Онлайн чтение книги Покорение горизонта Log Horizon
6 - 4

Примечание переводчика:

М-да, получилось у меня загрузить эту главу только в октябре, а не в сентябре, как хотелось. Прошу прощения, что так затянул, но на это были причины. Я умудрился заболеть на чуть больше недели. После этого мне нужно было догнать сверстников по учёбе, и на это ушло не мало времени. Кроме того, у меня были и другие дела, помимо учёбы, из-за чего у меня не оставалось так много времени на перевод. Следующая глава будет либо в ноябре либо в декабре посмотрим как получится. Напоследок я хотел бы пожелать всем приятного чтения.  

Мо́ре Споко́йствия (лат. Mare Tranquillitatis)  — море на видимой стороне Луны. Это первое место на другом небесном теле, которое посетил человек.

Часть 1. 

Толпа внезапно зашевелилась, как будто кто-то толкнул её. Задумчивая Акацуки почувствовала, как на неё нахлынула волна людей. Не желая этого, девушка тоже шагнула вперед. Она уже забыла, о чём думала. В мрачном настроении она быстро шла по огромному перекрестку. 

Вокруг неё проносились высокие тени. Где-то неподалеку она услышала звук клаксона. Скорее всего, это был водитель грузовика. Его машина была уже на полпути к перекрестку, но он не мог проехать дальше. 

Резкий, пронзительный звук раздавался снова и снова, но никто не обращал на него внимания. Может быть, только Акацуки сжималась внутри себя, когда слышала его? Ей казалось, что он её за что-то наказывает. 

С одной стороны, ей хотелось, чтобы кто-то исправил ситуацию, но с другой стороны, она знала по опыту, что никто ничего не сделает. Стена, окружавшая её, была непреодолимой. Мужчины и женщины, сотрудники компаний, студенты, люди всех возрастов и профессий механически шли вперёд. 

Некоторые люди разговаривали на повышенных тонах. Кто-то ожесточенно обсуждал что-то по мобильному телефону. Кто-то кричал на сотрудника. Акацуки вздрогнула от этого звука. Откуда-то до нее донесся приятный девичий голос, соглашающийся на свидание. Однако Акацуки знала, что женщина, так мило говорившая в наушник, вовсе не улыбается. Она просто знала это. Она не могла видеть лица окружающих её людей. В такой толпе у неё не было возможности разглядеть их. Было слишком тесно - даже если бы она подняла голову, то ничего бы не увидела. Она просто шла вперед, подталкиваемая, торопимая другими. Почему-то она чувствовала себя раздраженной, злой и немного испуганной. 

Улицы были заполнены суетой, отовсюду доносились самые разные звуки. Вдалеке завывала сирена скорой помощи. Гудки автомобилей. Выхлопные трубы ревут, как свирепые звери. На заднем плане голоса людей, разговаривающих по телефонам, гудели как реки, смешиваясь с какофонической музыкой, льющейся с экранов, заливая все вокруг, как вязкая, бесцветная жижа. 

Акацуки шла, опустив голову. Она не различала ни слов песен, ни разговоров, обрывки которых доносились до нее. На нее давило нагромождение звуков. Изредка какая-нибудь фраза или обрывок предложения выделялись среди других, но нахлынувший поток информации тут же уносил их с собой. Это было похоже на бурный поток. Девушка не тонула во всем этом только потому, что научилась игнорировать зрительные и слуховые ощущения. Но течение все равно уносило ее, так что она, в сущности, мало чем отличалась от тех, кто тонул. 

Волна людей перенесла Акацуки под надземный переход и стала проталкиваться вверх по склону, между зданиями. Куда они все шли? Небоскребы из стекла и бетона упирались в небо; толпы людей постоянно вливались в их двери. 

Этот гигантский, подавляющий город, подобно деформированному великану, то заглатывал, то выплевывал одну за другой волны людей. Акацуки и остальные двигались только для того, чтобы здания попеременно поглощали и извергали их. 

Вечнозеленое дерево, посаженное у дороги, было покрыто красной пылью. Оно казалось грязным, деформированным, не вписывающимся. Используется исключительно для создания видимости. Как будто его попросили сказать: "Вот здание компании, которая заботится об окружающей среде". 

