Онлайн чтение книги Покорение горизонта Log Horizon
6 - 2

Мумё (無明, букв. "Отсутствие света", в народе известное как "Авидья" и определяемое как "Незнание (буддийских учений)").

Часть 1. 

- Ну что, может, сдашься? Давай, давай. Просто сдайся и позволь мне позаботиться о тебе. Я не буду делать ничего плохого. 

- Мари. Ты говоришь как развратный мужчина средних лет. 

- Ах, ах-вах-вах! 

Акацуки сидела на краю дивана и смотрела на хаос, царящий в центре комнаты. 

Обои в этой красивой комнате для гостей были совершенно новыми - нежного бледно-розового оттенка. Декор и обстановка комнаты были наполнены женственной элегантностью. Все это вместе с вошедшими в комнату женщинами придавало обстановке светлый и радостный вид. 

Лайнезия, хозяйка комнаты, улыбалась с таким же невозмутимым спокойствием, как и всегда, но в её улыбке сквозил тонкий намек на замешательство. Что ж, этого следовало ожидать. 

Наряд, который Мариэлль пыталась надеть на себя, люди называли "униформой медсестры". 

Даже Акацуки считала это слишком смелым. 

- Эта одежда слишком... э-эм... мала для меня... 

Лайнезия покачала головой, слегка подрагивая, что сделало её похожей на кролика, но, подумала Акацуки, это была неправильная реакция. Конечно: "Не волнуйтесь! Наши швеи сшили его на заказ, и он как раз вашего размера!" заявила Мариэлль, поймав ее. 

Отказ таким окольным путем не сработал с Мариэлль. На Генриетту... наверное, тоже не подействует, подумала Акацуки. Она снова покачала головой. 

- Эм, вот так? Вот так, да? 

- Нет, не так. Иек! 

- Мари... Правда, не стоит так использовать свои руки... 

- Ах-вах-вах! 

Серара же была взволнована. Но даже если она колебалась, когда Мариэлль говорила ей что-то вроде: "Подай мне повязку", она послушно выполняла команду, ясно демонстрируя иерархию внутри Альянса Полумесяца. 

- Вы не собираетесь её спасать? 

Авантюристка, сидевшая напротив Акацуки и изящно державшая чашку с чаем, была женщиной по имени Ризэ. Девушка из высшего класса с шафрановыми светлыми волосами, она была колдуньей, связанной с D.D.D. Это была стройная, красивая девушка, и Акацуки слышал, что она была капитаном учебного подразделения. 

В ответ на вопрос Ризэ Акацуки слегка покачала головой. 

Ассасин была хорошо знаком с подобными ситуациями. Ведь совсем недавно она была в той же ситуации, что и Лайнезия сейчас. Хотя главным агрессором в тот момент была Генриетта, а не Мариэлль, она в общих чертах пережила саму ситуацию. 

Она прекрасно понимала, что если сейчас по глупости попытаться спасти, то это приведет к вторичной катастрофе, вернее, к удвоению числа жертв. Как и все остальные, Акацуки ценила свою жизнь. 

Короче говоря, в настоящее время эта комната превратилась в костюмерную, спонсируемую Альянсом Полумесяца. 

- Понятно. 

Особо не упрекая её за это, Ризэ опустила взгляд на свой чай. 

Акацуки взяла с тарелки булочку с бобовым джемом и откусил маленький кусочек. Она была сладкой и вкусной. Одно из преимуществ этой миссии. 

Странно было называть это хаотичное чаепитие миссией, но Акацуки думала именно так. 

В любом случае, она была здесь, потому что Широэ попросил её прийти. Может быть, это была и небольшая просьба, но для Акацуки это была явная связь с Широэ. Прошел уже месяц, но Акацуки всё равно продолжала посещать это чаепитие. 

Поначалу Акацуки была одна. 

Она пила чай в неловком молчании, под пристальным взглядом Лайнезии, и через пятнадцать минут уходила. Через неделю к ней присоединилась Мариэлль. Иногда Мариэлль приходила сама, а иногда, как сегодня, приводила друзей из Альянса Полумесяца. После этого, начиная с Ризе, которая пила чай перед ней, стали приходить женщины из нескольких гильдий. 

Честно говоря, это задание не вызвало у неё особого энтузиазма. 

Она уже привыкла к Мариэлль, Генриетте, Сераре и другим женщинам из Альянса Полумесяца, но присутствие членов других гильдий утомляло. Она не умела разговаривать с незнакомыми людьми. Она не могла нормально говорить, и Акацуки подумала, что люди, с которыми она общается, тоже, должно быть, чувствуют себя подавленными. 

Неожиданно для всех, кроме членов Альянса Полумесяца, первым человеком, с которым ей удалось поговорить, оказалась Лайнезия. 

Всего на чаепитие заглянуло, наверное, около пятнадцати Авантюристок. Мариэлль посещала мероприятие довольно часто, но даже тогда это было всего два-три раза в неделю. Каждый из других участников принадлежал к своим собственным гильдиям и имел различные обязанности. 

Акацуки была единственной, кто посещал мероприятие каждый день... Хотя это было связано с тем, что она хотела как можно лучше выполнить обещание, данное Широэ. 

- Ну, черт возьми! Какая красивая кожа. Вот это принцесса, что надо. 

- М-Мисс Акацуки. Эм, п-помогите. 

- Ах-вах-вах-вах... 

- Нет, нет. Говорю тебе, я не буду обращаться с тобой грубо! 

Но это было потому, что они продолжали встречаться, а не потому, что стали друзьями или что-то в этом роде. Она стала способна вести с ней светскую беседу, вот и всё. 

...И поэтому было неприятно, когда к ней обращались за помощью. Ведь ещё совсем недавно она сама была жертвой. Она прижалась к земле, думая, что если сделать себя маленькой и сидеть, то буря пройдет стороной. Впрочем, возможно, это придавало ей смешной вид: Она поймала взгляд Генриетты. 

- Акацуки, дорогая. ♪ Почему ты прячешься? 

- ! 

Акацуки вздрогнула, отрицая это, а Генриетта радостно рассмеялась. Однако на сегодня она, похоже, отказалась от преследования.  

Выглядя измученной, Лайнезия примостилась рядом с Акацуки. Даже после того, как с ней столько возились, она сидела изящно, аккуратно сложив колени. Выражение её лица тоже было таким же, как всегда, но опущенный взгляд казался усталым. 

Акацуки налила чай и в чашку Лайнезии. 

Она прекрасно понимала эту усталость. 

Главная нарушительница, Мариэлль, рылась в своей Волшебной Сумке, доставая новые наряды и выстраивая их в ряд. Серара была вынуждена помогать. 

Настораживает, что в параде нарядов стали появляться купальники и тому подобные вещи... И это несмотря на то, что была зима. Ей стало жаль Лайнезию. 

Лайнезия была по-настоящему красивой девушкой. Её тонкая шея была изящной, а сама она, видимо, была тонкокостной: Линия плеч мягко поката, лицо маленькое, а длинные серебряные волосы блестели, как шелковые нити. Она была тихой и скромной, на её лице всегда сияла улыбка, и она никогда не повышала голос в гневе. Она была настоящей представительницей высшего класса. 

«О, но она же принцесса. Разве это не отличается от юной леди из высшего класса?» 

Так думала Акацуки, но она удовлетворилась мыслью, что "принцесса" в данном случае - это как бы более высокий класс для "юной леди", так что это скорее как бы повышение класса. 

Первая встреча Акацуки и Лайнезии была варварской. 

В тот день, когда они решили отправиться в Зантлиф, по указанию Широэ она помогла Лайнезии переодеться. -Вернее, она раздела её и заставила переодеться. Это была их первая встреча. Акацуки подумала, что Лайнезия, должно быть, считает её очень жестоким человеком. Сразу после начала чаепитий Лайнезия её побаивалась, да и сейчас иногда нервничает рядом с ней. 

Однако и в этом случае она не стала её избегать и обратила внимание на то, что сказал Акацуки. 

Видно было, что она тщательно обдумывала каждую тему и отвечала так вдумчиво, как только могла, что это заставляло задуматься: «Так вот какая она, воспитанная принцесса.» В целом, она была приятным компаньоном, и благодаря своей хорошей памяти, после разговора с ней на определенную тему, она её понимала. Акацуки думала, что понимает, почему она популярна. 

- Авантюристы вообще способны носить такие наряды с пользой? 

Лайнезия заговорила с недоумением. Это был костюм медсестры. С мини-юбкой, не меньше. Лайнезия тоже не была высокой, но баланс между головой и телом был хорошим, а бюст красиво изгибался, так что ей это шло. Акацуки покачала головой, чувствуя себя довольно неловко. Как ни посмотри, лишь немногие Авантюристы носили подобную одежду ежедневно. (То, что их было немного, объясняется влиянием игровой культуры Elder Tale). 

Увидев такой ответ, Лайнезия выглядела еще более удрученной. 

Она была красивой девушкой, которая выглядела как идеальная картинка, что бы она ни делала, так что даже в депрессии она была очаровательна. Акацуки почувствовал себя еще более странно. 

«Если бы я тоже была такой, может быть, отношения с моим господином были бы... немного другими?» 

Так она думала. 

Однако, с другой стороны, Лайнезия не обладала ни телом авантюриста, ни способностями ассасина. Она не смогла бы оставаться рядом с Широэ и охранять его. «Мне бы это не понравилось,» подумала Акацуки. Это было лишним. Она знала это. Однако остановить кровь, сочившуюся из раны в сердце, было невозможно.  

- ...Да... Да. Это наряд медсестры... Пардон? Да. Наряд медсестры. Иными словами, форма, которую носят девушки, занимающиеся медицинским обслуживанием... Хмм. 

Ризе неожиданно начала бормотать. 

Телечат. 

Лайнезия выглядела пустой, а Акацуки начала чувствовать себя неловко. 

- Нет, ничего подобного. Она на пятнадцать сантиметров выше её колен, если вы можете в это поверить. 

Видимо, Лайнезия тоже заметила её взгляд: она отчаянно пыталась натянуть подол медсестринского костюма на колени. Однако ткань не была эластичной, и она не скрывала её ноги. На самом деле, когда ткань была натянута, она только подчеркивала линии стройного тела Лайнезии. 

