Онлайн чтение книги Ньюкомы The Newcomes
Глава XLV. Охота на крупного зверя

Лондонский сезон близился к концу, и лорд Фаринтош протанцевал с мисс Ньюком несметное число раз, выпил не одну дюжину бутылок портвейна из погребов Кью, многократно появлялся с упомянутой девицей в опере, на завтраках, на скачках и в иных публичных местах, а все еще не сделал того предложения коего леди Кью ожидала для внучки однажды, когда Клайв явился в казармы Риджентс-парка повидать своих армейских друзей и закончить портрет капитана Уродли, он услышал, как двое молодых людей разговаривали между собой.

— Ставлю три против двух, что Фаринтош не женится. Даже предложения не сделает, — говорил один другому. При появлении Клайва разговор прервался и наступило неловкое молчание. Споры о замужестве Этель стали чем-то вроде азартной игры, и молодые люди без стеснения бились об заклад на большие суммы.

Когда престарелая графиня столь открыто охотится за юным маркизом на виду у всего света и столичные господа даже заключают пари, настигнет, нет ли беззубая гончая свою добычу, право, это увлекательнейшее зрелище и немалая потеха для тех, кто за ним наблюдает. Что же касается нашей героини мисс Этель Ньюком, то, как бы она ни была умна, красива и насмешлива, на ее долю, по моему разумению, выпадет здесь не слишком достойная роль. Тайком сохнуть по Томкинсу, который любит другую, изнывать в беспросветной нужде, умирать с голоду, попасть в плен к разбойникам, терпеть жестокое обращение грубияна-мужа, утратить красоту, заболевши оспой или даже скончаться под конец книги, — всем этим испытаниям молодая героиня может подвергнуться (и неоднократно подвергалась на страницах романов), не утратив своего достоинства и ничуть не упав оттого во мнении впечатлительного читателя. Но когда девушка редкой красоты, наделенная сильным характером и природным умом, позволяет старой бабушке таскать себя повсюду на привязи в погоне за женихом, который старается ускользнуть, — такая особа, право же, должна весьма неловко чувствовать себя в роли героини; и я открыто заявляю, что будь у меня про запас другая и не учитывай я некоторых смягчающих обстоятельств, Этель была бы мной мигом разжалована.

Но романист должен до конца пути следовать со своей героиней, как муж со своей женой на горе или на радость. Сколько лет испанцы терпели свою всемилостивейшую королеву, и не потому, что она была безупречна, а просто потому, что ее даровала им судьба. И вот депутаты и гранды кричали: "Боже, храни королеву!", алабардерос делали "на караул"; били барабаны, палили пушки, и народ восторженно приветствовал Изабеллу II, которая была ничуть не лучше самой простой прачки в ее королевстве. А мы разве лучше своих ближних? Всегда ли мы умеем устоять перед соблазном, справиться с гордыней, алчностью, суетностью и всем таким прочим? Этель, конечно, во многом повинна. Однако не забывайте, что она еще очень молода. Находится в чужой воле. Выросла в весьма светском семействе и усвоила его принципы. Вряд ли кто-нибудь из нас, даже самый ярый британский протестант, станет упрекать бедняжку Изабеллу II за то, что она католичка. Если Этель чтит божество, которому поклоняются лучшие люди Англии, не будем слишком осуждать ее за идолопоклонство и потерпим еще немного нашу королеву, прежде чем низвергнуть ее с трона.

Нет, мисс Ньюком, ваше поведение не очень благородно, хоть вы и будете возражать, что сотни людей на свете ведут себя точно так же. Господи, каково это слышать, когда девушка на заре своей юности, рдея, как маков цвет, признается, что мечта, с которой она отправляется в свой жизненный путь, и главная цель ее существования — выйти замуж за богатого человека; что природа одарила ее прелестью, чтобы она могла обменять ее на богатство и титул; что ей так же необходимо обзавестись здесь на земле богатым мужем, как попасть во царствие небесное. Такова миссия, к которой готовят многих женщин. Юноша вступает в жизнь хоть с какими-то возвышенными порывами; он постарается быть порядочным человеком и жить по справедливости, приложит все силы к тому, чтобы отличиться, не уронить себя низким поступком; он будет просиживать ночи над книгами, лишать себя покоя и радостей, дабы снискать себе доброе имя. Ведь многие бедняги, которые извелись и состарились, так и не добыв ни славы, ни денег, начинали жизнь с добрыми помышленьями и благородными планами, от коих слабоволие, леность, страсть или осилившая их врагиня-судьба вынудили их отказаться. Ну, а светская девица, боже правый, та начинает жизнь с одним лишь убеждением, что ей надобно приобрести состоятельного мужа, и символ веры в ее катехизисе таков: "Верую во единых старших сыновей, дом в столице и сельскую усадьбу!" Когда они, свежие и цветущие, выпархивают из своих детских в гостиные, они уже исполнены своекорыстия. Ведь их сызмальства приучают смотреть своими ясными глазками только на принца и герцога, на Креза и Богача.

