Онлайн чтение книги Госик Gosick
Фонари из Красной Репы и Снеговик

В безымянной деревне медленно близился рассвет. Кадзуя качался туда-сюда в кресле-качалке в углу комнаты, где он раз за разом просыпался от легкой дремоты и засыпал снова.

Каждый раз, просыпаясь, он обнаруживал, что Викторика спит в новой позе на новом месте на большой кровати под пологом, перемещаясь из одного угла в другой. Полусонный, он думал, Викторика... Когда ты передвинулась?..

Неожиданный стук большого барана возвестил о том, что наконец-то наступил рассвет. Затем послышался глубокий вой флейты, высокий и тонкий, пронзающий тусклый утренний свет.

Кадзуя очнулся. Он вскочил на ноги, Викторика сонно вылезла из постели. Она ринулась к окну, а потом повернулась к последовавшему за ней Кудзё. Ее веки все еще были тяжелыми ото сна, но Викторика полностью проснулась — во время их встреч в оранжерее, ее взгляд был таким же, спокойным, но пронзительным. Большая часть ее длинных светлых волос выбились из-под белого шелкового капора, ниспадая до пола золотыми волнами.

— Доброе утро, Кудзё.

— ...Доброе, Викторика. Что это сейчас было?

— Ну, посмотрим. Скорее всего... — бормоча это, Викторика потянула за шнур, свисавший с потолка.

Тяжелые бархатные шторы покачнулись и разошлись в разные стороны.

За окном...

...перед ними открылась сцена, полностью отличавшаяся от предыдущего дня.

В отличие от вчерашнего молочно-белого тумана, закрывавшего почти все, кроме каменного балкона и высоких дубов, сегодня воздух был чистым, открывая хороший обзор на расстоянии, хотя солнце еще только начинало подниматься. День был хорошим, дул сухой ветер. Звук барабана вибрировал в воздухе, сопровождаемый пронзительным плачем флейты.

Бесчисленные яркие флаги трепетали на ветру, на всех был изображен герб с волком на черном фоне.

Кто-то разбрызгивал воду — предположительно, святую воду — в утреннее небо. Струя попала на балкон, оставив на камнях мокрые пятна.

Щелкнул кнут, и где-то выстрелило ружье.

— Полагаю-

Кадзуя закончил за нее:

— Фестиваль середины лета уже начался, ха.

— Ммм.

Они переглянулись. Затем выбежали на балкон, перегнулись через заросшие мхом перила и позволили глазам насладиться открывшимся видом.

На городскую площадь неуверенно плыли красные лампы. Как бы Кадзуя ни щурился, пытаясь разглядеть трясущиеся формы, он так и не смог их распознать. Они напоминали большие платформы, но внутри горели ярко-оранжевым, как сгустки огня.

Селяне шли через площадь, громко крича, превращая вчерашнюю непроницаемую тишину в далекое воспоминание.

Пока они вдвоем были сосредоточены на происходящем на площади, в дверь вежливо постучали. Кадзуя ответил, покинув балкон и вернувшись в комнату.

Он открыл дверь, и перед ним оказался юноша с длинными светлыми волосами, убранными назад. Он был выше большинства селян и обладал исключительно прекрасным лицом с ясными и честными глазами. Это был Амброс, помощник старосты.

— ...я шел мимо по коридору и услышал голоса, так что я решил, что вы уже проснулись.

Амброс держал в руках странные на вид предметы. Один представлял собой фигуру из папье-маше в полный рост, обернутую, подобно мумии, в ткань цвета желтой охры, второй — деревянную маску с высеченным на ней черным, страшным лицом.

Когда Кадзуя уставился на них, Амброс улыбнулся.

— Эту фигуру из папье-маше и маску мы используем во время фестиваля. Вам они кажутся необычными?

— Да.

— С моей точки зрения ваши вещи кажутся куда необычнее...

Амброс осторожно заглянул в комнату, его взгляд блуждал по новым предметам. Затем он снова тщательно осмотрел лицо Кадзуя и с любопытством протянул руку. Кадзуя отскочил от него. Ему было довольно неприятно, когда его щипали за щеки или тянули за волосы.