Хотя толпа не могла опрокинуть и растоптать дерево, оно вынуждено было выдерживать натиск огромной массы людей восемь тысяч семьсот шестьдесят часов в году и уже даже не пыталось сохранить свою былую красоту. Оно просто стояло, усталое, с опущенными ветвями. 

Акацуки бросила на него мимолетный взгляд и пошла дальше. Не сбавляя скорости и двигаясь так же быстро, как тени вокруг, - такова была стратегия выживания в этом городе. Сбиться с этого ритма означало стать изгоем. 

Девушка шла с опущенными взглядом. Перед ней бесконечно тянулся асфальт, методично истоптанный тысячами пар обуви. Несмотря на то, что вчера вечером прошел дождь, сегодня дорога, казалось, снова была в запустении и грязной. То тут, то там валялись одноразовые палочки, непонятные листовки, объявления, столовое серебро и даже разбухший от грязи и никому уже не нужный брелок. Акацуки увидела их впервые, но не успела она о них подумать, как они исчезли под ногами толпы, и для нее, постоянно движущейся вперед, они ушли в прошлое. Однако, несмотря на свою уникальность, время от времени они появлялись перед ней во все новых и новых местах на улице. 

Пластиковый пакет служил, вероятно для того, чтобы принести покупки из одного из магазинов, но как мусор на тротуаре давно перестал быть чем-то особенным. Теперь, растоптанный и исцарапанный тысячами ног, он уже ничем не отличался от других пластиковых пакетов, которые через пять минут снова появятся где-то. Все так видели, и Акацуки тоже. 

С одной стороны, время мчалось вперед, с другой - тянулось как улитка. Звуки рекламы, доносящиеся отовсюду, неравномерно и внезапно, как рев приближающейся бури, делили время на отрезки. Они задавали ритм жизни Акацуки, управляли ею, хотела она того или нет. Хотя сама она не была особенно занята, время сверху донизу было разделено на короткие отрезки. В них нельзя было ни учиться, ни играть, поэтому все быстро занимались теми мелкими делами, которые умещались в эти промежутки. 

Для окружающих это были, например, крики по мобильному телефону или трата непомерных сумм денег в играх для смартфонов. Для Акацуки, не интересующейся подобными вещами, мелко нашинкованное время было подобно мрачной тюрьме сознания. Ей приходилось стискивать зубы и как-то терпеть это бездействие. Злость давно прошла, сменившись отвращением к себе. Жить от одного минимального отрезка времени до другого - это не жизнь. Это было следование за стадом овец. И то, что она не могла оттуда вырваться, лишь подтверждало, что она тоже принадлежит к этому стаду. 

Толпа, как по команде, остановилась перед пешеходным переходом. Светофор несколько раз мигнул и сменился на красный, давая возможность проехать машинам, стоявшим перед массой людей. С визгом шин машины сорвались с места, словно за ними кто-то гнался, и пронеслись перед глазами Акацуки. Они находились в центре города, до следующего светофора оставалось не более пятидесяти метров. Даже если там был зеленый свет, то на следующем или даже через один раз эти машины снова должны будут остановиться. Так почему же они с такой силой давили на газ? Почему они так ускорялись? У Акацуки не было водительских прав, может быть, поэтому она не могла этого понять. 

Оторвав взгляд от наступающих машин, водители которых явно ненавидели открытые пространства на дороге, Акацуки чихнула. Ей показалось, что с тех пор, как она оказалась в этом городе, она стала чихать чаще. Она потерла нос и тут же пожалела об этом. Это не был женственный жест. Она пыталась избавиться от этого, но у нее ничего не получалось. Кислый запах дыма постоянно раздражал ее, и она не могла перестать чихать. 

 Она пошла быстрым шагом и вышла на передний край волны. Хотя "вышла" было не совсем подходящим словом - она делала небольшие шаги, так что это больше напоминало бег трусцой. 

Внезапно она начала задаваться вопросом, куда же она, собственно, идет. Раз уж она терпела все это и шла вперед, значит, у нее была какая-то цель. Может быть, она хотела с кем-то встретиться? Может быть, она должна появиться где-то в определенное время? Да. Она определенно действовала по расписанию. Шла ли она в школу? Вероятно, туда, где она училась. В университет? Но почему-то осознание этого пункта назначения не приходило. 