Их сердечки укрощали и стискивали так долго и тщательно, что они уподобились крохотным ножкам их сестер, знатных китаянок. Подобно тому, как порой видишь какую-нибудь дочурку бедняка, не по летам опытную в разного рода закладах и готовую торговаться на рынке за каждые жалкие полпенса и воевать с приказчиками в мелочной лавке, — так и в обществе легко встретить хорошенькую барышню, которая только недавно покинула классную комнату, а уже не уступит хитростью бывалому барышнику; знает цену своим улыбкам, умеет то выставить напоказ, то припрятать свой соблазнительный товар и так искусно стравливает между собой покупателей, точно самый что ни на есть выжига-купец с Ярмарки тщеславия.

Молодые люди из Зеленой лейб-гвардии, болтавшие про мисс Ньюком и ее женихов, смолкли при появлении Клайва потому, что знали не только о его родстве с ней, но также и о его несчастной к ней слабости. Есть люди, которые не говорят о своем чувстве, хранят его в тайне, и оно живет, как червь в бутоне, питаясь розами их ланит; иные же не столько думают, сколько разглагольствуют о нежном своем предмете. Так что в непродолжительном времени капитан Крэкторп удостоился доверия Клайва, а уж от него, наверно, о страсти нашего героя узнало и все офицерское собрание. Эти молодые люди, давно вращавшиеся в свете, невысоко оценивали шансы Клайва, указывая ему со свойственной им прямотой — хоть он сам понимал все без них, — что мисс Ньюком не для таких, как он, и ему лучше не томиться и не вздыхать по сладкому винограду, который око видит, да зуб неймет.

Однако добряк Крэкторп, сочувствовавший судьбе молодого художника, старался хоть как-то ему помочь (чем вызвал немалую признательность Клайва) и доставал ему приглашения на светские рауты, где тот имел счастье встречать свою чаровницу. Этель бывала удивлена и обрадована, а леди Кью удивлена и разгневана, встречая Клайва Ньюкома в сих фешенебельных домах; девице, очевидно, льстило, что он столь настойчиво следует за ней. Поскольку между ними не было открытой ссоры, она не могла отказать ему в танце, и он, таким образом, подбирал те крупицы утешения, какие выпадают на долю юноши в подобных обстоятельствах: жил какой-нибудь полудюжиной слов, брошенных во время кадрили, или уносил домой взгляд, подаренный ему в вальсе, а быть может, воспоминание о рукопожатии при расставании или встрече. Как он старался раздобыть билет на тот или иной вечер! Как был внимателен к дарителям этих развлечений! Иные из друзей винили его в том, что он стал прихвостнем и угодником аристократов, — до того он был с ними учтив и почтителен; а дело было лишь в том, что он стремился попасть туда, где появлялась мисс Этель, и бал был ему не в бал, если она отсутствовала.

Так продолжалось один сезон, а потом и второй. За это время мистер Ньюком завел уже столько светских знакомств, что больше не нуждался в протекциях. Он был известен в обществе как милый и красивый юноша, отлично вальсирующий, единственный сын богатого индийского офицера, избравший своим занятием живопись, и, как догадывались, питавший несчастную страсть к своей очаровательной кузине мисс Ньюком. Люди чувствительные, услыхав об этой любовной истории, возымели интерес к мистеру Клайву и посему приглашали его к себе в дом. Наверное, ему сочувствовали те, кто и сам когда-то страдал подобным же образом.