Встревоженные звуками голосов, обитатели других комнат открывали двери одну за другой. Алан сонно вышел в коридор, почесывая бороду. На Дереке была шелковая, явно дорогая пижама, но она была помята, как будто он ворочался и ерзал в постели. Рауль лениво вытащил свое большое тело из комнаты.

Наконец открылась дверь в комнату Милдред. Она вышла в коридор с такими громкими шагами, что с трудом верилось, будто они принадлежат женщине. Ее яркие рыжие кудряшки подпрыгивали.

Викторика покинула балкон и торопливо подошла к Кадзуя.

*****— Господин Сергий, наверное, не упоминал б этом вчера... Но наш деревенский фестиваль середины лета празднует обильный летний урожай и становится обрядом сжигания и поражения зимы. А затем мы призываем духи наших предков, чтобы они увидели, как их потомки радуются дарованному урожаю, — без запинки объяснил Амброс, веди гостей к городской площади. Поскольку большинство местных жителей собралось на площади, особняк остался пустым.

— Мы не можем оставить пустой церковь, так что люди собрались там. Остальные на площади.

— Совсем не похоже на вчерашний день, — заметил Кадзуя.

Амброс улыбнулся.

— Потому что все были заняты подготовкой к фестивалю. Мы едва успели закончить с красной репой.

— Красной репой?

— Фонари для платформ... Смотрите!

Когда группа дошла до площади, их глаза удивленно округлились при виде платформ, горящих как огромные сгустки пламени.

Платформы были уставлены небольшими шарами, сияющими оранжевым светом. При ближайшем рассмотрении, это оказались красные репки с вырезанной сердцевиной и украшенные разнообразными узорами. Внутри них стояли маленькие свечки, чьи огоньки мигали при движении платформы. Каждый мигающий огонек сливался с остальными, придавая платформе вид дрожавшего пламени, извивающегося в разные стороны.

— Красиво, — произнесла Викторика.

Амброс услышал ее и радостно кивнул.

— Селяне были заняты, вырезая их. Моим заданием было сделать это из папье-маше... Я не слишком умелый, поэтому это было нелегко. — Он аккуратно поставил желтую мумию на платформу.

— Для чего это? — спросил Кадзуя.

— Мы называем его «Снеговиком». Днем местные разделяться на две группы и воспроизведут битву между Зимней и Летней Армиями. Зимняя Армия одета в коричневое, а Летняя в голубое. В итоге Летняя Армия побеждает Зимнюю, разбивает ее и поджигает Снеговика вместе с платформой, на которой он стоит. Мы празднуем победу лета едой, выпивкой и танцами.

— Вау...

— После этого церковь пустеет. Церковь — черный ход в мир мертвых, так что предки используют ее, чтобы вернуться и посмотреть на наш урожай. В конце фестиваля, вернувшийся предок носит эту маску... — Амброс поднял результат своего труда: неземного вида маску. — И танцует, празднуя урожай. Предок говорит непонятными нам словами. Считается, что это язык мертвых.

Пока Амброс говорил, сзади к нему подошла Карминия. Выпучив глаза, она вперилась взглядом в маску, которую он держал, а затем, видимо, довольная качеством маски, так яростно улыбнулась, что, казалось, е рот разорвется.

— Хорошая работа, — пробормотала она еле слышно.

Амброс выглядел довольным.

— В этом году я буду ее носить.

— ...Потому что ты станешь следующим старостой, — тихо произнесла Карминия. Кадзуя и Викторика посмотрели на нее с любопытством. Затем она произнесла еще тише: — Старосту сопровождает молодой помощник. Когда староста умирает, помощник занимает его место. Господин Сергий был помощником господина Теодора. Значит, господин Сергий очень высокого мнения об Амбросе.

— Понятно...

Кадзуя и Викторика снова посмотрели на Амброса. Его миловидное лицо, изящное, как у благородной барышни, густо покраснело. Он смущенно покачал головой.

— Это еще и потому, что здесь не хватает молодежи. В деревне мало детей рождается

Платформы начали очень медленно вращаться. Пятна красных реп вращались и вращались, оставляя после себя на площади красные линии.

