Онлайн чтение книги Розы и шампанское Roses and champagne
Глава 3

Мужчина мимолётно скользнул взглядом по тени за окном и, нажав на кнопку стеклоподъёмника, оставил небольшую щель, чтобы увидеть-таки того, кто его потревожил. Холодный взгляд впился фигуру в чёрном костюме. Через пару секунд Цезарь кивнул. Окно машины закрылось, а человек с улицы проскользнул внутрь салона.

– Всё готово, - коротко начал Юрий, вытирая руки серым платком, пачкая его красными пятнами. Цезарь лишь молча наблюдал за его действием и, медленно выдыхая сигаретный дым, ожидал продолжения. В темноте серебристо-серые глаза, казалось, поблескивали жутким, хищным светом. Он не привык ждать. Юрий отвёл взгляд и, сдерживая дрожь в руках и голосе, продолжил говорить.

– Остальным займётся Иван. Думаю, трёх дней хватит.

Цезарь по-прежнему молчал и смотрел на Юрия, которого потихоньку начинало бить нервной дрожью, потому что он физически ощущал на себе вес взгляда Сергеева. Цезарь всё также лениво поднёс сигару к губам, шумно затянулся и выдохнул, наконец, отвернулся к окну снова. Юрий беспокойно ожидал его ответа или кивка, который поставит точку в этом, казалось бы, безучастном диалоге.

Цезарь Александрович Сергеев.

Он – глава организации Сергеевых, одного из самых опасных и влиятельных преступных кланов в России. С раннего детства его воспитывали и готовили к этому: всестороннее образование, обучение правилам выживания. Как единственный сын и наследник, он получал всё, что хотел своими силами, потом и кровью, а вовсе не на блюдечке с голубой каёмочкой.

Отец назвал мальчика Цезарь, и с этого момента не было ни одного человека, который не знал владельца этого имени. Но никто не смел фривольно обращаться к Цезарю, потому в тёмном мире его прозвали Царём. Истинный правитель преступного мира. Его отец, Александр, ещё не отошёл от дел, но реальная власть уже была передана сыну.

Цезарь – хладнокровный мужчина, чьи мысли невозможно было считать благодаря неизменному выражению лица, застывшему как маска, и равнодушному тону. Он был ледяным принцем, таким же смертоносным, как холодный климат страны, где он рос.

За исключением его брата Дмитрия, который обладал талантом сходиться с людьми и понимать их чувства, никто не мог догадаться, о чём думает глава преступного мира. Даже Юрий, который уже долгое время был подле Цезаря и невероятно гордился этим, редко когда мог «прочитать» своего начальника.

Сейчас он беспокойно вглядывался в профиль Царя, который всё также небрежно стряхивал пепел и снова элегантно подносил сигару к губам, со страхом и жадностью ожидая реакции босса. Пока Цезарь медленно выдыхал дым, его подчинённый терзался сомнениями. В голове прокручивались сценарии один хуже другого, а кончики пальцев, казалось, заледенели от замедленного кровообращения. Да, Юрий боялся. Невыносимо. Но ждал.

Всё ли правильно он сделал? Цезарь доволен им или уже раздумывает, что подчинённого можно пусть на корм тем же псам, что и человека, чья кровь на руках Юрия?

Предателей никогда не прощают. Это было ясно и естественно, как законы мироздания, но Юрий ведь не предатель. И сделал всё, что было велено. А может… у Цезаря другое мнение на этот счёт? Вдруг он действительно где-то совершил ошибку?.. Чёрт возьми, как вообще Цезаря можно понять?!

Царь опустил почти до конца истлевший кусочек сигары в пепельницу и расслабленно откинулся на сидение. И произнёс:

– Те, кто много болтает, – долго не живут.

Пусть эти слова и относились к убитому доносчику, но в сердце Юрия они откликнулись недюжинным страхом. В знак согласия он коротко кивнул, разминая замёрзшие руки. Цезарь скучающе посмотрел в окно и, подняв ладонь, лениво постучал по стеклу костяшками. Водитель, который всё это время прислушивался к разговору, чтобы не упустить момент, незамедлительно завёл машину и, когда та тронулась с места, поднял перегородку, превращая салон в идеальную тайную комнату.

– Что с делом Жданова?

Юрий ожидал этого вопроса уже долгое время. Он прокашлялся и произнёс заранее подготовленный и сотни раз прокрученный в голове ответ:

– Всё идёт гладко. Как и ожидалось, они проявляют сопротивление, но в любом случае осталось недолго.

