросила она затем.

— Я живу теперь в маленьком домике.

Нилуфар подробно объяснила, как туда пройти.

— А чем ты занимаешься?

— Что плохо лежит, беру себе, — засмеялась Нилуфар.

— Ты живешь одна?

— Нет, с мужем.

— У тебя муж?

Хэка словно упала с неба на землю. Она засмеялась, потом тихонько выглянула наружу и, убедившись, что никто не подслушивает, сказала:

— Ну и ну! Это что еще за чудеса?

— Почему чудеса? — улыбнулась Нилуфар. — Разве у меня не может быть мужа?

— Кто же тебя выдал замуж?

— Никто! Нужда!

— Не понимаю! Рассказывай поскорей. У твоего мужа есть родные?

— С ним живет еще девушка. Из его страны.

— Ого! Да у вас целая семья!

Не в силах больше сдерживать своего любопытства, она спросила:

— Кто же он, муж твой?

— Поэт!

— Поэт?! — испугалась Хэка. — Ты живешь с ним? Ты его жена?

— Поверь, Хэка! — радостно заговорила Нилуфар. — Я никогда не думала, что возможно такое счастье. Мне нет дела ни до чего в мире. Мы живем, скрываясь под чужой одеждой. Люди думают, что я — юноша, Чандра — моя сестра, а Виллибхиттур — муж Чандры.

— Ой! — удивленно воскликнула Хэка. — И что же вы делаете?

— Я в мужской одежде пою песни, а Чандра танцует. Но мы бываем только в глухих переулках, где нас не могут узнать. Чандра умеет показывать змей, как настоящий заклинатель. Иногда все мы выходим на улицу в одежде заклинателей…

— Кто эта Чандра?

Царевна Киката, — тихонько ответила Нилуфар. — Ей приходилось торговать здесь своим телом. Теперь она очень довольна новой жизнью.

Хэка помолчала, потом спросила:

— Значит, ты теперь и не вспоминаешь обо мне, Нилуфар?

— Вспоминаю, Хэка. Но приходить сюда страшно. И за тебя боюсь. Да и, говоря по правде, нет мне дела до других людей. Пища у нас есть, кров тоже. И поэт очень любит меня. Что еще нужно женщине? Если муж ее любит, пусть хоть весь мир провалится, ей все равно. Теперь я не собьюсь со своего пути. Мне не нужен Манибандх. Пусть Вени займет мое место. Разве я познала здесь счастье?! Рабыне не дано иметь мужа. Но судьба после многих пинков и ударов подарила мне счастье, — разве я могу все это бросить?! Мы счастливы даже в нужде. Для меня отныне существуют все красоты мира — и яркий рассвет, и ласковые сумерки. Дороже всего на свете — любовь! Не зря, Хэка, наши предки считали, что замужество — самое большое счастье для женщины. Но не с тем мужем женщина счастлива, кого ей избирают, а с тем, кто ее любит. Любовь — не мимолетное чувство, а то, что рождается вопреки всему и проходит испытание огнем…

Страстно, взволнованно говорила Нилуфар, но Хэка ничего не поняла.

— Ты говоришь что-то мудреное, Нилуфар! Я вижу одно — Манибандх собирает большое войско и обучает его, как в Египте.

— Зачем?

— Манибандх во сне видит, как он сделается фараоном.

— Хэка! Ты лжешь!.. — горячо воскликнула Нилуфар.

— Я говорю правду.

— Откуда тебе это известно?

— Нилуфар, наверное, забыла, кто такая Хэка, — засмеялась рабыня. — Я ведь знала, что Нилуфар вернется. Сначала я думала, что войско готовится против тебя. Но потом поняла, что такое большое войско не станут создавать из-за одной женщины. Тогда я решила все разузнать. Ночью под видом танцовщицы я попала к военачальнику. Он поил меня вином и подумал что я опьянела. Я слышала, о чем он говорил с другими предводителями. Они говорили что-то о Манибандхе и фараоне…

Хэка язвительно засмеялась.

— Фараон подобен самому великому богу, Хэка! Как может с ним равняться этот торгаш?

— Это и смешно! Тут и слова бранного не подберешь! Любое слишком мягко для него!

— Разве фараоном можно стать за золото? Фараон! — насмешливо выговорила Нилуфар. — Фараон!

— Мне кажется, конец его близок, — заметила Хэка. — Разве терпима такая заносчивость?!

