Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 13

Отложив кисть, Тан Шиши не стала растирать больное запястье, быстро подхватила юбку и пошла на выход.

Однако едва она вышла из павильона, как ее остановил Лю Цзи.

— Барышня Тан, - гунгун посмотрел на нее, улыбнулся и но слова, вырвавшиеся из его уст, были совсем не добрыми: - Вы еще не закончила переписывать книгу. Куда идете?

Тан Шиши отошла в сторону и указала на стол сзади: 

— Гунгун, я уже закончила переписывать две книги, которые Вы мне только что дали. Можно мне вернуться?

Заглянув внутрь, Лю Цзи заметил на столе две аккуратно разложенные стопки бумаги, очевидно, только что исписанные. Лю Цзи тихо сказал: 

— Барышня переписала книги даже быстрее, чем ученые. Барышня может передохнуть, но Вам не разрешается уходить.

У Тан Шиши расширились глаза: 

— Почему? Я же закончила переписать.

— Есть еще, - Лю Цзи с улыбкой сказал: - Этот слуга легкомысленный и пренебрег барышней. Пожалуйста, наберитесь терпения. Этот слуга принесет Вам другие экземпляры.

Тан Шиши поняла, что переписывание книг было лишь прикрытием. На самом деле они хотели заманить ее в ловушку. Независимо от того, закончила ли Тан Шиши переписывание или нет, ее не выпустят.

Тан Шиши перестав улыбаться, спросила: 

— Эта девушка глупая. Гунгун мог бы дать мне четкий ответ. Гунгун, почему Вы удерживаете эту девушку?

Лю Цзи покачал головой и улыбнулся: 

— Барышня, Вы только что пришли сюда и еще не знаете, как служить людям. Как же мы, слуги, можем уйти раньше хозяина?

Тан Шиши была ошеломлена, Лю Цзи молча заглянул внутрь и с улыбкой посмотрел на Тан Шиши: 

— Барышня, самое главное в служении людям - это быть гибким и старательным, уметь разделять заботы о хозяине.

Тан Шиши поняла, она жестко дернула уголками рта и сказала Лю Цзи: 

— Эта девушка все понимает. Спасибо, гунгун.

— Этот слуга знает, что барышня умна, - Лю Цзи улыбнулся, его брови не дрогнули, когда он резко сказал: - Барышня Тан, пожалуйста.

Тан Шиши вернулась в павильон, и вскоре молодой слуга прислал еще несколько книг. На этот раз книг была огромная куча, так что беспокоиться о безделье в любом случае не приходилось.

Но на этот раз Тан Шиши не спешила переписывать книги. В любом случае, сколько бы она ни переписывала, ей приходилось оставаться в кабинете на целый день. Какой в этом смысл? Уж лучше день бездельничать, а когда придет время, переписать несколько страниц по своему усмотрению.

Движения Тан Шиши не были ни быстрыми, ни медленными. Теперь она поняла, что Цзин-ван не хотел, чтобы она служила ему, а хотел заманить ее в ловушку. Вокруг кабинета было столько глаз, а Тан Шиши ничего не могла сделать. Таким образом, Цзин-ван мог не беспокоиться о том, что шицзы будет околдован ею.

По правде говоря, Тан Шиши была очень обижена. Он не мог относиться к ней с предубеждением только потому, что она красивая. Она не была лисицей, настоящей лисицей была Чжоу Шуньхуа.

Чжоу Шуньхуа и Чжао Цзысюнь оставались вместе весь день. Почему Цзин-ван остерегался только ее, а не Чжоу Шуньхуа?

Действительно, не существует справедливости Небес!

Тан Шиши сердито размалывала тушь,  каждый штрих казался очень тяжелым. Если Цзин-ван не уйдет, то и люди в кабинете не смогут уйти. Тан Шиши тоже вынуждена была остаться в павильоне и даже не могла вернуться отдохнуть. Поначалу Тан Шиши вела себя как обычно. Когда она обнаружила, что на нее никто не обращает внимания, Тан Шиши стала откровенно дурачиться и в конце концов заснула прямо на столе.

Кабинет Чжао Чэнцзюня представлял собой отдельный двор. Спереди к главному кабинету примыкали еще пять комнат, занимавших огромную площадь, а внутри они были перегорожены перегородками, благодаря чему комнаты соединялись, но в то же время не мешали друг другу. С обратной стороны главного кабинета находились еще три комнаты, которые были построены в виде небольшого павильона. Место, где находилась Тан Шиши, было в трехкомнатном павильоне, расположенном сзади.

