Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 91

Тан Шиши некоторое время молчала, услышав, как Чжао Чэнцзюнь упомянул благородную супругу Гунли и императора Шицзуна. Еще в первые времена своего приезда в резиденцию Цзин-вана Фэн-момо вскользь упомянула, что в резиденции Цзин-вана запрещено упоминать благородную супругу Го, похороненную вместе с императором Шицзуном.

С древних времен невиданно и немыслимо, чтобы высокопоставленная благородная супруга, родившая трех принцев, была предана погребению вместе с покойником. Позже Тан Шиши узнала, что два брата Чжао Чэнцзюнь от одной матери умерли один за другим в первые годы правления Юнси.

Когда Сяоцзун вступил на престол в начале правления Юнси, вдовствующая императрица Яо переняла правление. Тан Шиши не осмеливалась думать о причинно-следственной связи, но, глядя на странное поведение Фэн-момо и Чжао Чэнцзюнь, когда они впервые встретились на почтовой станции, можно было предположить, что два других принца умерли неестественной смертью.

Возможно, даже несчастные случаи с обрученными невестами Чжао Чэнцзюнь неслучайны. Ходили слухи, мол судьба Чжао Чэнцзюнь тяжела, его убийственное намерение слишком сильно, он доведет до смерти всех окружающих. Его родители, братья, суженая... все не могли избежать этого.

Эти слухи одурачили многих людей. Слух о том, что Чжао Чэнцзюнь якобы обречен оплакивать жену, до сих пор циркулировала в столице. Однако, с другой стороны, отнюдь не Чжао Чэнцзюнь проклял окружающих, наоборот, он один выжил из всех своих родных и близких.

Тан Шиши про себя подумала, что этим человеком должна быть вдовствующая императрица Яо. Следующее также было логичным. Тан Шиши была человеком вдовствующей императрицы Яо. Вдовствующая императрица Яо намеренно проявила свою благосклонность, поэтому свадьба Чжао Чэнцзюнь в итоге прошла успешно. При мысли об этом Тан Шиши часто покрывалась холодным потом и радовалась, что избежала этой беды. Необычное беспокойство Чжао Чэнцзюнь тоже можно объяснить.

Тан Шиши не стала отвечать на вопрос о благородной супруге Гунли. Она не могла понять, каково это - видеть, как ее родную мать предают погребению. Если бы она стала утешать Чжао Чэнцзюн, то показалась бы легкомысленной и самонадеянной. К тому же тема была очень деликатной. Если она выскажется глупо, покажется неискренней. Все будет кончено, если это дойдет до ушей вдовствующей императрицы Яо.

Поэтому Тан Шиши взяла Чжао Чэнцзюнь за руку и положила ее на живот: 

— Князь, прошлое уже позади, это не твоя вина. Если ты о чем-то сожалеешь, не будет ли правильным в будущем учить своего ребенка, чтобы он мог осуществить все твои замыслы?

Чжао Чэнцзюнь почувствовал, как под его ладонью течет кровь, и услышал, как в ее животе бьется сердце еще одной хрупкой жизни. То было его дитя, маленькая жизнь, несущая в себе его кровь, в ней была кровь семьи Го и тень лика его братьев.

Чжао Чэнцзюнь никогда не считал Чжао Чэнтина своим братом. Нынешний маленький император на драконьем троне, тем более, не имел к нему никакого отношения. Второй и третий старшие братья рано ушли из жизни и не оставили потомства до своей смерти. На долгие годы его задержали военные дела, и наконец в этом году у него появился собственный ребенок. Этот ребенок оказался единственным потомком их рода.

Чжао Чэнцзюнь все больше и больше дорожил им. Еще до рождения ребенка он успел подготовиться к будущему, даже купить учебники для его посвящения. Чжао Чэнцзюнь сказал Тан Шиши: 

— Как ты думаешь, что для него лучше - сначала научиться писать или освоить боевые искусства? У моего деда по материнской линии хорошая память. Я слышал, что он с детства мог наизусть читать словари. Нельзя растрачивать его детский потенциал. Когда он вырастет, у него будет высокая феноменальная память. Кстати, мой второй брат особенно хорош в каллиграфии и живописи. Может быть, у него будет талант в рисовании…

Недовольная Тан Шиши прервала Чжао Чэнцзюнь: 

— Князь, он еще не родился, а ты уже устанавливаешь для него ряд правил. А если он родится обычным человеком? И почему он не может быть таким же, как я? Я не то чтобы хвастаюсь. В нашей семье, начиная с моего деда по материнской линии, умеют пить, быстро считать и никогда не нуждаются в абакусе для счёта.