Когда закончился первый сезон, а предложения со стороны молодого маркиза не последовало, леди Кью увезла внучку в Шотландию, где, по случайному стечению обстоятельств, собирался охотиться лорд Фаринтош, и люди вольны были строить любые догадки по поводу этого совпадения. Разве им запретишь? Те из вас, кто знакомы с обычаями света, прекрасно знают, что если среди приглашенных на бал вам встретится имя миссис Такой-то, то дальше, проглядывая список, вы непременно наткнетесь на мистера Как-его-бишь. Если лорд Имярек с супругой, владельцы замка Где-то-там зовут на Рождество или на пасху именитых гостей, включая леди Тире, вы можете, не читая дальше списка, держать пари на любую сумму, что здесь же значится и капитан Многоточие. Подобные совпадения случаются каждый божий день; одни люди горят таким страстным желанием повидаться с другими, и сила этой магнетической тяги, очевидно, так неодолима, что они готовы ради этой встречи ехать за сотню миль в любую непогоду и даже выломать вам дверь, если за ней вы скрываете того, кто им нужен.

Приходится сознаться, что леди Кью на протяжении многих месяцев гонялась за лордом Фаринтошем. Эта ревматическая старуха отправилась в Шотландию, где он охотился за оленем, а она — за ним. Из Шотландии она двинулась в Париж, где он обучался танцеванию у Шомьера; из Парижа — в одно английское поместье, где его ждали на Рождество, но он туда не прибыл, так как, по словам учителя, не вполне еще овладел полькой, и так далее. Если бы Этель была посвящена в ее планы, а не споспешествовала бы им невольно одним лишь своим послушанием, повторяю, мы бы мигом разжаловали ее из героинь. Но она только повиновалась своей бабке, этой деспотичной, властной и неуемной старухе, которой подчинялись все вокруг и которая вершила дела своих близких. Поскольку леди Анна Ньюком была поглощена заботами о больном муже, Этель препоручили бабушке, графине Кью, и старуха дала понять, что намерена после смерти оставить внучке свое состояние, а покуда жива, хочет видеть ее подле себя. Графиня вела такую обширную переписку, какая впору разве что министру. Она привыкла пускаться в путь, ни с кем не советуясь и объявляя о своем предстоящем отъезде всего за какой-нибудь час или два. И Этель разъезжала в ее свите, вопреки своему желанию, влекшему ее домой — к отцу, но по воле и приказу родителей. Нельзя же было допустить, чтобы капитал, коим располагала леди Кью (братьям Хобсон были доподлинно известны его размеры), ушел из семьи. Упаси господи! Барнс, который сам не отказался бы от этих денег и прямо говорил, что ради них согласился бы жить с бабушкой где угодно, энергично поддерживал сэра Брайена и леди Анну в их требованье, чтобы Этель повиновалась леди Кью. Сами знаете, как бывает трудно молодой девице не последовать решению семейного совета. Словом, мне хочется думать, что у королевы нашей есть множество оправданий и во всем виноват ее злой и властолюбивый премьер-министр, поведший ее по ложному пути. Иначе, право, у нас была бы уже другая династия. Представьте себе благородную натуру, обреченную жить одной только светской суетой, и живой ум, занятый исключительно новыми шляпками, столичными сплетнями и разными мелочами этикета; подумайте об этой беготне с бала на бал, о вечной необходимости представительствовать и сохранять на лице улыбку, о привычке ложиться спать без молитвы и начинать день, не испросив у господа помощи. Такой образ жизни вела тогда Этель Ньюком, не по собственной вине, а потому, что так распорядилась судьба. Пусть же пожалеют ее те, кто сознают свои слабости и ошибки, ну а те, кто без греха, — пускай осудят ее.

О том, чтобы последовать за нею в Шотландию, Клайв даже не помыслил. Он отлично понимал, что получаемые им поощренья весьма маловажны, что как с кузеном она с ним мила и любезна, но сразу же переменится, едва лишь он примет другой тон. Однако им довелось повстречаться в Париже, куда следующей весной он приехал на пасху, поскольку, решив вновь попытать счастья, отправил на выставку три или четыре картины, над которыми успешно работал всю предшествующую зиму.

