Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 27 - Сновидец

Из-за срочности ситуации у Мо Си не было времени нанести специальный визит к императору, чтобы уведомить его. Он мог только послать во дворец бабочку звуковой передачи, а сам в одиночку поспешил вперед к подножию Горы Боевых Духов.

Дойдя до входа, он увидел, что два культиватора, охранявшие гору, умерли - их глаза были выколоты, а сердца забраны.

Точно так же погиб старейшина Юй.

Кольцо на его большом пальце пылало все жарче, указывая прямо на горную тропу, испещренную кровью. Мо Си пристально смотрел на кольцо, скрипя зубами: «...Гу Ман... это действительно ты?»

На сердце возник смертельный холод, и он помчался прямо к горе. 

Рельеф горы Боевых Духов был чрезвычайно сложным. На ее вершине, среди плывущих, словно марля, облаков, были похоронены герои каждой династии Чжунхуа.

Ходили слухи, что глубокой ночью из горного массива доносилось ржание боевых коней и звон металла о металл, словно подтверждая слух: «Пока войны между Девятью Провинциями не прекратятся, героические духи Чжунхуа не переродятся».

Здесь многие навигационные артефакты страдали от вмешательства духовной энергии и не могли указать правильное направление. Даже серебряное кольцо Мо Си подверглось некоторому воздействию, но после внесения нескольких хороших корректировок оно снова повернулось.

Мо Си прибыл к подножию Горы Боевых Духов.

Достигнув ее, он остановился чтобы осмотреться. Глядя на слабый, прохладный туман, стелющийся по густому лесу, он пробормотал: «Сновидец...»

Действительно, этот туман был не обычным горным туманом, а «Сновидцем», который использовали только некоторые продвинутые культиваторы из королевства Ляо.

Это была своего рода иллюзорная техника, которая могла изменять реальность, окружающую человека, создавая вокруг него новый мир. Если человек разжигал свою похоть и терял от этого рассудок, то его разум мог быть легко разрушен. Однако Мо Си неоднократно сталкивался с культиваторами из царства Ляо, которые использовали «Сновидца». Для него противостоять этой технике было несложно.

Именно на это место указывал кончик иглы кольца, что также означало, что Гу Ман в настоящее время находился внутри тумана, созданного «Сновидцем».

Он должен был войти в него.

Мо Си на мгновение задумался, затем поднял руку и произнес: «Призрачная бабочка».

По его команде появилась бабочка, способная передавать информацию на расстоянии, даже голос.

Мо Си сказал: «Передай координаты и ситуацию Императору. Я сначала пойду, разведаю обстановку. Пусть он пришлет людей в качестве подкрепления».

Бабочка затрепетала крыльями. Еще мгновение спустя она исчезла в глубине горного леса. Мо Си, напротив, шагнул в этот густой туман, который невозможно было рассеять.

Вокруг него все было молочным, непроглядным, простирающимся во всех направлениях. Если бы он протянул руку, то ему было трудно различить свои пять пальцев.

«Гу Ман!» Он повысил голос. «Гу Ман, выходи!»

Его голос эхом отдавался в тумане. Через долгое время изнутри прохладного тумана раздался легкий смех человека. «Сихэ Цзюнь?»

Человек, который говорил, не был Гу Маном.

Этот человек вздохнул. «Я был неосторожен. У меня было постоянное чувство, что этот Жертвенный Зверь, которого я поймал, кажется, имеет следы чужой духовной энергии. Так это ты вживил в него следящий талисман».

«...Могу ли я узнать, кто ты?»

«Кто я? Разве у Сихэ Цзюня нет своих догадок после того, как он так долго расследовал дело о борделе?»

Эта смутная фигура выглядела такой бесплотной в тумане, мелькнув в поле зрения на короткое мгновение, а затем снова быстро исчезнув.

Это был не более чем краткий, поразительный проблеск, но Мо Си уже атаковал быстро и безжалостно, метнув горящий огненный шар, пронесшийся над ним со звоном.

