Онлайн чтение книги Звезды бегут к нему Stars Run To Him
1 - 31

После трех раундов пьянства.

Трое пьяных омег чудили, а двое альф недоуменно смотрели на них.

Никто не ожидал, что Гу Нуань настолько плохо переносит алкоголь.

Гу Нуань высокомерно сидел на диване, обнимая одной рукой Линь Юйсина, а другой указывая на Гу Чжунъи, оспаривая его авторитет. "Сынок, иди сюда!"

У Гу Чжунъи дернулся рот, он подумал, что ослышался. "Как ты меня назвал?"

Ян Цин разразился неудержимым хохотом, прикрывая рот рукой.

Гу Нуань громко икнул, ласково поцеловал Линь Юйсина в щеку и с яростным выражением лица крикнул на Гу Чжунъи: "Ты что, не уважаешь своего отца? Быстро иди сюда и вымой отцу ноги!"

Он продолжал называть себя "отцом", а в висках Гу Чжунъи пульсировал гнев.

Су Ли дрожал в углу, трезвый, но не в силах встать из-за слабости в ногах.

Линь Юйсин, прислонившись к груди Гу Нуаня, спокойно дышал и крепко спал. Время от времени его рука обхватывала талию Гу Нуаня, прижимаясь к ней.

Они были неразлучны.

Гу Нуань опустил голову и снова поцеловал Линь Юйсина в нежную, румяную щеку.

Гу Чжунъи смял в руке пустую банку, наблюдая за этой сценой.

Внутренние мысли Су Ли: Спасите меня, кто-нибудь... кто-нибудь... это так неловко.

Так как толерантность омег к алкоголю была слишком низкой, празднование дня рождения, которое они планировали продолжать всю ночь, пришлось закончить преждевременно.

Было еще рано, и, учитывая, что комната была заполнена пьяными омегами, трезвый Ян Цин был вынужден покинуть дом по бессердечной просьбе Гу Чжунъи. Су Ли и Гу Нуань были холодно брошены в спальню.

Чистая спальня была тщательно убрана домработницей и опрыскана ингибитором феромонов, поэтому Су Ли и Гу Нуань чувствовали себя комфортно и не испытывали никакого дискомфорта.

Как только Гу Нуань коснулся кровати, он сразу же начал закатывать истерику. "Ты неблагодарный ребенок! Как ты посмел оставить своего старика!"

Гу Чжунъи проигнорировал поведение Гу Нуаня, вызывающее головную боль, и сказал Су Ли: "В спальне есть ванная комната с туалетными принадлежностями. До завтрашнего утра не выходите без необходимости".

Су Ли энергично кивнул.

Гу Нуань метался по комнате, продолжая ворчать. "Неблагодарное дитя! Ты забыл, как отец тебя воспитывал, менял пеленки и убирал за тобой..."

Су Ли в ужасе закрыл рот Гу Нуаня и пообещал: "Я не позволю Гу Нуаню выйти из этой комнаты, можешь не беспокоиться!"

Гу Чжунъи удовлетворенно закрыл дверь.

Гу Нуань продолжал издавать приглушенные звуки, несмотря на то, что его рот был зажат ладонью Су Ли.

Бедняга Су Ли чувствовал себя очень неловко. Он никак не ожидал, что, как только Гу Нуань напьется, он начнет называть всех своими сыновьями. Су Ли поднял вверх три пальца, безмолвно поклявшись никогда больше не пить с Гу Нуанем, ни в этой, ни в следующей жизни!

Линь Юйсин, лежавший на диване, на мгновение проснулся и снова заснул. Он свернулся калачиком, вдыхая аромат горького апельсина на одеяле и удобно прижимаясь к мягкой подушке.

"Ха..." Он слегка похрапывал.

Гу Чжунъи подошел, немного подтянул его одеяло и отрегулировал температуру обогревателя в гостиной.

После этого он спокойно убрал последствия празднования дня рождения и отправился в соседнюю запасную уборную, чтобы освежиться.

Гу Чжунъи переоделся в пижаму, тихонько прошел к краю дивана и сел на пол.

Линь Юйсин перевернулся на спину, и перед ним возникло полусонное лицо.

Время близилось к полуночи.

Гу Чжунъи совсем не смущал запах алкоголя, исходивший от Линь Юйсина. Он наклонился и поцеловал Линь Юйсина в лоб, тихонько прошептав: "Спокойной ночи".

Под теплым, мягким светом невероятно уютный момент не мог длиться долго. Линь Юйсин после поцелуя резко сел и открыл глаза. "Ванная, мне нужно в ванную..."

Гу Чжунъи от удивления потерял дар речи.

Линь Юйсин оттолкнул ошарашенного Гу Чжунъи и икнул, спотыкаясь, как безголовая муха. Гу Чжунъи поспешно подошел и, взяв его под руку, повел в ванную.

Линь Юйсин, будучи в сильном опьянении, долго раскачивался у входа, бессвязно бормоча: "Твоя... твоя ванная такая шикарная, даже красивее, чем комната, в которой я сплю дома!"

"...Это просто ванная комната".

