Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 28

— … что, черт возьми, я сделала неправильно? Чего не хватило? Что сделала не так?

— Госпожа Инес, я не знаю, в чем была проблема с самого начала.

Хуана наклонила голову, словно не могла понять ее, сколько бы ни думала об этом, и капнула бальзамом на ноги Инес.

Затем, забыв, о чем говорила, Инес задрожала, словно ненавидела это.

— Это щекочет… ! Не трогай там.

— Герцогиня сказала мне сделать это, не упустив ни миллиметра.

— Моя мама даже не смотрит, так какое это имеет значение?

— Бог наблюдает.

Набожная Хуана перекрестила руку, на мгновение смоченную ароматным бальщамос, затем взяла Инес за ногу. Инес рассмеялась.

— Бога совершенно не интересует, как бальзам наносится на мое тело. Так что, а, хватит... !

— Вы настолько щекотливы?

— Ты же знаешь, как я ненавижу наносить бальзам на ноги… 

— Я впервые мажу его таким образом, как бы я узнала? Конечно, с сегодняшнего дня я узнала вас лучше, но... 

Поняв, что нечаянно ошиблась, Инес на мгновение замолчала. 

Герцогине Баллестене пришлось наблюдать, как нынешняя Инес расхаживает в угольно-черных одеждах, как ворона, и только прелестная фигурка ее пятилетней дочери зарылась в ее сердце, как кукла.

Не говоря уже о том, что дочь великого аристократа прошла мимо без запаха цветов, на ее руках, которые должны были бы быть блестящими, иногда были чернильные пятна или мазки, она дышала пылью с книжной полки, и не общалась с  друзьями. 

«Твои волосы уже похожи на твоего проклятого отца! Носить черную одежду поверх этого - значит оскорблять свою мать... !»

На Инес часто так кричали. Но, что немаловажно, она никогда не поднимала руку на дочь.

«Внезапно она сошла с ума, иначе этого никак не объяснить...  Черные волосы и черное платье. Ты гробовщик из подворотни, могильщик, кто? И что за выражение лица... !»

Ее также называли гробовщиком, хранителем могил или проклятой...  Когда Инес в последний раз отказалась надеть пустяковое украшение, герцогиня Баллестена едва ли могла быть еще более напугана — она  даже убедилась в проклятии.

Так она увидела свою дочь издалека и заскрежетала зубами. Затем, в очень эмоциональный день, она приходила в комнату дочери в слезах, гладила лицо Инес и говорила то и это, но чаще всего это были упреки и ненужное сочувствие, а не самобичевание.

«Это из-за той лихорадки, да? Я должна была лучше заботиться о тебе. Чтобы ты так не сломалась... Это все из-за твоего отца. Этот противный человек лишил меня возможности заботиться о тебе... Инес, бедняжка. Посмотри на эти черные волосы. Передать черные волосы девушке… С тех пор, как ты родилась, он был человеком, который никогда тебе не поможет... Но ты теперь еще носишь черное платье... Если только ты не сошла с ума...  Что же я делаю не так...»

Лихорадка в возрасте шести лет. Как и сказала герцогиня, все началось тогда. С тех пор вся ее жизнь изменилась... Тот факт, что цвет платья был основанием того, что она сломалась с тех пор, был забавным даже после того, как она слышала это десятилетиями, но это было важно для ее матери, как и для остального мира.

Инес тоже чувствовала ответственность за это.

Причину она не поняла, но в любом случае изначально ее дочь не была такой угрюмой вороной... 

Вот почему в этот момент, следуя приказу матери, она лежала обнаженной и заботилась обо всем своем теле.

Совершенно неожиданно, под предлогом скорой свадьбы.

— Как бы это ни раздражало, вы должны стерпеть это сейчас. Герцогиня ведь долго терпела. Кроме того, у нас сейчас не так много времени... 

Времени мало. У меня мало времени...

Инес хмуро посмотрела на портрет, висевший на стене спальни. Противный портрет ярко улыбающегося Эскаланте в возрасте 10 лет... 

Наконец настал день для герцогини Баллестены, которая семнадцать лет скрипя зубами наблюдала, как ее единственная дочь носит только траурную одежду. 

Карсель Эскаланте, который был последователен во всевозможных вежливых и военных отговорках по поводу военного законодательства Имперского флота, как будто он хотел каким-то образом избежать женитьбы, наконец отправил письмо с просьбой официально заключить брак как можно скорее.

