Онлайн чтение книги Лучше быть вдовствующей императрицей It’s Better to be the Empress Dowager
1 - 54

Чжао Чэнцзюнь был ошеломлен и беспричинно рассердился. Он злился не на Тан Шиши за то, что она оттолкнула его, а на слова, которые она произнесла.

Мужчинам и женщинам не подобает прикасаться друг к другу.

В этой династии существовал строгий этикет. С шестилетнего возраста мужчины и женщины занимали разные места. Когда девочка подрастала, она не могла видеть других мужчин, кроме родного отца и брата. Иногда даже ее дальние кузены должны были избегать этого. Эти несколько коротких слов были непреодолимой гранью в этикете.

Чжао Чэнцзюнь только сейчас осознал, что он также является посторонним для Тан Шиши.

Тан Шиши одним предложением провела границу между ними. Чжао Чэнцзюнь хотел опровергнуть, ведь они были красавицами, подаренными вдовствующей императрицей Яо резиденции Цзин-вана. Даже земля на северо-западе принадлежала ему, что уж говорить о Тан Шиши? Однако Чжао Чэнцзюнь понимал, что все сказанное Тан Шиши верно. Она была незамужней и невинной. Другие мужчины в поднебесной были для нее посторонними. Они не могли смотреть на ее лицо или прикасаться к ее телу.

Кроме родного отца, братьев и будущего мужа.

Чжао Чэнцзюнь некоторое время неподвижно смотрел на Тан Шиши, затем медленно отпустил ее руку и позволил ей встать. Тан Шиши освободила руки и быстро поднялась с земли. Некоторое время она шаталась, но затем смогла твердо стоять, и вскоре почувствовала тупую боль в талии и ягодицах.

Тан Шиши, несмотря на боль, была рада. К счастью, одежда была плотной, снег на земле смягчил падение, посему она не разбила себе кожу. Иначе с таким большим шрамом на спине ей пришлось бы плакать до смерти и снова перевоплощаться.

Чжао Чэнцзюнь заметив изменения в ее лице, спросил:

— Где болит?

Тан Шиши смущенная не могла ответить, что болят поясница и ягодицы. Она покачала головой и дала ответ: 

— Все в порядке. На мне несколько слоев одежды, я не повредила себе тело.

Чжао Чэнцзюнь наблюдая за ее выражением лица, понял, что она лжет, но, к счастью, она не повредила свое тело, в крайнем случае, это была поверхностная травма. В глазах Чжао Чэнцзюнь содранная кожа и небольшое кровотечение не являлись ранами.

Чжао Чэнцзюнь сказал: 

— Попробуй медленно сделать два шага по земле. Ноги болят?

Тан Шиши, следуя указаниям Чжао Чэнцзюнь, сделала два шага и в итоге покачала головой. Чжао Чэнцзюнь снова спросил: 

— Как насчет лодыжки?

Тан Шиши по-прежнему качала головой. Чжао Чэнцзюнь почувствовал полное облегчение и произнес: 

— Отлично. Зимой земля твердая, падение - не мелочь. В будущем будь осторожнее, не допускай неосторожности.

Тан Шиши опустила глаза и тихо отозвалась. Чжао Чэнцзюнь решил, что Тан Шиши была неосторожна, но он не знал, что она упала специально.

Именно это и было целью Тан Шиши. Она хотела, чтобы Чжао Чэнцзюнь никогда об этом не узнал.

Воспользовавшись тем, что сегодня она упала понарошку, ей удалось скрыться от глаз вдовствующей императрицы Яо и тайно спасти Чжао Чэнцзюнь. Хотя Тан Шиши и не знала, нужна ли она вообще Чжао Чэнцзюнь для спасения или нет.

Тан Шиши опустила глаза и втайне предупредила себя, что это был единственный раз, и больше такого не повторится. В следующий раз ей не повезет так, как сегодня, да и цель, за которую она должна была бороться, - Чжао Цзысюнь.

Чжао Чэнцзюнь был всего лишь ступенькой, обреченной на раннюю смерть, Чжао Цзысюнь - будущим императором. Она рисковала своей жизнью, чтобы спасти человека, который не имел к ней никакого отношения. Тан Шиши подумала, не сошла ли она с ума?

