Онлайн чтение книги Этот брак в любом случае обречён на провал This Marriage Is Bound To Sink Anyway
Глава 43

— Я могу идти сама...

— Я не знаю сколько у тебя осталось силу. На такие вещи используй мое тело.

— Тут всего несколько шагов, ах… !

— Может тебе не следовало тратить свою силу на других мужчин, не так ли? Так что я могу только гадать о твоей оставшейся выносливости.

— Эскаланте!

Ее раздвинутые ноги беспомощно болтались на его напряженных бедрах. Его достоинство, который уже твердо поднялся под тонкой тканью штанов, впился в внутреннюю сторону ее бедер.

«Да когда он …»

Инес вспоминала свои действия. Но сколько она ни думала об этом, она ничего такого не делала. Войдя в спальню, всего минуту назад сняла с себя одежду… Это всё. Пришла. Разделась.

(П.п. Почему мне кажется, что и в этой главе мы не увидим, что хотим)

Карсель Эскаланте никак не мог так мгновенно отреагировать на раздевающуюся женщину.  Должно быть, он видел множество красивых женских тел, и тело Инес не было таким совершенным, как в прошлых жизнях. 

«Может быть, из чувства долга в брачную ночь»

…Может принял лекарства, вызывающие возбуждение... Инес взглянула на подтянутый подбородок и прямой нос Карселя, и ее подозрения развеялись.  Он гордый, и скорее станет недееспособным, чем воспользуется силой медицины. Кроме того, его разум кажется ясным...

— ……

С каждым его шагом, она задыхалась от тяжелой массы, которая терлась о внутреннюю часть бедер. Она даже забыла про его другую руку, непристойно сжимавшую ее грудь.

Инес знала. В таком случае лучше обвить его ногами вокруг талии, так обоим будет удобнее, а Карсель, который явно уже был в состоянии эрекции, просто войдет в ее потайную зону и быстро закончит дело.

Однако, сколько бы она ни говорила себе это сделать, самостоятельно обернуть его талию - это слишком агрессивно... Слишком инициативно. 

Вскоре Инес увидела потолок над кроватью. Как только она очнулась от своих мыслей, Карсель широко раздвинул ее ноги и сел между ними.

Ей понравилось, что все бесполезные действия были опущены, но вскоре наступить некоторая боль. Инес забыла о том, как сама себе промывала мозги, и закрыла глаза, словно хотела убежать.

Давай подумаем о чем-нибудь мирном. Спокойное море, лес с восходом солнца, костер перед хижиной, шум ветра, качающего листву и... Огромная штука, пронзившая ее бедра сквозь тонкие штаны между ними, протиснулся сквозь покой и непристойно всплыл на ум.

Это спланированная свадьба, первая ночь, которая является частью плана, и она была уже готова. Но этот угрожающий размер не входил в ее планы...

«Конечно, с таким телосложением, явно... Но...»

Она никак не думала, что его размер будет таким...  Инес крепче зажмурила и без того закрытые глаза.

Лучше бы побыстрее засунул. Несмотря на размер, главное - засунуть, и всё. Это не будет долго... Ведь мужчины все одинаковые.

Засунул, потряс, кончил, и тогда он заснет так, будто сделал что-то великое. Так что это ничего такого. Ничего…

— … Не будешь?

В конце концов Инес потеряла терпение. В это время, когда каждая секунда казалась минутой, она была измотана иллюзией того, что уже прошли десятки минут, и поэтому у нее возникло чувство, как будто ее интимные места выставлялись на показ с широко раздвинутыми ногами.

Она вдруг услышала, как он смеется. Инес слегка нахмурилась и открыла глаза.

— Твое лицо…

— ……

— Будто готовишься на войну.

Карсель сказал без задних мыслей, но несмотря на это, укоризненный взгляд Инес остался прежним, поэтому он добавил еще:

— Я не смеюсь над тобой.

Инес уверенно смотрела на него, широко расставив ноги. У Карселя, который казался нетерпеливым, когда поднял ее, было расслабленное лицо без каких-либо признаков желания. Вдобавок к лицу, которое находило эту ситуацию смешной, в его глазах было что-то вроде мягкой заботы, что ей стало противно.

В этой работе нет необходимости в развлечениях и заботе... 

— Раз так, делай, что должен.

— Ты говоришь, прямо как надсмотрщик за рабами.

— Я просто напоминаю тебе о твоем долге, Эскаланте.

— И в постели «Эскаланте»? — мягко спросил Карсель, медленно расстегивая рубашку. Его естественный голос был низким и грубым, так что сам по себе он не был очень мягким, но его губы были мягко раскрыты, создавая ощущение нежности, которого там не было.

