Онлайн чтение книги Принцесса-садистка из другого мира Torture Princess: Fremd Torturchen
5 - 0.5

Там не было ничего.

И в то же время там было все.

Если описывать это место, то наиболее подходящим будет сравнение с чистым белым холстом. На нем не было нарисовано ничего значимого. Другими словами, на нем можно было рисовать все, что душе угодно.

Он был пуст, и он был свободен. Там не было ничего, но было все.

Для того, кто обладал привилегией владеть кистью, это было сродни идеальному, совершенному месту. В конце концов, там можно было создать Рай, который в точности соответствовал бы их желаниям. При желании можно было создать даже Ад. Но на этот раз у того, кто держал кисть, таких возможностей не было.

Причина этого заключалась в том, что она была несравненной грешницей. На ее спине лежали тяжкие преступления.

У нее не было иного выбора, кроме как нести ответственность за шрамы, которые она нанесла предшественнику полотна.

Поэтому ей пришлось строить небо, создавать землю, рождать моря.

Она должна была заставить растительность расцвести по всей земле. Она должна была создать луну и звезды. Она должна была выпустить в мир рыб, птиц, зверей и скот.

А потом, создав людей, зверолюдей и полулюдей, она отдыхала.

Такова была судьба, которую она сама себе навязала. Бегство от искупления было бы непростительным.

Она знала. Она знала, что в грядущем мире все будут почитать ее. В отличие от возмущенных голосов тех, кто стоял на грани уничтожения, которые она когда-то слышала, ее, несомненно, назовут «Святой» и воздадут ей бесчисленные почести. В конце концов, она была бы матерью всего живого. Возможно, ей бы даже молились, прославляя как «Страдающую Святую», пожертвовавшую собой ради своих детей. Но до конца вечности никто и никогда не задумается о том, что она на самом деле чувствовала.

Не попытавшись узнать, какой она была до того, как стала Святой, ее история стала приукрашенной, они даже не смогут этого сделать. Но она не собиралась осуждать их за это. Просто таковы были люди. Так было и в прежнем мире. Они слышали только то, что хотели слышать, видели только то, что хотели видеть.

Стада овец, в сущности, глупы. И так и должно было быть.

Но, в конце концов, разве это не грех? Невежды не имели права возлагать вину на себя, не так ли? Она оставалась непрощенной, но прощение было именно тем, что они должны были получить. В этом кроется неизбежное противоречие.

Если это так, то не означает ли это, что весь их образ жизни в корне неверен?

Оставшись одна, она со временем стала зацикливаться на этой мысли.

Поразмыслив над этим фактом довольно долго, она создала некое нечто. Оно было совершенно не похоже на землю, море, растения, луну и звезды, не похоже на рыб, птиц, зверей и скот, не похоже на людей, зверолюдей и полулюдей. В качестве основы она выбрала получеловека, но, чтобы обеспечить ему долгую жизнь, подмешала к нему столько всего другого, что он стал совершенно неузнаваем.

Так она создала своего отвратительного, восхитительного помощника, который должен был служить только ей.

Сейчас она стояла перед ним, держа на руках комочек, завернутый в красную ткань.

Она еще не пролила кровавых слез, не была подвешена вниз головой. Она просто смотрела на комочек в своих руках с ласковой улыбкой на губах. Перестройка тогда еще только начиналась, и мир был чистым листом. Даже ветер еще не подул. Но каким-то чудом комок выглянул из-за ткани. Это длилось всего мгновение, но красновато-черная инопланетная форма была обнажена.

То, что она держала в руках, было куском демонической плоти.

Наклонившись, она протянула сверток своему сопровождающему. Затем она бережно передала ему семя зла, словно вверяя ему своего ребенка. И тот послушно взял его.

Он крепко обнял отвратительный кусок мяса, словно пытаясь защитить его.

— Какой ты хороший мальчик, — прошептала она.

— Какой ты хороший, хороший мальчик, — похвалила она его своим сладким, сладким, полным безумия голосом.

Это была история из далекого-далекого прошлого. История слишком ужасная, чтобы называть ее Бытием, слишком трагичная.

Но она была и слишком извращенной, чтобы выдать ее за сказку.