Онлайн чтение книги Звезды бегут к нему Stars Run To Him
1 - 33

На следующее утро в восемь часов.

В хорошо отапливаемом помещении диван Гу Чжунъи казался необычайно удобным. Линь Юйсин крепко спал, пока не проснулся естественным образом.

На его телефоне было сообщение, оставленное Гу Чжунъи:

[Я ушел за завтраком, скоро вернусь].

Линь Юйсин: [Хорошо].

Гу Чжунъи: [Доброе утро, я еще в очереди. Что бы ты хотел на завтрак?]

Линь Юйсин: [Доброе утро, можно все, что угодно].

Гу Чжунъи знал предпочтения Линь Юйсина и ответил: [Понял].

Линь Юйсин почувствовал запах алкоголя изо рта, и ему не терпелось освежиться. Он постучал в дверь спальни, но изнутри не донеслось ни звука. Осторожно приоткрыв дверь, он увидел в постели только Гу Нуаня, а Су Ли спал на полу, завернувшись в одеяло.

Линь Юйсин тихонько подошел и укрыл Гу Нуаня одеялом. Затем он взял свои туалетные принадлежности и отправился в свободную ванную комнату в квартире.

Линь Юйсин часто вздыхал про себя, что даже ванная комната в доме Гу Чжунъи была светлее, чем все комнаты, в которых он жил с детства.

С тех пор как в 10-летнем возрасте Линь Сюфэн забрала его к себе, он жил под чужой крышей.

В его памяти осталась тесная пыльная комната, заставленная картонными коробками и старыми вещами, в которой было достаточно места для небольшой раскладной кровати размером 1,2 метра.

Она была немного больше, чем кровати в приюте, но меньше, чем та, на которой Линь Юйсин спал в раннем детстве, в своем настоящем доме.

Линь Юйсин хорошо помнил, как в начальной школе, до того как Чэн Жун получил травму на стройке, дома часто оставались только Линь Сюфэн, он и Чэн Шаохуа. Линь Юйсину было очень хорошо, когда он мог спокойно делать уроки за обеденным столом.

Он помогал Линь Сюфэн по хозяйству, а Чэн Шаохуа послушно сидел в кресле, размахивал руками и с глупой улыбкой качал головой, глядя в телевизор.

Когда наступал поздний вечер и Чэн Жун возвращался домой, Линь Юйсин послушно возвращался в свою комнату и занимался на груде картонных коробок.

В тусклой комнате не хватало освещения, и глазам было особенно тяжело.

Линь Сюфэн тайно купила ему настольную лампу. "Учитель сказал, что ты хорошо учишься и в будущем сможешь поступить в хороший университет, поэтому не бездельничай и хорошо учись. Если ты будешь хорошо учиться, то мы все сможем наслаждаться хорошей жизнью в городе".

Время от времени она упоминала о родном старшем брате Линь Юйсина и вздыхала: "Интересно, кто усыновил твоего брата и как у него дела. Но раз вы близнецы, то, наверное, узнаете друг друга, если встретитесь на улице".

Линь Юйсин тихо ответил: "Может быть".

Линь Сюфэн не обратила внимания на недовольство Линь Юйсина и откусила нитку в руке, сказав: "Давай не будем о нем говорить. Когда ты добьешься успеха, я больше не буду винить твоих родителей".

Она считала, что вернуть Линь Юйсина домой – самый благородный поступок в ее жизни.

Но Линь Юйсин знал, что Линь Сюфэн, вернув его домой, преследовала лишь одну цель – чтобы он в будущем заботился о своем умственно отсталом двоюродном брате и обеспечил Чэн Шаохуа благополучие на всю жизнь.

Поэтому Линь Сюфэн, несмотря на резкое несогласие Чэн Жуна, настояла на том, чтобы забрать ребенка.

Если бы она еще могла рожать детей, у Линь Юйсина, возможно, не было бы шанса покинуть приют.

Но, несмотря ни на что, Линь Сюфэн все же вырастила его, хоть это и было трудно.

С этими мыслями Линь Юйсин побрызгал на лицо водой.

По сравнению с тем, что он пережил в прошлом, счастье, которое он испытывал в последнее время, можно было считать сном. Линь Юйсин почти потерял себя и уже не мог определить свою сущность.

Нет, он не мог уйти в себя!

Он почистил зубы и вздохнул, глядя на себя в зеркало. Всклокоченные волосы, опухшие щеки – он выглядел ужасно, далеко не так, как положено молодому студенту университета.

Вдруг что-то промелькнуло в его сознании, затем последовала череда образов.

"Какие стройные ноги!"

"Ты ведь Су Ли, верно?"

"Да, ты Старший Ян Цин!"

"..."

"Я влюбился в тебя, все, я влюбился в тебя".

"Разве ты не собираешься что-то сказать?"

Вернулась целая корзина смущающих воспоминаний, и многие сцены освободились от своих ограничений. Каждая сцена изображала потерю контроля над собой в состоянии опьянения.

Рука Линь Юйсина, державшая зубную щетку, замерла.

