Онлайн чтение книги Небылица Мачехи A Stepmother's Fairy Tale
Глава 8

Упоминала ли я о парне, который превосходит всех этих детей? Честно говоря, если выбирать самого дикого зверя среди братьев и сестры, то это будет только Джереми.

На первый взгляд он может и не показаться таким, но он самый нетерпеливый из четверых. Вместо того чтобы развязать узел седла руками, он просто мог разрезать его ножом. Если Элиас - жеребенок, который не может контролировать свою энергию и дико бегает из стороны в сторону, то Джереми можно назвать зверем, что первым будет кусать врага.

Ха, этот взрывной мальчишка, он, должно быть, настолько и ненавидит меня, оттого что ему пришлось ждать целых семь лет, чтобы получить титул. Но это определенно не было моей виной. Да-да, все верно! Принцесса Генрих, чудесная леди, заставившая бесчисленное множество юных джентльменов, страдать от неразделенной любви, во всем не уступает нашей семье маркизов. Она обручилась с ним в 17 лет и четыре года не решалась выйти замуж за Джереми. Интересно, почему?

В любом случае, прожив почти десять лет бок о бок с озорными львятами, я ни за что не собиралась менять свой характер. Благодаря им, я теперь с уверенностью могу сказать, что людям не так-то просто будет манипулировать мною.

В большой и богато обставленной гостиной, освещенной множеством солнечных лучей, собралось в общей сложности восемь человек. Не считая меня, их было всего семь.

Граф Мюллер и его жена, маркиз Фридрих, граф Бенслер и его жена, и, наконец, сэр Валентино и графиня Лукреция. Если не считать братьев моего мужа, то графиня была старше меня на семнадцать лет. Вы правильно подумали. Все эти люди собрались здесь, чтобы надавить на меня авторитетом. Все в точности так, как я помню. Это сцена с участием диких зверей, окруживших испуганного кролика. Достаточно лишь негромкого рыка, чтобы напугать его.

Граф заговорил так, словно забыл о легких трениях со мной во время похорон:

- Прошло так много времени с тех пор, как мы все собирались здесь вместе. Это навевает на меня воспоминания о том времени, когда мы были юными. Мой брат очень дорожил этим особняком, где мы провели наше детство.

- Хах, верно, Вы с нашим старшим братом всегда влезали в передряги.

- Да. В прошлом вы частенько бегали к нашим родителям, чтобы жаловаться.

- Вы закончили разглагольствовать о прошлом? Знаете, я довольно-таки занята, - когда я перебила их своими дерзкими словами, все эти люди, окунувшиеся в прошлые воспоминания, перевели свои взгляды на меня.

В прошлом вид, где все звери обернули взоры на меня, был очень ужасающим, но сейчас я не чувствовала никаких подобных эмоций. После многих лет борьбы со свирепыми маленькими львятами человек закостевает.

В удушающей тишине граф Мюллер, который, казалось, внимательно наблюдал за моим безразличным лицом, открыл рот:

- Леди Нованштайн, я хотел бы с уверенностью уточнить, что мы заранее собрались здесь не потому, что не верим в Вас, а потому, пожалуйста, воздержитесь от неправильного понимания наших намерений. Скорее, мы просто испытываем легкое волнение.

- Беспокоитесь?

- Как Вы знаете, великий род Нованштайн - самая уважаемая семья империи. Вы еще молоды, как и дети, - он говорил так, будто был искренне опечален. Я слегка прикусила губу и опустила глаза, как будто бы меня действительно тронули его добрые слова.

- Я не понимаю, о чем Вы беспокоитесь.

- Конечно. Все мы, собравшиеся здесь, волнуемся, что молодую леди может ввести в соблазн кто-то с ужасными намереньями, и это может отразиться на гордом имени Нованштайна. Простите, мадам. Вы когда-нибудь были на званном вечере?

- …Около трех или четырех раз.

- Страшнее светских дам могут быть только их мужья. Мужчины... никогда не позволят молодой женщине заседать в парламенте, даже если она следует воле своего покойного мужа. Это означает, что 14-летний мальчик будет для них в тысячу раз предпочтительней.

Это было правдой. Разве я не испытывала что-то подобное в прошлом? Парламент вельмож, который собирается раз в месяц, если нет больших перемен, касающихся войны или императорской семьи, состоявший из глав самых выдающихся дворянских семей и знаменитого кардинала, брата императрицы, герцога Нюрнберта. Даже император или Папа вряд ли могли проигнорировать мнение парламента.

Разве они позволили бы такой вдове, как я, занять место на столь великом собрании? Они не сразу оттолкнули меня.

Вооруженная плохими манерами и несравнимой гордыней, я просто отнеслась к ним с искренней улыбкой. Вскоре все они собрались на слушанье, чтобы выяснить, было ли завещание моего умершего мужа поддельным или нет, - слушанье, ставшее раздольем для строк газетных поэтов.

Если бы император не вынес тогда решение в мою пользу, а герцог Нюрнбертский лично не выступил за меня, ссылаясь на весомость собственноручной подписи, оставленной маркизом, и подвергая сомнению намерения собравшихся вельмож, стоявших за организацией слушанья, меня, вероятно, лишили бы власти.

Я понятия не имею, почему император и герцог встали тогда на мою сторону. Ведь в дальнейшем они, что бы не происходило, всегда оставляли меня одну с этим, не вмешиваясь.

В любом случае, если бы граф Мюллер сейчас пытался дать мне совет чисто из-за доброты душевной, я бы, возможно, и сделала вид, что принял его. Для них предпочтительнее убить и избавиться от меня, но я должна оставаться в живых для их же блага. Я должна жить и плясать под их дудку.

Если бы я умерла, все имущество досталось бы императорской семье. Они должны защищать меня ради своих меркантильных интересов. Разве эта реальность не отвратительна?

На что они больше всего надеются, так это на то, что я, молодая вдова, как это принято в обществе, буду тихо оказывать им семейную поддержку, после того, как их покойный брат передал мне верховную власть. Для них это хорошая сделка со всех сторон. Или же они снова выдадут меня замуж за того, кого смогут контролировать.

Нет ничего диковинного в том, что родственники мужа новоиспеченной вдовы, кто до этого была домохозяйкой, хотят превратить в свою пешку. Дело ведь не в возрасте, а в опыте и связях. Независимо от того, насколько статус и родословная превосходят возраст, никогда нельзя недооценивать опыт, приобретенный со временем.