Пока они стояли, очарованные зрелищем, бородатый Алан неожиданно прищелкнул языком и воскликнул:

— Что за чушь!

Амброс охнул.

Карминия выпучила глаза.

Именно в этот момент звуки барабанов и флейты затихли, и на площади повисла временная тишина. Все местные жители обернулись. Их темные глаза шарили по группе странников, выискивая источник голоса.

Алан бросал подобные замечания с момента прихода в деревню, но впервые он сделал это, настолько привлекая внимание. Казалось, даже он сам удивился реакции, но забирать слова назад было слишком поздно. Он уперся с негодованием.

— Только подумать, в наше время существуют подобные суеверия. Неисследованная территория? Деревня серых волков? Сплошная чушь!

Обычно Дерек ему поддакивал своим писклявым голосом, но сейчас вместо этого он просто стоял, молча, рядом.

Алан рявкнул, слегка нервничая:

— Верно, Рауль?

Обнаружив, что к нему обращаются, Рауль съежился, сжимая свое большое тело, и в смятении почесал подбородок.

— ...Д-да.

— Духи ваших предков? вы думаете, что можете их вернуть? вы целый день себя дураками выставляете!

Алан еще не закончил, но теперь Дерек попытался тактично его прервать.

— Да, они точно много шума поднимают. Эй, Алан, давай вернемся и сыграем в покер.

Алан кивнул, и втроем они пошли назад к особняку. Низкий звучный голос Карминии остановил их:

— Стойте где стоите, добрый сэр.

Тем временем, позади нее начали собираться местные. Они, похоже, были с ней солидарны, поскольку смотрели на троих мужчин с расстроенными выражениями. Они стояли неподвижно, с каменными лицами и широко распахнутыми глазами. В своей старомодной одежде, они могли сойти за банду призраков. Когда Алан посмотрел на них, его самоуверенность дала трещину, и он вздрогнул.

— Ч-что вы хотите!

— Если собираетесь нас оскорблять, уходите из деревни.

— Что? Какая-то горничная думает, что может указывать гостю, что делать?! — парировал Алан.

Но Карминия не замолчала.

— Духи умерших и правда...

— Правда что? Скажи!

— Они и правда возвращаются!

— Чушь!

— Они спускаются с ночного неба через церковь на площадь и говорят на языке мертвых. Мы не понимаем, что они говорят. Но от них ничего не скроешь. Вот в чем смысл фестиваля середины лета.

По лицу Карминии было видно, что она всем сердцем верит в фестиваль. Она повернулась к Амбросу и одарила его тяжелым взглядом, молча призывая сказать что-нибудь. Выражение его лица не было таким разгоряченным, как у нее самой, но горничная, похоже, этого не заметила.

Когда Алан собирался крикнуть что-то еще более упрямое, Амброс его остановил.

— Добрый господин, у Вас есть право на собственное мнение, но если будете срывать фестиваль, мы попросим Вас уйти.

— ...Я, я лучше останусь, — пробормотал Алан, неожиданно заерзав. Видимо, покидать деревню он не хотел.

Трое молодых людей сбились в кучку и начали переговариваться. Дерек, казалось, пронзительно отчитывает Алана. Послышался его укоризненный шепот:

— Куда не пойдешь, везде драки затеваешь...

Рауль стоял молча, он казался потрясенным.

Через какое-то время Алан обернулся и шутливо поднял руки.

— Хорошо. Я не буду мешать вашему фестивалю. Мы просто засядем у себя в комнатах и будет держать рты на замке. Хорошо?

Амброс улыбнулся и кивнул. Карминия угрожающе хмурилась вслед трем уходившим мужчинам.

Теперь Амброс казался менее радостным, чем до этого. Кадзуя сказал ему успокаивающе:

— Знаешь... в стране, где я вырос, есть немного схожий обычай.

— В Вашей стране?

— Да, ну... это островное государство далеко, очень далеко отсюда. У нас есть давняя традиция приветствовать вернувшихся предков в определенный день лета. Ну, тяжело сказать, действительно ли мы в это верим, но мы вместе с нашими семьями навещаем могилы и приносим им подношения.

— Вау... Так в Вашей стране...