Чжао Чэнцзюнь кивнул: 

— Хорошо быть похожим на тебя. Особенно дочь, она должна унаследовать твою способность к выпивке. Не будем беспокоиться, что в будущем ею могут воспользоваться.

Чем больше он говорил, тем больше она возмущалась. Тан Шиши подняла брови и со злостью ущипнула Чжао Чэнцзюнь за руку: 

— О чем ты говоришь? Как ты можешь проклинать собственную дочь? Тьфу! В Новый год нельзя говорить слова невезения. Быстро забирай свои слова обратно.

— Ладно, хорошо. Я возьму свои слова обратно, - Чжао Чэнцзюнь беспомощно поддержал ее, - Ты не волнуйся, говори медленно.

Пока Чжао Чэнцзюнь успокоивал Тан Шиши, Лю Цзи остановился у двери и поприветствовал: 

—  Князь, наследник и его жена пришли.

Чжао Чэнцзюнь и Тан Шиши остановились. Тан Шиши убрала руки, но еще не успела справиться с гневом и снова ущипнула его. Чжао Чэнцзюнь молча стерпел, сел прямо и сказал:

— Зови их.

Чжао Цзысюнь и Лу Юйфэй вошли в дверь и поприветствовали их по очереди: 

— Этот сын выражает почтение отцу и княгине. Желаю отцу и княгине крепкого здоровья в Новом году.

Лу Юйфэй вслед за ним поприветствовала их: 

— Поздравляю князя и княгиню с Новым годом.

Тан Шиши ответила небрежно, но Чжао Чэнцзюнь вдруг заметил неладное.

Чжао Цзысюнь называл его отцом, но обращался к Тан Шиши как к княгине. Чжао Чэнцзюнь раньше не замечал этого. Сегодня он осознал всю неправильность, когда эти два обращения были произнесены вместе.

Чжао Чэнцзюнь припоминал, что Чжао Цзысюнь не называл Тан Шиши матерью ни при каких обстоятельствах. Что это значит? Он не хотел признавать статус Тан Шиши или просто не хотел называть ее так.

Чжао Чэнцзюнь молча смотрел на Чжао Цзысюнь и ничего не говорил. Сегодня не только Чжао Цзысюнь и его жена пришли с поздравлениями, но и многие чиновники за пределами резиденции пришли с визитом. Не прошло и минуты, как Лю Цзи пришел доложить:

— Князь, губернатор прибыл.

Губернатора Сипина Чжао Чэнцзюнь следовало принять лично. Чжао Чэнцзюнь встал, и Чжао Цзысюнь, увидев это, хотел последовать за ним. Чжао Цзысюнь слегка поднялся на ноги и быстро вышел за перегородку. Вопреки ожиданиям, Чжао Чэнцзюнь долго не выходил.

Чжао Цзысюнь удивился и снова вернулся во внутреннюю комнату. Чжао Чэнцзюнь продолжая стоять на том же месте, негромко увещевал Тан Шиши: 

— Будь осторожна. Пусть всеми занимается служанка, а сама ничего не делай. Куда бы ты ни пошла, ты должна взять с собой служанку.

— Я знаю, - Тан Шиши знала его увещевания так хорошо, что могла даже пересказать задом наперед: - Не будь нетерпеливой, не поднимай тяжелых предметов, не сердись. Я все помню, иди скорее.

Глаза Лу Юйфэй расширились от удивления, пока она прислуживала на одной стороне. Тан Шиши была настолько дерзкой, что осмелилась так разговаривать с Цзин-ваном? Она тихонько посмотрела на Чжао Чэнцзюнь. К ее удивлению, Чжао Чэнцзюнь не был раздражен. Он терпеливо разговаривал с Тан Шиши: 

— Ничего плохого в излишней осторожности нет. Пусть пока тебе компанию составят служанки. Я вернусь позже, как отправлю губернатора.

Тан Шиши с безразличным видом кивнула головой и, присмотревшись, почувствовала легкое нетерпение. Наоборот, Чжао Чэнцзюнь шел медленно, наставляя направо и налево, и в конце концов с большим трудом вышел за дверь.

В отличие от него, Тан Шиши была похожа на бессердечного подонка.

Выйдя за дверь, Чжао Чэнцзюнь не забыл еще раз предупредить служанку, стоявшую на пороге. Лу Юйфэй с изумлением наблюдала за этой сценой и тихонько сказала: 

— Княгиня, князь ушел.

Тан Шиши удивленно посмотрела на нее: 

— Я знаю.