Она не чувствовала растерянности, скорее бессилие. Она была ошеломлена. Ее одолевал страх, что в этом городе, работающем как конвейер, ей некуда идти. Смех. Какофония электронных голосов, призывающих ее делать покупки. Визг тормозов. Эхо станционных объявлений. Акацуки почувствовала, как в груди нарастает боль, а мир перед глазами расплывается. Ей отчаянно хотелось остановиться, но она боялась, что этим создаст проблемы для окружающих, и поэтому продолжала двигаться. Она пересекла пешеходный переход под мигающими лампочками, прошла мимо круглосуточного магазина, свернула возле банка и, увлекаемая знакомой толпой, продолжала идти вперед. Вперед. Куда-то еще. Но не сюда. Может быть, у этих людей и вправду не было никакой цели, и они циркулировали, как в той рекламе. Может быть, и Акацуки тоже. Возможно, ее в любой момент мог заменить кто-то другой. Но для Акацуки ее индивидуальное существование было незаменимым, и она жаждала доказательств, подтверждающих это. Даже если она нигде не могла его найти. 

Не успела она опомниться, как уже поднималась по бетонной лестнице, перескакивая через каждую ступеньку. Холодная, обшарпанная пожарная лестница навевала мысли о заброшенном жилом доме. 

Ей казалось, что она хорошо знает этот вид, но не могла определить, что это такое. Самое главное было добраться до вершины. Акацуки быстро побежала вверх по лестнице, но не потому, что чувствовала волнение. Она убегала от чего-то. 

Она не знала, от чего. Однако она знала, что если попытается представить себе это, то что-то её настигнет. Может быть, перед этой сеткой? Затоптанный толпой, вырванный и мокрый пакет прилип сначала к спине Акацуки, а потом к подошвам её ботинок, когда они поднимались по ступенькам, и теперь шуршал при каждом шаге. Хотя, напрягая слух, девушка ничего подобного не услышала. Пакет совсем не прилипал к ней. Тем не менее, Акацуки не могла заставить себя смотреть на собственные ноги и продолжала бежать. Чудовищное напряжение, необходимость спешить, ползли по спине, вгоняя ледяные иглы в позвоночник. 

У нее появилась одышка. Ей было трудно дышать, как будто не хватало кислорода. Она чувствовала, что поступает неправильно, но не знала, как ей поступить, и не могла остановиться. Она взбежала по лестнице, спрыгнула на антресольный этаж, развернулась, подхваченная силой импульса, и стала подниматься на следующий этаж. Пустые усилия, нелепые - она крутилась, как хомяк в катушке. Она услышала звук сверления. Она стала убегать от него, как будто ей вдруг захотелось освободиться от этой лестницы. Но ей пришлось бежать вверх по ним, чтобы спастись. Когда же наконец разорвется этот замкнутый круг? 

Пройдя десятки, а может быть, и сотни антресольных этажей, она встала на следующий. И тут она увидела, что это вовсе не платформа. Ее ноги натолкнулись на серую жижу. Она сделала шаг, поскользнулась и, привлеченная образом толпы, окутанной выхлопными газами, начала падать. Звук гудков. Какофония рекламы. Неразборчивые слова. Падая в пучину криков и рёва ветра, Акацуки могла поклясться, что перед её глазами снова промелькнула тот самый пластиковый пакет. 

Часть 2. 

Белый песок. Прозрачное небо, простирающееся до бесконечности. Голубая волнистая бескрайность, тонко очерченная, словно акварелью. Акацуки шла по пляжу. Одинокая фигура посреди бескрайних просторов безлюдного зимнего побережья. 

Хруст песка под ногами испугал её. Она посмотрела вниз на свои ноги. Один шаг, другой. Ещё один отпечаток, выгравированный на этой безупречной белизне. Вдалеке она заметила тень в небе. Наверное, это была морская птица. 

Она слышала только звук своих шагов и шум голубых волн, омывающих пляж. Ей было холодно, поэтому она плотнее закуталась в пальто и пошла дальше. Медленно, не спеша. 

Она подняла голову. Её ослепили солнечные лучи, сверкающие на поверхности моря. Зимний свет не был теплым, только интенсивным. Звук шагов разносился по воздуху, и крошечные ступни Акацуки образовывали на песке узкую цепочку. Каждый раз, когда её босые ноги погружались в воду, частицы света поднимались в воздух и улетучивались. 

