Онлайн чтение книги Сборник побочных историй. Власть книжного червя Short Story Collection
9 - 21

Последние события главы относятся к пятому тому четвёртой части (17 том по сквозной нумерации, во время главы «Ученики-вассалы и храм»)

***

Как низшая дворянка, я впервые встретила госпожу Розмайн в день зимнего крещения и дебюта. Это был холодный и снежный день, и я впервые ехала в карете к замку. Я нервничала из-за своего дебюта, но не могла не радоваться красному платью на мне. Его носила моя покойная мать, когда была ребенком. Для меня платье достали и немного перешили.

Когда мы прибыли в замок, отец сказал слуге у входа, что мы приехали на церемонию крещения, после чего тот ответил нам, где находится зал ожидания. В этот момент я ненадолго рассталась с отцом, который должен был направиться в зрительный зал, и пошла в зал ожидания со своей двоюродной бабушкой, сопровождающей меня. Она была сестрой моей бабушки по отцовской линии. Низшим дворянам было трудно нанять благородных слуг, которые могли бы войти в замок, поэтому они просили своих родственников помочь им.

Когда мы пришли в зал ожидания, то увидели, что там уже было несколько детей, все в сопровождении взрослых.

— Будь осторожна и не груби никому, ведь все дети, собравшиеся здесь сегодня, в будущем станут твоими одноклассниками.

Окружающие неоднократно напоминали мне о необходимости быть осторожной во всем, поскольку я занимаю невысокое положение даже среди низшего дворянства. Я кивнула в ответ на наставления моей бабушки.

Среди множества детей больше всего выделялась госпожа Розмайн. Ее длинные, цвета ночного неба волосы были заплетены в сложную косу, оставшиеся ниспадающие локоны же каскадом струились по спине. Издалека волосы сияли. На ней было также великолепное украшение для волос, которое я никогда раньше не видела. Госпожа Розмайн скромно сидела в кресле и смотрела в окно. Её платье было совершенно новым, из красивой ткани, оно явно было сшито на заказ к этому дню. Я смотрела на яркий красный цвет её платья, а затем на несколько поблекший красный цвет моего собственного наряда и не могла не сравнивать.

— Эта девушка — высшая дворянка, верно?

— Нет, это госпожа Розмайн, ставшая приемной дочерью ауба Эренфеста. Не смотри на нее слишком пристально, это невежливо.

Я слишком редко видела девушек моего возраста и потому, несмотря на совет бабушки, не могла не оглядываться через плечо. Когда моя мама была еще жива, иногда ее друзья приводили к нам домой своих детей поиграть, и тогда я могла общаться с ровесниками. После смерти матери отец снова женился, однако госпожа Ёнасара и ее друзья были слишком молоды, поэтому у них не было детей, близких к моему возрасту. Единственным ребёнком, с которым я виделась, был мой брат Конрад, но он только недавно смог произнести несколько слов.

Хотя бабушка говорит, что дети низших дворян должны играть с теми, у кого тот же статус, но я вообще не могла определить, кто из них низшие дворяне.

Госпожа Розмайн оторвала взгляд от окна и медленно оглядела комнату. У нее были очень красивые черты лица и впечатляющие золотистые глаза с приятным блеском. Когда наши взгляды встретились, она мягко помахала рукой и улыбнулась мне. По сей день я помню, как растерялась, не зная, как ответить, чтобы не показаться невежливой. Теперь, когда я знаю, какова госпожа Розмайн, я понимаю, что мне следовало просто помахать ей рукой и улыбнуться в ответ.

Во время церемонии крещения я следовала инструкциям моего отца и бабушки и делала всё так, как практиковалась раньше, так что все прошло очень гладко. Далее последовал дебют. Нужно было играть на фешпиле, посвящая музыку богам.

— Филина.

Главный священник вызвал меня на сцену и усадил на стул в центре сцены, а госпожа Ёнасара принесла детский фешпиль, ранее принадлежавший моей маме. Затем я начала играть пьесу, которой меня научила госпожа Ёнасара.