– Это длится дольше, чем я ожидал.

После лаконичного ответа Царя подчинённый занервничал и, уже заикаясь, произнёс:

– Мне о-очень жаль, но из-за непредвиденных обстоятельств процесс замедлился. Но совсем скоро всё будет готово, результат вас не разочарует. Пусть Николай и держится за это предприятие, но в любом случае…

– Что ты имеешь в виду под «непредвиденными обстоятельствами»?

Внезапно вся подготовленная речь разлетелась в пух и прах, когда грозный и леденящий душу голос перебил Юрия. Его сердце бешено колотилось от страха перед неизбежным, и он был вынужден ответить на прозвучавший вопрос.

– Адвокат…

Платиновые волосы бесшумно колыхнулись от остановки машины и заблестели под тусклым светом уличного фонаря. Игра света и теней подчеркнула чёткость линий лица, из-за чего выражение лица Цезаря казалось совсем уж хищным и недовольным.

– Адвокат, значит.

***

Зимнее солнце ещё не вышло из-за горизонта, когда Чон Ивон впопыхах собирался на работу. Он едва-едва закончил разбирать стопку документов и сотню листов с новыми данными, когда уже наступило время выхода. Ночь без сна, конечно, повлияла на координацию молодого человека и скорость восприятия информации. Ивон три раза споткнулся и чуть не полетел кубарем по лестнице, пока спускался.

– Уже уходишь? – спросила бабушка, намазывая масло на кусок пышного домашнего хлеба и запивая чаем без сахара. Ивон кивнул и устало прошагал к столу, отодвинул скрипнувший по паркету стул.

– Ближе к обеду буду заниматься проблемой Николая, поэтому у меня есть только утро, чтобы заняться своим личным делом.

– «Личным делом»? Ты имеешь в виду… то самое?

Женщина знала главную причину, по которой Ивон приехал в Россию. Поэтому он спокойно ответил на аккуратный вопрос:

– Да, мне удалось найти хозяина дома, в котором маму видели в последний раз, и я хочу как можно быстрее проверить всё.

Бабушка кивнула и, взяв бутерброд, добавила:

– Надеюсь, ты найдёшь что-нибудь в этот раз.

Ивон проследил, как она начала есть, понимая намёк на «хватит разговоров, ешь уже». Он улыбнулся.

– Да, мы можем лишь надеяться, – ответил Ивон и принялся молча есть.

Прошло почти тридцать лет. Он уже не мог слепо верить, что найти информацию о матери будет легко. Сложностей добавлял тот факт, что всё, чем Ивон располагал, – это имя. Вероятность успеха была мизерная. Однако он отказывался сдаваться и потерять последнюю надежду, даже если неудача была более чем ожидаема. Ивон встряхнул головой, словно прогоняя непрошеные мысли, и усерднее стал жевать бутерброд.

***

Офис мэра, расположенный в новеньком здании в центре города, выглядел шикарно и пафосно. Одно местоположение уже говорило о влиянии его владельца.

В этот день здание наполнилось едва слышными перешёптываниями, связанными с неожиданным посетителем.

Люди, которые получали снисходительность этого человека, всегда становились крупными влиятельными фигурами. Одно его имя в качестве союзника могло дать всё, включая богатство и власть. Рядом с ним, конечно же, всегда был верный помощник. Который сейчас лишь мог нервно стоять в стороне и наблюдать за безучастными попытками Жданова завести разговор.

– Как вы думаете, всё пройдёт гладко? Юрий говорил, что проблем не будет.

Когда Жданов задал вопрос своим заискивающим тоном, Цезарь лишь вынул изо рта сигару и лениво выдохнул густой дым, полностью игнорируя вопрос. Яркий солнечный свет лился через окна, освещая просторный кабинет, отбрасывая тени на мужские идеально чистые туфли ручной работы.

С момента прихода Цезаря прошло около двадцати минут. За всё это время он не вымолвил ни слова. Жданов не поехал в поместье Царя, оправдавшись нехваткой времени, и поэтому упросил Сергеева приехать к нему в офис. Сказать, что Цезарь был этим недоволен, значит ничего не сказать. Жданов понимал, что перегнул, поэтому знал, что нужно каким-то неведомым образом сменить гнев Сергеева на милость и получить хоть какой-нибудь ответ. Когда часы громко пробили час дня и Цезарь выкурил почти всю сигару, Жданов решился ещё на одну попытку завести разговор.