Эм... - Лайнезия в растерянности обратилась за помощью к Акацуки с глазами, которые говорили: «Пожалуйста, сделайте что-нибудь.» Впрочем, Акацуки тоже не привыкла к подобным ситуациям. Ризэ была правильной и леди, но иногда без предупреждения становилась озорной. - Хррн, - тихо пробурчала Акацуки, укоризненно глядя на Ризэ. 

Легкий, приятный смех, прижав одну руку к уху, Ризэ притворилась невинной: «Я просто шучу. Это не настоящий телечат.» Какой ужасный вкус. Лайнезия тоже смотрела на Ризэ сквозь ресницы. 

Тем не менее, Ризэ слегка поклонилась Лайнезии. 

- Приношу свои извинения. Я была немного завистлива. 

- Что...? 

- Милорд влюблён в вас, принцесса Лайнезия. Настолько, что, когда меня посылают играть - то есть, охранять вас, - меня на день освобождают от тренировок. 

Тяжелая боль. 

Вероятно, это было правда. 

Акацуки и Мариэлль обсуждали это, и их вывод тоже был таким.  

Несомненно, принцессу Народа Земли нужно было охранять. Это было вполне логично. Как показал инцидент с Фестивалем Весов, на Акибу пыталась напасть некая сила, и было ясно, что для нанесения ущерба городу эта сила без колебаний привлечет Людей Земли. 

В худшем случае, даже если Авантюристы погибали, они могли возродиться в Храме, но для Людей Земли такой возможности не было. Не говоря уже о том, что если Лайнезия лишится жизни сейчас, то неминуемо возникнут большие проблемы. Например, их отношения с герцогом Сергиадом - дедом Лайнезии в городе Майхама и главным лордом Истала - испортятся, а в худшем случае и вовсе прервутся.  

Естественно, принцесса Лайнезия находилась под надежной охраной рыцарей Народа Земли, присланных из города Майхама. Однако Люди Земли были Людьми Земли, и их уровень составлял около 30. Если бы Авантюристы всерьёз попытался убить принцессу Лайнезию, то им было бы трудно охранять её.  

Конечно, в городе Акиба имелась система охраны и барьер, который выявлял акты насилия. Однако это была функция, предназначенная для захвата или подчинения тех, кто совершил насильственные действия, и, хотя она могла поймать преступника, если Лайнезия умрёт, у неё не было функции, которая могла бы воскресить её.  

Акацуки подумала, что Широэ попросил её выполнить эту работу, потому что предвидел такие обстоятельства. Мариэлль также сказала, что её случайно просили о помощи. Теперь, когда Широэ не мог сделать ни шагу, Акацуки оставалось только использовать все свои силы, чтобы выполнить его просьбу. 

Однако, когда она услышала, как точно такие же обстоятельства прозвучали из уст элегантной девушки, принадлежавшей D.D.D., они принесли с собой боль. 

Она перестала смотреть прямо на Лайнезию, о которой беспокоился Широэ. 

Даже Акацуки не знала, когда она стала такой слабой. 

«Это не я. Я не такая.»

«Я знаю, что я не была такой.»

Ей было приятно, что Широэ рассчитывает на неё. 

Тем не менее, она сравнивала себя с Лайнезией и другими женщинами, окружавшими её. 

Она хотела стать сильнее. Она хотела выполнить просьбу Широэ. 

Она делала все возможное, чтобы сделать и то, и другое. Но, несмотря на это, мир Акацуки почему-то всегда оставался темным и тесным. Это причиняло ей боль. 

Окруженная ярким смехом, Акацуки была совершенно одна. 

Часть 2. 

Закат зимой наступал рано, и к тому времени, когда они покидали поместье, даже послеполуденный свет уже совсем потускнел.  

Генриетта считала, что ночи в Акибе прекрасны. По сравнению со старым миром, с её родным городом Токио, они были мрачными, но по сравнению с кромешной тьмой глубокой ночи в этом мире они казались достаточно ослепительными. 

Лес зданий, окрашенных в темные тона, возвышался в индиго ночи. Под ним раскинулись пологи древних вечнозеленых деревьев. Сцену мягко освещали развешанные тут и там магические светильники. Генриетта считала, что эти причудливые огоньки гораздо мягче, чем яркие неоновые вывески, и гораздо предпочтительнее. 

- В наши дни сумерки наступают рано, не так ли? 

- Это действительно так. 

Генриетта согласилась с блондинкой, которая шла рядом с ней. 

Её спутница достала из своей волшебной сумки объемный кашне(1) и обернула его вокруг шеи. Судя по тому, как лишние концы свисали вниз по спине, он, похоже, был сделан для мужчины. - Что это вообще такое? Его трудно носить. Да и громоздкий. - Девушка выглядела в этом наряде просто очаровательно: она ворчала, а Генриетта поправляла на ней кашне. 

(1) Кашне́ - шейный платок или шарф, которым укрывают шею и нижнюю часть лица, включая нос, в холодную или сырую ветреную погоду. 

Зарывшись нижней половиной лица в шарф, Ризэ ответила на помощь, - Большое спасибо. - Вполне возможно, что она была смущена; она отводила глаза, когда говорила. 

- Нет, нет, это пустяки. - Генриетта ответила, хихикая.  

Внешне её новая, более молодая подруга выглядела безупречной, правильной девушкой, и, вероятно, сама девушка хотела придерживаться этого образа, но её истинное лицо проявлялось то тут, то там, и это было очень мило. Возможно, она была моложе, чем выглядела. 

- Тебе не нужно так много работать. Ты и так достаточно леди. 

- Пардон? 

Она улыбнулась Ризэ, которая обернулась, чтобы посмотреть на неё, и толкнула её плечом. 

- Ладно, пошли. Если мы не поторопимся, они закроют прямо перед нами. 

- Правда. 

Таким образом, они вдвоем отправились на центральную аллею. 

Генриетта была членом Альянса Полумесяца, а Ризэ принадлежал к D.D.D. Тем не менее, хотя их гильдии были разными, не было ничего необычного в том, чтобы они возвращались домой вместе с чаепития в Поместье Водяного Клёна. Мариэлль и Серара вернулись в гильдию чуть раньше, чтобы помочь с приготовлением ужина, а Генриетта и Ризэ планировали сделать небольшой крюк и купить несколько гарниров. 

Возможность каждый день наслаждаться вкусной едой была для Авантюристов счастьем, которое они заново открыли для себя после Катастрофы, но в то же время она была и некоторым бременем. Для того чтобы приготовить еду, похожую по вкусу на что-либо, требовался подкласс Шеф-повар, и, насколько знала Генриетта, такие игроки составляли лишь небольшой процент населения. 

После создания Совета Круглого Стола игроки перешли на другие подклассы, и этот процент вырос. Однако нередко в небольших гильдиях, состоящих из десяти и менее человек, среди членов не было ни одного повара. Естественно, что в огромных гильдиях, насчитывающих несколько сотен членов, можно было встретить поваров, но готовить еду для нескольких сотен человек каждый день было большой нагрузкой. 

В настоящее время эти обстоятельства компенсируются столовой и едой на вынос, приготовленной Людьми Земли. 

- Что вы хотите купить, мисс Генриетта? 

- Жареный цыпленок, наверное. Мари ныла, что хочет немного. 

Они дошли до торгового киоска с продуктами и, переговариваясь, стали делать покупки. Продавцы Народа Земли тоже были в этом деле опытными специалистами. Время поджимало, они готовились к закрытию своих ларьков и повышали голос, пытаясь распродать оставшиеся за день товары. 

- Жареный цыпленок? Вы сказали жареный цыпленок, мисс? Купите мой! Он с чесночным вкусом, и он ваш за три золотых монеты за килограмм! 

Генриетта, не жалея денег, приобрела три килограмма этого товара. 

В Альянсе Полумесяца было сорок голодных Авантюристов, и такое количество не считалось большим. Они расправились бы с ним в мгновение ока. 

Рядом с ней Ризэ покупала киши с лесными орехами. D.D.D. - крупная гильдия с собственным кулинарным подразделением, так что, скорее всего, это был подарок или закуска. 

В торговом центре было довольно многолюдно. 

Чтобы пробиться через толпу Авантюристов, пришедших за покупками, Генриетте и Ризэ приходилось внимательно следить за окружающей обстановкой. В частности, вернувшиеся из порабощения группы носили прочные доспехи и длинные посохи, поэтому они занимали больше места, чем жители старого мира. 

К тому времени, когда они закончили покупать понравившиеся товары и дошли до выхода из торгового центра, впечатления Генриетты от чаепития померкли. Просто ходить по торговому центру было утомительно, и все её мысли были сосредоточены на предстоящей трапезе в зале гильдии. 

Поэтому, когда Ризэ случайно пробормотала, - Акацуки выглядит так, будто она страдает, - эти слова испугали её. Впрочем, в последнее время Генриетту это тоже беспокоило.  

- Вам она тоже кажется такой? 

- Да, это так. 

В последнее время Акацуки выглядела угрюмой. Она всегда была довольно застенчивой и сдержанной, и не была из тех, кто активно общается с другими людьми. Поскольку на первый взгляд все было в порядке, большинство людей, скорее всего, ничего не заметили бы, но Генриетта знала. В конце концов, она наблюдала за Акацуки ещё со времен Катастрофы. 

Однако то, что Ризэ тоже заметила это, показалось ей несколько неожиданным. Она стала часто встречаться с Акацуки только после того, как начала посещать чаепития в поместье Лайнезии. Другими словами, прошло всего две недели или около того. 

Мнение Генриетты о Ризэ несколько улучшилось. 

- У Акацуки в этом больше опыта, чем у меня, не так ли?  

Когда Ризэ сказала "больше опыта", она имела в виду возраст или игровой опыт? Генриетта не знала и неуверенно кивнула. 

- Я-я тоже не знаю. Я слышал, что она очень опытный ассасин. Собственно говоря, я так и думал. 

Когда они вышли из торгового центра и пошли по усаженной зеленью дороге в сторону центра гильдий, Ризэ продолжал что-то бормотать. В холодном зимнем воздухе белое дыхание девушки, казалось, обволакивало её слова. 

- Кажется, однажды она пришла посмотреть, как D.D.D. тренируется. Вернее, я не уверена, что это было только один раз. Я хочу сказать, что лично я её однажды заметила. Она наблюдала за нашей тренировкой более четырёх часов. 