Карсель Эскаланте в рамке смотрит на нее и ее спальню. Тот надоедливый ребенок, который был просто очарователен внешне.

— ……

Инес уставилась на картину, лежа.

Инес того времени тоже висела в спальне Карселя. Причина, по которой ни один из них не обменялся своими взрослыми портретами, заключалась в том, что по мере взросления они, естественно, отдалились друг от друга - Карсель ушел в военную академию и перестал посещать Мендозу.

— Как он мог сказать такое женщине, на которой собирается жениться?

— … Вот я и не понимаю... 

— сказала Хуана, взмахнув рукой по ноге Инес.

— Когда вы двое поженитесь, разве этот плейбой не остепенится? Потом, вчера, он лично прислал письмо с предложением руки и сердца. Тогда в чем проблема?

— Именно в этом и проблема, Хуана.

— ……?

— В том, что он остепенится.

— ……

Хуана, наносившая бальзам ниже колен, остановилась и посмотрела на хозяйку так, как будто это было самая  нелепая вещь на свете.

— … Что? Не смотри на меня так.

— Господа Инес, я не знаю, какие странные мысли у вас сейчас возникают, но капитан Эскаланте идеален.

— Я устала говорить об этом… Я бы хотела, чтобы и ты этого не делала.

— Вам же он  так нравился, когда вы был маленькими.

— Да. Так и было.

Она вела себя так, что даже ближайшая служанкв не заметила.

— Единственный недостаток этого совершенного человека — это…

— Я. Это я.

— уверенно сказала Инес. Это был ответ, который гордо выделялся тем, что после многих лет напряженной работы он наконец стал реальностью.

Хуана нахмурилась и энергично замотала головой.

— Нет! Что случилось с госпожой! Вы — его слава, его честь и его незаслуженное расположение…

— Достаточно. Хватит, Хуана.

— Его единственный недостаток в том, что у него слишком много женского внимания.

— Это и есть сущность Эскаланте.

— И он сказал, что исправит эту часть. Это же хорошо?

— Мне нравится Карсель Эскаланте таким, какой он есть.

— У вас действительно особый вкус…. Может быть, когда вы видите, как он флиртует с другими женщинами, вы больше тронуты?

— Может быть.

Хуана взглянула на Инес с извращенным видом, а затем вздохнула.

— Жениху сеньориты это не нравится. Возможно, он просто хотел это сказать, потому что это было до свадьбы, но он не из тех, кто говорит легкомысленно... 

— Доказательства?

— Потому что он - солдат. Священник говорил, что солдаты не лгут.

— Боже мой, наивная Хуана… С чего бы всё объяснить? Все врут. Солдат относится к своему начальству как к еде, и даже священник иногда солжет, чтобы представить себя Богу.

— Отец Хорхе никогда так не делает!

Хуана, которая снова поспешно перекрестилась, поспешила к постели Инес и тоже перекрестилась над головой Инес.

— Правда? Он не будет проверять тебя каждый раз, когда молится Богу.

— Вы слишком пессимистичны.

— Но ты сказала одну верную вещь.

— Да?

— В конце концов, все это не более чем слова, которые Эскаланте небрежно бросил в меня, чтобы доставить мне удовольствие.

— … Я никогда не говорила ничего подобного... 

Она перевернула Инес с озадаченным выражением лица.  Инес обернулась и пробормотала:

— Ты права. Куда уйдет эта привычка? Да, ты права. Как собака может вдруг стать человеком... . Если скажут: «Я должен стать человеком с завтрашнего дня», станет ли собака с завтрашнего дня человеком? Этого не может быть.

— Вы сейчас разговариваете сами с собой.

— Правильно. Эскаланте — собака.

— … И почему вы испытываете облегчение от этого?

— Я не ошиблась, Хуана.

Так что мои усилия никогда не будут напрасны...  Инес пробормотала, словно промывая себе мозги.

Но есть ли жених, который говорит своей невесте сладкую ложь, которую она хочет услышать, как бы вызывая ее в дуэль?

Сколько бы она ни думала об этом, она не могла вынести выражение лица Карселя. И его поведение в тот день. Странно раздраженный, и это незнакомое лицо, которое, казалось, было на грани... 

А потом, словно ударив ее в спину, отправил Баллестене письмо с предложением руки и сердца.