Акацуки не знала, где она находится, но беспокойство, охватившее её всего несколько минут назад, полностью исчезло. Это не было целью её путешествия, однако она чувствовала, что здесь ей ничего не угрожает. Прогуливаясь по этому прекрасному пляжу, она чувствовала себя спокойно. Как долго она шла? 

Она прошла над линией воды, коснулась ногами голубых волн, повернулась в одну сторону, потом в другую. Поскольку никто не мог её видеть, она пробовала все новые и новые вещи, как всегда, с серьёзным лицом. Отпечатками ног на песке она рисовала узоры, подражая танцу пчел. Это было очень забавно, и она даже тихонько рассмеялась. Её верные следы следовали за ней, куда бы она ни пошла. Они напоминали записи из дневника и даже радовали её. 

Вдруг на горизонте мелькнул чей-то силуэт. Акацуки пришлось прищуриться, чтобы разглядеть его. На берегу стоял высокий мужчина. Он смотрел на море, слегка покачиваясь будто от растерянности. 

Акацуки поняла, что бежит. Её удивила легкость собственного тела. Она преодолела расстояние между ними гораздо быстрее, чем ожидала. Через несколько шагов она начала замедляться. 

Она была не из тех, кто в такие моменты бросается на других и крепко обнимает их. Но, подталкиваемая сентиментальным чувством, она робко подняла глаза. 

Увидев её, Широэ радостно улыбнулся. Обычно на его лице читалось упрямство, поэтому Акацуки была очень рада, когда видела эту улыбку. Слегка смущенная, неловкая, но лучезарная. 

Чародей на мгновение замешкался, а затем, подав Акацуки знак взглядом, стал прогуливаться по пляжу. Девушка двигалась за ним, как бы догоняя подол его плаща. Широэ шел медленно, вероятно, ради неё. Он молчал. Она тоже молчала. Было что-то величественное в этом пляже, где только шум волн и ветра доносился до них. Никому из них не хотелось нарушать это спокойствие. 

«У него очень большие руки» - подумала Акацуки, наблюдая за тем, как Широэ почесывает голову, а затем поправляет очки на носу. Когда она увидела, что он прячет руки в карманы своего белого халата, она ускорила шаг. Хотя нет, надо было идти медленнее. Тогда у неё будет повод схватить его за пальто. Размышляя таким образом, она сжала губы в узкую линию. Но ей не удалось изобразить гримасу недовольства. Она начала танцевать на берегу, выделывая пируэты, чтобы не выдать своего счастья. Подол её коричневого плаща развевался на ветру, и она не могла сдержать улыбку. Широэ оглянулся через плечо и остановился, чтобы подождать её. 

Затем они снова отправились по пляжу. Песок под ногами хрустел, как коричневый сахар, с каждым шагом принимая разные формы. Прохладный ветер обдувал щеки Акацуки, но её это уже не волновало. Где-то в глубине груди она, несомненно, ощущала тепло. Все это не только удивляло, но и радовало её. Большие ботинки Широэ с хрустом погрузились в песок. Даже такие глубокие следы радовали её. Особенно забавно выглядел подол плаща Чародея, развевающийся при каждом сильном порыве ветра. 

Акацуки подумала, что ей тоже хотелось бы спрятать руки в эти карманы, которые, наверное, в пять раз больше, чем карманы её собственного пальто. Но она не смогла. Вместо этого она оглянулась через плечо. Вид длинного ряда следов Широэ, рядом с теми, что оставила она, вполне удовлетворял её. 

Она почувствовала укус холода на носу. Она расширила глаза от удивления. С неба бесшумно падали белые хлопья. Они таяли, едва коснувшись её кожи, и она не успевала почувствовать их холод. Шел снег. 

Она посмотрела на Широэ. Она хотела сказать ему об этом, но он лишь кивнул, мягко улыбнувшись. Он помог ей натянуть капюшон плаща, и они пошли дальше. Они прошли уже, наверное, очень большой кусок пути, но Акацуки не чувствовала усталости. Голубое небо постепенно становилось темно-синим, то тут, то там на нем появлялись маленькие пятнышки, сверкающие, как драгоценные камни. Прозрачная вода искрилась и слегка рябила, вбирая в себя падающие снежинки. 