— Филина, ты очень хорошо играешь.

— Именно так должен вести себя благородный ребенок.

— Хорошо, хорошо сыграно.

Когда я сошла со сцены после выступления, госпожа Ёнасара, моя бабушка и отец похвалили меня. После этого я стала слушать следующих детей на сцене. Было ясно, что чем позже они выходят на сцену, тем сложнее произведения.

Я так усердно тренировалась, интересно, как долго приходится тренироваться детям высших дворян.

В то время я просто искренне восхищалась ими, не зная, что существует разница в качестве учителей и музыкальных инструментов.

Последней выступающей была госпожа Розмайн. Когда ее вызвали, она медленно прошла к центру сцены с такой грацией и элегантностью, что даже села она совершенно не так, как я.

Затем ауб Эренфест начал объяснять, почему он взял госпожу Розмайн в качестве своей приемной дочери. Он объявил, что она обладает достаточной магической силой, чтобы быть приемной дочерью ауба, а также добрым сердцем, готовым спасать сирот, и способностью продвигать новые отрасли промышленности. Наконец, он утверждал, что она была святой Эренфеста. Спокойно улыбающаяся госпожа Розмайн была красива, но на самом деле в ней, кажется, нет ничего экстраординарного. Было очевидно, что окружающие взрослые тоже настроены весьма скептически.

В то же время музыкант, молодая и красивая девушка, преданная своему делу, взяла великолепный фешпиль и передала его госпоже Розмайн. Она взяла его и прикоснулась ко струнам. Произведение, которое она играла, было значительно сложнее остальных. Мелодия была красивой и трогательной, а потом госпожа Розмайн запела нежным детским голосом.

— О, это потрясающе…

— Трудность этого произведения не так уж далека от трудности произведений, изучаемых в дворянской академии.

— Похоже, она действительно обладает исключительной способностью к обучению.

Люди вокруг нас начали разговаривать. Поскольку только госпожа Розмайн была настолько искусна в игре на фешпиле, не все смогли удержаться от выражения своего восхищения.

— ...а?

Я не могла не моргнуть. Было очевидно, что госпожа Розмайн играет на фешпиле, но всё же её кольцо, казалось, излучало голубой свет благословения. Я подумала, что ошиблась, но потом услышала, как кто-то рядом прошептал: «Это благословение?». Так что я знала, что не только я одна вижу это.

Благословение госпожи Розмайн продолжало исходить со звуками фешпиля, распространяясь по всему залу. Я впервые видела такое длительное и массовое благословение и была ошеломлена. Но, конечно, не только я была ошарашена. И у моего отца и у бабушки и у госпожи Ёнасары — у всех были широко открыты глаза. Они даже не заметили, что выступление госпожи Розмайн закончилось, и просто уставились в небо.

— Да будет благословлена святая, что несёт благодать Эренфесту! 

Внезапно прозвучавшие слова заставили меня перевести взгляд обратно на сцену, чтобы увидеть, как главный священник поднимает госпожу Розмайн. Все дворяне тут же подняли вверх штапы, которые стали ярко светиться.

— Значит, она действительно святая.

— Какое великое благословение, похоже, она действительно пользуется благосклонностью богов.

Пока все в изумлении смотрели на нее, Розмайн безмятежно улыбалась и махала рукой, покидая зал.

— Она действительно святая.

— Похоже, что у неё действительно много магической силы. Это первый раз, когда я вижу такое благословение… но даже если все говорят, что она сострадательна, она не будет относиться к низшему дворянству иначе, чем все остальные, не так ли? Когда ты прибудешь в дворянскую академию, ты будешь на том же году, что и она, поэтому будь еще более осторожна в том, что ты говоришь и делаешь.

Получив предупреждение от отца, я собралась с духом и на следующий день отправилась в детскую комнату. Я слышала, что нас разделят в соответствии с нашим рангом и что не следует противостоять высшим и средним дворянам, чтобы они ни делали. Моя бабушка также говорила, что низшие дворяне будут несчастны в детской комнате, пока им не удастся получить покровителя из высших дворян.