Чжао Чэнцзюнь расслабился, удостоверившись в том, что с Тан Шиши все хорошо: 

— К счастью, с тобой все в порядке. Заставляешь других волноваться за тебя. Скорее возвращайся в карету и отдохни. Не стоит беспокоиться о посторонних делах. Есть я.

Тан Шиши кивнула и, накинув тяжелую накидку, пошла к карете. Чжао Чэнцзюнь проводил ее до кареты, и когда она села в нее, Чжао Чэнцзюнь окинул взглядом карету и слегка нахмурился.

Сначала он подумал, что Тан Шиши поскользнулась и случайно упала, когда садилась в карету. Однако следов скольжения не было.

Вместо него был довольно ровный след, будто кто-то стоял на нем и сильно топал. По краям остались следы снега от силы, с которой его топтали.

Глаза Чжао Чэнцзюнь слегка сузились, он без слов бросил взгляд на Тан Шиши, скрывая все под спокойствием. На Тан Шиши было три слоя внутренней одежды и три слоя внешней. Она не привыкла к такому количеству одежды. Кроме того, на подошвах ее ботинок лежал снег. Она споткнулась всего через несколько шагов. Когда она встала на табуретку кареты, лошадь нетерпеливо сделала несколько шагов вперед. Вся карета двинулась вперед. Тан Шиши уже собиралась сесть в карету, но по инерции все ее тело накренилось и вскоре упало набок.

Чжао Чэнцзюнь протянул руку, накрепко поддерживая ее. Он стоял рядом с Тан Шиши и она упала прямо в его сторону. Чжао Чэнцзюнь поддерживал ее одной рукой.

С этого ракурса казалось, что Тан Шиши намеренно бросилась в его объятия. Тан Шиши смутилась и быстро проговорила: 

— Принц, прости меня, пожалуйста. Клянусь, я не хотела этого делать.

Она пыталась встать с Чжао Чэнцзюнь. Ее руку, которая только что вырвалась, внезапно схватила другая сила. Чжао Чэнцзюнь крепко держал ее за запястье и не давал уйти.

Тан Шиши удивленно посмотрела на него. Не говоря ни слова, Чжао Чэнцзюнь положил вторую руку за ее колено и неожиданно подхватил ее. Тан Шиши, почувствовав невесомость, коротко вскрикнула. Придя в себя, она быстро закрыла рот рукой.

— Принц…

— Я знаю, что ты не хотела этого, - руки Чжао Чэнцзюнь были сильными и крепкими. Тан Шиши была окружена ими, как непоколебимой железной стеной. Чжао Чэнцзюнь усадил Тан Шиши в карету. Тан Шиши хотела высунуть голову, но Чжао Чэнцзюнь удержал ее и затолкал внутрь кареты.

— Оставайся в карете, - Чжао Чэнцзюнь был невозмутим. Его глаза были темными и холодными, в них была слабая резкая рябь: - Не делай больше мелких хитростей.

Тан Шиши смотрела в глаза Чжао Чэнцзюнь и непонятным образом боялась пошевелиться. Успокоив ее, Чжао Чэнцзюнь закрыл дверь кареты и пошел обратно по снегу.

Проходя мимо кареты, он бросил неопределенный взгляд на кучера.

Тан Шиши уже давно находилась в резиденции Цзин-вана. Она все лучше разбиралась, когда Чжао Чэнцзюнь шутит, а когда говорит серьезно. Сейчас он говорил настолько убедительно, что Тан Шиши не решилась бросить ему вызов. Потому она тотчас прекратила борьбу и послушно осталась в карете, чтобы отдохнуть.

Тан Шиши сильно устала, ее падение было настоящим. Спустя столько времени поясница продолжала болеть. Тан Шиши подозревала, что она уже темно-синяя. Снаружи завывал ветер, однако она прислонившись к карете, чувствовала необыкновенное облегчение.

Казалось, что бы ни случилось, все разрешится благополучно. Цзин-ван был совсем рядом, и все будет хорошо.

Тан Шиши не знала, сколько времени она ждала. Вскоре карета тронулась. Тан Шиши приподняла занавеску и спросила: 

— Дорога открыта? Этот путь труднопроходим. Я сейчас же спущусь и пойду пешком.

