Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 10 - Сердечный огонь

Мо Си был страшно раздражен появлением нахального клиента. Мечтая лишь о том, чтобы избить его до смерти, он с трудом сдержался. Он не мог позволить ему увидеть свое лицо, иначе все было бы кончено. Он мог только грубо и мрачно рявкнуть в его сторону:

«Убирайся!»

«Эй, что за обращение?»

Улыбающееся лицо молодого господина Чжоу исказилось, и он вышел из себя:

«Ты знаешь, кто я?»

«Какое мне дело до того, кто ты? Разве ты не видишь, что я занят? Проваливай!»

Гу Ман, казалось, был заинтригован тем, как он играет роль разбойника, и немигающим взглядом смотрел в глаза Мо Си. Расстояние между ними было всего ничего, поэтому Гу Ман смотрел прямо на него, заставляя его чувствовать себя неловко.

Мо Си прошептал: «Не смотри мне в глаза».

Гу Ман повиновался, опустил ресницы и стал пристально смотреть на тонко очерченные губы Мо Си.

Мо Си: «...»

Видя, что они все еще заняты друг другом и не воспринимают его всерьез, Чжоу Гунцзы повысил голос и сердито сказал:

«Приказываешь мне убираться? Да кем ты себя считаешь?!»

Он сжал зубы и добавил:

«Твой старший брат Чжоу хочет составить компанию Гу Ману, почему у тебя не хватает порядочности уступить место своему брату Чжоу? Ты знаешь, откуда я? Из военного управления!»

Он не унимался.

«Князь Сихэ, маршал Мо - мой приятель! Ты уже напуган? Поверь, стоит мне шепнуть ему слово, и он переломает тебе ноги!»

Мо Си: «...»

Господин Чжоу был настолько пьян, что становился все более и более неистовым, когда говорил:

«Эй, Гу, ты, мелкая тварь, в прошлый раз ты сказал, что не позволишь мне поцеловать тебя, но ты готов сделать это с кем-то другим? Ты сказал, что твоя душа повреждена, а твой разум неполноценен. Раз ты не в своем уме, то, как можешь быть таким переборчивым?»

Сердце Мо Си забилось быстрее.

Душа повреждена ......

Неполноценный ум?

Он посмотрел на лицо Гу Мана, которое было совсем рядом, и все предыдущие странные сцены всплыли в памяти.

В голове шумело, словно в кипящем котле, и он на мгновение перестал дышать.

«Я думаю, что ты просто притворяешься сумасшедшим для пущей убедительности! Какой части души тебе не хватает? Что не так с твоим разумом? Ты просто жалкая сука! Никчемный предатель!»

Гу Ман нахмурился, как будто хотел заговорить.

«Не двигайся».

Мо Си вовремя среагировал, несмотря на шумный бег крови, оглушающей его изнутри. Он тут же пресек намерения Гу Мана и закрыл глаза, едва успокоив себя.

«Не двигайся...»

Их губы были так близко друг к другу, что когда Мо Си слабо произносил звуки, с каждым словом горячий воздух щекотал и обжигал губы предателя.

Гу Ман был взволновал этим горячим дыханием и инстинктивно попытался отодвинуться от него. Но Мо Си был невероятно силен и держал его одной рукой, шепча сквозь стиснутые зубы: «Слушайся меня!»

Гу Ман не хотел подчиняться, но и не мог сдвинуться с места. Поэтому его снова и снова касалось горячее дыхание мужчины над ним. Их дыхание смешивалось и вдыхалось ими, сплетаясь между собой.

Гу Ман пристально посмотрел на него.

Глаза Мо Си на некоторое время ослепительно вспыхнули, и узел в его горле дернулся, когда он медленно повторил про себя, что душа Гу Мана была повреждена. С трудом успокоившись, он открыл глаза и снова посмотрел на Гу Мана, боясь, что он все испортит. После минутного молчания он вдруг хрипло сказал:

«Я тебя когда-нибудь бил?»

«...» - Гу Ман был ошеломлен и покачал головой.

«Он когда-нибудь бил тебя?»

«...» - кивнул головой.

«Тогда слушай меня и не обращай на него внимания».

Расстояние между ними было настолько близким, что они делили одно дыхание на двоих, и словно собирались перейти к чему-то большему. Мо Си несколько нарочито избегал его ясных глаз:

«Я смогу прогнать его, пока ты делаешь то, что тебе говорят».