- Она что...? 

Это был единственный ответ, который Генриетта могла дать. 

По косвенным признакам она уловила, что Акацуки переживает. Однако, что чувствовала эта девочка за те несколько часов, которые она провела, наблюдая за тренировками боевой гильдии высшего класса? Генриетта могла представить, что боль, вероятно, заставила её грудь застонать, но она не могла сказать, что понимает саму боль. 

Генриетта была обычным Авантюристом, никогда не участвовавшим в рейдах. Если отбросить этот мир, то, когда Elder Tales была игрой, она никогда не входила в число первоклассных Авантюристов, чьи имена значились в рейтингах. 

- Сначала мы подумали, что она хочет вступить в гильдию. Для меня это звучит как хвастовство, но мы не так уж и плохи. Когда дело доходит до сложных рейдов, у нас лучшие условия в Акибе - во всяком случае, мы старательно работаем, чтобы сделать их таковыми... Хотя наш персонал состоит из одних идиотов. Поскольку они дебилы, то, когда дело доходит до боя, они совсем как дети. Нет, они и есть дети. Больше, чем дети. Убер-дети.(2) Это дети с высоким уровнем обслуживания, и они отправляются в рейды, как американцы на барбекю... И вот мы подумали, что она хочет присоединиться. 

(2) Убер-дети - если что тут пишется “Über-children.” 

- Я сомневаюсь, что это так. 

- В-вы правы. Мы поняли это почти сразу. 

Когда Генриетта указала на это, Ризэ кивнула, не отрывая взгляда от земли. 

- Мы сообщили об этом Милорду, чтобы подстраховаться. Некоторые думали, что она может быть шпионкой. Но он ответил, - Оставьте её. - Он сказал, чтобы она наблюдала без ограничений. 

Некоторое время продолжался звук ботинок, ступающих по влажным опавшим листьям. 

- Видимо, это очень расстроило наших гордых и ребячливых членов. Вряд ли у него были какие-то опасения на этот счет, но позже Милорд дал мне особое задание... 

Выражение лица красивой блондинки было смущенным, но в то же время каким-то гордым. При виде этого Генриетта смущенно вздохнула. Не является ли наличие чувств к Красти почти актом варварства? Когда она вспомнила того здоровяка, который с невозмутимым видом разбрасывался необоснованными требованиями, она не могла не проникнуться к нему симпатией.  

Однако она напомнила себе, что Акакцуки, которая влюбилась в Широэ, не отличалась. 

Для сравнения, у самой Генриетты все было вполне спокойно. 

Правда, когда она думала о Широэ, то испытывала слабую, приятную боль, но эта эмоция была вполне в пределах допустимого. В этом мире, где не так много развлечений, возможность наблюдать за близостью Широэ и Акацуки - или Широэ и Минори - и ощущать боль в груди была сродни подтверждению собственного счастья. 

Тихая, безответная любовь с безопасного расстояния. Раз уж её это устраивало, было бы дерзостью с её стороны испытывать возмущение по поводу Ризэ и Акацуки. 

- По словам Красти... То есть, господин Красти, он в каком-то долгу перед Широэ. Вот почему он разрешил Акацуки наблюдать без ограничений. Он также сказал, чтобы её приютили, если что-то случится. Нам не разрешается проявлять агрессивную доброту по отношению к ней или вербовать её, но... 

Не обращая внимания на мысли Генриетты, Ризэ замолчала. 

- Так вот как это было...? 

Генриетта подумала, что такое может случиться. 

Даже Широэ, вероятно, не знал о заботливости Красти. 

Мужчины, казалось, были довольно утомительными, или, скорее, избегающими прямолинейности. Если бы он собирался быть внимательным, почему бы он просто не поговорил с ней и не выслушал то, что она хотела сказать? Однако, учитывая текущее положение Акакцуки, она думала, что разговор с ней мог бы только смутить ассасина. 

«В любом случае, я думаю, что дорогая Акацуки хочет... наверное, уверенности.»

Это было сложно. 

Для определенного типа людей его наличие было естественным, и они никогда не задумывались о том, как его приобрести. 

Мариэлль была такой же. Подобно золотому подсолнуху, добрая подруга Генриетты озаряла окружающее пространство безграничным светом. Генриетте не хватало уверенности, чтобы так улыбаться. Она подумала, что у неё, наверное, никогда не хватит уверенности в себе, чтобы так обнять окружающих, пока она жива. 

Это было нечто уникальное для Мариэлль, чего не было у большинства людей, включая Генриетту. 

С другой стороны, Генриетта знала, что есть люди, которые никогда не смогут обрести ничего похожего на уверенность в себе, что бы они ни делали и как бы ни боролись. Для таких людей время, проведенное в жизни, вероятно, было страшной пыткой. Генриетта видела людей с испуганными, покорными глазами. К тому времени, когда вы достаточно повзрослели, чтобы закончить колледж, вы уже встречали несколько таких людей. Где бы они ни находились, такой человек либо устал и боится не вписаться в общество, либо агрессивно угрожает окружающим. 

Рассматривая себя, Генриетта решила, что, скорее всего, она находится где-то посередине. 

Она не могла обладать непоколебимой уверенностью, той уверенностью, которая позволяла ей верить, что она никогда не потеряет то, что ей дорого. Однако в результате упорного труда и опыта она могла предвидеть, что ей удастся сделать. 

Например, ей, вероятно, удастся сохранить хорошие отношения с горсткой друзей. 

Она сможет выполнять свою работу настолько хорошо, что это не создаст проблем для компании. 

Замужество... Теперь, когда поднялась такая шумиха и браки по расчету перестали быть возможными, она, честно говоря, не думала, что у нее это получится, но даже в этом случае, если она будет работать бухгалтером в своей гильдии и при этом подглядывать за романами своих друзей, её ждет удивительно приятное будущее.  

Вряд ли ей суждено сыграть героическую роль в их стремлении вернуться в старый мир, но она могла использовать полученные знания для защиты младших членов группы. 

Именно так Генриетта представляла себя. 

Она не могла делать то, что не могла, но могла делать то, что могла. 

Ничего особенного: обычный вывод, сделанный обычным человеком. 

- Вполне естественно иметь желания, которые не сбываются, - пробормотала Ризэ, наполовину спрятав лицо в кашне из мужской одежды. 

Да, это было вполне естественно. 

Для обычных людей это было слишком обыденно. 

Для большинства людей жить - значит привыкать к тому, что ты не можешь иметь то, что хочешь. 

Генриетта уже полностью привыкла к этому. Ризэ, вероятно, тоже. 

Но это не значит, что боль ушла. 

Вероятно, не обойтись без привыкания к отсутствию вещей. Тем не менее, это не то же самое, что привыкнуть к боли, связанной с невозможностью их иметь. Это был стазис. Если к нему не привыкнуть, то жить невозможно, а если привыкнуть слишком сильно, то можно и умереть. 

Для Генриетты в Акацуки было что-то ослепительное.  

У этой неловкой девушки была легко ранимая слабость, которую Генриетта заглушила в себе под предлогом роста. Это может быть слабым местом, но в то же время и преимуществом. 

В то же время она знала, что эта нежность причиняет Акацуки боль. 

Генриетта любила Акацуки и не хотела, чтобы та испытывала эти муки. 

Однако, по её мнению, помочь в этом случае будет невозможно. 

Она не знала, как ей помочь, и в любом случае, казалось, что это не то, в чем могут помочь другие люди... К тому же, оглядываясь на себя, она не понимала, как стала такой, какой была сейчас. 

- Похоже, что всё, что мы можем сделать, - это просто быть с ней. 

- ...Вы правы. 

Ризэ, вероятно, тоже это понимала. Поэтому её ответ был коротким. 

«Вот же слепой Куроэ(3)!»

(3) Я решил это перевести так, но может иметься в виду что-то другое. В анлейте его назвали “pitch-black Master Kuroe”.   

Генриетта тяжело вздохнула, стараясь, чтобы Ризэ этого не заметил. 

Этот молодой человек был слишком умён, но его ближайшее доверенное лицо попало в беду, и что он делал? Она думала, что Широэ обладает проницательностью, чтобы видеть всё насквозь, но, видимо, он был слеп, когда дело доходило до такой ситуации. 

«А может быть, дело не в том, что у него хорошие глаза. Может быть, он просто носит телескоп, который не может снять».

Подумав, что это просто невежливо, Генриетта язвительно улыбнулась. 

Она хотела быть достаточно доброй к Акацуки, чтобы загладить свою вину. Завтра она принесет одежду и для Акацуки и устроит день нарядов. Как только ей пришла в голову эта идея, настроение Генриетты мгновенно улучшилось. Составляя список одежды, которую она мысленно доставала, она оправдывала себя, думая: «Я имею в виду, я люблю его. Конечно, я от него без ума. Но. Это ради Акацуки.» 

Ночь цвета индиго была по-прежнему спокойна. 

Часть 3. 

Была сила, которая в ту же ночь с феноменальной решимостью пыталась перекраситься. 

Это была гильдия, известная как "самая яркая гильдия на сервере Ямато", "гаремная группа" и "юные леди с железной дисциплиной": Бригада Западного Ветра. 

По слухам, в гильдии была самая высокая доля девушек в Акибе (хотя не все её члены были женщинами), и, как следует из её прозвища, она всегда излучала атмосферу показухи. В зале первого этажа несколько десятков членов гильдии с энтузиазмом занимались приготовлениями. 

Конечно, большинство участников были девушками. Однако в атмосфере не было ничего мягкого. Там присутствовали самые разные красивые женщины и девушки, быстро подтягивая наручники и леггинсы, одетые так, будто собираются на стычку. Обмениваясь негромкими шепотками, все косвенно наблюдали за Содзиро, лидером гильдии, в его хаори в японском стиле.  

Содзиро, в лице которого ещё сохранялось что-то мальчишеское, окинул взглядом зал. Сегодня ночью в Акибу собирались отправиться 24 человека: четыре группы по шесть человек, что соответствует масштабу полноценного рейда. Разумеется, каждый из них был опытен и имел уровень не ниже 90. 

- Все. 

Когда Содзиро заговорил, напряжение в зале возросло. Хотя в вылазке участвовали двадцать четыре человека, остальные должны были помогать с оборудованием или провожать их. В зале собралось более чем в два раза больше участников. 