Не подозревая о том, что карета в сопровождений несколько стражников, Тан Шиши вышла из кареты. Когда стражник услышал, что говорит Тан Шиши, его действия стались упорядоченными, а глаза все время были опущены вниз: 

— Барышня Тан, принц приказал командующим расширить заснеженную дорогу и расчистить достаточно большую для проезда кареты. Барышня Тан, извольте, сидите спокойно в карете и не выходите из нее, дабы не простудиться.

Тан Шиши посмотрела вперед, и в самом деле, дорога стала намного шире. У Тан Шиши было сложное настроение. Она настояла на том, чтобы последовать за ним, прежде чем покинуть резиденцию. Если бы не она, Чжао Чэнцзюнь и стражники поспешили бы вперед, не пришлось бы убирать столько снега и не тащить Тан Шиши. Путешествие было бы намного быстрее.

Теперь для нее расчистили дорогу в три-четыре раза шире. Закончив говорить, стражник отвел глаза и посмотрел прямо перед собой, совершенно не глядя в сторону Тан Шиши. Тан Шиши не знала, что сказать, поэтому ей оставалось только опустить занавеску и тихо вздохнуть.

По дороге они постоянно останавливались, и в конце концов перед наступлением темноты добрались до горной усадьбы в Наньшане. В усадьбе царило мрачное настроение. Привратник глядя на снег, задумался, как вдруг издалека увидел приближающуюся черную тучу, среди которых был таинственный человек в железных доспехах, конница напоминала имперские войска. Привратник был потрясен. Он энергично протер глаза и обнаружил, что темные туча не исчезли.

И вправду, конница! Северо-запад был вотчиной Цзин-вана, все войска принадлежали ему. Это могли быть только люди Цзин-вана. Привратник был вне себя от радости и тут же закричал в сторону горной усадьбы: 

— Мы спасены, мы спасены. Принц прислал людей!

В усадьбе недужливая Лу Юйфэй стояла перед кроватью и беседовала с Си-фужэнь: 

— Сударыня, как Вы?

Си-фужэн была уже ветхой годами и не могла сравниться с такой зеленью, как Лу Юйфэй. Путешествие было нелегким, к тому же вчера она пережила студеный день на улице. Она была и голодна, и напугана. Едва они успели вернуться в усадьбу, Си-фужэнь захворала.

Си-фужэнь была больна, да и состояние других женщин не внушало оптимизма. Лу Юйфэй тоже страдала от простуды, сейчас она просто пыталась утешить Си-фужэнь. Си Юньчу изначально отличалась избалованном характером. Нынче, прихватив простуду, она продолжала плакать у кровати Си-фужэнь.

Лу Юйфэй не только хотела узнать о здоровье Си-фужэнь, но и утешить Си Юньчу, и вскоре у нее закружилась голова. Однако Лу Юйфэй не могла показать, что ей нехорошо. Она была шицзыфэй, к тому же сама инициировала поездку в храм Гуанцзи. Если бы она заболела, то и воля остальных полностью рассыпалась бы.

Не даст ли это Чжоу Шуньхуа еще один шанс  показать себя?

Лу Юйфэй отказалась и все устроила в усадьбе, несмотря на препятствия служанки. Эта деревня служила для снабжения резиденции Цзин-вана овощами и дикоросами, она не была горной усадьбой для развлечений. Внезапно столько людей нуждались в помощи для обустройства, потому везде царил хаос. Лу Юйфэй нужно было не только организовать питание и проживание, но и успокоить мать и дочь семьи Си, защититься от Чжоу Шуньхуа, а также позаботиться о том, чтобы горная дорога, ведущая наружу, могла продолжать движение. За полдня она почувствовала явную усталость.

Си Юньчу, вытирая слезы, причитала: 

— Я же говорила, что не надо ехать, но ты не слушала. Посмотри, в каком состоянии мы сейчас находимся. На улице сильный снегопад, а мы заперты здесь. Никто не знает, что мы умираем от голода.