Нилуфар в душе ужаснулась дерзости купца. Фараон! Величайший из всех людей! Доныне никто не смел равняться с ним! Пусть Манибандх бесконечно богат, но ведь рядом с фараоном, даже великие воины и знаменитые мудрецы подобны рабам! Ни одна женщина не смеет блеснуть перед ним лукавым взором. Люди из божественного рода фараона творят только необыкновенные дела. Они мудры и суровы, как боги!

— Хэка! — воскликнула Нилуфар. — Фараон общается с небом. Он разговаривает со всемогущим. На что он ни взглянет — все становится его собственностью. Вся вселенная подвластна ему. Посметь равняться с ним! Однажды я молила Озириса и Изиду простить Манибандху нечестивые слова. Если бы я тогда не потушила гнева богов, для него никогда не настал бы сегодняшний день! Ты думаешь, это только жажда власти? О нет, это неповиновение богам, кощунство! Почему ты молчишь? Скажи же что-нибудь!

Хэка ничего не поняла из ее слов.

— Я не знаю, что тебе ответить, — сказала она. — И не понимаю, почему ты говоришь о богах!

— Потому что фараон — тень всемогущего. Именитые горожане в неведении считают своего великого бога самым сильным. Откуда им знать, как неукротим гнев бога огнедышащих гор Птаха, как беспредельна мощь Озириса?! Они думают, что вся сила в богатстве!

— Военачальник говорил, — вспомнила Хэка, — что Амен-Ра — первый помощник Манибандха.

— Амен-Ра! — Нилуфар содрогнулась. — Значит, и он помешался. В своей ненасытной алчности он уже но отличает добра от зла.

Вошел Апап.

— Кто здесь? Ты, Нилуфар? Давно пришла?

Не дожидаясь ответа, он обернулся к Хэке.

— Дело есть. Сходи-ка на кухню. Акшая сейчас там нет. Может быть, достанешь чего-нибудь поесть.

Нилуфар улыбнулась. Как безгранична их любовь! До чего огромен этот негр! Хэка рядом с ним кажется совсем маленькой.

— Нет, нет, Апап, — ответила Хэка. Я не пойду! Ведь знаешь, какой он! Сейчас его нет, через минуту явится.

Апап рассмеялся.

— Ты говорила, что уйдешь, — сказала Хэка, обращаясь к Нилуфар. — И вот ты ушла, а что изменилось? Акшай живет так же привольно. Когда мы избавимся от него? Рабыням житья нет. И никто не смеет убить этого пса… Но уж если мне подвернется случай, я прикончу его не раздумывая. — Она скрипнула зубами от злости.

«Проклятое рабство! — подумала Нилуфар. — А что, если ей убить Акшая? Никто и знать не будет… Но Хэку непременно схватят, ее дикая ненависть к управителю известна Манибандху».

— Ты можешь его проучить, Хэка!

— Как, Нилуфар?

— Когда он придет, подними шум. Прибегут рабы и отлупят его.

— А Манибандх?

— Скажете, что Акшай издевается над вами, да и непочтительно говорит о господине. Я сама слышала, как он сказал: «А что мне сделает высокочтимый?» Купец не станет разбираться в ваших делах. Все вы для него — рабы, и только.

Хэка вышла.

— Что вас здесь удерживает? — спросила Нилуфар Апапа. — Нам всем нужно уйти на юг, там никто нас не знает. Говорят, весь север опустошен белокожими варварами. В городе неспокойно. Кто знает, что может случиться?

— А что может случиться? От смерти никуда не уйдешь!

— Но в городе творится беззаконие. Манибандх решил свергнуть гану.

— А разве закон касается раба? Подчинение и служба господину — вот и весь его закон. Если нас накажут, то только из-за тебя, Нилуфар… О чем нам беспокоиться? Пусть будет что будет.

— Начнется смута в городе, Манибандх никого не пощадит. Я знаю о его новых затеях, во мне душа замирает от страха…

— Ты египтянка, ты чтишь фараона. В тебе говорит гнев египетских богов. Но здешние жители не поймут тебя. Что им боги, что им закон! Здесь никто ничему не верит. Горожане уверены только в одном: великая богиня Махамаи разгневана их грехами, а бог Ахирадж насылает на город беду…

— Я египтянка. Я верю, что мой бог существует. А эти люди не так глупы, как ты думаешь…

Апап приглушенно рассмеялся.

