Онлайн чтение книги Остатки грязи Remnants of Filth
Глава 18 - Сигил

Взмах, взмах.

Невысокий культиватор возле виллы «Сад Ломэй» подметал опавшие листья с драконьего дерева на белом известняке.

Вдруг в поле его зрения появилась пара черных военных ботинок. Культиватор приостановил движение рук и улыбнулся, подняв голову, чтобы вежливо спровадить гостя в сторону:

«Еще не стемнело, господин, а наш двор открывается в полночь, так что если вы хотите прийти, сделайте это немного позже...»

Не успел он договорить, как его глаза расширились, когда он, наконец, смог разглядеть черты лица этого человека, от шока он выронил свою метлу.

У культиватора заплетался язык. «Си, Сихэ Цзюнь?!???»

Мо Си выделялся, высокий и внушительный, в своей военной форме; передняя часть его одежды была плотно перекрещена и многослойна, украшенный воротник ничуть не выделялся. Он выглядел так респектабельно, как только может выглядеть любой господин.

Он сказал: «Я ищу кое-кого».

«??!» У низкого культиватора от удивления чуть не отпала челюсть.

Это была публичный дом «Сад Ломэй», а Сихэ Цзюнь славился своей воздержанностью. Прийти в бордель по собственной воле, чтобы искать кого-то? Неужели солнце взойдет с запада?!

Выражение лица Мо Си было холодным, как глыба льда, а взгляд - ужасающим.

«Что ты смотришь. Я не могу войти?»

«Нет-нет», - культиватор поспешно повел его внутрь. «Сюда, сюда». Затем он спросил, заикаясь: «Кого ищет Сихэ Цзюнь?»

Мо Си замолчал на некоторое время, повернул лицо в сторону и без выражения сказал: «Гу Мана».

«О, о! Так вы ищете его...» Низкорослый культиватор опомнился и облегченно вздохнул.

Хотя посещение Сихэ Цзюнем борделя было для него необычайно странным, но то, что Сихэ Цзюнь ищет Гу Мана, было вполне разумно. В конце концов, эти двое питали друг к другу такую глубокую ненависть, что было совершенно нормально, если Сихэ искал Гу Мана, чтобы выместить на нем свой гнев, когда он был в плохом настроении.

Мо Си последовал за низкорослым культиватором и скрылся в тени виллы Ломэй. Пока они шли, низкий культиватор сказал Мо Си: «Сихэ Цзюнь, Гу Ман находится в запущенном и грязном доме на заднем дворе. Когда вы войдете в дом, через некоторое время, будь более внимательны к своей одежде, следите за тем, чтобы не испачкать ее».

Мо Си нахмурился. «Почему он должен быть там?»

«Эм, это долгая история. Разве Ваньшу-Цзюнь не назначил ему наказание раньше? Мы отправили его на каторжные работы во дворе, рубить дрова и тому подобное. Но несколько дней назад он, видимо, проголодался и пробрался на кухню посреди ночи, чтобы украсть мясные булочки».

«Что случилось потом?»

«Все было бы хорошо, если бы он украл одну или две баоцзы, его бы не обнаружили, но он стал воплощением голодного призрака и съел четыре лотка паровых булочек за один раз. Когда повар пошел проверить, он все еще был внутри, прижимал к себе булочки и уминал их. Конечно, повар был недоволен и решил сам уладить этот вопрос. В итоге...»

Мо Си прошелся взглядом по его внезапно испуганному выражению лица и сказал:

«Неужели повар использовал против него свои кулаки, и он использовал против него массив меча?»

«Ай! Да, а Сихэ Цзюнь тоже видел этот массив?»

Мо Си не ответил, но в его глазах вспыхнул непостижимый свет. Его ресницы затрепетали, и он опустил их.

«Тот повар переборщил с побоями и руганью. Гу Ман очень сильно сопротивлялся, но после активации массива мечей повар не смог вовремя отступить и был изрезан до крови».

Культиватор потирал мурашки на тыльной стороне ладоней. «Айо, это несколько сотен порезов, это страшно».

Мо Си помолчал немного, а затем спросил: «Он в порядке?»

«Он в порядке, он в порядке, массив меча не был слишком сильным. Даже если у него много ран, все они поверхностные». Он сделал паузу, затем сказал: «На самом деле, Сихэ Цзюнь не должен беспокоиться, этот повар тоже проклятый предатель, захваченный из царства Ляо. Его драка с Гу Маном подобна грызне двух собак».

«......»