«Айо». Изнутри плотного тумана донеслось хмыканье. После нескольких мгновений тишины этот голос вздохнул. «Сихэ Цзюнь, бог-воин неукротимой воли, действительно оправдывает свою репутацию». Внезапно он захихикал, темный и опасный: «У тебя действительно ужасный характер».

Мо Си стиснул зубы. «Где Гу Ман? Какие у тебя с ним отношения?!»

«У меня нет с ним никаких отношений. Что касается того, кто я такой, разве не много теорий витает в городе Чжунхуа?» Этот человек говорил сладко, как будто повествовал о чем-то, что показалось ему чрезвычайно интересным. «Насильник из борделя, повар, сбежавший с виллы Ломэй...»

Он насмехался, и этот звук эхом отдавался в сгущающемся тумане. «Это слишком весело. Я слышал много историй, и даже сам рассказывал одну».

Он даже сам рассказывал?!

Словно увидев слегка расширившиеся глаза Мо Си, этот человек весело затянул: «О да, мне было скучно, и я выдавал себя за сказочника, чтобы рассказывать гостям истории в чайной лавке. Я сказал, что за ночь убил семьдесят человек, но этот твой друг, младший Юэ-гунцзы, остался недоволен. Он выдвинул теорию об обозленном клиенте борделя, скоростреле, который убивает из ненависти, он действительно такой игривый».

«Ты осмелился... тогда, собственно, рассказчик...»

«Я убил его, конечно же». Человек был бесстрастен. «После того, как я убил его, я думаю, я бросил его в высохший колодец? Или бросил его в братские могилы? Прости, я убил слишком много людей, я сам не могу четко вспомнить».

Наконец, он усмехнулся. «Хотя, должен сказать, ты более надежен, чем этот Ваньшу-Цзюнь. Он изобрел несколько версий с помощью своего буйного воображения и тут же бросился выколачивать показания из подозреваемого. С другой стороны, ты знаешь, как правильно исследовать горстку ран от мечей на трупах».

Человек сделал паузу и сказал со значительным воодушевлением: «Итак, ты что-нибудь нашел?»

В голосе Мо Си прозвучал горячий гул. «...Ты действительно Ли Цинцянь?»

Второй молчал некоторое время в густом тумане, а затем внезапно рассмеялся. Этот смех становился все громче и жутче, разносясь по округе. Трудно было сказать, откуда он исходит. 

«Ли Цинцянь... Ли Цинцянь, хаха, хахахаха...». Это имя, казалось, укололо больное место в сердце этого человека; долгий смех, вырвавшийся из его горла, был похож на орла, кружащего над головой и задерживающегося.

«Я не такой!» Внезапно его голос стал жестким. Среди эха своих слов он прорычал: «Первая глава «Руководства по мечу, разделяющему воды»: Героический меч разделяет воды, праведный меч следует за скорбью. Спасать человечество, несмотря на свою бедность; не отвергать призывы о помощи, даже когда в дом стучится бесконечная беда... как смешно, как жалко, как жалко! Мастер Ли - всего лишь нищий, бесполезный бездельник, полностью устаревший в своих убеждениях!»

Некоторое время он продолжал ругать его и бушевать, а через некоторое время постепенно успокоился. В безлюдной тишине прохладного тумана он вдруг сказал: «Я смотрю свысока на вас, лживые господа. Очевидно, что в ваших сердцах присутствуют все три порока - жадность, гнев и невежество. Однако в погоне за славой и чистой репутацией вы не осмеливаетесь ни признаться в них, ни оставить их».

Его слова изобиловали опасными намерениями.

Мо Си не мог быть более чувствительным к ауре человека, жаждущего крови; мгновенно его взгляд заледенел, и он скомандовал: «Шуайжань! Ко мне!»

Произошла вспышка красного цвета, и небесный хлыст с шипением оказался в его руке.

«О, Шуайжань!» Тот человек хмыкнул: «Это невероятно необычно. Он обладает мощью, которая потрясает небеса, но, к сожалению, я думаю, что ты, скорее всего, не сможешь использовать его здесь».

«.....»