Со вчерашнего дня Лу Юйфэй снова и снова слышала эти высказывания. Си Юньчу не говорила, что ей это надоело, но Лу Юйфэй уже устала ее слушать. Лу Юйфэй начала раздражаться. Однако при мысли о том, что Си Юньчу может стать будущей ванфэй, она нехотя терпела и с улыбкой говорила: 

— Переживший беду человек обречен на удачу. Благо, мы благополучно добрались до деревни. Юньчу, я понимаю, что ты устала, но не нужно на каждом шагу говорить о жизни и смерти. Это не к счастью.

— Не к счастью? - Си Юньчу усмехнулась, держа в руках платок: - Допустим, я ничего не скажу и закрою глаза на все. Это к счастью? Сможем ли вообще найти решение проблем?

— В усадьбе есть уголь и провизия, которых хватит надолго, - Лу Юйфэй попыталась успокоить Си Юньчу: - Сохраняй спокойствие и не проявляй нетерпения, давай подождем еще. Вчера шицзы пытался найти способ сообщить об этом принцу. Принц обязательно пришлет людей для нашего спасения.

Услышав имя Чжао Чэнцзюнь, Си Юньчу наконец успокоилась и больше не срывалась на Лу Юйфэя, но ее язвительный тон не ослабевал: 

— С углем и провизией проблем нет. А как же лекарственные ингредиенты? Моя матушка больна. Если вдруг случится что-то плохое, кто понесет ответственность?

Даже если Лу Юйфэй и хотела угодить Си Юньчу, сейчас она не могла этого вынести. Улыбка Лу Юйфэя слегка натянулась, что имела в виду Си Юньчу? Она обвиняла Лу Юйфэй в болезни Си-фужэнь?

Ясен как день, именно семья Си хотела обеспечить Си Юньван неугасимой лампадой. Лу Юйфэй предложила им добраться до резиденции Цзин-вана и постаралась организовать питание и ночлег. В итоге Си Юньчу не оценила этого и жаловалась, что Лу Юйфэй доставила им столько хлопот?

Гнев ударил в голову Лу Юйфэя, она уже собиралась ответить, как вдруг снаружи пришло срочное донесение, прервав беседу между Лу Юйфэй и Си Юньчу.

— Шицзыфэй, мы спасены. Принц привел людей!

Что? Лу Юйфэй внезапно встала, и даже Си-фужэнь, лежавшая на кровати, с трудом открыла глаза: 

— Цзин-ван?

Си Юньчу села на вышитый табурет, на мгновение ошеломленная, с недоверием пробормотала: 

— Цзин-ван? Я не ослышалась, верно? Его Высочество, Цзин-ван здесь?

Никто в комнате не обращал внимания на Си Юньчу. Лу Юйфэй тут же выбежала. Что бы ни делали служанки, все они бросились к двери. Даже Си-фужэнь с трудом поднялась на ноги и закашлялась: 

— Помогите мне встать и скорее идите встречать принца.

Снаружи на изначально пустом снежном поле остановился отряд конницы. Предводитель, одетый в охристо-красное одеяние с узкими рукавами и черную накидку, спрыгнул с коня.

За ним следовала группа конницы в форме. Чжао Чэнцзюнь передал поводья своему доверенному лицу и встал на снегу, словно самый яркий мазок на фоне белизны. Он был величественным, холодным и властным, словно наделенным убийственной аурой.

Когда Лу Юйфэй увидела гостя под карнизом, ее глаза увлажнились, и она чуть не разрыдалась. Чжао Цзысюнь быстро подошел к открытому пространству и поприветствовал: 

— Отец.

Чжао Цзысюнь посмотрел на Чжао Чэнцзюнь неверящими глазами: 

— Отец, почему Вы здесь?

Чжао Чэнцзюнь не снизошел до ответа,  повернулся и пошел в сторону заднего двора: 

— Поговорим позже. Сначала приготовь горячую воду и пустую комнату. Забудь, нет нужды. Я все устрою.

Сам сказал, сам опроверг. Чжао Цзысюнь даже не успел отреагировать. Он с изумлением наблюдал, как Чжао Чэнцзюнь подошел к передней части кареты и негромко спросил: 

— Еще не спишь? Мы уже приехали. Можешь выходить.