Павильон был затенен, свет был тусклым, а помещение - низким и узким. Никто не замечал его, когда дверь была закрыта. Обычно это помещение использовалось как подсобное или как буддийский зал. После того как Тан Шиши уснула, не было слышно ни звука, и люди, приходящие и уходящие снаружи, забывали, что внутри кто-то есть.

Ночью в кабинете было тихо. Чжао Чэнцзюнь устал от просмотра карт. Он закрыл книгу и прилег отдохнуть. Несмотря на то, что он закрыл глаза и смотрел неподвижно, в глубине сознания он все еще делал наброски местности.

Чжао Чэнцзюнь думал о том, как расположить войска в Сучжоу. Наступала осень, и ему нужно было защищаться от подлых нападений татар. Кроме того, Аньцзи Тимур в последнее время неоднократно встречался с Чагатаем, а также нужно защищаться от Бэйтинов.

[П.п: не понимаю, эти исторические личности жили в разные времена. Может автор просто взяла их имена.]

Размышляя об этом, Чжао Чэнцзюнь вдруг услышал в кабинете звук дыхания. Чжао Чэнцзюнь мгновенно открыл глаза, свет в его глазах был настолько глубоким, что он не испытывал ни малейшей усталости.

Чжао Чэнцзюнь встал с невозмутимым лицом и спокойно пошел на звук. Он уже положил руку на саблю и даже начал мысленно прикидывать, кто это был. Неужели убийцу подослал Аньцзи Тимур? Нет, у Аньцзм-Тимура не было такой смелости. Татары? Чагатайский Улус? Чжао Чэнцзюнь даже подумал о вдовствующей императрице Яо.

Чжао Чэнцзюнь остановился у входа в павильон и без предупреждения открыл дверь. Тан Шиши спала в оцепенении, когда услышала приглушенный звук, будто кто-то толкнул дверь. Тан Шиши испуганно проснулась. Открыв глаза, она увидела, что в дверях стоит мужчина. Она не могла понять, кто это, и долго смотрела на пришедшего. В конце концов, ее застывший мозг возобновил работу.

Тан Шиш быстро встала на колени и поприветствовала: 

— Выражаю почтение принцу.

Когда она говорила, ее тело задрожало. Так как она только что проснулась, она не могла определить направление и чуть не упала на землю. Тан Шиши быстро встала на колени и покорно склонила голову.

Чжао Чэнцзюнь долго смотрел на нее и спросил: 

— Почему ты здесь?

Тан Шиши сделала паузу и тихо ответила: 

— Вы приказали переписать книги.

Чжао Чэнцзюнь ненадолго задумался и вспомнил, что вскользь упомянул о том, чтобы дали Тан Шиши копировать книги, и ей не разрешили уйти, пока она не закончит. Оказывается, она вправду переписывала книги здесь.

После всей этой суеты, оказавшейся всего лишь недоразумением, Чжао Чэнцзюнь не знал, злиться ему или радоваться. Он смотрел на Тан Шиши, но она не показывала никакого выражения на своем лице.

Тан Шиши не понимала, на что смотрит Чжао Чэнцзюнь. Она не могла отделаться от мысли, что, может быть, после сна она стала некрасивой? Ой, она же спала на книге, неужели на лице остались следы?

Тан Шиши тайком подняла руку, чтобы потереть лицо. Чжао Чэнцзюнь мельком взглянул на нее, тихо подошел к ней и опустил взгляд на бумагу и чернила за ее спиной. После того как Чжао Чэнцзюнь отошел к задней стенке, Тан Шиши сразу же посмотрела в зеркало и попыталась рассмотреть свое лицо.

— Ты все это написала?

Тан Шиши тайком укладывала волосы. Услышав голос Чжао Чэнцзюня, она сначала инстинктивно ответила, а затем отреагировала на него. Она быстро сказала: 

— Мой принц, простите меня, пожалуйста. Да, это все переписано этой девушкой.

Чжао Чэнцзюнь посмотрел на записи Тан Шиши, и, судя по степени новизны чернил и кисти, они действительно были написаны ею в течение одного дня. Она не притворялась дурой и взаправду заснула.

Чжао Чэнцзюнь немного успокоился. Он поднял стопку бумаг, пролистал ее, посмотрел на одну из них и спросил: 

— Ты изучала «четыре книги и пять канонов»?

Тан Шиши не поняла, о чем он спрашивает, поэтому подсознательно кивнула головой: «Да». После этих слов Тан Шиши почувствовала себя странно и осторожно спросила: 

— Почему принц спрашивает об этом?

Чжао Чэнцзюнь указал на строку на бумаге: 

— Это предложение из «Учения о срединном и неизменном»*. В первоначальном издании была допущена ошибка. Ты исправили ее здесь. Этот принц догадался, что ты, вероятно, уже изучала «Учение о срединном и неизменном».