«После этого случая госпожа пришла в ярость и заперла Гу Мана в сарае. Сначала мы каждый день давали ему кукурузный хлеб на пару, но госпожа сказала, что мы должны быть менее милосердными и давать ему только миску каши каждый день, чтобы он страдал».

Культиватор сделал паузу. «Сихэ Цзюнь, почему бы мне не позвать людей, чтобы они связали его для вас? Его массив слишком опасен. Раненый повар все еще лежит в своей комнате, полностью завернутый в бинты, как пельмень, он, вероятно, не сможет покинуть свою кровать в течение месяца или двух».

«Нет необходимости». Выражение лица Мо Си было неразборчивым. После паузы он сказал: «Я пойду искать его один».

Поскольку ему не нужно было принимать клиентов, Гу Ман поселился в самом заброшенном сарае на вилле Ломэй.

Говорили, что одинокий волк вряд ли сможет выжить сам, а тело Гу Мана было выковано с большим сходством с телом волка в дикой природе. Он боялся одиночества и часто бормотал себе под нос; испугавшись, жители виллы «Сад Ломэй» купили ему черную собаку, чтобы она была его компаньоном. 

Сейчас эта черная собака сидела у входа в полуразрушенный сарай. Увидев незнакомца, она зашлась бешеным лаем. Взгляд Мо Си был острым, как нож; при одном взгляде на него собака замерла и сразу же поникла.

«Сихэ Цзюнь, эта собака боится вас, а?»

...Чушь. Он убил столько людей, а это всего лишь собака, как он мог не справиться с ней? Черные военные ботинки Мо Си поднялись по каменным ступеням, затем он отодвинул тяжелый занавес в дверном проеме и окинул взглядом темную, маленькую и узкую комнату.

В отличие от экстравагантной обстановки других помещений в доходном доме Ломэй, четыре стены этого небольшого сарая были голыми и убогими. Кроме кучи сена, дров и нескольких кувшинов, здесь больше ничего не было.

Гу Ман, словно дикий зверь, свернулся калачиком в глухом углу. Услышав, что кто-то пришел, он дернул ушами и молча поднял голову, чтобы посмотреть.

Сопровождающий культиватор поспешно сказал: «Сихэ Цзюнь, будьте осторожны, он сейчас затаил вражду ко всем, и будет очень сильно мстить».

Однако Мо Си, казалось, было все равно, он лишь слабо кивнул головой. «Ты можешь уйти».

Младший культиватор немного колебался, хотя Ваньшу Цзюнь всегда говорил, что ничего страшного, если кто-то прикончит Гу Мана, все знали, что не стоит воспринимать это всерьез. Если бы Гу Ман действительно умер, все они не смогли бы избежать последствий.

Глядя на то, как генерал Мо ненавидел Гу Мана, вряд ли он будет ждать незаметного и удобного момента, чтобы четвертовать его...

Мо Си сказал: «Я бы хотел немного побыть с ним наедине».

Низкорослый культиватор увидел мрачное выражение его глаз и не осмелился больше ничего сказать, только опустил голову и сказал: «Да».

После того, как культиватор покинул их, Мо Си разжал руку, державшую занавеску. Тяжелая и грязная штора упала за ним каскадом. В одно мгновение дом погрузился во тьму - здесь не было ни одной свечи или лампы.

В темноте светились только яркие глаза Гу Мана.

Мо Си нахмурился, внезапно почувствовав что-то неладное.

Что случилось с его глазами?

Как только он поднял руку, на его ладони зажегся огненный шар. Неся этот огненный шар, Мо Си направился к двум точкам света.

После пятидневного заточения разум Гу Мана несколько помутился, к тому же он слишком долго не видел такого яркого света. Сначала он издал низкий, угрожающий горловой звук; обнаружив, что другой не собирается останавливать шаги, он попытался убежать, как раненый зверь. Но он был слишком слаб, споткнулся и через два шага снова упал на пол.

Мо Си твердо стоял перед ним. Свет огня, наконец, пролился на ужасающе растрепанную ипостась Гу Мана. Видя, что надежды на спасение нет, Гу Ман повернул голову и посмотрел на него.

Все действительно было не так.

Во время двух предыдущих встреч, из-за тусклого света свечей и бурных эмоций, Мо Си не слишком внимательно разглядывал лицо Гу Мана. И только теперь, спокойно посмотрев, он обнаружил, что глаза Гу Мана были совсем другими, не такими чем раньше.

Темные глаза из его воспоминаний, в которых всегда был смех, исчезли. Вместо них появилась пара темно-синих глаз, сверкающих в полумраке.

Несомненно, это были глаза снежного волка. 