– Я не раз заключал сделки с Александром. Между нами хорошие отношения.

Он неаккуратно манипулировал темой об отце Цезаря и украдкой взглянул на реакцию оного, но тот был всё также равнодушен. Как будто Жданова и вовсе здесь не было. Как будто он пустое место. Жданов заволновался, что сказал не то, но Сергеев никак не отреагировал, и мэр весь извёлся. Царь ему не угрожал и никак не отреагировал на его слова, а значит, вроде как давал зелёный свет. Либо не слушал вовсе.

Жданов, будучи уверенным, что если бы он перешел черту в разговоре, то уже был бы мёртв, продолжил:

– Александр знает меня не первый день. Я всегда держу свои обещания. Мы обязательно передадим вам кейс, так что, пожалуйста, позаботьтесь о деле с заводом.

Цезарь всё еще не обращал на него внимания. Жданов нетерпеливо залепетал:

– Царь, мне нужен ваш ответ. Скажите что-нибудь.

Мужчина, наконец, соизволил взглянуть на мэра и глубоко затянулся, до конца выкуривая сигару. Цезарь выдохнул терпкий дым и ткнул окурок в пепельницу, не отрывая острого взгляда от Жданова. Тот проследил, как в воздухе изгибаются клубы дыма и неожиданно почувствовал слабый озноб, словно ледяная рука схватила за горло. Сергеев пронизывал его своим фирменным взглядом, в котором не было и проблеска чего-то доброго. Казалось, даже тени забились по углам кабинета, спрятались в прорези ручной выделки мебели.

– Я занятой человек, Жданов. Ты столько времени названивал мне и просил о встрече, а в итоге всё, что я слышу – нытьё.

– Что?..

Жданов на секунду забыл, перед кем стоит, и хотел уже ответить и поставить на место зарвавшегося мальчишку. Но, к счастью самого мэра, Цезарь его перебил.

– Если бы это сделка была для меня не выгодная или провальная, я бы не взялся за это дело с самого начала. Так почему же я сейчас должен тратить время на твои никчёмные вопросы?

– Н-но ведь…

Жданов хотел защитить себя и опровергнуть слова Сергеева, но Юрий, которому секундой ранее позвонила охрана, вмешался.

– Прошу прощения, Царь. Но я вынужден прервать вас. Парень, называющий себя адвокатом, пытается попасть сюда. Что прикажете?

Цезарь медленно зажег новую сигару и сжал её между зубами, бесстрастно спросив:

– Адвокат?

***

Дзынь.

Ивон взглянул на табло с номером этажа и поправил галстук. Вскоре двери новенького бесшумного лифта открылись, являя взору пугающе ухоженное и вычурное пространство. Всё это и близко не сравнить с условиями, в которых живут они с бабулей.

Идеальный лифт вместо хлипких ступеней и золотой декор на колоннах вместо паутины трещин на стенах. В пышном убранстве зала даже лицо Ивона приобрело более бледный оттенок, от чего его черты казались невероятно рельефными и привлекательными.

Он вышел из лифта, по пути кинув взгляд на своё отражение в гладких глянцевых стенах. Костюм и прическа безукоризненные, как и должно в его деле. Чтобы никакая мельчайшая деталь не могла выдать его несобранности, беспокойства или страха. Его слабости. Тем более он прекрасно изучил своего противника. Ивону несколько часов пришлось выслушивать жалобы Николая, сидя в его квартире вплоть до полуночи.

После всего, что он узнал, можно было подвести предварительные итоги. Ситуация в данный момент была такова, что кто-то пытался произвести рейдерский захват предприятия. «Им ничего не стоит сделать фальшивые документы и забрать завод, выстроенный потом и кровью», – как говорил Николай.

Но всё оказалось не так просто. Прежде всего, почти вся информация казалась липовой, а достоверные на первый взгляд документы были явно сфальсифицированы. Проблема и заключалась в том, что сложно подделать документ на ложную информацию. Даже если бы Ивон и решился, любой вскоре мог бы сказать, что его документация полная ерунда, не стоящая ни копейки.

Георгий Жданов, бывший сотрудник КГБ, действующий мэр. Обладая огромными богатствами и влиянием, он без малейших проблем совершал неисчислимое количество преступлений. Ему достаточно даже одного фальсифицированного документа, чтобы отобрать целый завод.

Ивон не надеялся на многое и тем более не был на все сто процентов уверен в своей победе. Однако он не собирался стоять и смотреть, как у законопослушного гражданина несправедливо отбирают дело его жизни.