Тан Шиши не поняла, о чем хотела спросить Лу Юйфэй. Лу Юйфэй тоже на замолкла и не знала, как сказать. С Чжао Цзысюнем Лу Юйфэй смогла встретиться только сегодня, когда они пришли во двор Яньань с поздравлениями с Новым годом. Всю дорогу они молчали. И только во время новогодних поздравлений Лу Юйфэй услышала, как Чжао Цзысюнь произнес первую фразу. Они так отдалились друг от друга, что Лу Юфэй даже поговорить с мужем стало роскошью. Что касается Тан Шиши, то Чжао Чэнцзюнь неоднократно давал ей советы и несколько раз останавливался поговорить с ней перед выходом, но Тан Шиши была столь нетерпелива.

Людей в самом деле не следует сравнивать. Тан Шиши хотела встать, и, увидев ее действия, служанки быстро окружили ее, чтобы помочь ей. Тан Шиши держалась за талию, ходила с трудом и жаловалась: 

— Большой живот очень мешает, я даже не вижу дороги. Больше никогда не захочу рожать.

Потрясенные служанки поспешно запричитали: 

— Княгиня не должна говорить таких слов. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Слова ребенка беспорочны, не содержат зла. 

— Да, княгиня. Сегодня Новый год, нельзя произносить слова невезения. Потерпите еще немного, через два месяца маленький хозяин появится на свет.

Служанки окружили Тан Шиши, успокаивая и развлекая. Лу Юйфэй шла следом, тихонько поглаживая себя по животу.

Лу Юйфэй не могла понять, о какой беде говорила Тан Шиши. Редкую для нее возможность, кто-то выбрасывал, как изношенную пару ботинок.

Этот мир был так несправедлив.

Новый год - праздник воссоединения. Дети и внуки собирались на коленях у старших, чтобы отпраздновать это радостное событие. Поскольку в резиденции не было пожилой тайфэй*, Тан Шиши стала старшей в семье. Сегодня весь день все собирались вокруг Тан Шиши, с опаской оберегая ее и ломая голову, как сделать ее счастливой.

*[太妃 tàifēi - * мать князя]

Когда вечером наступило время ужина в честь воссоединения, пришли и несколько наложниц. Чжоу Шуньхуа и другие, одетые в новые одежды, изысканные и великолепные платья, с шпильками на голове украшенными жемчугами и самоцветами, с грелкой для рук изысканной работы, стояли вокруг приемного зала и разговаривали.

В приемном зале не было нужды в благовониях. Пудры на красавицах было достаточно, чтобы наполнить зал ароматом. Тан Шиши посмотрела на зал, усыпанный жемчугом и нефритом, снова взглянула на себя и тихонько вздохнула.

И тут же в приемном зале сразу стало тихо. Чжоу Шуньхуа с улыбкой спросила: 

— Почему княгиня вздыхает в хороший день?

— Я вам всем завидую, - Тан Шиши с мрачным лицом сказала, - Я действительно завидую всем вам, что вы легкие, можете носить сложные аксессуары для волос, а также плотно облегающую одежду. В отличие от меня, которая может носить только свободную одежду для беременных.

Чжоу Шуньхуа, Жэнь Юйцзюнь и остальные были ошеломлены. Чжоу Шуньхуа внимательно всматривалась в выражение лица Тан Шиши. Она подозревала, что Тан Шиши намеренно издевается над ней.

Желая возвыситься, человек сначала принижает себя, а потом превозносит правду. А говорит правду, хвастаясь в жалобном тоне.

Разве это можно назвать жалобами? Перед несколькими наложницами, которые еще не родили и все еще пытались бороться за благосклонность, жаловалась, что не может носить красивую одежду из-за беременности?

А, тьфу! Бесстыдница! Они действительно недооценили Тан Шиши. Они не ожидали, что Тан Шиши окажется настолько глубокой интриганкой, что даже ее показуха будет раздражать.

Чжоу Шуньхуа неохотно улыбнулась и сказала: 

— Беременность княгини - счастливое событие. Еще через два месяца Вы станете такой же красивой, как и раньше.

Тан Шиши посмотрела на свою руку и вздохнула: 

— Надеюсь, что так и будет. Сызмальства не толстела. Впервые я отрастила столько мяса.

Эти женщины, сидевшие на диете и не смевшие есть больше во время каждого приема пищи, снова замолчали. Чжоу Шуньхуа выдержала долгую паузу и сказала: 

— Княгиня красавица от рождения и от природы необычна.

— А что в этом хорошего? - Тан Шиши отложила платок и расстроенно ответила, - Иногда я завидую всем вам. Вы можете завести возлюбленных, знающих вашу душу, в отличие от меня. Всем нравится лишь мое лицо.