Занавеска кареты мягко отодвинулась. Вскоре дверь открылась изнутри, и сзади появилась девушка в красной накидке. Она слегка наклонилась, ее действия казались неудобными. Чжао Чэнцзюнь протянул руку, наполовину помогая, наполовину придерживая, чтобы поставить ее на землю.

Как девушка твердо встала на ноги, она подняла капюшон. Белый снег ослепительно блестел серебром, а сама она была похожа на красную сливу, стоящую посреди снега. Сняв капюшон, она показала изысканное, светлое и сияющее нежностью* лицо.

*[桃夭 táoyāo - «персик прекрасен», обр. о брачном возрасте девушки, по 6-й песне «Шицзина», воспевающей невесту]

Цвет лица стал немного бледнее, как будто ей было не по себе во время путешествия из-за холодной погоды. Однако все больше и больше становилось заметно, что волосы у нее черные, а губы красные. Она была похожа на сверкающую красавицу, стоящую посреди снега.

Чжао Цзысюнь был ошеломлен. Только подошедшая Си-фужэнь держась за дверную раму, диву давалась, заметив девушку рядом с Чжао Чэнцзюнб: 

— Кто эта женщина?

Тан Шиши и впрямь была сыта по горло, ей не стоило так страдать, чтобы мчаться на горную усадьбу за ничтожно крошечным участком. Тан Шиши была слаба и утомлена, она даже не смогла вызвать в себе энтузиазма, когда увидела главного героя, о котором все время думала.

Тан Шиши поклонилась Чжао Цзысюнь: 

— Тан Шиши выражает почтение шицзы.

Чжао Цзысюнь посмотрел на Тан Шиши, затем быстро перевел взгляд на Чжао Чэнцзюнь. Интуиция подсказывала ему, что кое-что изменилось. В присутствии Чжао Чэнцзюнь Чжао Цзысюнь не решился принять поклон от Тан Шиши. Он слегка уклонился и сказал: 

— Барышня Тан, прошу, встань. Дорога далась трудная.

— Принц любит своего сына, - Тан Шиши сказала: - Когда принц услышал, что шицзы и шицзыфэй попали в ловушку, он сразу же повел людей, чтобы те лично разведали дорогу. У любящих родителей - почтительные дети, даже солнце и луна могут об этом свидетельствовать. Это поистине вызывает у других глубокое волнение.

Чжао Цзысюнь поклонился Чжао Чэнцзюнь: 

— Благодарю Вас, отец. Этот сын не смог разделить Ваши заботы, вместо этого доставил неприятности отцу. Этому сыну стыдно за себя.

— Вставай, - Чжао Чэнцзюнь сказал: - Что толку говорить об этом теперь? В письме говорилось, что ты плохо себя чувствуешь. Не стой на улице, иди в дом и поговорим.

Чжао Чэнцзюнь и Чжао Цзысюнь вошли в главную комнату. Группа женщин, увидев их, дружно поприветствовала: 

— Мое почтение принцу.

Чжао Чэнцзюнь прошел мимо и небрежно сказал: «встаньте». Он уже привык к таким вещам. С самого его рождения люди постоянно преклоняли перед ним колени и уважительно называли его «принц».

Чжао Чэнцзюнь уже давно не удивлялся такому положению вещей и даже не бросал взгляда в из сторону. Эта горная усадьба поставляла продукции горно-лесного хозяйства в резиденцию Цзин-вана, и обычно сюда приходило очень мало людей, а входов было всего два - спереди и сзади. К счастью, в конце концов, это была усадьба резиденции Цзин-вана. Хотя помещение и было небольшим, оно было аккуратным.

Первая главная комната, в которую он вошел, стала самой почетной. С появлением Чжао Чэнцзюнь главная комната стала выполнять функции зала. Чжао Чэнцзюнь вошел в комнату и увидел Си-фужэнь. Он поклонился и жестом поздоровался: 

— Си-фужэнь.

— Принц, - Си-фужэнь потянула свое больное тело, чтобы поприветствовать Чжао Чэнцзюнь. Си Юньчу встала рядом с матерью и бросила быстрый взгляд на Чжао Чэнцзюнь. Она робко и нежно поприветствовала его.