- Я знаю, что говорил об этом уже несколько раз, но мы не знаем, что из себя представляет враг на самом деле. Что бы вы ни делали, пожалуйста, не будьте беспечны. Поймите, что его сила больше вашей... и моей. Не сражайтесь с ним один на один. Я также запрещаю самостоятельные действия. Двигайтесь всей командой и докладывайте по мере необходимости. Надзуна останется здесь в качестве связного. 

- Да. Я согласился на эту работу, так что я её сделаю, но... Не делайте ничего безрассудного, народ. Если вы вступаете в бой с целью, используйте боевое построение высшего класса и ведите бой с задержкой. В этот раз мы организовали всё так, что на команду приходится по два целителя, поэтому вам не хватит силы атаки. Не думайте, что вы сможете что-то сделать с одной командой. Ваша задача - зажать его, а потом вызвать подмогу. Вот и всё. Понятно? 

*   *   * 

Надзуна, одетая в свободный халат, говорила неторопливым голосом. 

Команда, которая собиралась в путь, была напряжена, и этого было достаточно. 

Всё будет хорошо. Она верила в своих товарищей по гильдии. 

Бригада Западного Ветра была меньше, чем D.D.D. или Рыцари Чёрного Меча, но ей удалось выстоять в ожесточенной борьбе за право первой вступить в бой благодаря своей твердой сплоченности и целеустремленности. 

Теперь Бригада Западного Ветра много говорила о задержании преступника. 

Надзуна, чьи обильные чёрные волосы были собраны сзади, смотрела на каждого из участников, готовившихся к выходу. Не было никаких просчетов ни в оснащении, ни в стратегии. Кивнув членам гильдии, которые подняли крики, - Понятно, - Надзуна продолжила: 

- Хорошо, вы поменяетесь через два часа. Мы организуем вторую ударную группу и подготовим их здесь. Когда вы вернётесь, вас будет ждать полуночный перекус, он будет вкусным. Конечно, через два часа после этого вы снова отправитесь в путь, так что не расслабляйтесь слишком сильно. Как сказал Содзи, этот парень нас опережает. Будьте осторожны с этим. Ладно, Содзи, это все ты. 

- Хм. Давайте посмотрим. Думаю, вы сказали всё, что я хотел сказать. Хорошо, тогда только одно: цель убила одного из нас. - Разрубить его. 

Содзиро был молодым человеком с атмосферой, подобной весеннему солнечному свету. 

Его смутно-добродушная улыбка была такой же, как всегда, но эти слова, которые он произнес, не повышая голоса, заморозили воздух в зале. Словно влекомые этим холодным воздухом, плечи одной из женщин-клириков задрожали, и она закричала о своей решимости отомстить голосом, который, казалось, был вырван из её сердца. На улице уже совсем стемнело, но никто из членов клуба не обратил на это внимания. 

Четыре команды отважно выскочили из зала гильдии. 

Зал гильдии Бригады Западного Ветра был построен в японском стиле. 

Изначально все было не так: изменения отражали вкус членов гильдии и предпочтения Содзиро. Аналогично, первый этаж был просторным местом для осмотра отряда перед отправлением в бой. Он был пустым, без мебели. 

Притащив деревянный стул в этот большой зал, Содзиро сел. 

На данный момент он находился в состоянии боевой готовности, но, видимо, не мог заставить себя уйти в столовую или в свою комнату. 

- Слышала, что в столовой готовят мисо свинину. 

Надзуна заговорила с ним, думая, что ей стоит попробовать, но Содзиро в ответ на её предложение лишь улыбнулся и покачал головой. 

Надзуна взялась за подбородок и задумалась. 

Она была такой и в старом мире, и для женщины была довольно высокой и полной. Она не была такой гламурной, как идол-певица, но её фигура была хорошей. Хотя ей говорили, что она "легка на подъем", на её взгляд, её тело было для неё чересчур. Очевидно, когда она стояла, расставив ноги на ширине плеч и скрестив руки на груди, она выглядела более хладнокровной, чем можно было бы предположить по её возрасту. 

Она была из тех, кто умеет заботиться о людях, а поскольку она была одним из основателей гильдии и одним из самых давних её членов, окружающие ей полностью доверяли. В результате Надзуну стали рассматривать как суб-мастера Бригады Заподного Ветра. Надзуна и сама понимала, что больше занимается практическими делами, чем Содзиро, который руководил, используя свою харизму. 

Все члены группы были хорошими ребятами, которые боготворили Надзуну, и Надзуна тоже считала их очаровательными. Бригада Западного Ветра была племенем Надзуны. Живя здесь вместе со времен Катастрофы, она считала их своей семьей. 

Однако иногда, когда Содзиро позволял себе практичное выражение лица сквозь трещину в своей обычной мягкой маске, это заставляло её вспомнить своих старых товарищей, и тогда ей хотелось опереться на него.  

Естественно, логика на этот раз была на стороне Содзиро. 

Их противником был убийца, угрожавший ночи Акибы. Как одна из одиннадцати гильдий, входящих в Совет Круглого Стола, Бригада Западного Ветра несла определенную моральную ответственность за безопасность Акибы. Надзуна также признала, что основные боевые гильдии обязаны патрулировать город.  

Более того, этот убийца убил члена Бригады Западного Ветра.  

Конечно, Кёко ожила в Храме. То, что она потеряла в результате инцидента, включая воспоминания, было несерьезно. Хотя Кёко и боялась убийцы, но даже она не была настолько напугана, чтобы не суметь встретиться с ним снова. Она сама так говорила. Однако нападение есть нападение. Убийца нанес удар по семье Надзуны и Содзиро. 

Этого нельзя было простить. 

Надзуна тоже так считала. 

Ей казалось, что Содзиро разделяет этот гнев. Однако, несмотря на это, его решение было слишком мягким. Это было в его характере, он был таким с тех пор, как стал членом Сумасшедшей Чайной Вечеринки. Когда вы называли его "беззаботным" или "неспешным", это звучало хорошо, но, с другой стороны, склоняло к безжалостности и жестокости. 

Надзуна считала, что Содзиро вовсе не такой мягкий и добродушный, каким его считали женщины Акибы. Ну, нет, он был мягким, добродушным мальчиком, но не потому, что человек, о котором шла речь, был исключительно хорош собой. 

Он был таким, потому что был таким. Вот и всё. 

Содзиро был добр к женщинам. Почти без исключений. 

Однако это было не потому, что они нравились ему лично. Он просто был "таким мальчиком". 

Он отдавал приказ отомстить человеку, который ударил девушку из его семьи, а не потому, что испытывал какую-то особенно глубокую привязанность к Кёко. Он был просто "таким мальчиком".  

Это был определенный тип правил, механическое решение, и Надзуна не могла повлиять на эту его часть. Возможно, ей удастся уговорить его временно отложить такое решение или отменить его ради чего-то другого - например, она может сказать ему: "Давай сначала встретимся с Рыцарями Чёрного Меча" или "На этот раз пусть все решает Совет Круглого Стола".  

Однако она не могла ни наставлять Содзиро, ни направлять его на путь развития. 

Единственными, кто мог повлиять на Содзиро на таком уровне, были Широэ и Кадзухико. 

Поскольку Содзиро слишком хорошо представлял себе женщин как существ, которых нужно защищать, слова Надзуны о некоторых вещах никогда не доходили до него. 

Содзиро был добр к девушкам. Это не было достоинством, это был один из его недостатков, и его нельзя было исправить. 

В Бригаде Западного Ветра считали, что Надзуна - одна из любовниц Содзиро. 

Однако для Надзуны Содзиро был чем-то вроде младшего брата. 

Он был неуклюж и непостоянен, и она не могла оставить его одного. 

То, что Содзиро смог представить себя в качестве мастера гильдии, как будто это было нормально, было просто удачным стечением обстоятельств, не имеющим никаких гарантий и ничего, что могло бы его поддержать. Надзуна считала мальчика по имени Содзиро Сэта человеком, который в любой момент может уничтожить свою гильдию. 

«Я имею в виду, я люблю его. Конечно, я от него без ума. Но.»

Невольно взъерошив черные волосы Содзиро, Надзуна погрузилась в свои мысли. 

Она любила его, но - говоря без страха быть неправильно понятым - парень был ненормальным. 

...До такой степени, что он был примерно на одном уровне с убийцей. 

Если бы он не был таким, то никогда бы не смог удержать гильдию, в которой состояло более девяноста женщин. Мало того, с помощью этой системы невозможно было бы стремиться к вершине сервера в рейдовых зачистках. 

- Что не так? 

Содзиро заговорил с Надзуной, глаза его были круглыми. Вероятно, он забеспокоился, потому что она долго молчала. Но даже несмотря на свои опасения, Надзуна улыбнулась ему в ответ... Он был членом семьи, и тут ничего не поделаешь. Ей придётся использовать то, что у неё есть, чтобы восполнить недостаток Содзиро. И им придётся отомстить за Кёко, ещё одного члена семьи, павшего от клинка убийцы. 

Часть 4. 

В тот момент, когда у её ног начал собираться белый туман, запах ветра, казалось, смягчился. 

Ночь стряхнула с себя тяжесть, словно плотный занавес, постепенно становясь все более светлой и прозрачной. Это было предзнаменование рассвета. 

Город Акиба всё ещё был окутан темнотой, но давящее на грудь давление глубокой ночи уже исчезло. 

Небо медленно становилось прозрачно-голубым. Хотя тишина была неизменной, время текло. 

Акацуки только что закончила ночное патрулирование, и она устала. 

Одной ночи было недостаточно, чтобы хоть как-то повлиять на организм авантюриста, но разведка держала её нервы в постоянном напряжении, и это утомляло её больше психически, чем физически. 

«Я голодна...» 

Она хотела выпить горячий отвар. 

Особый суп Нянты с большим количеством кукурузы. 

Однако сейчас она находилась на разваливающейся эстакаде. В Лог Горизонт её друзья, вероятно, спали глубоким сном, который наступает перед рассветом. Она не могла донимать их просьбами о тепле. 

Как бы то ни было, эти ночные блуждания были тайной от товарищей по гильдии. Она завидовала девушке, которая была её подругой, и хотела стать такой же сильной, как Авантюристы в рейдовых гильдиях, поэтому каждую ночь она ускользала из своего жилища и преследовала убийцу. Она не могла рассказать о подобном своим друзьям. 