Однако, войдя в детскую комнату, я поняла, что всё здесь сильно отличается от того, что я слышала. Все с удовольствием пели песни и играли в карты, принесенные госпожой Розмайн, и не было никакой иерархии, когда дело доходило до получения угощений в качестве вознаграждения. Учитель также читал нам книги с картинками, в которых рассказывалось о богах, и мы изучали алфавит и простую арифметику. Даже собственные музыканты госпожи Розмайн и господина Вильфрида учили нас играть на фешпиле. Только тогда я поняла, что есть разница в инструментах и качестве преподавания.

И пока все были погружены в свои занятия, госпожа Розмайн всегда спокойно читала толстые, трудные книги, взятые в библиотеке замка, или же работала над историями, которые должны были войти в новые книги. Она единственная училась на совершенно ином уровне, успевая при этом выполнять обязанности главы храма и периодически с большим успехом участвовать в наших играх, не говоря уже о том, что она выпустила громадное благословение во время игры на фешпиле. Поэтому меня нисколько не удивило, когда позже я снова услышала, что её называют святой Эренфеста.

— Филина, расскажи мне какую-нибудь историю, которую ты слышала от матери.

Так всегда говорила мне госпожа Розмайн, перед тем, как начать записывать истории, которые рассказывала мне моя мать. Эти истории я не слышала ни от кого другого. Я была очень рада видеть, как счастлива была госпожа Розмайн, слушая их.

— Попробуй переписать эти истории, чтобы потренироваться писать, Филина. Я уверена, что ты быстро научишься.

Розмайн дала мне много бумаги и сказала, чтобы я использовала записанные ею истории для тренировки письма. Ее почерк был настолько хорош, что трудно было поверить, что она одного возраста со мной. Поэтому, только-только выучив алфавит, я училась писать, используя почерк госпожи Розмайн в качестве образца.

— Филина, до наступления следующей зимы запиши все истории, которые тебе рассказывала мама.

Чтобы угодить госпоже Розмайн, я записала на бумаге, которую она мне дала, столько историй, сколько смогла вспомнить. Благодаря решению, которое придумала госпожа Розмайн, я даже смогла одолжить книгу с картинками для изучения богов. 

Только когда я записывала истории, я была по-настоящему счастлива, тогда мне казалось, что моя покойная мама находится рядом со мной. К этому времени я уже решила, что хочу служить госпоже Розмайн.

Когда после этого у меня закончилась бумага, я попросила отца помочь мне подготовить доски и продолжила записывать рассказы своим неуклюжим почерком. На следующий год я взяла несколько записанных историй и снова пошла в детскую комнату. Однако госпожи Розмайн не было видно. Выслушав объяснения, я поняла, что госпожа Розмайн подверглась нападению, в результате которого она оказалась отравлена и погружена в глубокий сон, и никто не знает, когда она проснётся. Я, как могла, помогала господину Вильфриду и госпоже Шарлотте, пока они пытались заменить госпожу Розмайн. Я хотела, чтобы атмосфера в детской комнате оставалась такой же, как при ней.

Всякий раз, когда мы оказывались в сложной ситуации и не могли справиться с ней так же безупречно, как госпожа Розмайн, Дамуэль приходил нам на помощь. Он был с госпожой Розмайн с тех пор, как она появилась в храме. Дамуэль всегда молчал, если его никто не спрашивал, но если к нему обращались, он всегда был готов помочь.

— Дамуэль, могу я вас побеспокоить?

— Конечно, госпожа Шарлотта.

Дамуэль — низший дворянин, но он рыцарь сопровождения госпожи Розмайн, и даже госпожа Шарлотта и господин Вильфрид доверяют ему. Я завидовала его надежности.

— Даже низший дворянин может стать членом свиты госпожи Розмайн. Я бы тоже хотела служить госпоже Розмайн.

— Почему? Филина, можешь ли ты что-нибудь сделать для неё? —  с серьезным лицом спросил меня Дамуэль, не воспринимая мои слова как детскую забаву. 