— Ты говоришь так, словно в тебе заключена божественная сила. Нам ли равняться по тебе? Рабы носили на своих плечах твой паланкин. Пусть ныне судьба послала тебе черный день, но я верю, ты снова станешь госпожой. Не уходи никуда, Нилуфар. Что тебя беспокоит? Если мы с Хэкой в чем-нибудь не правы, разве от этого все кругом стало ложью?!

Нилуфар не нашла слов для ответа. Вернулась Хэка.

— Нилуфар! Акшай опять ищет тебя, — сказала она испуганно. — Его послала дравидская танцовщица! Уходи!

Египтянка поднялась. Вблизи послышался шум.

— Что это? — спросила Нилуфар.

— Акшай избивает какого-то раба. Он пытается у него узнать о тебе…

Нилуфар стало страшно.

— Что он узнает? — сказал Апап. — Глупец! Так бы и разорвал его! — Он выпрямился, кулаки его сжались. В глазах сверкнули хищные огоньки.

— Апап! — воскликнула испуганно Нилуфар. — Что с тобой?

— Ничего… Ничего… — пробормотал Апап и попытался улыбнуться; теперь гнев клокотал внутри него.

Нилуфар схватила подругу за руку.

— Я ухожу, Хэка! Не забывай меня!

Нилуфар неслышно выскользнула из каморки. Апап молча проводил ее взглядом. Сколько отваги в этой женщине!

По каморкам шныряли какие-то люди, называвшие себя слугами Акшая. Хэка сказала:

— Теперь уж нечего бояться. Нилуфар далеко.

— И я ухожу! — вместо ответа бросил Апап.

Вскоре после его ухода в каморку вошел управитель.

— Красавица моя! Я так измучился сегодня. И куда девалась эта подлая Нилуфар?

Он обнял Хэку за талию, но она оттолкнула его руку и отступила назад. Она вся пылала от гнева.

— Ты сам подлый, Акшай! Нилуфар была госпожой для тебя. Пусть господин говорит о ней что хочет — это его право. Но как смеешь ты поносить свою госпожу!

Акшай злобно смотрел на нее. С какой ненавистью Хэка оттолкнула его руку! Взглянув в покрасневшие глаза управителя, Хэка испугалась. Но гнев все еще душил ее, она упрямо прикусила нижнюю губу.

Управитель расхохотался.

— Красавица! У меня только одна госпожа — это ты! Идем, и ты получишь свои права…

Он вытянул толстые губы, намереваясь поцеловать Хэку.

Бац! — Хэка изо всей силы ударила его по щеке. Акшай повалил рабыню на землю и стал обнимать ее, дико хохоча.

Хэка в кровь расцарапала ему лицо. Разъяренный управитель сел ей на грудь и стал бить по голове. Хэка впилась зубами в его ногу, Акшай вскочил. Перед ним была рабыня, и он дважды с силой ударил ее по лицу кулаком. В глазах Хэки потемнело. Она упала без чувств…

Рабы слышали шум, стоны. Но когда они выбежали из своих каморок, Акшая уже не было. Одна из рабынь, забыв страх, ругала управителя во весь голос.

— Молчи! — сказали ей другие рабы. — Если господин проснется, он вырвет тебе язык.

Рабыня заплакала. Один из рабов заглянул в каморку Хэки и позвал остальных. Та лежала без движения, волосы ее были растрепаны, одежда порвана. Кто-то брызнул ей в лицо водой. Хэка очнулась.

— Ну как?

— Теперь хорошо. А где эта скотина?

— Кто?

— Акшай! Я укусила его за ногу!

— Укусила?

Все засмеялись.

— Это он бил тебя?

Кивнув головой, Хэка поднялась и вышла из каморки.

Манибандх не спал. Хэка вошла к нему, припала к его ногам.

— Что случилось, Хэка?

— Великий господин! — плача, ответила, рабыня. — Управитель Акшай ударил меня.

Она всхлипнула. Манибандху стало жаль ее.

— Хорошо, иди, — сказал он. — Больше управитель не посмеет тебя бить. Ты чем-нибудь разгневала его?

— Ничем, господин. Он был пьян… — Хэка продолжала плакать.

У ворот пропели раковины. У Манибандха больше не было времени на пустые разговоры. Нетерпеливо взглянув на лекарей, растиравших его тело мазями, он спросил:

— Долго мне ждать вас?