- Я не думал, что здесь так спокойно, - прошептал Широэ и остановился. 

Оказалось, что они дошли до небольшого ручья. 

- Угу - кивнула Акацуки. 

Она хотела бы ответить более красноречиво или по-девичьи, но ничего не приходило на ум. Однако Широэ не выглядел раздраженным. Он смотрел на море, над которым сгущалась ночь. 

Дзинь. Стук. 

Издалека донесся странный звук, как будто два огромных кристалла мягко столкнулись. Словно эхо сигнала, переданного издалека, с другого берега бескрайнего моря. 

Затем Акацуки что-то почувствовала. Новое осознание. Но это ощущение исчезло так же быстро, как и появилось. Как будто что-то невидимое, не являющееся Ассасином, пронеслось сквозь её тело. И хотя это нечто не было частью её самой, когда оно ушло, Акацуки охватила огромная печаль. 

Она почувствовала руку Широэ на своем плече. Кажется, он пытался её утешить. После этого жеста Акацуки поняла, что он пережил то же самое. Его лицо приобрело серьёзное, хотя и не строгое выражение. 

Он достал откуда-то нож для бумаги и неумелым движением отрезал прядь волос, упавших на лицо. Совсем чуть-чуть. Волосы здесь светились странным, ярким светом. 

Акацуки взяла у него нож и отрезала конец своего хвостика. Она не знала, зачем это делает, но чувствовала, что так надо. Они оба отбросили пряди волос в голубые волны, омывающие их ноги. 

Где-то вдалеке, словно в знак похвалы, снова зазвенели кристаллы, и в воздухе закружились снежинки. Именно тогда Акацуки окончательно поняла, что эти сверкающие осколки - фрагменты человеческой памяти. 

Смерть не отнимала у Авантюристов воспоминания. Сами Авантюристы приносили их здесь в жертву, что позволяло им вернуться к жизни. Даже если они не помнили этого, они делали это сознательно, потому что в глубине души хотели возродиться. 

- Удивительно, не правда ли? - сказал Широэ. 

Акацуки мысленно согласился с ним. 

Сколько воспоминаний было скрыто в этих снежинках? Сколько людей стояло на этом берегу и решило бороться дальше? 

При одной только мысли об этом числе у Акацуки закружилась голова. Она поняла, что реинкарнация - это не какая-то привилегия, обещанная им сверху, а невероятная удача. Благословение. Как и Широэ рядом с ней. 

- Умерла? 

Акацуки на мгновение задумалась, а затем кивнула. 

Она умерла. Пронзенная мечом убийцы. Не страшно. И вовсе не потому, что она возродится в Соборе. По собственной воле она вступила в битву. Она проиграла, но не жалела об этом поражении. 

Однако осознание того, что она умерла, пробудило в ней воспоминания. О том, как она выбежала из резиденции Лайнезии, как она мчалась под открытым небом. О том, какие ценные вещи показал ей Содзиро. О серьезном выражении лица Каннаги, которая защищала его. О чем-то очень важном, что передали ей Ризэ, Генриетта и все остальные девушки на чаепитиях... 

Здесь наступал конец. Чем было это 'что-то'? Она не знала, не могла это назвать. Она пережила тот бой, но все равно не сделала ни одного шага вперед. Она была разочарована своим недостатком понимания. 

У нее было чувство вины перед другими. Она хотела заплакать. Она уже касалась этого 'чего-то'. Она уже заметила это, но всё равно не знала, что это такое и что ей следует делать. Она понимала, что это ценно, важно. Однако она не могла этого использовать. Несмотря на то, что получила это в подарок от других. 

Она хотела рассказать об этом Широэ. Объяснить ему, что она нашла что-то красивое, что-то великолепное. Это было где-то рядом, хотя она не знала названия этого 'чего-то'. Она знала, что это было ей подарено, но не могла это описать. У нее не было слов. 