Линь Юйсин не обратил на это внимания и, в оцепенении прислонившись к стене, вошел внутрь. "Вот было бы здорово, если бы это была моя комната... Я мог бы спать здесь каждый день!"

Гу Чжунъи не стал спорить с пьяным человеком.

Из вежливости он отошел на несколько шагов и стал ждать, но Линь Юйсин все не выходил.

Он постучал в дверь: "Юйсин?"

Никто не отозвался.

Гу Чжунъи снова позвал, но ответа не последовало.

Гу Чжунъи почувствовал, что что-то не так, и, не обращая внимания на все, открыл дверь. Линь Юйсин сидел в углу, свернувшись калачиком, и дрожал.

Гу Чжунъи испустил вздох облегчения и присел на корточки, успокаивая его.

"Что случилось?"

"У меня ослабли ноги, я не могу встать". Речь Линь Юйсина стала более четкой, и он захрипел, обращаясь за помощью: "Не мог бы ты мне помочь? Я еще не помыл руки".

Сердце Гу Чжунъи смягчилось от вида Линь Юйсина, и он осторожно помог ему подняться. "Стой ровно".

Гу Чжунъи медленно подвел Линь Юйсина к раковине, а сам стал опорой, встав позади Линь Юйсина, чтобы тот мог на него опереться. Его руки обхватили плечи Линь Юйсина с двух сторон, придавая ему устойчивость.

В зеркале Линь Юйсину показалось, что его щеки раскраснелись, а длинные волосы слегка растрепались. Линь Юйсин почувствовал, что ему жарко в водолазке, и с трудом дотянулся до зеркала.

Прикоснувшись к нему, он был потрясен. "Су Ли, кран сломался, я не могу его включить".

Гу Чжунъи прервал свои попытки помочь. "Кто я?"

"Су Ли". Линь Юйсин разочарованно пожаловался: "Почему сломался кран? Сколько стоит починить его...?"

Он продолжал трогать зеркало, пытаясь понять, что происходит.

После долгого разглядывания он ничего не смог разобрать, и его охватило раздражение. Линь Юйсин резко воскликнул: "Это так раздражает!"

"..."

Он попытался отстраниться.

Гу Чжунъи потянул его назад. "Кто я?"

"Су Ли!"

"Неправильно, посмотри еще раз".

Линь Юйсин уставился на него, и вдруг его глаза расширились от удивления: "Старший?"

"Да, именно так".

"Да, ты Старший Ян Цин".

"..."

Гу Чжунъи мог легко отмахнуться от пьянства Гу Нуаня, но когда дело касалось его собственного маленького Юйсина, он был совершенно беспомощен. Ему оставалось только согласиться с его пьяными выходками.

К счастью, по сравнению с Гу Нуанем, пьянство Линь Юйсина ограничивалось тем, что он не узнавал людей и не заставлял других называть его "отцом".

Линь Юйсин, немного придя в себя, отстранился и сказал: "Старший Ян, не мог бы ты немного отойти... У меня... Мое сердце уже занято".

Гу Чжунъи беспомощно обнял его сзади, помогая встать на ноги.

Линь Юйсин слабо похлопал его по руке, не желая, чтобы его обнимал Ян Цин, и неловко попятился, словно хотел вырваться из крепких объятий.

Гу Чжунъи неоднократно повторил: "Линь Юйсин, я – Гу Чжунъи".

Наконец Линь Юйсин послушался. Он глубоко задышал, обессилев, и расслабился в объятиях Гу Чжунъи. "Почему ты не сказал этого раньше?"

"..."

Гу Чжунъи успешно включил кран, отрегулировал температуру и протянул обе руки Линь Юйсина под воду. Линь Юйсин был ошеломлен, так как кран чудесным образом снова заработал. Он прислонился к Гу Чжунъи, как к деревянной фигуре, позволяя Гу Чжунъи мыть его руки чистой и ароматной водой.

"Готово".

Гу Чжунъи протянул ему бумажные салфетки, чтобы он высушил руки.

Линь Юйсин, подняв голову, наткнулся на подбородок Гу Чжунъи. Он моргнул, почувствовав себя странно. Линь Юйсин, опираясь на руки Гу Чжунъи, услышал его ровное сердцебиение и почувствовал, что его сердцебиение синхронизируется с ним.

Тудум, тудум, тудум…

Он не мог этого вынести: почему он снова так себя чувствует?

Разве он не загадал желание?

Разве ему не сказали, что любое не преувеличенное желание на день рождения может исполниться?

"Обманщик", – злобно выругался он.

Гу Чжунъи растерянно оглянулся на него, не понимая, что он имеет в виду.

Но Линь Юйсину было ясно, что он влюбился.

Он засомневался и с горечью спросил: "Это сон?"

Понимая, что с пьяным человеком бесполезно спорить, Гу Чжунъи просто ответил: "Хм".

Именно этот непринужденный ответ Гу Чжунъи заставил сердце Линь Юйсина полностью погрузиться в любовную пучину.

Ведь во сне не нужно было волноваться о морали, не нужно было соблюдать правила реальности, не нужно было заботиться о своих недостатках.