У Амброса проснулся интерес и он начал задавать вопросы. Поэтому через какое-то время Кадзуя пришлось рассказать о географии своей страны и мира, мировых делах и прочем. К его удивлению, Амброс ничего не знал о Великой Войне, закончившейся всего пару лет назад. Он знал, что во внешнем мире есть транспорт, именуемый самолетом, и помнил, что в тот период их много летало над головой.

Он жил жизнью, мало чем отличавшейся от отшельнической. Но, хотя его образ жизни был, как ни посмотри, средневековым, Амброс на удивление быстро понимал все, что ему говорили, и в течение беседы не больше, чем за десять минут, усвоил различные понятия. Как и любой здоровый и жадный до знаний юноша, он задавал один тщательно продуманный вопрос за другим и с жадностью поглощал ответы Кадзуя. Его ясные зеленые глаза горели любопытством.

Он и правда умен! Восхищенно подумал Кадзуя. Теперь я понимаю, откуда пошли легенды о Серых Волках. Это почти, как беседа, что Викторика показала мне в том дневнике, когда путешественник в шестнадцатом веке встретил юного волка в горах. Выдающиеся, молчаливые Серые Волки...

Вопросы Амброса тянулись без конца, его жажда знаний казалась неисчерпаемой. Наконец, он взял передышку и произнес, слегка покраснев:

— Давным-давно, когда я был ребенком... потомок этой деревни нанес нам визит. Его звали Бриан Роское. Его я тоже засыпал вопросами, и господин Сергий, в итоге, меня сильно отругал.

— О, кажется, я уже слышал это имя... Это он провел в деревню электричество, да?

— Да. Но он уехал, как только договорился о строительстве, — задумчиво произнес Амброс.

*****После столпотворения на рассвете, местные разошлись по домам, съели простой завтрак, а потом вновь собрались на городской площади днем.

Они потушили фонари на платформах, оставив только ярко раскрашенные флаги, сильно хлопавшие на ветру по периметру площади. Эхо от щелчков кнутов и выстрелов все еще гуляло в воздухе.

Амброс пояснил, что скоро начнется демонстрация победы Летней армии над Зимней, которая должна была стать молитвой о богатом урожае. Кадзуя навестил комнаты Алана и Дерека, чтобы пригласить их посмотреть фестиваль, но, хотя все трое вроде бы находились внутри, на его стук они не ответили; вероятно, мужчины все еще прибывали в угрюмом расположении духа. Если верить Милдред, все трое тихо сидели в своих комнатах, не разговаривая между собой и, по-видимому, избегая друг друга.

— Полагаю, нам остается лишь со своих балконов наблюдать, — скучающе пробормотала она.

В итоге, Кадзуя и Викторика оказались единственными, кто отправился на площадь рука об руку.

Они появились на площади в тот же миг, когда на нее выбежали юные девушки в красных юбках. Девушки стали в центре и сделали реверанс, у каждой в руке была корзинка.

Сергий, староста, лениво прошел мимо с оживленно болтавшим Амбросом. Амброс заметил, что Кадзуя и Викторика наблюдают за происходящим, стоя в одном из закутков площади, и повернулся к ним.

— вы на опасном месте стоите!

— Опасном?

— Ну, «опасное», пожалуй, не то слово. Скажем так, может быть немного больно.

— Б-больно?..

Амброс отошел, ехидно хихикая. Кадзуя посмотрел на Викторику; она хмурилась. Больно?.. Больно?.. О, нет!

Вспомнив, насколько Викторика чувствительна к боли, Кадзуя потянул ее за руку прочь. Она вертела головой, пытаясь рассмотреть площадь и селян. Когда Кадзуя потащил ее в сторону, она озадаченно посмотрела на него.

— И куда это ты меня ведешь?

— Ну, я сам не особо уверен...

Когда они перешли на другое место, от девушек, опустивших руки в корзинки, раздался хор взволнованных визгов. Они хором провели обратный отсчет, затем набрали полные пригоршни лесных орехов и подбросили их в воздух.

Орехи полетели во все стороны.

Местные смотрели на них с улыбками.