Посмотрев на город, который постепенно становился все светлее, Акацуки глубоко вздохнула. 

Причина, по которой она не могла сказать, и причина, по которой она чувствовала себя такой усталой, заключалась в том, что она осознавала, что эти поиски были, в сущности, не более чем её собственным эгоизмом. Желание стать сильнее было просто её эго. Ни Широэ, ни Наоцугу не просили её об этом. Даже Акацуки понимала, что преследовать убийцу - все равно что пытаться ухватиться за облака. 

Правда, если бы она преследовала убийцу, то, возможно, смогла бы стать свидетелем боевых действий высокопоставленных гильдий. 

Если это произойдет, она сможет увидеть Тайны, которые они использовали. 

Если все пройдет удачно, она даже сможет найти подсказку о ранге. 

Все это было гипотетическим. Поспешные планы действий, основанные на "возможных вариантах". 

Акацуки это прекрасно понимала. Именно поэтому она не могла рассказать об этом своим друзьям. 

Перейдя через главную улицу, Акацуки пошла по надземному переходу в сторону центра Акибы. 

К этому времени темнота покинула Акибу, и наступило раннее утро. Холодный, режущий ветер, свойственный зимнему утру, уносил тепло со щек Акацуки. Она провела всю ночь в одежде ниндзя, чтобы быть готовой к бою в любой момент, и ей стало холодно. Ночью, когда она была в состоянии боевой готовности и передвигалась, все было в порядке, но с наступлением дня, когда она безучастно смотрела на город, её словно знобило.  

Настроение у неё было не очень веселое.  

Акацуки подумала, что этого следовало ожидать. Она бродила по городу всю ночь напролёт, и ей нечем было похвастаться. 

Она вскарабкалась на большой, поросший мхом кусок бетона, затем потянулась дальше и наконец добралась до вершины завала. В прежние времена на этом месте, вероятно, находилась платформа линии Чуо, но теперь здесь росло множество деревьев, превративших это место в висячий сад. Воздух был холодным, но благодаря тому, что ветер был заблокирован, дышать стало немного легче. 

Это огромное сооружение не было отдельной зоной, это был открытый, свободно доступный объект, установленный в Акибе. Это означало, что здесь не было ни входа, ни выхода, и при желании она могла бы спрыгнуть вниз с эстакады. 

Акацуки рассеянно подумала о том, чтобы спуститься по центральной лестнице и пересечь центральную площадь гильдии... но потом присела на обветшавшую скамейку. 

Она не думала, что так устала. 

Просто ей больше не хотелось двигаться. 

Как только она села, в области живота появилась тяжесть. Казалось, что там что-то свернулось, и она не могла этого вынести. 

Акацуки сама себе удивилась. 

Почему она сидела на скамейке и почему смотрела в землю? Она была вынуждена признать, что просто так мучилась. 

Она пнула камешек носком ноги. Камешек покатился по висячему саду, который когда-то был платформой, а теперь потрескался, осыпался, местами развалился и зарос вековыми деревьями. Она увидела, как взлетела маленькая птичка, видимо, она её испугала. 

Чувствуя себя ужасно подавленной, Акацуки обнаружила, что её мысли блуждают. 

О гильдии. О Широэ. О вульгарном, глупом Наоцугу. О Нянте и его вкусной стряпне, о младших, о Альянсе Полумесяца, о врагах, с которыми она сражалась до сих пор. 

И о Минори. 

Она считала её очень женственной девушкой. Она была опрятна. Она была добросовестной, веселой, не робкой, вежливой... Но все это не было чем-то особенным само по себе. Она была симпатичной, но лишь настолько, чтобы пользоваться легкой популярностью в классе, и склонной к излишней прямоте. 

Она не умела готовить и была школьницей, поэтому, конечно, не знала всех модных магазинов в городе. Акацуки считала вкус Минори к сумкам детским. Когда она разговаривала с Широэ, то озиралась по сторонам, а голос её был очень высоким, и, наверное, Широэ это надоело. 

Акацуки сильно прикусила губу. 

О чём она думала? 

О позоре. 

Даже ей самой казалось, что она ведет себя ужасно ограниченно. 

Та себя, которую Акацуки увидела в зеркале, была уродливой, вытянутой и искаженной. Горечь ревности накапливалась, как осадок, и мучила её. Что же все-таки сделала Минори? 

По крайней мере, она никогда не испытывала неприязни к Акацуки. Тем не менее, в частном порядке она смотрела на Минори свысока, считая её маленьким нахальным ребенком... Хотя она знала, что на самом деле это не так. Она знала, что Минори - её любимая, трудолюбивая младшая. Но все же она не могла сдержать чувства, что эта девочка просто капризная, назойливая школьница. 

Размышляя таким образом в одиночестве, она больше не могла этого выносить. Ревность, о которой она обычно забывала, находясь в толпе, затопила её сердце. Она не могла сдержать этот поток, даже если бы попыталась, и казалось, что он вот-вот поглотит её. 

Акацуки сделала несколько глубоких вдохов. 

Она расслабила сжатые кулаки. 

Лиственные деревья засохли на зиму и сбросили листву, но хвойные деревья все ещё были тёмно-зелёными, и только их тени падали на сырой сад. 

Где-то послышалось щебетание, как будто кто-то тряс маленький колокольчик. 

Это была та самая птичка, которую она видела раньше. 

В зимнем воздухе эта заброшенная развалина эпохи мифов обладала яркой, бодрящей красотой. Даже чистый воздух, замораживающий белое дыхание, которое она выдыхала, был важным, незаменимым элементом, подчеркивающим эту красоту.  

Среди света, который был просто белым, а не ярким, Акацуки чувствовала себя чёрным пятном. Чёрное пятно, которое будет только разрастаться, если его оттереть. Даже её темные волосы, которыми она до сих пор гордилась, вызывали отвращение. 

Когда она подумала, что Широэ может не понравиться её прическа, что он предпочтёт волосы более яркого цвета, как у Минори, ей показалось, что её желудок набит камнями. 

...И это несмотря на то, что Акацуки прекрасно знала, что Широэ не стал бы основывать свои симпатии и антипатии на такой вещи, как цвет волос. Широэ не стал бы проявлять благосклонность к чему-то столь материальному, как локоны. 

Тем не менее, из-за своей ревности Акацуки задалась вопросом: «Разве он не предпочитает светлые волосы?»

Она выплеснула мерзкую ревность на Широэ, которого уважала как своего господина. 

Даже когда она сидела здесь, ревность Акацуки компрометировала Широэ. 

«И я с таким языком называю его "мой господин"?»

Акацуки наконец-то поняла, почему она села на эту скамейку. 

Если коротко, то Акацуки не хотела возвращаться в гильдию. 

Она была похожа на школьника, который прогуливал внеклассные занятия. 

Эта мысль показалась ей нелепой, и она рассмеялась. Это было по-детски. 

Акацуки было холодно, больно и у неё было плохое настроение. Это было её дорогое, драгоценное место, и она была там по-настоящему счастлива, но, чтобы защитить это счастье, она не спала всю ночь, гоняясь за силой, и теперь, после всего этого, ей было тяжело возвращаться домой. Реальность, в которой она перепутала приоритеты, упрекала её. 

Минори, Тоя и остальные члены младшей группы ушли на охоту с ночевкой, поэтому их там не было. 

Если бы она вернулась в здание гильдии, ей не пришлось бы с ними встречаться. Она прекрасно понимала, что Нянта окажет ей теплый прием. 

...И поэтому нежелание возвращаться было не выбором Акацуки, а её эго. 

Даже она понимала, что не желать, чтобы её видели в таком ревнивом состоянии, — это тщеславие. 

Однако она не могла отбросить его. 

«Я хочу увидеть своего господина.»

Акацуки желала именно этого. Желание было настолько сильным, что у неё защемило в груди. 

Она хотела увидеть Широэ. Она хотела поговорить с ним, пусть даже совсем немного. Она хотела подойти к нему вплотную и погладить его белый халат. Она хотела налить ему в чашку из буфета чай Чёрная Роза. Она хотела сидеть с ним на диване и смотреть в окно. Ей хотелось стоять рядом с Широэ, когда он смотрел на сложные документы и делал не менее сложное лицо, а потом самой подражать этому сложному лицу. 

Но этого не случилось бы. Эгоистичная и тщеславная, она не считала себя вправе успокаиваться рядом с Широэ. Мало того, если она вернется туда сейчас, то уже никогда не сможет снова бежать. С этого момента она будет жить как некий бесплатный бонус, прилагающийся к Широэ. 

Она думала, что это не так уж и плохо. 

Она думала, что ей будет приятно быть ниндзя своего господина, как будто она загорает рядом с ним. 

Однако это было обманом. 

Минори научила её тому, что она опиралась на него только потому, что это делало её счастливой. 

Ласточка, потерявшая способность летать, однажды перестанет следовать за Широэ. Когда это случится, им придется расстаться. 

Она уже давно думала об одном и том же, снова и снова. Во всех них речь шла о "я" и "моё". Даже она сама считала это слишком эгоцентричным, и это вызывало у неё отвращение. 

Наверное, не было никого, кому бы понравилась такая девушка. Акацуки и сама не хотела бы иметь подругу, которая была бы настолько эгоцентрична, что могла говорить только о себе. 

...И поэтому сейчас она не могла видеть Широэ. 

Это был также приказ Широэ, её господина. 

- ...Сегодня я остановлюсь в гостинице, - сказала она себе. 

Акацуки заставила своё тяжелое тело подняться на ноги. 

Она не должна была уставать, но чувствовала себя странно вялой. Должно быть, дело в эмоциях. 

Эта странная земля, ласкаемая зимним ветром, была огромна, и ни один голос не отвечал на её зов. 

Часть 5. 

Лайнезия плотно закрыла глаза от холода. 

Естественно, что простое закрытие глаз не помогало избавиться от холода. 

Она редко выходила на улицы Акибы в таком состоянии. 

Даже находясь на новом месте (вернее, будучи предоставленной самой себе), Лайнезия была второй дочерью Дома Коуэнов, ведущей семьи Истала, Лиги Свободных Городов, и наследницей одного из двух оставшихся герцогств Ямато. Из-за проблем с безопасностью она нечасто выходила в свет. Если она и выходила на улицу, то, как правило только для того, чтобы провести осмотр из кареты, а по городу в повседневной одежде в таком виде она почти никогда не ходила. 