Си Юньчу была застенчивой и робкой, с выдающейся фигурой. У нее был любимый мужчинами облик хрупкой красавицы со слабым* трепетом в каждом движении. Жаль, что Чжао Чэнцзюнь не заметил ее. Чжао Чэнцзюнь все время смотрел на Си-фужэнь и жестом пригласил ее присесть на почетное место.

*[弱不禁风 ruò bù jīn fēng - такой слабый, что от ветерка с ног валится, обр. в знач.: слабый, тщедушный]

Осмелится ли Си-фужэнь? Она сразу же отказалась. Уступив  дважды, Чжао Чэнцзюнь сам занял место хозяина, а Си-фужэнь села напротив него.

Остальные сели в порядке старшинства и младшинства. Чжао Цзысюнь и Лу Юйфэй сели на стулья из грушевого дерева, Си Юньчу придвинула вышитый табурет и села рядом с матерью, Тан Шиши встала рядом с Чжао Чэнцзюнь, остальные последовали за своими хозяевами.

Чжао Чэнцзюнь спросил Си-фужэнь: 

— Говорили, что барыне стало плохо по дороге. Интересно, состояние улучшилось?

— Ничего страшного, - Си-фужэнь еще недавно лежала на кровати. Теперь же, когда пришел Цзин-ван, она вдруг налилась силой, и вся казалась энергичной, - Слабое тело этой ничтожной позволило принцу посмеяться.

Чжао Чэнцзюнь сказал: 

— Сударыня, что ты говоришь? Ты - уважаемая гостья резиденции Цзин-вана. Из-за халатности резиденции барыня заболела во время путешествия. Горная дорога, вероятно, уже расчищена. Я приказал подчиненным спуститься и укрепить дорогу. К завтрашнему дню мы сможем вернуться в город напрямую.

— Правда? - все были вне себя от радости, и даже Си-фужэнь закашлялась от волнения. Она прикрыла рот рукой и с трудом проговорила: 

— Премного благодарна, принц. Но ничтожная согласилась пойти в храм Гуанчжи, чтобы поклониться Будде вместе с шицзыфэй. Если ничтожная вернется в город, разве Буддой не будут пренебрегать?

— Ничего страшного. Можете поклоняться Будде где угодно. Главное - ваша безопасность, - тон Чжао Чэнцзюнь не был ни быстрым, ни медленным. Он всегда говорил так, не торопясь, четко выговаривая слова, и после того, как он заканчивал фразу, она как бы затягивалась рифмой. Вероятно, это была привычка, выработанная императорским двором. Все должно быть сдержанно и неторопливо, мягко и торжественно, но за мягкой внешностью и безупречностью каждого слова скрывается безжалостный характер.

Чжао Чэнцзюнь сказал это красиво. У всех женщин в комнате, кроме Тан Шиши, на глаза навернулись слезы. Весь день они были в ужасе и страхе. А теперь вдруг появился кто-то и сказал: «главное - ваша безопасность». Кто бы не был тронут?

Си-фужэнь вытерла глаза: 

— Благодарю, принц. Ничтожная действительно не знает, как отблагодарить принца за доброту.

— Барыня любезна, - Чжао Чэнцзюнь слегка улыбнулся и сказал: - Это резиденция Цзин-вана забрал барыню и вторую юную барышню из провинции Сипин. Несмотря ни на что, я отправлю вас обоих в особняк Си в целости и сохранности, иначе я не смогу оправдать доверие семьи Си. Если барыня плохо себя чувствует, может спокойно поправить здоровье в усадьбе. Моя охрана останется в усадьбе и позже сопроводит барыню и вторую юную барышню обратно в город..

Охрана останется... Иными словами, Цзин-ван уйдет раньше? Си-фужэнь была не без разочарования. Изначально она думала остаться с Цзин-ваном еще на несколько дней под предлогом болезни, чтобы создать возможности для Си Юньчу и Цзин-вана. Теперь же казалось, что Цзин-ван уедет завтра, и оставаться здесь было бессмысленно.

Подумав, Си-фужэнь сказала: 

— Все стражника принца - элитные солдаты, отобранные за тысячу ли. На них лежит тяжелая ответственность по защите страны. Не задержатся ли военные дела, если Вы оставите их из-за этой ничтожной? Болезнь этой ничтожной - не страшно, мы можем отправиться в путь вместе завтра.