Эти невообразимые сцены плясали в его голове, почти не давая ему покоя.

Зубная щетка в руке Линь Юйсина упала в раковину, и он сглотнул пену во рту, на его лице отразилось отчаяние.

Ему было уже все равно. Наскоро умывшись, он торопливо прошел в гостиную, взял телефон и несколько раз проверил сообщения, которыми обменялся с Гу Чжунъи.

На первый взгляд, сообщения Гу Чжунъи выглядели нормально.

Линь Юйсин был крайне нерешителен, расхаживая взад-вперед с телефоном. В голове мелькали ужасающие сцены: поцелуи в щеку, поглаживания по спине, прикосновения к груди, объятия... Это было просто невыносимо!

Линь Юйсин с грохотом упал на колени.

"Что же я наделал!" Он зарылся головой в диван, желая вернуться в свое вчерашнее опьянение.

Но вскоре Линь Юйсин уже не мог понять, реальность это или сон.

Ведь в тех воспоминаниях не было и следа гнева Гу Чжунъи. Этого не могло быть, это было слишком невероятно. Если бы Линь Юйсин признался в этом, Гу Чжунъи не проявил бы снисхождения, верно?

После долгих раздумий, вместо того, чтобы паниковать, Линь Юйсин решил спросить об этом у самого Гу Чжунъи. Сжав кулаки, он набрал сообщение на телефоне, но тот на мгновение упрямо завис.

Линь Юйсин: [Старший, я ведь не сделал ничего странного вчера вечером?]

Гу Чжунъи стоял в очереди за завтраком и, чтобы Линь Юйсин не передумал и не сбежал из квартиры, немного соврал: [Нет, не сделал].

Линь Юйсин не мог быть уверенным и тонко спросил: [Ты же не врешь мне, верно..? Я был пьян и, наверное, доставил тебе неприятности, да?]

Гу Чжунъи: [После того как ты напился, ты уснул на диване и не просыпался всю ночь].

Гу Чжунъи: [Но ты разговаривал во сне].

Линь Юйсин с тревогой спросил: [Что я сказал?]

Гу Чжунъи, стоявший почти в самом конце очереди, увидел горячее соевое молоко, которое нравилось Линь Юйсину, и улыбнулся: [Ты сказал, что любишь...]

Линь Юйсину стало очень тревожно, сердце подскочило к горлу, он не мог сглотнуть.

Гу Чжунъи: [Ты сказал, что тебе очень понравился этот день рождения, и ты хочешь проводить его со мной каждый год. Кроме этого, ничего не произошло, и ты не доставил мне никаких хлопот].

Линь Юйсин был ошеломлен. Странное развитие событий. Линь Юйсин не помнил ничего из того, о чем говорил Гу Чжунъи. Все его воспоминания полностью отличались от того, о чем говорил Гу Чжунъи.

Может ли быть так, что все сказанное Гу Чжунъи было правдой, а его собственные воспоминания были лишь частью сна?

Линь Юйсин никогда не был пьян. Не исключено, что он просто запутался в ситуации.

Линь Юйсин с чувством облегчения убедил себя в этом.

Линь Юйсин вытер пот со лба и сел на диван, глубоко вздохнув. Казалось, что все эти бесстыдные сцены вчерашнего вечера были лишь его воображением. Он потрогал грудь и почувствовал покалывание, не понимая, что это – чувство потери или что-то другое.

Он посмотрел в сторону спальни и спросил Гу Чжунъи: [А разве я не должен был спать в спальне с ними?]

Гу Чжунъи ответил: [Гу Нуань очень плохо спит, поэтому я не разрешил тебе спать в спальне].

Линь Юйсин обеспокоенно спросил: [А где спал ты?]

Гу Чжунъи ответил: [На полу в гостиной].

Линь Юйсин посмотрел на твердый пол, покрытый ковром, и с сожалением протянул руку, чтобы потрогать его. [...Если бы я знал, то не стал бы пить. Я бы спал на полу]. По его мнению, Гу Чжунъи с детства не испытывал особых трудностей, и спать на полу было для него слишком жестоко.

Линь Юйсин польстил ему, сказав: [Давай я помассирую тебе плечи, когда ты вернешься].

Гу Чжунъи ответил: [Хорошо. Вот тебе награда].

К этому сообщению прилагалась фотография пакета с завтраком, который купил Гу Чжунъи, полностью состоящего из любимых блюд Линь Юйсина.

Сердце Линь Юйсина заколотилось.

Он быстро отключил телефон и прижал руку к груди. "Успокойся!"

После крика Линь Юйсина медленно охватила усталость от первого похмелья.

В его памяти снова всплыли сцены из сна, где он настойчиво приставал к Гу Чжунъи...

Теперь, когда Линь Юйсин понял свои чувства, он в расстройстве вытер лицо, чувствуя вину за свои действия по отношению к Гу Чжунъи, пусть и во сне.

Он не знал, с каким выражением лица смотреть на Гу Чжунъи, и не знал, как поступить со своей запоздалой первой любовью. Он опустился на диван в глубоком разочаровании.