Если бы Мариэлль из Альянса Полумесяца вдруг не зашла и не сказала: "Давай сегодня пообедаем в другом месте!", она бы, наверное, вообще никуда не пошла. 

Обычно Элисса или стражники пресекали бы такие внезапные вылазки, но это была Акиба. Если её защищали несколько опытных Авантюристов, она была в большей безопасности, чем если бы оставалась в Поместье Водяного Клёна. К тому же, хотя Элисса и не знала, каковы были её мотивы, она так быстро подготовилась к вылазке, что не смогла её отговорить. 

- Вы вся такая пушистая, не правда ли! 

- Полагаю, вам тоже следует надеть шапку. 

В результате Лайнезия шла по главному проспекту Акибы в сопровождении Мариэлль и Ризэ. 

Для сегодняшней прогулки на ней было надето пальто длиной до бёдер, отделанное пушистым мехом. 

Начнём с того, что Лайнезия была не очень хорошо знакома с содержимым собственного гардероба. 

Поскольку для дочерей знати фрейлины подбирали одежду и переодевали их по нескольку раз в день, в этом не было ничего необычного, но, кроме того, Лайнезия не слишком интересовалась модой, так что её случай был крайним. 

В конце концов, она была ленива. Переодевание вообще не доставляло ей особой радости. Если бы они предоставили её самой себе, она была уверена, что могла бы провести целый год в льняном платье. 

Конечно, Лайнезия получила более чем достаточное аристократическое воспитание. Всему свое время, место, повод и этикет, и она прекрасно знала, какую одежду ей следует носить. 

Это было неприятно, но Лайнезия понимала, что её длинные серебристые волосы - это необычно. Одежда, подходящая к этим волосам, тоже была необычной, и, к сожалению, пижамы в этом списке не было. 

В результате Лайнезия не знала, какая одежда хранится в её гардеробе и сколько её там. Она лишь смутно догадывалась, что в нём есть самые разные вещи. 

- Действительно, нет такого большого выбора низкоуровневого снаряжения для стойкости против холода, не так ли? 

Группа шла, тесно прижавшись друг к другу, с Лайнезией в центре. Девушку, которая заговорила с ней сзади, звали Микакагэ. 

Она была общительной, весёлой девушкой, ещё одной из тех, кто посещает чаепития. 

- Нет, - коротко ответила Лайнезия. 

Она покорно ответила, потому что Микакагэ была одной из тех, перед кем она чувствовала себя в долгу. И не потому, что она была авантюристкой. Эта женщина была шеф-поваром. Поскольку она приносила всевозможные закуски при каждом удобном случае, о том, чтобы пойти против неё, не могло быть и речи. 

Лайнезия не знала подробностей, но, судя по всему, среди Авантюристов существовало два типа поваров. 

Это были шеф-повара с высокими показателями мастерства, но лично довольно плохо умеющие готовить, и настоящие шеф-повара, чьи техники приготовления соответствовали их показателям мастерства... или так ей говорили. Ценности мастерства выражали кулинарное мастерство человека, и поэтому Лайнезия не очень понимала, почему говорят о "пускании сокровищ на ветер" или, наоборот, о "хорошем соответствии".  

Однако, даже если она не понимала этого аспекта культуры Авантюристов, она знала, что Микакагэ был известена как "настоящий" повар, и на самом деле, закуски, которые она приносила, были очень вкусными. 

Это были пирожные и конфеты, такие нежные, что она даже не представляла, как их делают: поистине драгоценные сладости. С другой стороны, хотя их приносили гораздо реже, чем сладости, Лайнезия тоже любила мисо-суп из свинины и рис с грибами. 

По словам Микакагэ, сладости - это искусство, а другие блюда - развлечение. Лайнезия могла только удивляться этому. По её мнению, они были очень вкусными, с мягким ароматом. 

Микакагэ взяла шарф, который Лайнезия намотала на себя, и повесила на него странный аксессуар. Маленький дух, который всегда следовал за Микакагэ по пятам, приподнялся на цыпочки, настойчиво пытаясь разглядеть. Это было маленькое чучело, щенок, и очень милый: Он был розовощеким и выглядел сонным. 

- Процент не очень большой, но что вы думаете? Стало ли немного теплее? 

- Да. Стало. 

Люди Земли, вероятно, не могли сделать столь сложные миниатюрные чучела. Максимум, на что они были способны, - это резьба по дереву. Таким образом, Лайнезия впервые носила чучело как аксессуар. Ей казалось, что это делает её наряд гораздо более похожим на наряд Авантюристов, чем драгоценности или ленты. 

- Превосходно. 

Микакагэ кивнула. Мариэлль, выглянувшая из-за её спины, сказала, "Ну разве это не мило!" и ослепительно улыбнулась. 

Эта женщина Мариэлль была ещё одной из тех, кто часто приезжал в Поместье Водяного Клёна. 

Она всегда приносила с собой всевозможную одежду, чтобы переодеться, поэтому она решила, что та, должно быть, отвечает за одежду и аксессуары для какой-нибудь гильдии, но, когда она внимательно прислушалась, оказалось, что она - одна из одиннадцати членов Совета Круглого Стола. Глава одного из одиннадцати правящих кланов Акибы. 

Поначалу Лайнезия была очень напряжена, но вскоре она привыкла к ней. 

Узнав, что она принадлежит к одному из правящих кланов города, она начинала разговор, как с членом пэража(4), но каждый раз оказывалась превращенной в нарядную куклу и выслушивала городские сплетни, в результате чего это превращалось в представление. 

(4) Пэраж - это сословие дворянства, состоящее из людей, обладающих знатным статусом и обычно имеющих титулы или звания, такие как герцоги, графы, виконты и бароны. В данном контексте "пэраж" указывает на высший слой общества 

Мариэлль была очень жизнерадостной, любила вечеринки и всегда улыбалась. 

Она первая назвала Лайнезию "Зия". В семье Лайнезию называли "Лейзи"(5), но никогда раньше не называли "Зия". Сначала это вызвало у неё замешательство, но вскоре она привыкла и к этому. 

(5) Оставлю “Лейзи” т. к. оно похоже на слово из английского “lazy” - ленивый, а мы знаем какая у нас принцесса)). Правильней наверно всё же перевести это как “Лайзи”, но я оставлю первый вариант. 

Чаепития с авантюристками уже стали частью повседневной жизни Лайнезии. 

И если Лайнезия могла быть "зимней розой Истала", то Зия была всего лишь неопытной девушкой из Народа Земли, которую направили в город Авантюристов. Конечно, она была благородной, начинающим дипломатом, а иногда играла в торговца. Но кем бы она ни была, она не была "зимней розой Истала". 

Лайнезия поняла, что девушка с волосами цвета мёда, которая шла впереди неё, подстраиваясь под нетвёрдые шаги Лайнезии, повернулась назад. Это была девушка по имени Ризэ, она управляла рыцарями в D.D.D., еще одной из одиннадцати гильдий. Она курировала Красти, заклятого врага Лайнезии. Вероятно, её ранг в гильдии тоже был высок. 

Ризэ тоже часто посещала чаепития Лайнезии, и Лайнезия считала её очень благоразумной девушкой. Её поведение было самым аристократичным из всех присутствующих. Тем не менее, даже в этом случае она была гораздо более просвещенной, чем консервативные представители высшего общества Истала. 

Ризэ была той, кто объяснил ей что значит быть "просветлённым". 

Это означало: "Носить одежду, которая не сдавливает живот, и иметь возможность есть дораяки с заварным кремом" - маленькие сэндвичи с заварным кремом и мини-блинчиками. 

Это было очень, очень хорошее слово. 

С точки зрения Лайнезии, все Авантюристы казались необыкновенными существами. 

Наверное, это относилось ко всем Людям Земли, а не только к Лайнезии. Даже Элисса иногда вздыхала, опускала плечи и сетовала, - Если подумать, они же Авантюристы, не так ли... 

Авантюристы слишком сильно отличались от их народа, и Лайнезия с Элиссой их не понимали. 

В эти дни Лайнезия встречалась со многими Людьми Земли, и почти каждый день они спрашивали её: 

- Что собой представляют Авантюристы? 

- Как нам следует с ними обращаться? 

С тех пор как Лайнезия была направлена в город Акиба и стала посредником между авантюристами, она почти каждый день встречалась с Людьми Земли, а затем выступала посредником в торговле с авантюристами, искала авантюристов, готовых взяться за работу, и часто давала им советы. Лично ей казалось, что она совсем не справляется с этой работой, но, несмотря на это, поскольку больше некому, ей приходилось её выполнять. 

Несмотря на то, что её спрашивали об Авантюристах, Лайнезия тоже не знала ответов. На самом деле, о многих вещах Лайнезия знала меньше, чем любой другой житель Земли. И более того, поскольку она общалась с Авантюристами теснее, чем кто-либо другой, с течением времени количество непонятных ей вещей всё увеличивалось. 

Однако кое-что ей удалось понять. 

Авантюристы были авантюристами. 

Лайнезия считала, что самой главной ошибкой лордов Народа Земли на совете лордов в Древнем Дворе Вечного Льда была попытка относиться к Авантюристом как к дворянам.  

Авантюристы не были дворянами, и, конечно, попытка обращаться с ними по правилам аристократии не приведет ни к чему хорошему. Точно так же Авантюристы не были подданными лордов или рыцарями. Они даже не были Людьми Земли. Поэтому было бы ошибкой обращаться с ними по правилам Людей Земли или пытаться приспособить их для своего удобства. 

Лайнезия считала, что именно поэтому конференция не удалась. 

Авантюристы были не более чем авантюристами. Их не следует относить ни к чему другому. 

Однако, если подумать, окружение Лайнезии было полным людей, которых можно было бы классифицировать. Графы были графами, бароны - баронами, рыцари - рыцарями, камердинеры - камердинерами, граждане - жители города, а деревенские жители жили в деревнях. Охотники охотились, а дровосеки рубили деревья. 

У людей были роли, и они жили в этих рамках. Это было естественно. До того, как Лайнезия стала Лейзи, она была внучкой герцога и принцессой зимней розы. В этом она никогда не сомневалась. Даже сейчас она не испытывала отвращения к этой мысли, считая её вполне естественной. 