Си Юньчу продолжала исподтишка смотреть на Чжао Чэнцзюнь и, слушая мать, окончательно пришла в себя. Она накрыла руку матери своей ладонью и с тревогой нахмурилась: 

— Матушка…

Си-фужэнь похлопала Си Юньчу по руке и сказала: 

— Ничего. Принц занят, не оттягивай время принца.

Си Юньчу быстро взглянула на Чжао Чэнцзюнь, опустила ресницы и удрученно сказала: 

— Слушаюсь.

Чжао Чэнцзюнь сделал вид, будто не видит этого. Он продолжал слабо и надлежаще улыбаться и сказал Си-фужэнь: 

— Сударыня, не принуждай себя. Независимо от того, захочет ли барыня остаться или уехать, резиденция Цзин-вана будет ждать до конца.

Си-фужэнь приняла решение уехать. Жить в учадьбе было неудобно, лучше отправиться в путь вместе с Цзин-ваном. Не нужно было беспокоиться о безопасности в пути, к тому же можно было наладить отношения с резиденцией Цзин-вана. Си-фужэнь приняла решение и твердо сказала: 

— Принц, спасибо за Вашу доброту. Болезнь этой ничтожной несерьезная,  мы сможем выехать завтра.

Чжао Чэнцзюнь был просто вежлив. Поскольку Си-фужэнь настаивала на своем, ему нечего было сказать. Чжао Чэнцзюнь встал и изрек: 

— В таком случае барыня может отдыхать спокойно. Я не буду мешать барыне восстанавливаться после болезни.

Си-фужэнь встала, чтобы проводить Чжао Чэнцзюнь. Смутившись, она сказала: 

— И принц сегодня отдыхает в усадьбе. Принц - почтенная личность, главная комната должна быть занята принцем. Этой ничтожной стыдно занимать главную комнату. Ничтожная немедленно удалится...

— Барыня, не нужно двигаться, - Чжао Чэнцзюнь остановил движение Си-фужэнь и сказал:  - Барыня - и старшая, и больная. Тебе следует оставаться в главной комнате. Меня устраивает боковая комната. Барыня может спокойно оставаться.

На Си-фужэнь это предложение произвело неизгладимое впечатление. Чжао Чэнцзюнь был принцем, но он с большим уважением относился к семье Си. Видно, что Чжао Чэнцзюнь свойственна тоска, он до сих пор скучает по Вань’эр. Си Юньчу сызмальства росла, слушая имя Чжао Чэнцзюнь. Ныне Чжао Чэнцзюнь занимал высокое положение, был благороден и достоин, но при этом всячески заботился о ее семье. Сердце ее уже давно трепетало.

Си Юньчу смотрела на Чжао Чэнцзюнь с яркими глазами, щеки ее раскраснелись от умиления, как у маленькой девочки. Заметив выражение лица дочери, Си-фужэнь намеренно пошутила: 

— Принц столь обходителен, эта ничтожная испытывает к Вам глубокое уважение и смирение. Лишь горы и пустынные равнины поторопили,  не было времени на подготовку сегодняшнего вечера, что пренебрегает принцем. Все было бы иначе, если бы была принцесса. Принц, позвольте этой ничтожной высказаться. У Вас нет никого, кто мог бы позаботиться о Ваших основных потребностях. Любопытно, когда же у принца появится свой заботливый человек?

Тан Шиши не была удивлена этой темой. Она не была в резиденции долгое время, но за эти короткие полгода многие люди уже открыто и тайно интересовались ею. Барыни и барышни провинции Сипин, подчиненные резиденции Цзин-вана, вдовствующая императрица Яо в императорском дворце, и даже ее собственные люди.

Тан Шиши неоднократно слышала, как Лю Цзи изо всех сил пытался уговорить Чжао Чэнцзюнь жениться. Однако сколько раз Чжао Чэнцзюнь отказывал в бесстрастной манере? Тан Шиши решила, что и в этот раз все повторится. В итоге, она услышала, как Чжао Чэнцзюнь сказал: 

— Должно быть скоро.