Линь Юйсин только начинал испытывать романтические чувства.

Он впервые осознал, что такое любить.

Счастье во снах, горечь наяву.

Как бы он хотел быть обычным студентом колледжа, без семейных тягот и ожогов. Но реальность была таковой, и Линь Юйсин понимал, что ничего не может изменить, поэтому не возлагал на себя никаких надежд.

Чтобы не продолжать размышлять, он встал, чтобы проверить, не нужно ли помыть на кухне посуду и палочки для еды, но обнаружил, что Гу Чжунъи уже все убрал.

Единственным жалким зрелищем были остатки торта, лежащие на кухонном столе.

Линь Юйсин снова вспомнил вчерашнее празднование дня рождения и погрузился в тоску.

"Ах..."

Гу Чжунъи был так добр к нему, а он все равно испытывал такие чувства... Наверное, он был похож на неблагодарную змею из "Крестьянина и змеи".

Задумавшись, Линь Юйсин уставился на торт и не заметил, как в квартиру вошел Гу Чжунъи.

Гу Чжунъи обошел гостиную, но никого не увидел и решил, что Линь Юйсин ушел в спальню.

Он подошел к двери и дважды постучал, но ответа не последовало.

"Юйсин?"

Как альфа, Гу Чжунъи не стал бы так невежливо открывать дверь без разрешения. Он все еще держал в руках большой пакет с завтраком и собирался пойти на кухню, чтобы привести себя в порядок, прежде чем будить их.

Пакет при этом издавал шуршащий звук, но другого шума не было.

Однако, когда Гу Чжунъи открыл дверь на кухню, он увидел Линь Юйсина, который стоял с половиной торта в руках, подняв их над головой и что-то бормоча себе под нос.

Гу Чжунъи почувствовал, как у него дернулась бровь.

Линь Юйсин набожно молился торту: "Сны и реальность противоположны, Будда благослови, торт благослови, пожалуйста, не дай мне больше видеть такие сны! Пусть он больше не появляется в моих снах!"

Линь Юйсин трижды решительно поклонился торту и сказал: "Пусть он уйдет из моих снов!"

Гу Чжунъи из его снов, а не реальный Гу Чжунъи.

Возможно, Линь Юйсин действительно верил, что желания на день рождения сбываются...

Но сейчас был уже следующий день, и загадывание желаний перед кучей крошек от торта могло привести к обратному результату.

Например, Гу Чжунъи, согнув пальцы, дважды постучал в дверь.

"Что за сны?"

Линь Юйсин был так поражен, что у него чуть не отказали ноги.

Тогда Гу Чжунъи отложил то, что держал в руках, и спокойно подошел к Линь Юйсину, постепенно загоняя его в угол.

Гу Чжунъи уперся руками в край кухонной стойки, не оставив Линь Юйсину путей к отступлению. Он почувствовал некоторое недовольство и осведомился: "О ком ты?"

Линь Юйсина окружал аромат горького апельсина, и он был так взволнован, что его душа почти покинула тело.

Его сердце колотилось со скоростью стометрового спринта, все тело горело. Голова словно дымилась, было трудно дышать, в ушах звенело.

Он не понимал смысла внезапного подтрунивания Гу Чжунъи, но знал, что Гу Чжунъи не такой человек. Он с трудом открыл глаза и посмотрел на Гу Чжунъи, но увидел, что Гу Чжунъи смотрит на него с красивой, широкой улыбкой.

Он был просто очарован.

Линь Юйсину хотелось, чтобы Гу Чжунъи отпустил его, но он заикнулся, и его слова прозвучали так: "Ч-что, п-почему ты меня задираешь?!"

Хорошая атмосфера продлилась не более нескольких секунд.

Гу Чжунъи спросил: "Задираю? Разве это "кабэ-дон"?"

Для человека в возрасте Гу Чжунъи такое простое романтическое действие не казалось невежественным.

Однако Линь Юйсин этого не понимал. Он не мог правильно подобрать слова.

"...Верно". Линь Юйсин потерял весь свой импульс и пожал плечами. "Но зачем? Что тебе нужно?"

Гу Чжунъи спросил в ответ: "Если ты не можешь правильно подобрать слова, то чего, по-твоему, я хочу?"

"Я... я не ел свинину, но видел, как бегают свиньи". Линь Юйсин покраснел и хотел спрятаться в нору.

(Значение идиомы про свиней: хотя человек никогда лично не испытывал что-то, он слышал об этом или видел это, т.е. немного знает об этом. Что-то вроде того)

Гу Чжунъи, который не собирался отпускать его, посмотрел на него с выражением, которое, казалось, говорило: Отлично, сегодня ты свинья.

Линь Юйсин: "..."

Но Линь Юйсину показалось, что у него слишком активное воображение. Как Гу Чжунъи мог назвать его свиньей? Даже если бы он так сказал, Линь Юйсин все равно был бы самым выдающимся и очаровательным поросенком в мире.

Гу Чжунъи любил его больше всех.