*[中庸 zhōngyōng - «Чжун юн», «Учение о срединном и неизменном», «Учение о середине» - философский трактат написанный Цзы Сы 子思; входит в конфуцианское «Четверокнижие» 四书]

Тан Шиши была удивлена. Сама она этого не понимала, но не ожидала, что Чжао Чэнцзюнь распознает это с первого взгляда. Тан Шиши спросила: 

— Откуда Вы знаете, что в первом издании есть ошибка?

Чжао Чэнцзюнь оглянулся на Тан Шиши. Чжао Чэнцзюнь не сказал ни слова, но Тан Шиши необъяснимым образом уловила в нем неприязнь.

Казалось, что Тан Шиши глупо задавать такой вопрос.

Чжао Чэнцзюнь положил рукопись обратно на стол и небрежно сказала: 

— Это книга этого принца, естественно, этот принц ее читал.

Тан Шиши долго стояла в оцепенении и против воли похвалила: 

— У принца хорошая память, и эта девушка восхищается Вами.

Чжао Чэнцзюнь промолчал, лишь легонько улыбнулся. Очевидно, он хорошо знал все женские хитрости. Он вырос во дворце и привык к тому, что женщины с медовым языком используют нечестные приемы, чтобы добиться благосклонности. К числу таких средств относилась и лесть.

Сегодняшний день был всего лишь ложной тревогой, поэтому Чжао Чэнцзюнь ослабил бдительность и лишь изредка произносил еще несколько слов: 

— Ты действительно читала четыре книги и пять канонов. Этот принц не хочет тебя принизить, но... ты действительно не похожа на такую..

Тан Шиши встала с земли и уперлась руками в одну сторону. Услышав слова Чжао Чэнцзюня, она усмехнулась: 

— Принц прав. Эта девушка действительно не любит книги и не разбирается в них. Я читала «Четыре книги», чтобы порадовать будущего мужа».

Чжао Чэнцзюнь был слегка ошеломлен: 

— Будущего мужа?

— Теперь это уже не так, он просто бывший будущий муж, - Тан Шиши опустила глаза и сказала: - Раньше у этой девушки был брак по расчету, когда  была еще юна, до входа во дворец. Жених был сыном подруги детства моей матери. Он с детства был прилежным и целеустремленным, умел хорошо читать. Чтобы порадовать его и показать, что я не такая, как моя сестра, я усердно заучивала «Четыре книги». К сожалению...

Тан Шиши не договорила, но Чжао Чэнцзюнь уже знал, что произошло дальше. Позже Тан Шиши была выбрана в качестве девушки для дворцового гарема и отправлена к императорскому двору. Попав в глубокий, как море, запретный город, естественно, ничего не смогла сделать.

Помолвка больше не была помолвкой, семья больше не была семьей, и даже родители больше не были родителями.

В павильоне горел тусклый свет, лампа на столе была погашена, когда Тан Шиши переписывала книги, и только снаружи пробивался свет. Тан Шиши стояла в полусвете и полутьме свечей, как изящный фарфор. В конце концов, она юная и красивая девушка. Чжао Чэнцзюнь всегда казалось, что Тан Шиши жаждет быстрого успеха и сиюминутной выгоды, что она беспринципна. Теперь же, глядя на ее опущенные брови и спокойное выражение лица, Чжао Чэнцзюнь зародил в себе жалость к ней.

Тан Шиши раньше вовсе не была такой.  Она тоже обладала нежными девичьими чувствами, и ее сердце когда-то трепетало, она читала книги, которые читал старший брат друга семьи, ходила по тропе, по которой ходил он, и все это только для того, чтобы сблизиться с ним. Жаль, что судьба играет с людьми, и в конце концов она была вынуждена стать такой.

Она тоже была вовлечена в игру и ничего не могла с собой поделать. Ее выбрали во дворец, затем отправили в вотчину и представили Цзин-вану, - это все не ее выбор. Все ее действия были направлены на то, чтобы сделать свою жизнь лучше.

Чжао Чэнцзюнь постепенно смягчил тон: 

— Если он тебе нравится, подожди еще два года, этот принц может выпустить тебя из резиденции раньше.

По достижении 25 лет дворцовая служанка могла быть отпущена из дворца и выйти замуж. Хотя Тан Шиши не была дворцовой служанкой, она уже была отдана Цзин-вану. Если бы Цзин-ван согласился отпустить Тан Шиши на один-два года раньше, это было бы делом одного слова.