Размышляя о том, что я могу сделать для госпожи Розмайн, я обратила внимание на стопку бумаг, которые написала, чтобы показать ей.

— Я могу собирать истории для госпожи Розмайн. Каждый раз, когда я делюсь новой историей с госпожой Розмайн, она всегда очень счастлива, поэтому я хочу собрать для нее больше историй.

— Уверен, что она будет очень довольна. Госпожа Розмайн не выбирает людей по их статусу, так что если она признает ваши усилия, то, скорее всего, подумает о том, чтобы добавить вас в свиту. Нужно просто стараться изо всех сил.

Я помнила о словах Дамуэля и работала над записью историй до тех пор, пока не проснулась госпожа Розмайн.

— Филина, почему ты так отчаянно пишешь рассказы? — спросила меня однажды госпожа Шарлотта, и я посмотрела вниз на доску, на которой писала.

— Потому что я хочу предложить их госпоже Розмайн. Я надеюсь, что это сделает ее счастливой, когда она проснется.

— О, значит ли это, что ты хочешь войти в свиту моей сестры?

Голубые глаза госпожи Шарлотты расширились от удивления, но ещё больше удивилась я. Как могла низшая дворянка войти в свиту члена семьи ауба? Дамуэль стал рыцарем сопровождения и последователем госпожи Розмайн, потому что он служил госпоже Розмайн еще в храме, при том, что большинство рыцарей сторонятся храма. Но даже с учетом этих причин, уже через год после того, как госпожа Розмайн стала приемной дочерью ауба, я услышала, что Дамуэль может быть освобожден от своих обязанностей и заменен рыцарем среднего или высшего ранга. Только потому, что госпожа Розмайн все еще спит, его не попросили уйти в отставку.

— Мне сказали, что когда госпожа Розмайн проснется, Дамуэля, который является низшим рыцарем, попросят уйти со своего поста. Я тоже низшая дворянка, поэтому никогда не думала, что смогу быть частью свиты госпожи Розмайн. Но это неважно могу ли быть её последователем, я просто хочу служить госпоже Розмайн.

— Почему ты так хочешь служить моей сестре, Филина? В прошлом году вы виделись с ней только в детской комнате, не так ли?

Услышав этот вопрос, я осторожно погладила доску. Истории, я которые записала для госпожи Розмайн, до сих пор хранятся на бумаге и деревянных карточках. Каждый раз, когда я читаю их, я слышу в голове нежный тон голоса моей матери. Но некоторые истории, которые я не успела записать, выцвели из моей памяти, и я больше не могу их вспомнить.

— Благодаря госпоже Розмайн, которая счастливо слушала истории, рассказанные моей матерью, и записала их, моя мать всегда будет в моем сердце. Никто другой не смог бы этого сделать, и именно поэтому я хочу служить госпоже Розмайн. 

***

В мгновение ока время пролетело до настоящего момента. Сейчас я работаю служащей госпожи Розмайн. Я не понимаю, почему меня взяли в свиту. Но до тех пор, пока госпожа Розмайн не скажет, что я ей больше не нужна, я буду служить ей всем сердцем.

— Филина, пересчитай.

Я занималась расчетами, когда помогала в храме, но я ещё не могла особо помочь и находилась на стадии обучения. Чаще всего после проверки моих расчётов господин Фердинанд безучастно возвращал их мне, так что я совсем не помогала госпоже Розмайн.

В замке у господина Фердинанда спокойное лицо, но здесь, в храме, его лицо обычно невыразительно, а брови нахмурены от напряжения. У господина Фердинанда довольно красивые черты лица, Однако всякий раз, когда он показывает свои острые глаза, он выглядит так, будто смотрит на кого-то, что заставляет мое сердце сжиматься от ужаса. Госпожа Розмайн сказала мне: «Не волнуйся, Филина. Через некоторое время вы привыкнете к ничего не выражающему лицу господина Фердинанда. Когда вы привыкнете, его улыбающееся лицо покажется вам еще более страшным». Я действительно не могла понять смысл этого заявления. Похоже, что мне, как последовательнице, все еще нужно совершенствоваться.