— Все готово, великий господин! Все готово! — поспешно откликнулись те.

— Ну, что еще? — обратился Манибандх к Хэке, покорно стоявшей перед ним.

— Я боюсь сказать, господин…

— Говори, не бойся!

— Я, господин, — сказала Хэка дрожащим голосом, — я укусила его за ногу…

Манибандх развеселился.

— Ну и что же?

— Он ударил меня так сильно, господин! Я ваша раба! Вы хозяин моей жизни и смерти. Но я не могу выносить его домогательств! Он издевается надо мной! Он говорит, что убьет меня!

— Хорошо, хорошо, иди! — со смехом сказал Манибандх и поднялся. Совершив омовение, он надел сверкающие золотом воинские доспехи и вышел.

Послышались приветственные клики. Колесница Амен-Ра въехала во двор. На египтянине был воинский убор.

Амен-Ра теперь являлся в совет ганы когда хотел и чувствовал себя там хозяином.

Раб почтительно приветствовал его:

— Добро пожаловать, господин!

Амен-Ра взглянул на террасу и увидел высокочтимого, облаченного в доспехи. На голове Манибандха сверкал шлем. Амен-Ра поднялся к нему. Они долго смотрели на марширующих солдат, затем прошли в покои.

— Вы довольны моим войском, досточтимый? — спросил Манибандх.

— Великий господин! — воскликнул египтянин. — Мне кажется, в Мохенджо-Даро начинается настоящая жизнь. Могу я спросить вас, великий господин?

Манибандх поднял на него глаза.

— Что станет потом со всем этим? — Египтянин повел вокруг себя рукой.

— Я не понимаю вас, досточтимый.

— Я разумею наследование ваших богатств. Того, кто сможет занять ваше место. Сына, зачатого в лоне знатной женщины, в котором, как в зеркале, отразится ваше величие. Великий господин! Даже боги вступают в брак. Где может найти покой душа после смерти, если твой наследник — часть твоего существа — не воздвигнет усыпальницу, где для счастья и покоя умершего будет помещено все необходимое?!

— Я не понимаю вас, — сказал Манибандх растерянно.

— Великий господин! Четырнадцать сыновей у вашего покорного раба, и все они составляют единое целое. Они вышли из чрева разных матерей, но все эти женщины были знатного рода. Женщины низкого происхождения годятся только для забавы. У них нет чести и закона, великий господин. Знатная женщина, на губах которой редко является улыбка, в сердце которой преданность своему супругу, готовность бесконечно служить ему, — только такая женщина достойна продолжать род. Только она может дать истинное утешение в беде и разделить с вами радость. Но, великий господин, вы не имеете жены. Если у вас не будет сына, ваше царство распадется. Народ склоняет голову перед величием своего властителя, а потом перед его наследником…

Манибандх поднял сосуд с вином.

— Вы правы, досточтимый! До сих пор я не думал об этом. Я считал, что каким одиноким я пришел в этот мир, таким и покину его. Но теперь все пойдет по-другому. Пусть будет исполнен древний закон, досточтимый! Непременно исполнен до конца…

Он стал наполнять чаши. На лице Амен-Ра светились отблески едва сдерживаемой радости.

— Великий господин! — воскликнул он.

— Так будет, досточтимый! Разве Манибандх, став царем, сможет обойтись без женской половины во дворце? Чего бы стоила тогда красота всех женщин?

— Великий господин! Ваша жена должна происходить из знатного рода. Только такая женщина способна пожертвовать всей жизнью своей ради сохранения величайший вашей власти! Она считала бы себя былинкой по сравнению с вами. Такая женщина не имеет слабостей, присущих простым смертным…

Амен-Ра смотрел, как закипало белой пеной вино в чаше высокочтимого. Вдруг рука Манибандха дрогнула. Вени! Ведь он обещал ей!.. Неужели он начнет великое дело с нарушения своего слова?

Вино полилось через край.

— Что с вами, великий господин?

— Ничего, досточтимый. Вино пролилось. Это мое упущение…

— Какое упущение, великий господин?

— То, что вино полилась через край!

Амен-Ра смотрел на него нёпонимающим взглядом.

— Полная чаша ждет вас, не так ли, досточтимый?

— О да! — воскликнул египтянин и приложил чашу к губам.