«...» - молча кивнул.

Чжоу Гунцзы увидел, что они по-прежнему обнимаются так тесно, что не ясно кто где, как будто он действительно мешал им предаваться удовольствию в постели. Он темнел на лице и становился все более раздраженным и насупленным, видя, что его игнорируют, как назойливую муху.

«В чем дело, Гу Ман, тебе нечего сказать?» - позвал он, все еще топчась на месте, - «обычно ты игнорируешь любого, кто приходит в эту комнату. Этот мужчина особенно красив или особенно хорош в постели? Или он выделился тем, что он не следует нашим негласным правилам и дает тебе, предательской суке, немного денег на твои нужды?»

Господин Чжоу сделал шаг ближе, его дыхание было тяжелым от выпитого алкоголя, но ему хотелось выговориться:

«Что заставляет тебя, маленькая сучка, так сильно хотеть забраться к нему в постель...»

Подвыпившие люди всегда говорят немного бессвязно, перескакивая с одного на другое, теряя нить рассуждения и логику.

После унижения Гу Мана, он без предупреждения набросился на Мо Си.

«Эй, братишка, в конце концов, ты кто такой? Повернись и покажись старшему брату. Выглядит так, будто ты не первый раз катаешься верхом на нашем Гу Мане».

После своих слов, пьяный Чжоу резко дернул Мо Си за рукав.

«Ну же, скажи, сколько раз ты трахал Гу Мана? Какой он на вкус этот «генерал Гу»? Он действительно горячий спереди и тугой сзади? Тебе понравилось?»

Мо Си больше не мог терпеть. Его буквально тошнило от потока похабщины, которую изрыгал Чжоу. Поэтому он внезапно залепил ему болезненную пощечину. Сила его руки была так велика, а сама рука такой твердой, что Чжоу, получил удар, тут же почувствовал острую боль и горячие ручейки крови, хлынувшей из носа. Он упал на землю.

Не дожидаясь, пока Чжоу посмотрит на него, Мо Си ударил его ногой, отчего его спина оказалась обращена к небу, а лицо - к земле. В таком положении он уже не мог ничего сделать.

«Говорил же тебе, чтобы ты отвалил». Взгляд Мо Си брызнул искрами, его сжатые зубы скрипнули: «Тебе, блядь, не доходит вообще?»

«Как ты смеешь бить меня! Как ты посмел ударить меня!» - господин Чжоу закричал: «Ты, мятежник! Ай!!! Кто ты, черт возьми, такой!?»

«...»

«Я хочу доложить государю! Нет! Я хочу доложить маршалу Мо! Я хочу пожаловаться перед отцом, я...»

Раздался тяжелый, приглушенный звук.

Мо Си бросил что-то в глаза гунцзы Чжоу, и когда тот посмотрел на это в оцепенении, его прошиб холодный пот. Он мгновенно протрезвел, жалобно взвизгнул и не шевелился в страхе.

Мо Си был настолько отвратителен сам себе после всего дерьма, что изрыгнул этот идиот, что его лицо исказилось, и он угрюмо сказал:

«Все еще собираешься донести на меня?»

«Нет, больше нет» – жалобно ответил Чжоу, прижимаясь к земле.

«Собираешься снова прийти сюда?»

«Больше не буду, никогда не приду к Гу Ману!»

Мо Си отпустил его и пнул ногой:

«Убирайся! Тебе лучше не показываться мне на глаза!»

Чжоу, пошатываясь, поднялся и, спотыкаясь, пошел прочь, не смея даже оглянуться.

Мо Си некоторое время стоял на месте с холодным лицом, но горящим сердцем. Чтобы успокоиться, он сначала привел в порядок дыхание, а затем наклонился и поднял с земли «Золотой жетон военной администрации Чжунхуа», засунул его обратно потайной карман рукава и повернул голову, чтобы проверить Гу Мана.

Гу Ман спокойно стоял у стены, спрятав руки за спину, и покорно наблюдал, не говоря ни слова.

Первоначальный шок уже прошел и Мо Си хотел спросить Гу Мана о чем-то еще, но когда он увидел безмятежное лицо Гу Мана, его сердце словно резануло ножом, а разум пришел в смятение.

Спрашивать было бесполезно, да и неизвестно, что может случиться снова.