«Я не могу превзойти тебя в бою, поэтому я не буду сражаться с тобой лоб в лоб. Однако мне посчастливилось подслушать некоторые секреты о тебе, чтобы заманить тебя в ловушку, у меня есть множество других методов».

«Например...» Он сделал паузу, а затем спросил с внезапным интересом: «Когда Гу Ман был в изоляции на вилле Ломэй, ты сказал ему, что... это ты пометил его сигилом лотоса?»

Холод охватил сердце Мо Си. Сжав зубы, он прорычал: «...Что, собственно, ты такое!»

«Не спеши спрашивать, кто я такой. Как насчет того, чтобы я спросил тебя вместо этого?»

Тот человек сказал с большим интересом: «Позволь мне спросить тебя - главного генерала Чжунхуа, отстраненного и безупречного Сихэ Цзюня. Он отдаляется от мужчин и женщин, сдерживая себя в течение тридцати лет. Бессердечный человек, чью холодность не смогли растопить даже терпеливые усилия принцессы Мэнцзе».

Его голос колебался между близким и далеким; в одно время он казался прямо у уха.

«Ты и этот генерал Гу; какие у вас двоих отношения?»

С размаху Шуайжань обрушился вниз, его ярость заставила искры разлететься по всей длине кнута. 

Тем не менее, казалось, что привидение предвидело это. На этот раз он промахнулся мимо него, и он снова бесследно исчез.

«Господин, вы такой свирепый. Похоже, я угадал полностью верно?»

Мо Си не ответил, но приказал: «Отдай Гу Мана!»

«Отдать его? Я не глуп. Раньше он был самым свирепым генералом королевства Ляо. Хотя его золотое ядро было разбито, у меня есть свои способы контролировать его и возродить его боевую доблесть». Призрак продолжал улыбаться. «Раз у меня есть такой способный воин, почему я должен отдавать его?»

Он сделал паузу, и его улыбка стала более отчетливой. «В твоей империи Чжунхуа единственный, кто может сразиться с ним в одиночном бою, - это ты, Сихэ Цзюнь. Пока он помогает мне стоять на страже, остальные, кто придет, не смогут его победить. Что касается твоего прибытия, Сихэ Цзюнь...»

Сальная чрезмерная фамильярность в его словах стала еще более выраженной.

«У меня есть и другие методы».

Пока он говорил, последние его слова тянулись все дальше, как будто он намеревался исчезнуть вот так.

«Поскольку у тебя есть выдающаяся храбрость, чтобы шагнуть в эту иллюзию ради него, естественно, я должен выполнить свои обязанности гостеприимства и позволить ему развлечь тебя должным образом».

Тот человек слегка хихикнул. «Сихэ Цзюнь, поскольку хорошие времена, проведенные с возлюбленным, всегда коротки, пожалуйста, не забывай побаловать себя, пока есть возможность».

«Ты...!»

Словно в ответ на его намерения, вдалеке внезапно зажглась красная вспышка, сопровождаемая звенящим оперным тоном. Кто-то пел чистым голосом: «Белая камелия, омытая свежим дождем. Прозрачен золотой шатер. У меня есть песня о любви и вино. Даже муравьи подвержены чувствам...»

«.....»

Мо Си знал, что, войдя в иллюзию Сновидца, он не сможет разрушить ее изнутри и может только ждать, когда прибудет подкрепление императора. До этого иллюзия перед ним была неизбежна. Однако до тех пор, пока он сохранял осознанность, выдержать путь через нее не составляло труда.  

Но именно в этот момент из глубины иллюзии раздался голос этого наваждения. «Сихэ Цзюнь, я знаю, что ты задумал. Ты думаешь заставить себя продержаться до конца, верно?»

Он хихикнул. «Как неудачно. Ты, может быть, и выдержишь, но Гу Ман, возможно, не сможет».

Беспокойство охватило сердце Мо Си. «Что ты имеешь в виду?»