Услышав это, Тан Шиши тихонько встала и вдруг улыбнулась: 

— Спасибо, мой принц. Но в этом нет необходимости, он уже женился на другой красавице.

Чжао Чэнцзюнь был поражен и услышал, как Тан Шиши продолжает говорить: 

— На моей младшей сестре.

Чжао Чэнцзюнь неожиданно расширил глаза, а затем нахмурился: 

— Вздор. Как твои родители могли допустить такое?

— Почему бы и нет? - Тан Шиши все так же непринужденно ответила: - Разве дочь не воспитывается, чтобы заполучить хорошего зятя? Одна дочь поступила во дворец, чтобы сыграть на удачу, а другая вышла замуж за друга семьи, чтобы упрочить социальные связи. Если повезет, то в будущем один зять станет чиновником. Какой же купец упустит такое дело, которое без капитала, но с большой прибылью?

Чжао Чэнцзюнь потерял дар речи, когда она рассказала о своем прошлом в таком легком тоне. На мгновение они замолчали. Чжао Чэнцзюнь спросил: 

— А что с твоей матерью?

Только законная жена может называться матерью. Судя по манере речи Тан Шиши, ее родная мать должна быть законной женой. Ее отец - купец, нацеленный на прибыль, значит, ее мать это не волнует?

— Матушка? - говоря о своей матери, Тан Шиши на мгновение растерялась. После трех лет разлуки она долгое время не вспоминала о Линь Ваньси. Тан Шиши быстро пришла в себя и продолжила почтительно склонять голову: - Моя матушка слаба, а если судить по столичным дворянкам, то, наверное, и вовсе бесполезна. Она пыталась выступить и бороться, но я посчитала это излишним и сама вошла во дворец.

Чжао Чэнцзюнь не понимал положения семьи Тан, да и не собирался его понимать, но, просто слушая эти слова, он, вероятно, мог догадаться, в какой обстановке жила Тан Шиши с детства. Кругом шакалы и волки*, неудивительно, что она выросла с таким характером.

*[豺狼 cháiláng - шакалы и волки, обр. в знач.: жестокие и алчные люди]

Чжао Чэнцзюнь не мог ничего сказать. Он заметил, как Тан Шиши подняла кисть и хотела продолжить переписывание: 

— Тебе не нужно переписывать, ты можешь вернуться.

— Но Лю-гунгун сказал...

— Если он спросит, ты просто скажи, что это этот принц приказал.

Тан Шиши повиновалась:

— Да, спасибо, мой принц.

После того как Чжао Чэнцзюнь закончил говорить, он развернулся и вернулся в кабинет, не обращая внимания на Тан Шиши. Тан Шиши, все еще полупоклонничая до земли, дождалась, пока Чжао Чэнцзюнь полностью уйдет, встала, небрежно разложила на столе кисти и тушь и повернулась, чтобы уйти.

Тан Шиши подумала, что Чжао Чэнцзюнь разрешил ей вернуться пораньше - это редкое сострадание с его стороны. Она не ожидала, что, выйдя на улицу, служанка с лампой поприветствует ее и тепло скажет: 

— Приветствую, барышня Тан. Этой служанке принц приказал отправить барышню Тан обратно в Ваш двор.

Тан Шиши была весьма польщена. Оглянувшись, она увидела, что свет в кабинете все еще горит, и, похоже, его хватит надолго. Как принц, он был более прилежен, чем подчиненные ему чиновники.

Тан Шиши лишь взглянула на него, затем отвела взгляд. Она слегка кивнула служанке: 

— Побеспокою.

— Барышня, пожалуйста.

Было уже поздно, в резиденции Цзин-вана росло много деревьев, и дорога была темной и страшной. Служанка несла только лампу, похожую на свисающие соевые бобы, колышущиеся на ветру. На повороте коридора человек напротив не обратил внимания на движение здесь и столкнулся прямо с ними.

Тан Шиши кто-то задел и та чуть не упала. Другой человек поднял Тан Шиши, склонил голову, ничего не сказал и быстро убежал. Служанка, несшая фонарь, была так рассержена, что ругалась: 

— Кто это, ты что, не ходишь с открытыми глазами?

Тан Шиши остановила служанку: 

— Неважно. Уже поздно. Давай вернемся и поговорим позже.

Служанка склонила голову и согласилась. После возвращения во двор служанки услышали, что Тан Шиши вернулась, и выбежали ее приветствовать. Тан Шиши быстро вошла в комнату. Она вручила служанке, несшей лампу, вознаграждение, небрежно дала пару указаний и распустила своих подчиненных.

После того как все ушли, Тан Шиши прошла во внутреннюю комнату, раскрыла ладонь, в которой лежала записка.