И именно в этот момент тишины Гу Ман внезапно заговорил.

«Он боится тебя».

«...»

«Ты тоже его боишься».

Словно оскорбленный этим утверждением, Мо Си повернулся, и враждебно посмотрел на него:

«Чего это я его боюсь?»

«Боишься, что он тебя узнает».

«...»

Мо Си сделал небольшую паузу, его враждебность угасла, но его глаза все еще были раздражены:

«Какое это имеет значение для тебя».

«Узнал ли он тебя сейчас?»

«...нет» - голос Мо Си был холодным и жестким.

Словно и не было того обжигающего дыхания, которое раньше заставляло Гу Мана волноваться.

«Но он посмотрел на твой знак...»

«Это жетон, который есть у всех важных чиновников первого ранга в Департаменте военного управления, на нем нет моего имени».

Мо Си посмотрел на него, нащупав жетон в рукаве, и на мгновение замолчал: «...у тебя тоже был такой».

Гу Ман был немного удивлен: «У меня тоже был такой?»

Его недоуменная реакция растрогала Мо Си и стала последней каплей, после которой Мо Си больше не хотел с ним разговаривать, он не знал, что будет делать, если он продолжит оставаться в этой тесной и душной комнате. Поэтому он выскочил за дверь и покинул это место, не оглядываясь.

Холодный ночной ветерок обдувал его лицо, когда он выскочил на улицу, пытаясь успокоить себя, но постоянно терпя неудачу.

Душа повреждена... разум неполноценен... ха-ха-ха!.. разум неполноценен?!

Ночной ветер со свистом обдувал его все еще пылающее лицо, и уголки его глаз резало, как ножами.

Он так долго ждал расплаты, но и не думал, что расплачиваться придется им обоим.

Кто это сделал! Кто это сотворил с ним!?

Это земля прерий? Это Мужун Лянь? Или это... или это Гу Ман, который был настолько невыносимо унижен, что сам выбрал стать таким - чем больше он думал об этом, тем больше запутывался, и, в конце концов, ему действительно стало очень грустно.

Разум неполноценен.

Почему так... болит сердце? Да, да, Гу Ман подарил ему дружбу и спасение, и он отплатил ему всем, чем мог, и даже однажды чуть не лишил себя жизни, чтобы искупить его заблуждение!

Что еще он ему должен, чем еще он его обидел? Какое ему было дело до того, повреждена его душа или нет, сломлен его разум или нет?

Поздно вечером на опустевшей темной улице Мо Си остановился и перевел дух.

Столько лет одержимости, вопросов без ответов и вот… все закончилось пустотой.

Рука не могла сдержать дрожь, внезапно ладонь вспыхнула легким пламенем, зажженный огненный шар вместил в себя весь гнев, а затем с резким ударом, врезался куда-то далеко в темную неспокойную реку и послышался взрыв, поднимая облако дыма.

А Гу Ман даже не узнал его.

Бог знает, как сильно он жаждал услышать из уст Гу Мана:

«Я пожалел, что бросил тебя, оставил, обманул, я предал тебя».

Но он не смог получить даже этого! Все, что он получил - это сумасшедшего дурачка, который забыл о нем? Почему?!!!

Мо закрыл глаза от боли. После стольких лет он думал, что уже избавился от своей одержимости, но он обманывал себя. Гу Ман был слишком важен для него. Этот человек разделил с ним столько всего: первый бой с демоном, первый долгий разговор у костра, первое сражение на поле боя...

И в возрасте двадцати лет, в день своей слабости, именно в эту ночь - может быть, он перебрал немного вина, а может быть, то небольшое количество вина было ни при чем - он впервые лег в постель с Гу Маном.

Он все еще помнил выражение лица Гу Мана в то время; Гу Ман был хорош в этом и любил хвастать. Несмотря на то, что глаза у него тоже были влажные и губы распухли от жадных поцелуев, перемежающихся с укусами, он все равно был непоколебим, говоря, что он познал многочисленные любовные утехи. Поэтому не стоит так серьезно относиться к мужской любви, это просто постель. Он провоцировал его приступить, грозясь стать его учителем, если он будет медлить.

Но Гу Ману не следовало так говорить, у Мо Си в то время было мало ума и им правили необузданные желания.