— Я должна пересчитать еще раз.

Я вернулась на свое место, сжимая в руках возвращенную доску. Хартмут, который в отличие от меня, все еще упражняющейся в расчетах, уже мог хорошо работать, поднял одну бровь.

— Филина, не будь такой нетерпеливой, успокойся. Мне кажется, что ты часто ошибаешься в цифрах.

— На самом деле, это потому, что твои пальцы стали двигаться быстрее, так что следует просто быть осторожнее, чтобы не ошибаться в расчетах. Не волнуйся. Это выражение лица господина Фердинанда не было гневом, — обнадеживающе сказал мне Дамуэль, занимающийся расчетами вместе со мной, и я энергично кивнула. 

Хоть господин Фердинанд, по моему мнению, и выглядит сердитым, Дамуэль говорит, что это не так, так что видимо в действительности господин Фердинанд не злится.

— Я сделаю все возможное.

Пока я пересчитывала все с самого начала, госпожа Розмайн встала и передала господину Фердинанду несколько документов. Господин Фердинанд прочитал их и сказал: «Очень хорошо». Затем он передал ей следующую порцию. Глаза господина Фердинанда слегка смягчились, когда он хвалил госпожу Розмайн. Это было настолько необычно, что я начала размышлять, не иллюзия ли это.

— Это должна была быть работа главы храма, так что ты можешь попробовать.

— Это выглядит непросто.

Фердинанд неустанно ставит новые  задачи, но госпожа Розмайн всегда справляется с ними. Будучи её последовательницей, я думала, что делаю все возможное, чтобы как можно больше помочь, но я все еще не была так хороша, как сама госпожа Розмайн.

— Филина, ты очень много работала. Истории, которые ты собрала в дворянской академии, очень понравились госпоже Розмайн.

— Хартмут, ты тоже собрал немало историй.

В отличие от меня, собирающей истории, чтобы порадовать госпожу Розмайн, Хартмут собирал информацию о том, как возникла легенда о святой. Он сказал, что расспросил слуг и серых служителей в приюте и мастерской, и история, которую они рассказали ему о госпоже Розмайн, сильно отличалась от той, что можно было услышать в замке. Это было очень интересно, так что Хартмут каждый день с большим энтузиазмом приходил в храм.

— Хартмут, куда ты идешь?

— В приют. Там сейчас находится Вильма, действующая слуга госпожи Розмайн, и Делия, её бывшая слуга. Информация, которую они предоставили, была очень интересной. Даже когда они говорят об одной и той же ситуации, их впечатления о госпоже Розмайн сильно отличаются в зависимости от их роли и близости к ней.

Господин Фердинанд и госпожа Розмайн поручали Хартмуту больше работы, чем мне. Тем не менее, он каждый раз быстро заканчивал её, а затем шёл к серым служителям собирать информацию.

Сначала слуги нервничали, потому что Хартмут был дворянином, но потом они стали более спокойными. Я думаю, это из-за того, что Хартмут говорил с ними дружелюбно и подогревал атмосферу, говоря «как прекрасна госпожа Розмайн». Я восхищалась Хартмутом за это, но он сказал, что это все маленькая хитрость, которой его научил господин Юстокс. Господин Юстокс готов переодеться женщиной, чтобы собрать информацию, и я очень мало знаю о том, что он за человек.

— Я вернусь раньше, чем госпожа Розмайн поднимет глаза от своей книги. Продолжай в том же духе, Филина, и копируй книги Дункельфельгера.

Только когда госпожа Розмайн была занята книгой, Хартмут отправлялся в приют, мастерскую или комнату главы храма, и с энтузиазмом расспрашивал всех о госпоже Розмайн. Не знаю, как ему удавалось рассчитать время, но он всегда успевал закончить разговор до того, как госпожа Розмайн закрывала свою книгу, даже если покидал её покои.

Каждый день в храме превосходство Хартмута заставляло меня осознавать, что я ещё недостаточно хороша.