Во сне Линь Юйсин мог делать все, что ему заблагорассудится.

Линь Юйсину не хотелось покидать объятий Гу Чжунъи. Вблизи он почувствовал запах феромонов Гу Чжунъи – ни сладкий, ни горький, обычный, и это его раздражало.

Поэтому он повернулся и с особой неохотой крепко обнял Гу Чжунъи, зарывшись в его объятия.

Гу Чжунъи был ошеломлен действиями Линь Юйсина и не смел пошевелиться, подняв руки.

"Старший", – негромко позвал Линь Юйсин.

"Какой старший?" Гу Чжунъи действительно был мелочным человеком.

Линь Юйсин прижался к его груди, голос его смягчился: "Ты – Старший Гу Чжунъи".

Гу Чжунъи был доволен и медленно обнял его, слегка похлопывая по спине. "Верно".

Внезапно Линь Юйсин разрыдался.

Гу Чжунъи растерялся, не зная, что сказать. Линь Юйсин всхлипнул и открыл свои сокровенные мысли, как раз когда он собирался утешить Линь Юйсина. "Что же делать? Даже феромонный ингибитор не помогает..."

"Что?"

"Просто... каждый раз, когда я вижу тебя..." Глаза Линь Юйсина наполнились горячими слезами. "Мое сердце колотится так, будто в нем установлен мотор..."

Гу Чжунъи так разволновался, что его сердцебиение участилось. Он не был уверен, правда ли то, что сказал Линь Юйсин, или просто пьяный бред. Он не решался громко дышать, боясь прервать ход мыслей Линь Юйсина.

Линь Юйсин упрямо верил, что Гу Чжунъи из его сна не станет его недолюбливать, не расторгнет их договор и не прогонит его. Здесь все его страхи, тревоги, неуверенность и некомпетентность были понятны Гу Чжунъи.

Линь Юйсин не знал, что его слезы и слова тронули Гу Чжунъи и всколыхнули его сердце.

Линь Юйсин, всхлипывая, неоднократно прикасался к своей груди, чувствуя себя неловко. "Почему мое сердце такое непослушное? Надо бы просто вынуть его..." Он вытирал слезы об одежду Гу Чжунъи, крепко прижимаясь к нему. "Скажи, я схожу с ума? Я не понимаю. Я принял ингибитор... Почему я до сих пор такой? Я не делал этого специально, клянусь, я не делал этого..."

Он повторял это снова и снова, его плачущий голос становился все мягче и мягче.

Гу Чжунъи понимал, что он имеет в виду, но не знал, что эта симпатия причиняет Линь Юйсину такую боль.

Гу Чжунъи хотел утешить его несколькими словами, направить в нужное русло, но его прервал поцелуй Линь Юйсина.

Линь Юйсин привстал на цыпочки и беспричинно поцеловал его в щеку.

Он плакал и целовал Гу Чжунъи, потому что все это было сном.

Именно в этот момент подсознание Линь Юйсина решило признаться в его чувствах. Он честно признался, что феромоны тут ни при чем, и он бессовестно влюбился в Гу Чжунъи.

Но кто же может не любить такого замечательного человека, как Гу Чжунъи?

Линь Юйсин плакал до икоты, задыхаясь и повторяя: "Я влюбился в тебя, все, я влюбился в тебя". Он говорил тихо, поджав губы, как будто просил конфету. "А ты?"

Его признание было подобно влажному дождю, плотно обволакивающему сердце Гу Чжунъи сладостью.

Гу Чжунъи и представить себе не мог, что наступит такой день, когда он потеряет дар речи.

Линь Юйсин не мог дождаться ответа и забеспокоился. "Скажи что-нибудь".

Гу Чжунъи: "......."

Линь Юйсин подождал еще немного, а затем пригрозил ему: "Поскольку это мой сон, я хочу, чтобы ты что-нибудь сделал! Прямо сейчас, немедленно... Ты должен сказать, что я тебе нравлюсь!"

Во сне он должен был добиться своего, а наяву не мог.

Гу Чжунъи почувствовал тепло в груди, его переполняли бесчисленные эмоции.

Не удержавшись, он вытер слезы Линь Юйсина и искренне обнял его.

Однако он так и не ответил. В такой ситуации, что бы он ни сказал, Линь Юйсин к утру все равно все забудет или сочтет сном.

Гу Чжунъи был весьма эгоистичен. Он не хотел этого.

Голос Гу Чжунъи был магнетическим, невероятно мягким: "Юйсин, уже поздно. Тебе нужно поспать".

"Скажи мне..."

"Завтра, когда ты проснешься, я скажу тебе".

"Я не могу ждать до завтра..."

"Почему?"

"Потому что", – совершенно серьезно сказал Линь Юйсин, в его голосе прозвучала обида, – "К тому времени мне станет до смерти грустно".

Из прекрасных глаз Линь Юйсина, словно одинокие звезды в ночи, текли слезы. Он встал на цыпочки и, не подчиняясь, еще раз поцеловал лицо Гу Чжунъи.

Нежный момент длился менее трех секунд. Ноги Линь Юйсина подкосились, и он опустился на колени прямо перед Гу Чжунъи.