Огонь в его сердце сжег все табу, которые ранее расставила их дружба и обычная субординация. Внутри себя Мо Си отчетливо знал, что согласился провести ночь с Гу Маном осознанно, а не потому что они оба перебрали с вином.

Он сделал это только потому, что у него было горячее желание и глубокая любовь, которую невозможно было скрыть.

Но Гу Ман в то время не понимал, Гу Ман лишь хотел спасти свое лицо от унижения, и говорил всякую чушь, в итоге своими руками уничтожив то немногое самообладание, что было у Мо Си.

После этого все потеряло значение. Было не важно, что он признавался в своем обмане, что исповедовался, что умолял его сбавить темп и быть нежнее. Залитое слезами лицо не трогало Мо Си, который уже не мог остановиться. Не важно, что Гу Ман не предполагал, что лечь под кого-то будет таким болезненным опытом, он своими руками спустил бешеного пса с цепи.

Только полностью спустив накопленную страсть, Мо Си стал замечать что-то вокруг и тогда он увидел крупные слеза в глазах Гу Мана, и что он даже не в состоянии вымолвить одно слово. Похоть, застилавшая его глаза, отступила, и его человечность понемногу возвратилась к нему.

Он дотронулся до лица Гу Мана и спросил: «Прости, тебе больно?»

На ресницах Гу Мана блестели капли слез, его лицо пылало красным в чужой ладони, его губы слегка дрожали, и он действительно получил ужасный урок от Мо Си. Но хуже всего то, что никто бы не поверил правде. Правде о том, что самый известный в Чжунхуа повеса, чей рот полон пошлости и провокаций… никогда не делил ни с кем постель.

Гу Ман не мог ответить и Мо Си наклонился к его дрожащим губам, чтобы запечатлеть на них еще один из тысячи поцелуев, которыми они обменялись в ту ночь.

Когда их влажные губы переплелись, слезы Гу Мана потекли по его щекам, а Мо Си сначала нежно вытер его влажные виски, сжал его в своих объятьях и… снова начал терзать его тело.

Распробовав сладость плотской любви, даже мудрец не смог бы остановиться. Кроме того, Мо Си вовсе не был мудрецом.

Он просто еще не встречал человека, который был бы настолько хорош, чтобы заставить его потерять контроль над собой.

Именно он первым влюбился в Гу Мана.

Поэтому все это время он хранил свои чувства в тайне, и никогда не осмеливался просить Гу Мана о первом разе, и лишь осторожно разделял с ним самые важные в его жизни вещи. Он не хотел говорить, насколько они дороги для него, он был слишком горд, но в глубине души он все еще с опаской надеялся, что Гу Ман будет бережно хранить эти моменты.

Но Гу Ман растоптал его сердце ногами.

Да, это правда, Мо Си не хотел препятствовать Чжунхуа судить предателя или даже казнить его. Он даже подумал, что если Гу Ману придется однажды умереть, он хотел бы быть тем, кто будет судить его последним, последним, кто будет пытать его, а затем раздавит его в своей ладони своими собственными руками.

Это будет сделано ради мести предателю.

Но если отбросить месть или государственные интересы, он никогда не желал смерти Гу Ману, он просто хотел услышать правду из уст Гу Мана, получить от него редкие слова искренности.

Так долго... на самом деле... на самом деле он просто хотел задать вопрос:

«Гу Ман, когда ты оставил Чжунхуа, оставил... меня, в конце концов, у тебя не было даже капли сожаления?»

Любовь и ненависть этих лет, дружба и вражда между ними – он был согласен поставить точку в их истории, если это принесет его сердцу долгожданный покой.

Но «душа повреждена, разум неполный» - Гу Ман попросту забыл обо всем и не испытывал сожалений.

Он обречен.

Никто не узнал о частной встрече Мо Си с Гу Маном публичной доме «Ломэй», но в течение следующих нескольких дней люди в Военном департаменте явно чувствовали раздражительность Мо.

Хотя обычно у него было хмурое лицо, и он всегда выглядел нетерпеливым, когда разговаривал с людьми, в последнее время это его настроение становилось все более очевидным.

Он был нетерпим к любому нарушению правил, одаривая болтающих во время заседания подчиненных, смертельным взглядом, так что все немедленно теряли дар речи и мысленно молили о снисхождении. Он стал еще более усердным в своей работе и невыносимо придирчив к другим.