Хотя он и знал, что в королевстве Ляо, Гу Ману каким-то образом привили звериный характер, но когда он лично увидел, как черты волка сменились на те, с которыми он когда-то был знаком, рука Мо Си все равно дрогнула.

Он грубо схватил Гу Мана за подбородок, пристально глядя в его глаза.

Кто ты?

Кто же ты?!

Пламя в его другой руке затрепетало еще опаснее от ярости своего хозяина, его свет стал почти белым, освещая лицо Гу Мана. Его взгляд, словно кинжал, пронзил тело Гу Мана.

Возможно, его взгляд был слишком жгучим, поэтому Гу Ман ни с того ни с сего собрал энергию, чтобы стряхнуть его руку, и с трудом сделал еще несколько шагов вперед.

Мо Си резко скомандовал: «Стой на месте!»

Огненный шар завис в воздухе. Одна из его рук уже плотно обхватила локоть Гу Мана.

Он наступал слишком яростно, и на этот раз действительно спровоцировал Гу Мана. Все, что он увидел, это несколько ослепительных лучей голубого света, промелькнувших мимо, когда массив мечей был запущен снова, и бесчисленные неясные световые мечи вырвались из тела Гу Мана. Все световые клинки, как один, развернулись и устремились к Мо Си - вот-вот кровь брызнет во все стороны! 

Но в это шокирующее мгновение произошла странная вещь.

Как только световые мечи коснулись Мо Си, они превратились в кристаллические перья и медленно полетели к земле.

Гу Ман застыл на месте, оцепенев. Однако Мо Си, казалось, знал, что против него эти мечи бесполезны. Он применил силу и притянул к себе оцепеневшего человека.

«......»

Гу Ман был ошеломлен еще на мгновение, но потом вдруг понял, что его крепко обхватили, и начал брыкаться и извиваться.

Мо Си прорычал: «Не двигайся!»

Услышав его голос совсем рядом, Гу Ман резко поднял голову, его паника неожиданно удвоилась. Очевидно, ему было известно, что массив мечей был его последней линией обороны. И что если массив мечей не сработает, это будет равносильно тому, как если бы одинокий волк потерял все свои оставшиеся когти и зубы, и был бы брошен на заклание - перед этим человеком, сдерживающим свою ярость, у него не было сил сопротивляться.

«Не надо...» наконец произнес он, дрожа от страха.

Грудь Мо Си вздымалась, он опустил голову и посмотрел на человека в своих объятиях, с ненавистью процеживая сквозь зубы: «Что не надо?»

«Не...» Он уже потерял способность говорить, и в этот момент, пережив шок, его произношение вернулось к медленной неловкости «…убивай меня...» 

 Мо Си: «......»

Эти темно-синие глаза светились умоляющим светом звериной натуры. Он умолял с таким усилием, так неуклюже: «Я...»

Его губы разошлись и медленно сомкнулись. «Я... хочу жить...»

Сердце Мо Си затрепетало.

Мо Си встретил отчаянный взгляд Гу Мана, загнанного в угол, которому некуда бежать, и шрам на его груди, казалось, снова мучительно запульсировал.

«Я хочу жить! Что плохого в том, что я хочу жить со спокойным сердцем! Мо Си, ты меня понимаешь? А?! Я не могу продолжать жить, когда все так! Мне нет покоя!!! В моих снах, в моих видениях, лица всех тех, кто умер! Я вообще не могу жить в бодрствующем состоянии!!! Знаешь ли ты, как мучительно хочется умирать каждый день и каждую ночь! Тебе этого не понять!!!»

В тот раз, перед тем как Гу Ман действительно прошел точку невозврата, он завыл на Мо Си так безумно и с такой потерей приличия, что его глаза выпучились, посуда была перебита, пролилась свежая кровь.

Мо Си понимал его боль.

Но что еще оставалось делать? Тогда он мог только позволить Гу Ману реветь и кричать, когда он был пьян, сопровождая его, ожидая, пока он медленно придет в себя, пока раны постепенно заживут.

Гу Ман, действительно, больше не кричал, когда протрезвел. Однако, необъяснимым образом, Мо Си всегда чувствовал, что после того случая, хотя он всегда улыбался, под его улыбкой была какая-то ширма, скрывавшая то, что мог видеть Мо Си.

После этого Мо Си был отправлен из столицы по приказу императора. Перед отъездом Гу Ман снова угостил его выпивкой и весело сказал, что он собирается стать злодеем. Тогда он не поверил.

Но когда он вернулся, Гу Ман уже упал, окутался дымкой порока и стал неузнаваем.

Вскоре после этого Гу Ман предал свою страну.