Орехи обрушились на место, где всего пару секунд назад стояли Кадзуя и Викторика. Затем они увидели молодого мужчину с бородой, в очках и шляпе, который бродил неподалеку.

— Это Алан, — пробормотал Кадзуя. — А ведь я и его звал. Возможно, любопытство его одолело, и он все-таки решил посмотреть фестиваль...

Девушки пропели молитвы о хорошем урожае между своими взволнованными визгами, а потом обрушили на мужчину поток орехов. Орехи врезались в него с тяжелыми, глухими ударами, и он побежал, подпрыгивая от боли. Девушки весело рассмеялись и начали оглядываться, выискивая нового прохожего на роль мишени. Деревенские юноши специально подходили ближе, и девушки радостно бросали в них орехи. Мужчины торопливо сбегали. Девичьи голоса и крики боли разносились над площадью, когда цикл повторялся.

— Ауч! Кажется, это больно! — вскрикнул Кадзуя. Этого мы избежали. Позже надо будет Амброса поблагодарить. Останься мы там, и Викторике сейчас было бы очень больно, а у меня появилась бы большая проблема...

Он молча посмотрел на стоявшую рядом с ним Викторику.

Она следила за каждым шагом селян как никогда пристально.

*****Наконец, деревенские барышни опустошили свои корзинки и со смехом разбежались. Затем молодые люди разделились на Зимнюю Армию, одетую в коричневое и восседающую на лошадях, и Летнюю, в голубой одежде и с копьями в руках, и начали исполнять танец, символизировавший их битву.

Девушки визжали и болели за Летнюю Армию. Позади них пожилые люди хрипло кричали и притоптывали трясущимися ногами в собственном танце.

Представление было долгим.

Летняя Армия наконец победила и разбила Зимнюю. Юноша, стоявший в центре Летней Армии, звонким голосом объявил о ее победе.

— Эй, это же?.. — Кадзуя внезапно понял, что это был Амброс.

Это напомнило ему, насколько Амброс отличается от других юношей в деревне. У Серых Волков в деревни были затуманенные взгляды, отвергающие перемены, но Амброс был другим — его глаза по-юношески сияли.

Помахав зажатым в руке факелом, облаченный в голубое Амброс с гордостью объявил о победе лета и грядущий хороший урожай.

— О, Снеговик, сгори дотла и исчезни! — провозгласил он и занес факел над платформой в центре площади.

На платформе лежала фигура из желтого папье-маше, которую он сделал — Снеговик. И платформа, и фигура были сделаны из горючих материалов, и когда Амброс поднес к ним факел, их тут же охватило громко ревущее пламя.

Но секундой позже...

*****Нечто поднялось на платформе.

Амброс вскрикнул. Его лицо скривилось от страха, рот был широко распахнут, исторгая бесконечный крик.

Поднялась фигура из папье-маше. Эта кукла в натуральную величину, завернутая в желтую простыню, стояла на платформе, крутясь по кругу. Она поворачивалась, прижав обе руки к голове, пока, наконец, не упала на платформу.

— Там кто-то есть! — завопил Амброс, перекрикивая пламя. — Пропустите! Там... Там человек!

Амброс стряхнул удерживавшие его руки друзей и запрыгнул на платформу. Под его весом горящая платформа обрушилась на землю, упав с таким с таким шумом, что его эхо пронеслось над всей площадью. Красные репки морщились одна за другой, выпуская фиолетовый сок, окрашивающий мостовую площади.

Кто-то побежал к колодцу. Он вернулся с полным ведром воды и вылил ее на горящую фигуру, которая корчилась от боли.

Когда огонь погас, желтая фигура слабо подергалась, а затем постепенно замерла.

— ...Это человек, — ошарашено пробормотал Амброс. — Он мягкий. Человеческое тело. Не папье-маше, которое я сделал. Он превратился... в человека. В человека!

Остальные юноши оттащили Амброса прочь от фигуры, несмотря на его крики. Он упал спиной на мостовую.

— Это человек... Это человек... Сними простыню. Это человек!

Сергий медленно вышел вперед. Селяне рефлекторно освобождали ему путь.