И всё же красивый. Впрочем, радоваться было нечему. Она посмотрела на него немного настороженно и сказала:

— Просто привычка... Почему ты зацикливаешься на мелочах? Будто ты не Эскаланте…

— …Теперь ты тоже Эскаланте, Инес. Несмотря на твои попытки держаться на расстоянии.

— ……

— Во-первых, когда ты меня так называешь, звучит так, будто ты не Эскаланте. Во-вторых, я не знаю, ты зовешь меня или себя.

— Зачем мне звать себя по имени?

— В-третьих, не понятно, перед Мигелем или передо мной, что ты раздвигаешь ноги.

— … Что?

Пока Инес сомневалась в своих ушах, он расстегнул последнюю пуговицу на своей рубашке. Потом снял ее и выбросил.

— Так что, если тебе будет хорошо, зови меня по имени, Инес.

— ……

— Чтобы все это услышали.

Он поднялся на колени, опираясь на постель рядом с плечами Инес. Из-за направления света тень падала на ее обнаженное тело под углом, но она чувствовала себя ошеломленной, как будто его тень поглотила ее, и она даже не могла возразить, что «невозможно, чтобы мне было хорошо» и молча прикрыла губы. Это было мило.

Она уже была обнаженной и широко расставила ноги перед мужчиной, так что не было ничего смущающего в том, что мужчина обнажил верхнюю часть тела.

Так что стыдиться точно нечего.

Однако этот чудовищно большой Карсель и его большая штука, закрывающее ее живот, заставляли ее чувствовать усталость, как будто она уже сделала «работу». Наблюдая, как на нее рухнула огромная статуя, Инес непроизвольно шевельнула бедрами.

Она попыталась приподняться немного, но большая рука схватила ее за талию и не дала убежать. Инес вздохнула и уставилась на тело, заполнившее ее поле зрения.

Тело Карселя было совершенным, таким же подавляющим, как статуи легендарных воинов, воздвигнутые посреди дороги Санталарии. Его крупное крепкое тело, сложенное неповторимой солдатской мускулатурой, казалось таким твердым, как будто не шелохнется даже малейший уголок.

Тусклый свет мало-помалу мерцал, по-разному освещая глубины между мышцами. Хорошо сложенные, точно очерченные мышцы, широкие плечи и облегающий мундир производили впечатление стройности, но обнаженное тело казалось еще более внушающим из-за бугристых мышц. 

Инес посмотрела на его пресс, как будто это было нечто другое — как будто смотрела на что-то прекрасное. Затем на что-то вроде оружия, подпирающего его черные штаны снизу.

И снова вздохнула.

— Этот вздох, я не думаю, что это хороший знак.

Его лицо было прямо над ее, что их губы могли соприкоснуться в любой момент. Когда Инес вздохнула, он просунул палец между ее губами и приоткрыл нижнюю губу.

— … Губы... 

— Да, ты сказала нельзя.

Карсель слегка рассмеялся. Тем не менее, это не было похоже на то, что было раньше. Что-то близкое к обычному, как веселье и забота.

Голубые глаза, которые казались черными из-за недостатка света, на мгновение приобрели некий блеск, а затем погасли.

Он опустил голову, как будто собирался поцеловать ее, но это был уголок его рта, на котором часто оставляют поцелуй при обмене приветствиями. Однако, в отличие от других раз, его губы не коснулись сразу. Он поцеловал ее бледную щеку, скользя губами к ее уху вдоль линии подбородка.

— Это ты сказала, что кроме поцелуев, всё можно. 

Его голос был влажным, когда он лизнул мочку уха.

Как-то более смущенная этим звуком, чем из-за того, что она была голой, Инес невольно запрокинула голову назад, словно избегая ласки, Он уткнулся губами в ее обнаженную шею и прижался низом к ее широко открытой части.

Член так растянул ткань, как будто собирался порвать штаны и войти в нее.

— Я не говорила, ах, что все можно… 

— Тогда чтобы узнать, что еще нельзя, мне нужно облизать тебя с головы до ног?

— Ы, ых …

— Может пометить твое тело ручкой? Тут можно, а там нет.

— Карсель, не делай этого, не делай такие…

— Не нравится?

— Не то, что… ах… не нравится... 

Она не отрицала. Ей определенно не нравилось это в том смысле, что это было трудно терпеть. Но точнее, было скорее странно. Точнее, слишком тяжело. Это... 

— Не то?

— Странн… 

— Я еще не сделал ничего странного.