Однако наибольшее недоумение у всех в Ведомстве вызвал случай молодого господина Чжоу, который провинился в чем-то и был вызван к маршалу Мо, где в смятении слушал получасовую лекцию о том, что он «сверх меры ленив и некомпетентен в военных делах».

«Перепиши правила Военной администрации сто раз и отдай их мне завтра» - потребовал Мо: «если ты оступишься еще хоть раз, твой отец заберет тебя домой».

Гунцзы Чжоу выслушал приказ со страхом и трепетом, и в смятении ушел переписывать правила.

Юэ Чэньцин подошел и спросил его, явно желая посплетничать:

«Эй, какую ошибку ты совершил?»

«Да я вообще без понятия…» – озадаченно ответил Чжоу.

«Подумай хорошо. Если бы ты не напартачил, то наш ледяной маршал не сыпал бы искры направо и налево, как сейчас» - Юэ закатил глаза и задумчиво улыбнулся, - «признайся честно, ты стащил у маршала портрет принцессы Мэнцзэ?»

Чжоу мгновенно изменился в лице:

«Пощади меня, брат, я не посмел бы такое сделать!»

Юэ Чэньцин погладил свой подбородок и посмотрел в сторону Мо Си, который уставился на бумаги перед собой и сказал:

«Это действительно странно, почему он выглядит так, будто порох проглотил…»

После двух дней притворного безразличия Мо Си, наконец, заговорил с управляющим в своем доме и поинтересовался, как Гу Ман провел последние два года.

Труд управляющего и так был нелегок, ведь нужно уметь прислуживать в господской комнате и спускаться на кухню, быть мудрым советчиком хозяина, успокаивать горе жены, утирать слезы наложницы и успокаивать возмущение сына.

Управляющего дома князя Сихэ звали Ли Вэй, и все его коллеги, живущие в домах других чиновников завидовали ему, говоря, что у господина Мо совсем легко работать. У него нет жены, нет капризных наложниц, поэтом и забот считай никаких. Только сам Ли Вэй знал, как трудно работать под рукой маршала Мо.

Дело в том, что маршал имел скверную привычку мучить управляющего внезапными вопросами. Сам он мог долго вынашивать вопрос в своем сердце, можно сказать, что он накалялся до предела, а затем кто-то другой, а точнее, Ли Вэй, должен был дать разумный, подходящий маршалу ответ. Разумеется, это было сложно, потому что маршал требовал ответ немедленно, поскольку долго обсасывая его внутри себя, уже не мог утерпеть.

Если бы управляющий Ли не обладал чутьем и умом, он бы не смог удержаться на этом месте и уже стал бы призраком в царстве живых. Чтобы этого не случилось, управляющий научился бдительно следить за изменением лица хозяина, даже строил догадки о вопросах, которые он вынашивает внутри и, безусловно, готовил варианты ответов на все случаи жизни.

Таким образом, он оказывался более-менее готов к моменту, когда хозяин взрывался очередным вопросом.

На этот раз все было так же.

Мо поджал губы и только слабо произнес слова «Гу Ман ......», и прежде чем он успел сказать что-нибудь о Гу Мане, дворецкий Ли быстро выдал ответ:

«Да, господин, личность Гу Мана, безусловно, сломлена!»

Мо Си удивился: «Разве я спрашивал тебя об этом?»

Иногда нехорошо быть слишком умным, и Ли Вэй безропотно заткнулся.

Мо Си повернул голову с холодным лицом, посмотрел на чай, нагревающийся на маленькой горелке, и после долгого времени спросил с невыразительным лицом:

«...как это случилось?»

***

Автору есть что сказать.

(Перед тем как отправиться в путешествие)

Гу Ман (бесстыдно улыбаясь): Я познал сладость любовных утех, перепробовал все прекрасные цветы на полях*

*цветы на полях – шлюхи в борделе

(На борту)

Гу Ман (плачущее от боли лицо): Я солгал тебе, я солгал тебе, я солгал тебе, не будь таким грубым, аххххх !!!

(Небольшой привал)

Гу Ман (опять с бесстыдным лицом): Познавая сладость любовных утех, я не пропустил ни одного из десяти тысяч цветов!

Мо Си: …до чего же плохая память у некоторых людей. Стоит ране затянуться, как воспоминания утрачены? Я научу тебя быть честным, раз уж на то пошло.