Дрожащей рукой он убрал желтую простынь, прилипшую к наполовину сгоревшему телу. Как только он убрал ткань с лица, по площади прокатилась волна шока, заставившая всех вздрогнуть, в сопровождении слабого невнятного бормотания подтвердившихся подозрений.

С широко раскрытыми глазами и застывшей на лице гримасой боли, лежал, не шевелясь...

Алан.

*****Кадзуя инстинктивно закрыл Викторике лицо двумя руками, чтобы она ничего не увидела, но девушка грубо отпихнула его руки.

Удивленный и слегка обиженный Кадзуя посмотрел на нее.

Она спокойно осматривала площадь.

Кадзуя тоже начал смотреть по сторонам.

Почему-то, первым ему на глаза попалось лицо Карминии. Она выглядела достаточно удивленной, но в лини ее губ читался намек на улыбку. Амброс плохо стоял на ногах, нуждаясь в поддержке друзей. Его лицо было искажено шоком. Мрачный Сергий осматривал тело Алана. Остальные же местные жители просто безмолвно смотрели на труп.

Кадзуя услышал, как кто-то бежит от особняка. Поскольку шаги были громкими и гулкими, он знал, что это Милдред. Она подбежала к ним, ее волосы подпрыгивали.

— Я смотрела с балкона и подумала, что кто-то загорелся?.. — Милдред подошла к людской толпе, затем заметила лежавшего на земле Алана. — О, нет. Это ужасно! — пробормотала она с дрожью в голосе.

После нее появились Дерек и Рауль. Увидев Алана, она дружно охнули.

— Что случилось? — дрожащим голосом спросил Дерек.

— Не знаю, — пробормотал Сергий.

Рауль дрожал от страха и не мог говорить, но Дерек закричал своим пронзительным голосом:

— Ч-что вы сделали?! Не думайте, что вам это с рук сойдет!

— Это был несчастный случай, — произнес Сергий тоном, пресекающим всякие возражения. Он посмотрел в лицо Дерека, покрасневшего от гнева. — Этот идиот поменялся местами с фигурой, пока никто не смотрел.

— Идиот...

— Наверное, он пытался сорвать фестиваль. Возможно, он не знал, что в конце ее сожгут. — Сергий презрительно посмотрел на тело Алана. — Глупый чужак!

— Это нелепица какая-то! — закричал в ответ Дерек, дрожавший от гнева. Его обычно визгливый голос вывернулся почти наизнанку, раздирая ему горло. — Это нелепица! Мы все об этом знали! Только утром, этот парень... — Он указал на Амброса. — Он рассказывал нам о фестивале. И я знаю, он упоминал о сожжении!

Сергий покачал головой.

— Наверное, он собирался спрыгнуть, пока пламя его не достигло, чтобы все испортить.

— Это глупо! — закричал Дерек. Он оглядел лица селян, но никто не хотел встречаться с ним взглядом. Казалось, все они полностью верят словам Сергия без малейших сомнений. Дерек застонал в отчаянии и тяжело опустился на землю.

Затем заговорил Амброс. Его лицо было белее простыни, а дыхание сбивчивым.

— Господин Сергий... Даже если этот парень и планировал подобное, это невозможно.

— Что ты сказал?

— Совсем недавно, когда девушки бросали орехи, этот парень прошел мимо, затем убежал; казалось, его поразили удары орехами. После этого он не вернулся на площадь, а здесь много зрителей...

— К чему ты клонишь?

— Он не мог поменяться местами с фигурой. Поэтому... — Алан закрыл рот под тяжелым взглядом Сергия.

Среди селян распространилось волнение. Их затуманенные взгляды смотрели на Сергия укоризненно. Кипя от гнева, он посмотрел на Амброса, страшно хмурясь.

— Молчи. Язык без костей — грех дурака. Или ты забыл?!

— М-мои искренние... извинения. — Амброс беспомощно покачал головой, затем уставился себе под ноги.

— Какого черта вы несете?! — заорал Дерек.

Как будто побеспокоенная его криком, с площади поднялась стая птиц, исчезнув в тумане. Громкое хлопанье их крыльев исчезло вдалеке.

На площади повисла тишина. Никто не ответил на вопль Дерека.