«Все говорят, что самодисциплина Сихэ Цзюня поразительна, и трудно вмешаться в его силу воли. Конечно, я не буду настолько глуп, чтобы выбрать крепкий орешек для раскалывания. Теперь, когда Гу Ман лишился части своей души и стал не более чем бедной, психически ущербной тварью, конечно, мне будет легче с ним что-то делать».

Он проговорил: «Когда твое кольцо указывало тебе путь, оно также говорило тебе, что его накачали наркотиками?»

Кровь Мо Си мгновенно похолодела. Он прорычал: «Ты...!»

«Я, что? Я презренный?» Привидение рассмеялось. «Я лишь дал ему небольшое лекарство, которое стимулирует его бодрость, тем лучше, что он будет моим телохранителем. Добродетельный Сихэ Цзюнь, куда забрел твой разум?»

Сделав временную паузу, призрак с восторгом продолжил: «Хотя ты тоже не ошибся. Я действительно бесстыден. Потому что следующий наркотик, которым я намереваюсь его накормить, будет совсем другого рода».

«.....»

«Я вверг в эту иллюзию не только тебя, но и его». Голос наваждения был маслянистым. «Может быть, ты и сможешь продержаться благодаря своей высокой добродетели и самодисциплине, но сможешь ли ты вынести, если увидишь его... хе-хе, я больше не буду говорить, я больше не буду говорить».

Мо Си был разъярен настолько, что у него возникло искушение выругаться вслух. Но какова была истинная личность этого насильника? Был ли это Ли Цинцянь? Был ли это повар из царства Ляо? Или это был какой-то дикий безумный призрак?

«Человек - это не более чем похоть, данная плотью и кровью. Некоторых людей сдерживают от прогресса пороки, а другие стремятся к великой и безупречной репутации. Однако если плотское желание - это похоть, то разве стремление к безупречной репутации тоже не считается похотью?» Наваждение захихикало. «Какая разница?»

«.....»

«Продолжай идти вперед. Твой Гу Ман-геге ждет тебя впереди».

Его голос полностью исчез, но музыка усилилась в громкости, и плаксивая песня артиста почти взлетела в облака, скользнув к нему, как ядовитая змея. «Нация выковывается во мраке седьмого месяца. Флиртующие взгляды расцветают в благословенный брак». Все еще Цыцюань воспевает оставшиеся писания. Я задаю вопрос: если восточный ветер рассеивает сон - когда же они проснутся?»

С последним возгласом «Проснись!» окружающий туман разом рассеялся. 

Мо Си обнаружил себя стоящим среди моря раскаленного света ламп. Была ночь, и люди спешили туда-сюда, сплетаясь в толпе, словно нити, плотно соединенные на рабочем ткацком станке. С галактикой звезд, сверкающих над головой, эта ночь была светлой, как день. 

Двое охранников в синих мантиях культиваторов, подшитых золотым узором из облаков и грома, стояли у больших ворот белоснежного поместья с черновато-зеленой черепицей. Восемь ламп, выстроившихся вдоль дорожки, ведущей ко входу в поместье, пылали, а над перемычкой висел синий знак с голубой летучей мышью.

Знак отличия клана Мужун Лянь.

Почему это было... поместье Ваньшу?

Иллюзия, созданная Сновидцем обычно была связана с определенными воспоминаниями, от которых было трудно избавиться.

В данный момент он был не единственным, кто попал в ловушку этой иллюзии. Был еще Гу Ман, и поэтому этот сценарий должен был быть вызван не его навязчивой идеей, а таким же пойманным и одурманенным...

…Гу Маном.

Хотя воспоминания Гу Мана были неполными, навязчивые идеи его сердца можно было использовать. Однако почему это было поместье Ваньшу?

Поместье Ваньшу. Наркотик. Вожделение. Их прошлое. Эти фразы всплывали в его сознании одна за другой; при дальнейшем рассмотрении Мо Си вдруг вспомнил кое-что, и его элегантное лицо мгновенно побледнело.

Может ли быть так, что у Гу Мана перехватили... это воспоминание?

Беззвучно ругаясь, его фигура скользнула на черепичную крышу, украшенную парящими зверями и летучими мышами, и устремилась в определенный угол поместья Ваньшу.