Мы считаем своим приятным долгом поддержать в известной мере тот похвальный отзыв, который мистер Ф. Бейхем дал об этих картинах. Фантастических сюжетов и исторических тем наш юноша избегал; возможно, он убедился, что не имеет эпического дарования, а возможно, решил, что писать портреты знакомых — задача куда легче той, какую он ставил себе прежде. Две небольшие картины Джей Джея собирали перед собой толпы, а у Клайва были выставлены две головы мелом (его шедевр — капитан Крэкторп в парадной форме верхом на лошади, надо признаться, был с позором отвергнут); и светские знакомые Клайва имели удовольствие лицезреть в зале миниатюры "Портрет офицера" под номером 1246, в коем узнавали Огастеса Уродли, эсквайра, из Зеленой лейб-гвардии и выставленный под номером 1272 "Портрет преподобного Чарльза Ханимена". Мисс Шеррик отборочная комиссия забраковала; портрет мистера Бинни Клайв, разумеется, испортил, доделывая; однако, вышеупомянутые портреты мелом, по общему убеждению, передавали сходство и были выполнены в подкупающей и смелой манере. Нечего и говорить, что Ф. Бейхем писал об этих произведениях в восторженном тоне. Можно было подумать, что со времен Микеланджело никто еще так не рисовал. Что делать, Ф. Б. не единственный критик, который имеет обыкновение звучно хлопать своих друзей по плечу и громогласно трубить повсюду об их достоинствах, отчего эти друзья порою испытывают лишь неловкость.

Поскольку от любящего родителя мистера Клайва, и ранее поощрявшего сына в тратах, поступали на родину все более удивительные сведения о деятельности Бунделкундского банка, пайщиком коего он стал, наш герой позволил себе снять в Париже уютный номер в том самом отеле, где юный маркиз Фаринтош занимал еще более роскошные апартаменты в непосредственной близости от своего танцмейстера, все еще обучавшего его светлость польке. Нельзя не признать, что лорд Фаринтош под руководством упомянутого артиста сделал заметные успехи и в третий свой сезон танцевал куда лучше, чем в первый и во второй. У этого же многоопытного учителя маркиз знакомился с новейшими оборотами французской речи, с отборными ругательствами и бойкими словечками, так что, хотя его французская грамматика нередко хромала, он мог весьма красноречиво заказать себе обед у Филиппа, выбранить лакея или обложить извозчика. Молодой вельможа был принят с подобающим ему почетом при дворе правившего тогда французского монарха; и в Тюильри и в домах знати, которые он посещал, маркиз де Фаринтош обратил на себя всеобщее внимание некоторыми фразами, почерпнутыми им у его сведущего наставника. Общество даже вынесло такое суждение, что маркиз — тупой и неловкий юноша с весьма скверными манерами.

А молодой Клайв Ньюком, напротив, был признан обворожительнейшим молодым англичанином, какого давно не видели в парижских гостиных, что немного утешило бедного юношу и, без сомнения, польстило Этель, которая следила за его светскими успехами. Мадам де Флорак, полюбившая его как родного сына, даже раза два выезжала в свет, чтобы посмотреть, хорошо ли его там примут. Принцесса де Монконтур занимала часть Hotel de Florac [20]Резиденций Флораков (франц.). и устраивала также свои приемы. Французы не понимали, сколь плох ее английский, хотя замечали ошибки лорда Фаринтоша во французском. "Так мосье Ньюком художник? Какое благородное призвание!" восклицает к удивлению мисс Ньюком одна высокопоставленная француженка, супруга маршала. "Так этот юноша — кузен очаровательной мисс? Бы, наверное, очень гордитесь таким племянником, сударыня! " — говорит другая графине Кью, которая, разумеется, в восхищении от подобного родства. И вот эта дама начинает специально приглашать Клайва на свои балы, чтобы доставить удовольствие старой графине. Клайв и Этель и трех минут не пробыли вместе в гостиной мадам де Флорак, как та уже поняла, что он влюблен в свою кузину. Она взяла юношу за руку и сказала: "J'ai votre secret, mon ami" [21]Я разгадала вашу тайну, мой друг (франц.)., - и с минуту глаза ее глядели на него так ласково, так любовно, как некогда смотрели на его отца. О, сколько слез пролили эти прекрасные глаза и каким верным осталось это нежное сердце! Если любовь к нам жива до гроба, несокрушима в горе и неизменна при всех поворотах судьбы; если она горит ярким пламенем в наш сумеречный час, не слабеет после нашей кончины, непременно плачет по нас и отлетает с последним вздохом, с последним биением верного сердца, дабы вкупе с непорочной душой переселиться в иной мир, знайте — такая любовь бессмертна! И пусть мы, оставшиеся здесь, разлучены с ней, она ждет нас в будущей жизни. Коли мы любим тех, кого потеряли, не означает ли это, что мы не теряем тех, кого любим? Прошло сорок лет. Но когда эта преданная женщина держит за руку сына Томаса Ньюкома и глядит в его глаза, к ней возвращаются бесценные воспоминанья юности, и неумирающая надежда готова восстать из-под могильной плиты.