Однако она поняла, что использовать эти правила для понимания Авантюристов невозможно. Она знала только, что, даже если она не знает правильного ответа, она не должна пытаться вписать их в рамки или смотреть на них с точки зрения их класса или роли. 

Конечно, было бы проще, если бы она могла найти общий язык с Авантюристами, отнеся их к широким категориям, таким как "члены гильдии Альянса Полумесяца" или "члены гильдии с кулинарными навыками". Как, например, рыцари в Рыцарях Майхамы, или фрейлины, пришедшие в замок, чтобы прислуживать, или критически настроенные молодые мужчины-аристократы(6). 

(6) Речь идёт о молодых аристократах, которые проявляют скептицизм к окружающему миру или к определенным аспектам жизни. 

Однако Мариэлль, Ризэ и Микакагэ были слишком замечательными для этого, и она не могла этого сделать. 

Каждый Авантюрист был подобен драгоценному камню, тщательно отшлифованному богами. Каждый из них не был похож на других, они сверкали и переливались. 

- Хм? Что случилось? 

Мариэлль обернулась и пристально посмотрела на неё, казалось, с беспокойством. 

Лайнезия улыбнулась и ответила, - Я в порядке. - Увидев это, Микакагэ спросила, - Ты уже проголодалась? - Вся группа рассмеялась. «Неужели я действительно выгляжу такой проголодавшейся?» Забеспокоилась Лайнезия. У Авантюристов всегда были маленькие сладости в карманах или сумках, и они постоянно пытались накормить её ими. 

Оказавшись на широком проспекте, Лайнезия и остальные повернули на север. 

- Сюда? 

- Да. 

Мариэлль и Ризэ, которые разговаривали друг с другом, были одеты сравнительно легко. 

В отличие от Людей Земли, Авантюристы предпочитали активную одежду. Видимо, это было верно даже сейчас, в середине зимы. Мариэлль была одета в короткую юбку, обнажавшую ее стройные ноги. Она подумала, что ей действительно должно быть холодно, но собеседницу это, похоже, не беспокоило. 

Ризэ была одета в пальто и кашне, но под ним была та же белая блузка и узкая юбка, что и всегда. Лайнезия и Элисса, стоявшая чуть позади неё, были одеты гораздо лучше. 

По чистой случайности Лайнезия заметила Акацуки именно в этот момент. 

Поскольку Мариэлль спросила Микакагэ, - Милки Маргарет вон там? - Микакагэ рысью побежала вперёд, чтобы показать дорогу, двое, обращавшие внимание на Лайнезию, отошли от неё. С облегчением вздохнув, она подняла голову и увидела Акацуки, которая выходила из здания через дверь, ведущую, по-видимому, под землю. 

Акацуки прикусила губу. 

Невысокая фигура, идущая по другой стороне дороги, была похожа на потерявшегося ребенка. 

Внезапно Лайнезию захлестнули самые разные чувства. Это было то настроение, которое возникает после ночи, проведенной в темной комнате, где можно часами смотреть в потолок. 

Лайнезия попыталась что-то сказать, но не успела, как слова прервались, словно в горле что-то застряло. 

Она и сама не знала, что именно хотела сказать. 

Лайнезия чувствовала себя как лоза, набравшая в свои листья дождевой воды и медленно сгибающаяся. Выражение лица Акацуки было из тех, что вытягивают из тебя силы и заставляют сердце чувствовать тяжесть. Такого выражения она никогда не видела. 

«Почему-то она похожа на ребенка,» - подумала она, ни с того ни с сего. 

Лайнезия думала о черноволосой девушке как о кинжале из обсидиана. 

Прекрасный, как драгоценный камень, с силой, которую она не могла постичь. 

Лайнезия обдумала свой следующий шаг, используя голову, которая, по её мнению, не очень хорошо работала, но затем сдалась. В любом случае, Акацуки уже не было, она растворилась в толпе. Она не заметила Лайнезию и остальных. Она просто прошла мимо. 

Эта мысль вызвала у Лайнезии лёгкое, хотя и болезненное, ощущение беспокойства в груди. 

...Но в этом не было ничего необычного. 

Всевозможные чувства постоянно посещали Лайнезию. Большинство из них не были гостями, которых она могла бы принять, но она с детства знала, что если свернуться калачиком под теплым пледом и закрыть глаза, то они растают в темноте. Она была вполне уверена в своей способности свернуться калачиком. 

Лайнезия покачала головой, пытаясь переключиться. 

Это был город Акиба, и она была начинающим переговорщиком. У неё было более чем достаточно мотивации и необходимости, чтобы переключиться. 

- Эй, Зиа! Что ты делаешь? Сюда! 

Услышав оклик, Лайнезия перешла на осторожный бег на неустойчивых ногах. 

Часть 6. 

- Принцесса. Принцееесса. 

Элисса позвала свою госпожу по имени. 

Она позвала её, потому что всё вокруг казалось ужасно тихим. Лайнезия лежала на диване и смотрела вниз. 

Казалось, она была в растерянности. Пряди серебристых волос рассыпались по её маленьким округлым плечам, стекая вниз, как водопад. От красавицы исходила такая удручающая аура, что даже суровому капралу, которого боялись орки, захотелось бы поговорить с ней по-доброму и утешить её: «Ты не должна так унывать. Я тебе помогу.»

Мадам Генриетта, наверное, сказала бы, что она "похожа на щенка под дождем". 

Во всяком случае, она казалась хрупкой, одинокой и наполненной меланхолией. 

Она являла собой образ той хрупкости, которая вызывает желание броситься к ней и обнять её. 

Однако Элисса всё прекрасно понимала: 

Это была её поза "Я устала и не хочу больше ничего делать". 

- Прин-цесса. 

- Элисса? 

Лайнезия подняла подбородок, вскинула взгляд. 

В обрамлении гладких, как вареное яйцо, щёк мерцали её влажные глаза. 

Поймите правильно: её глаза были влажными не потому, что она думала о грустном, и не потому, что она была чем-то тронута, а потому, что она сдерживала зевок. 

- Да, да. Вы устали, верно? Я скоро приготовлю вам спальню, подождите, пожалуйста, ещё немного. Не хотите ли чаю? Или, может быть, что-нибудь сладкое? -  спросила Элисса. 

У Лайнезии был лучше аппетит, чем можно было предположить по её внешнему виду, к тому же она уже давно позавтракала вместе с группой Авантюристов. Было бы совсем не странно, если бы она вскоре почувствовала голод. 

Она не знала, связано ли это с её телосложением или с чем-то другим, но независимо от того, что и сколько ела принцесса Лайнезия, она никогда не набирала вес. Мало того, даже когда она ела мясо или пирог, её кожа оставалась гладкой и мягкой, как у младенца. Она не могла понять, как грубая кожа может быть понятием(7) для кого-то. Элисса очень завидовала тому, что она может есть, не обращая внимания на свой рацион.  

(7) В данном контексте фраза "Она не могла понять, как грубая кожа может быть понятием для кого-то." означает, что Лайнезия не могла понять, как для кого-то может существовать понятие "грубая кожа" или как кому-то может быть знакомо ощущение шероховатости на коже. 

После Катастрофы и реформ, проведённых в Акибе, в продуктах питания всех сортов было заново открыто изобилие вкусов. Теперь, полгода спустя, изменения проникли и в общество Людей Земли, и все, от аристократов на вершине до простолюдинов внизу, наслаждались новыми ощущениями. 

Революционная пища обладала подлинной глубиной вкуса, и люди часто ели слишком много. В этот момент многие дворяне Народа Земли боялись набрать вес, но Лайнезия была исключением: Она совсем не набирала вес. Элисса испытывала по этому поводу сложные чувства. Элисса старательно ограничивала себя одним куском торта раз в три дня. Она в корне отличалась от таких сверхлюдей, как Лайнезия. 

- Нет... 

Лайнезия слегка покачала головой, затем отвернулась в сторону, прислонившись щекой к спинке дивана, словно не в силах больше терпеть. У молодого рыцаря-ученика чье сердце пылало от тоски, от одного этого жеста, наверное, пошла бы кровь из носа. 

«Но не я.»

Непринужденно подойдя к Лайнезии, Элисса подняла обутые в тапочки ноги и переложила их на диван, согнув колени. Лайнезия не сопротивлялась, она вяло села на диван боком. 

Для "прекрасной принцессы Майхамы" такое поведение было довольно невоспитанным. Если бы в комнате находился мужчина, у него могло сложиться неверное впечатление. Не учитывая внутренние аспекты, Лайнезия хорошо усвоила, как должна вести себя благородная принцесса, и, как правило, даже члены её семьи не видели её в таких позах, как эта. 

Элисса была единственной, кто мог видеть Лайнезию такой. 

«Не то чтобы мне этого хотелось.» 

Убедившись, что Лайнезия встала на ноги, она достала комнатный веник и подмела под низким столиком и диваном. 

- Принцесса. 

- Хмм? 

- Что вы ели сегодня? 

- Рагу со сливками 

- Боже, Боже... В стиле Авантюристов? 

- Они сказали, что это Огненный Кабан. Это было вкусно. 

- В последнее время здесь оживленно, не так ли? 

- Это правда. 

Пока они беседовали, Элисса продолжала бодро убирать комнату. 

Это была гостевая комната, которая, как правило, содержалась в чистоте. Это не требовало больших усилий. Даже если она убиралась, технически не было необходимости поднимать ноги своей госпожи на диван. Если бы она имела дело с обычным дворянином, ей, несомненно, отрубили бы голову. Она могла делать такие вещи именно потому, что имела дело с рассеянной - или, скорее, терпимой - Лайнезией. 

В последнее время они устраивали чаепития почти каждый день. Если бы она вот так сразу подметала, это облегчило бы работу человеку, отвечающему за раннее утро. Завтра, вероятно, снова придут женщины-авантюристки. В частности, маленькая черноволосая девушка Акацуки приходила каждый день в течение последних десяти дней. 

- Вы сегодня выглядите очень усталой. 

- Да. 

Лайнезия много не сказала. 

Должно быть, она действительно устала. Элисса не могла её винить. Мадам Генриетта и мадам Мариэлль делали с ней всё, что хотели. После возвращения с позднего завтрака Лайнезия была подвергнута очередному турниру по переодеванию. Вспомнив голос своей госпожи, которая действительно жалобно молила о пощаде, Элисса тихонько захихикала. 