По правде говоря, его рана так и не затянулась; рана за раной они добавлялись к его сердцу, новые раны наслаивались на старые.

Он хотел жить. Но каждый день и каждую ночь он мечтал умереть.  

И так продолжалось день за днем, никогда не приходя в норму.

Синеглазый Гу Ман говорил тихо, печально. Это был основной животный инстинкт выживания. «Я хочу жить...»

«...»

Мо Си закрыл глаза. «Я не подниму на тебя руку».

Человек в его объятиях все еще мелко дрожал.

Он был истощен голодом до жалкого состояния, до того истощен, что его щеки впали. Его длинная черная челка свисала на лицо.

Он продолжал смотреть на лицо Мо Си, а Мо Си позволял ему смотреть. Гу Ман смотрел долго, его дрожь постепенно утихала.

Но стоило Мо Си убрать руку, как глаза Гу Мана снова расширились, зрачки беспокойно метались вправо и влево, словно он хотел убежать, но в то же время понимал, что бежать бесполезно.

«...Это я.»

«...»

Он явно был так разочарован, так противоречив и так сильно презирал его раньше. Было так трудно взять свои эмоции под контроль. 

Но, увидев его панику, волнения в сердце Мо Си стихли, как короткая пауза в грозу. Он не стал поступать так, как предсказывал, а схватил Гу Мана и злобно допрашивал его, мучая и унижая.

«Ты все еще помнишь меня?»

Он сделал паузу, затем, словно сдерживая себя от чего-то, добавил: «...Если нет, то забудь».

Гу Ман промолчал. Как раз в тот момент, когда Мо Си снова заволновался из-за его молчания, Гу Ман вдруг сказал: «Ты уже приходил ко мне как к шлюхе».

«...»

«Слушай», - гнев вспыхнул в его сердце, и Мо Си сказал между стиснутыми зубами: «Никогда не произноси это слово при мне в будущем. В тот день я искал тебя, чтобы обсудить дела. А не... не как...» Несмотря ни на что, он не мог заставить себя произнести слово «шлюха». Мо Си отвернул лицо, выражение его лица было мрачным, и, наконец, он жестко сказал: «Запомни это, это было для обсуждения вопросов».

«Обсудить вопросы...» пробормотал Гу Ман и, наконец, слегка расслабился. Но его глаза все еще улавливали мелькающие на лице Мо Си эмоции.

Наконец, он медленно спросил: «…Но почему?»

«Что «почему»?»

«Почему мои...» Эмоции Гу Мана еще не успокоились. Он уже не был похож на себя в ту ночь воссоединения, когда он мог говорить спокойно и ровно; теперь он испугался голода, побоев, и поэтому в данный момент мог только выкидывать слово за словом: «Мои мечи... исчезли. Я ударил тебя, но они не били?»

Мо Си не ответил сразу, но его выражение лица медленно становилось холодным и мрачным.

«Почему?»

«......»

Почему?

В тот день на банкете у Мужун Ляня кто-то воскликнул, что хотя массив мечей Гу Мана был чудесен, в этом мире нет никого, кто знал бы его секрет. По правде говоря, они ошибались.

В тот день, на самом банкете, такой человек уже был. Он не только досконально знал секрет массива мечей, но и знал, для чего этот массив был создан. 

Этим человеком был Мо Си, который тогда не произнес ни слова.

Мо Си перевел взгляд на лицо Гу Мана, одной рукой удерживая его, чтобы тот не дергался, а другой отпустил челюсть Гу Мана и скользнул вниз по шее.

Наконец, шершавые подушечки пальцев остановились на сигиле* лотоса в котором были заключены мечи.

[*сигил – знак, печать, тавро]

Поглаживая его шею, Мо Си молча смотрел на него сверху. Его глаза были неожиданно красными, как будто в следующее мгновение он нагнется и укусит сигил, прогрызет кожу, плоть и кровеносные сосуды Гу Мана и даст ему умереть в своих объятиях.

Казалось, что если он так поступит, то этот человек больше никогда не сможет ему солгать, больше никогда не сможет его предать, и больше никогда его не разочарует.

Наконец-то он стал бы послушным. 

Возможно, именно потому, что его взгляд был слишком фанатичным, а эмоции, подавленные в нем, слишком навязчивыми, Гу Ман почувствовал что-то неладное. Его взгляд метался, губы слегка дрожали, словно он что-то бормотал себе под нос.

Мо Си, наконец, медленно открыл рот.

«Прекрати бормотать».

«...»

«Неважно, как ты пытаешься вызвать его, он не проявляется».

Гу Ман был шокирован. «Ты знаешь?»