В обязанности Элиссы входило одевать свою госпожу так, чтобы она могла без стеснения предстать перед публикой в любом месте. 

Да, тщательно следить за одеждой Лайнезии тоже входило в её обязанности. 

Ведь благодаря внешнему виду хозяйки люди обращали на неё внимание. Придумывать наряды изо дня в день было непростой задачей. 

Например, если у неё была конференция с купцом, и она надела то же самое платье на конференцию после этого, её, скорее всего, будут презирать за то, что она "всегда носит одно и то же платье несмотря на то, что она дочь герцога". В результате в обязанности Элиссы и ещё одной из фрейлин входило держать под рукой различные виды платьев на каждый день, когда она переодевалась, утром, днём и вечером, а также тщательно записывать аксессуары, которые она каждый раз надевала. 

Если они имели дело с дворянами и купцами из Народа Земли, то такого обычного обращения было достаточно. Это было хлопотно, требовало умения планировать, как в головоломке, но если рассматривать это как работу, проверенную временем, то ничего страшного. 

А вот с Авантюристами у неё возникли проблемы. Ведь прецедента просто не было. Если речь шла об аудиенции или каком-то другом официальном мероприятии, то можно было подобрать наряд в соответствии с тематикой аудитории или требованиями этикета. Однако последние чаепития считались сугубо частным делом. Переборщив с нарядом, можно было навлечь на себя недовольство Авантюристов. И все же, даже если можно было надеть повседневную одежду, она не знала, какая одежда считается "повседневной" в соответствии со здравым смыслом Авантюристов. 

В конце концов, Авантюристы носили самую разную одежду. Большинство Авантюристов различали одежду для боя и обычную одежду для города, но для некоторых грань между ними была размыта, и нередко встречались люди, проводившие большую часть времени в пластинчатых доспехах. 

Была и другая проблема. Пытаясь узнать предпочтения и обычаи Авантюристов, она изучала платья и наряды, которые в Акибе трудно было бы назвать платьями, и цены на них были самыми разными. Несмотря на свое несовершенство, дом Коуэнов был великим дворянским родом. Это означало, что, хотя снаряжение Авантюристов было дорогим, они не могли приобрести повседневную одежду. Однако даже если это и так, цены были слишком непостижимыми. Обычно шелковая рубашка стоила в пятьдесят раз дороже практически такой же рубашки, висевшей рядом. 

Продавец объяснил, что материалы разные. 

Чем дольше она слушала, тем больше удивлялась, но в лавках Авантюристов продавались сапоги из дубленой шкуры Горгоны и бюстье из Фалнатского пуха, как будто это вполне естественно. Одежда, изготовленная путем подчинения и использования мистических зверей такого высокого уровня, стоила так дорого, что даже герцогство, обладающее одним из самых больших состояний Народа Земли, не могло позволить себе скупать её одну за другой. 

Правда, турниры по переодеванию, которые проходили изо дня в день, отчасти стали результатом того, что Элисса попросила совета у Мариэлль. Расслабься и предоставь всё мне, - весело заявила Мариэлль, и благодаря принесенной ею одежде гардероб Лайнезии, подходящий для Авантюристов, постепенно пополнялся. 

Ради этого проекта Элисса без колебаний предложила своей госпоже устроить кукольную вечеринку с переодеванием. В любом случае, если она не сделает ничего подобного, Лайнезия не сдвинется с места ни на йоту. Элисса считала это хорошим лекарством для нее. 

Тем не менее, Лайнезию она, конечно, любила и уважала. 

Когда она резко высказалась на конференции, Элиссе захотелось поаплодировать: Даже если это была её собственная госпожа, это было великолепно. Однако Лайнезия была принципиально ленивой, трусливой, легкомысленной, пуховой девушкой (то есть с набитой пухом головой). 

Элисса уважала и любила её, но, если бы её спросили, сможет ли она постоянно служить ей с уважением, она бы ответила, что вряд ли. 

«Ну, это, в конце концов, ради Лайнезии.»

Складывая халат, Элисса размышляла. 

Дело было не только в одежде. 

Иметь друзей одного пола, которые были бы её ровесниками, или чуть старше, или чуть младше, было редкостью. 

Одно дело Элисса, дочь низкородного дворянина, но для Лайнезии, рожденной внучкой герцога Коуэна, найти их, возможно, даже сложнее, чем хорошего мужа. 

Элисса помнила, как безупречно улыбалась её госпожа во дворце в Майхаме и в Древнем Дворе Вечного Льда. Аристократическое общество было строгим. Один дурной слух мог стать роковым, особенно для молодых женщин. 

Чтобы выжить в окружении пристальных глаз сплетников при дворе, Лайнезия приобрела элегантные манеры. Маска, которую она выбрала для защиты чести своего деда и семьи, была настолько совершенна, что принесла ей легендарную славу и имя "зимней розы Истала". 

Однако именно по этой причине у Лайнезии никогда не было настоящей подруги. Возможно, её отношения с Элиссой были относительно близкими, но даже в этом случае фрейлина была фрейлиной. 

- Тем не менее, хотя, возможно, не мне это говорить, вы выглядели так, как будто вам очень понравилось. 

- Пардон...? 

- Я думаю, это хорошо, что у вас появились друзья. 

Это было действительно так. 

Элисса подумала, что за последние две недели выражения лица Лайнезии стали довольно разнообразными. 

- Они не друзья. 

Однако в ответ прозвучали совсем не те слова, которые она ожидала услышать. 

- Хм? Тогда кто они, скажите на милость? Когда вы с ними разговаривали... Ну, иногда казалось, что вы в недоумении, но вы выглядели так, как будто вам было весело. 

- Они Авантюристы. 

Лайнезия ответила на вопрос Элиссы без особого энтузиазма. 

- Пока мы разговаривали, мне было не до веселья. Авантюристы отличаются от нас. Слишком сильно отличаются. Этикет, которому я научился, не работает. Если я не выражу свои чувства словами и не передам их должным образом, они не поймут, а если не поймут, мы не сможем разговаривать друг с другом. 

Вероятно, это было правильно. 

Авантюристы не были особо придирчивы к социальному положению. Когда они устраивали чаепития, то приглашали даже Элиссу. С тех пор как Элисса была направлена в Акибу, у неё появилось несколько знакомых: Мадам Генриетта, которая работала так, что ей можно было посочувствовать; Ризэ, которая была очень похожа на её младшую сестру в родном городе; Серара, которая была настолько хозяйственной, что Элисса с удовольствием взяла бы её к себе в фрейлины. 

Конечно, как сказала Лайнезия, Авантюристы и Люди Земли были очень разными. Иногда их взгляды противоречили друг другу, а иногда они не могли понять, что говорит другой. Однако это было не так уж плохо, если они не могли объединиться. 

Элисса считала, что Лайнезия научила её этому больше, чем кто-либо другой. 

Поэтому она одновременно задала вопрос, как бы подталкиваемая своими сомнениями: 

- Но вы были такой... 

- Если мне было хоть немного весело, я должна сказать им, что мне было весело. Если мне грустно, я должна сказать, что мне грустно, а если я счастлива, я должна выразить свою благодарность. Если я этого не сделаю, они не поймут, поэтому я это делаю. Вы ведь тоже знаете, Элисса? На самом деле я больше праздная, трусливая и... безответственная. Честно говоря, мне наплевать на модное общество и дворянство. Если бы я могла дремать каждый день, мне бы этого было достаточно. Во всяком случае, я не очень понимаю такие вещи. 

В бормотании Лайнезии слышалась какая-то скука. 

- Это работа. 

- В-вот как. 

- ... 

Лайнезия отвернулась, облокотившись на спинку дивана. Выражаясь словами, это выглядело так, как будто ей это надоело, или она сдалась, или, как минимум, как безответственное отношение. Однако у красивых девушек всё было хорошо от начала и до конца, и даже эта небрежная поза была красива, как картинка, что не позволяло с ней справиться. 

Элисса была единственным человеком, которому Лайнезия демонстрировала подобную позу. 

В присутствии знати Народа Земли она вела себя как идеальная леди, и, естественно, так же поступала с принцессами своего возраста. Даже с Авантюристками она вела себя искренне, но при этом была кроткой, как ягненок. Возможно, это была броня Лайнезии, призванная скрывать её сердце. 

«Наверное, был и такой человек...»

Элисса вспомнила крупного песочноволосого мужчину. Правда, Лайнезия, похоже, открыла своё сердце этому молодому человеку. Однако то, что Лайнезия не имела свободы выбора, в значительной степени объяснялось невозможностью солгать или обмануть его. 

Разве она никогда не хотела этого? 

«Если мне было хоть немного весело, я должна сказать им, что мне было весело.»

Так она сказала. 

Тем не менее, разве то, что она так думает, не означает, что она признается в том, что получила удовольствие? 

Даже если она уставала настолько, что дремала на диване перед ужином, Элисса считала, что если она с нетерпением ждёт каждого дня, чтобы проснуться на следующее утро без помощи горничных и подумать о том, что надеть, то, несомненно, они друзья, и это не просто работа. 

Разве с тех пор, как Лайнезия приехала в этот город, полный Авантюристов, она не стала больше радоваться жизни? 

Однако принцесса перевела взгляд на окно, которое уже начало приобретать цвет индиго, и, похоже, не поняла этого простого факта дружбы. Либо она избегала слова "друзья". Элисса не знала, то ли она отказалась от них где-то по дороге, то ли вообще не надеялась на них. 

Элисса почувствовала нечто похожее на лёгкую жалость. 

Эта девушка, Лайнезия, одарённая красотой, славой, богатством и даже статусом иногда казалось, отказывалась от чего-то раз и навсегда. Было бы печально, если бы героическое мужество, проявленное ею на совете лордов, родилось из такой вот отставки. 

Принцесса смотрела в окно, выражение её лица, естественно, было красивым и хрупким, но в нём также присутствовал отпечаток скуки. При виде этого Элисса вздохнула. 

Она хотела помочь своей госпоже, но понимала, что простые советы до неё не дойдут. 

Прекрасная фрейлина Лайнезии прекрасно знала, что Лайнезия настолько же упряма и неразумна, насколько и ленива.