«Я знаю». Взгляд Мо Си оторвался от лотоса и медленно, глубоко проник в глаза Гу Мана.

«Кроме того, что он срабатывает сам по себе, если ты действительно хочешь, чтобы этот массив мечей появился, ты можешь вызвать его на время, если только ты искренне попросишь об этом».

Лицо Гу Мана внезапно стало еще бледнее, его глаза расширились.

Выражение лица Мо Си было очень сложным, словно его сильная ненависть перешла в сильный конфликт, полностью поглотив его. Он не знал, к кому из них прислушаться.

«Но если я не позволю. Оно не появится». Мо Си сделал паузу, свет в его глазах потемнел, бледные губы разошлись и встретились, пока он медленно объяснял.

«Потому что оно слушает не только тебя, но и меня».

«…»

«Ты не единственный его владелец».

С каждым предложением Мо Си, лицо Гу Мана становилось все бледнее, пока он не побледнел, как лист тонкой бумаги, оцепенело глядя на лицо Мо Си в нескольких сантиметрах от него.

«Почему...»

Мо Си наклонил голову, чтобы посмотреть на него, его дыхание было тихим и глубоким. Несмотря на то, что он не хотел показывать много эмоций, в этот момент он больше не мог скрывать боль в своих глазах. Его ресницы дрожали, а адамово яблоко подрагивало.

 «Гу Ман». Он сделал небольшую паузу и закрыл глаза. «Ты действительно забыл все это?»

Глаза Гу Мана расширились, в его голубых глазах отразилось красивое лицо Мо Си.

«Ты не мог бы заблокировать это». Он пробормотал, выражение его лица было по-звериному настороженным. «Зачем ему слушать тебя?»

Трудно было сказать, было ли выражение лица Мо Си отстраненным или болезненным. Его губы разошлись и сомкнулись, каждое слово было ледяным: «Конечно, оно меня слушает».

«......»

Тишина.

Мо Си закрыл глаза.

И, как давно скрытая лава, наконец, извергается, его глаза распахнулись, уже пылая пунцовым цветом!

Внезапно, словно не в силах контролировать себя, он закричал: «Конечно, оно будет слушать меня, потому что в твоем сигиле используется моя кровь, потому что это я пометил тебя, потому что... потому что тот, кто создал этот массив, был даже не ты, а я!»

Гу Ман, очевидно, не понимал услышанных слов.

Но он мог видеть и понимать гнев и душевную боль на лице стоящего перед ним человека. Его глаза расширились, и он тупо уставился на незнакомого мужчину.

Выражение лица этого человека было слишком сложным, словно в нем накопилось более десяти лет любви и ненависти, подавление более десяти лет горьких страданий, и, наконец, оно вырвалось наружу более чем десятилетним опустошением.

Он внезапно поднял руку и почти с силой рванул на себе сильно застегнутый воротник, обнажив стройную шею. Глаза Мо Си сверкнули холодным светом, пропитанные ледяным огнем, он оскалил зубы и сказал:

«Ты видишь это?»

Несмотря на то, что холодный свет в его глазах был резким, он был влажным. «Этот сигил, точно такой же, как и твой... Твоя кровь! Ты сделал это!»

«Помечен для тебя...»

Как только он заговорил, он внезапно оттолкнул Гу Мана, как будто он больше не хотел прикасаться к нему, не хотел признавать его.

Мо Си прикрыл рукой лоб.

Он поперхнулся словами.

Автору есть что сказать:

Сихэ: Я не думал, что сигил останется здесь после стольких лет, неужели царство Ляо не смыло его с тебя?

Ман-Ман: Смыло, но пятна грязи остались.

А Лянь: Я думаю, что у Мо Си и Гу Мана интрижка. Стража, идите и украдите для меня простыни Мо Си!

Подчиненный: Господин, Сихэ Цзюнь - микробофоб, он наверняка стирал свои простыни...

А-Лянь: Не верю. Обыщите все тщательно - должны остаться какие-то загадочные пятна грязи!

Юэ Чэньцин: О нет! Я испачкал свою одежду, когда слишком веселился! Что же мне делать!

Цзян Есюэ: Что еще ты можешь сделать, приходи в дом старшего брата, я помогу тебе отстирать их (вздыхает).

Таинственный Четвертый Дядя: Ты не умеешь стирать одежду, после стирки она все равно выходит грязной, с пятнами грязи.

Принцесса Мэнцзе: ...у меня болит от вас голова. Когда я вернусь в столицу, мне не нужно будет привозить никаких других сувениров, я просто принесу этим людям средство для удаления пятен.