Внезапно, охваченная горькой печалью, она начала плакать. Ей казалось, что она разрушает этот замечательный подарок, потому что не может его определить. Она не могла этого вынести. Ее ужасало, что из-за своей неспособности она умаляет его ценность 

И все же что-то там было. Она об этом знала. В глазах Лайнезии. В бесстрашной улыбке Содзиро. Она потерпела неудачу не потому, что умерла. Она потерпела неудачу потому, что уже касалась этого 'чего-то', но не смогла его ухватить. Может быть, оно все это время было перед ее носом? Если это так, то ее жизнь давно стала цепью неудач. Потому что она не могла разглядеть. Никто не должен был указывать ей на ошибку, она сама это осознала. Из ее глаз не переставали текти слезы. Она плакала из-за своей неспособности. Из-за нее она умерла, не достигнув ничего. 

- Понимаю. Я думаю, что я тоже... умер. 

Широе положил руку на ее голове. Акацуки подняла глаза на него. Он улыбнулся мягко, как бы немного смущенный. Она поняла, что он волновался за нее. Эта застенчивая улыбка часто появлялась на его лице, когда он обращался к ней. 

- Господин, ты тоже? 

- Да. 

Между ними воцарилась тишина. Акацуки почувствовала, что его рука неуклюже гладит ее по волосам. Он хотел что-то сказать, но не знал, что. Иногда у него бывали такие неловкие моменты. Они не беспокоили ее, но он явно пытался избежать их из-за нее. 

– Я сделал ошибку. Я ошибся в своих оценках... или, вернее, не смог полностью поверить. 

Он не жаловался. Он повторял это про себя, как урок на будущее. 

- Мне трудно оценить. 

Поэтому и она воздержалась от жалоб. Бесчисленные снежинки медленно падали. 

- Но это странно. Я не думал, что встречу тебя здесь, - наконец сказал он тихим голосом. 

Эти слова ее удивили. Это действительно было странно. Ведь они давно не виделись. Тем не менее, она искренне желала его увидеть. Ей вспомнилось, как сильно она хотела, чтобы он погладил ее по голове, похвалил. Тем более встреча с ним здесь показалась ей удивительной. Кто бы мог подумать, что они встретятся в таких обстоятельствах? До сих пор она об этом не задумывалась. 

Она не знала, где они находятся, но чувствовала, что это не обычное место. В душе она благодарила чудесному стечению обстоятельств, которое привело их обоих сюда. 

- Да, это действительно удивительно, господин 

Ей вспомнился белый пляж, по которому она шла, и бирюзовое море. На горизонте, в этом светлом, незагрязненном пейзаже, она увидела Широэ. Он обернулся к ней с улыбкой, и когда она подбежала к нему, он погладил ее по голове своей большой рукой. 

Это было всего лишь случайностью, но для Акацуки это было благословением. Она больше ничего не желала. То, что ей не удалось ухватить, наверняка где-то существовало, ждало своего момента. В сотнях возможных мест. В тени, где она не могла это увидеть. В улыбках, которые она не замечала, потому что даже не пыталась их заметить. 

В своем высокомерии она считала, что счастье, которым она уже обладает, — это нечто само собой разумеющееся. Она говорила себе, что если она не может обладать каким-то счастьем, то это потому, что его просто не существует. А между тем в разных уголках мира ее ждали радости, новые встречи, поддержка. Они ждали, когда она откроет их для себя. 

- Поэтому я хочу попробовать ещё раз. 

- Я тоже попробую. Это то, чему я научился у других. 

Акацуки схватила край плаща Широэ. Она чувствовала, что это воспоминание не выдержит, рассыпется, словно песок под их ногами. Поэтому она крепко сжимала ткань, изо всех сил, хотя знала, что помнёт его. Она хотела почувствовать её в своих руках, потому что, вероятно, снова будет разлучена с Широэ. 

Но её надежда оказалась напрасной. Песчаные дюны, напоминающие белый пух, осветились мощным светом. Шум волн постепенно утихал вдали, унося с собой подаренные кудри волос. Голубое небо раскинулось, мир закружился, и Акацуки почувствовала, что начинает падать. 

Часть 3. 

Все хорошо. Все ещё сжимая пальцы, Акацуки улыбнулась. Она медленно приходила в себя. Все хорошо. Она все еще чувствовала прикосновение ткани к своей руке. Все хорошо. Но когда она открыла глаза, то увидела, что крепко сжимает перед собой вытянутый кулак, словно сжимая что-то. Воспоминания стали улетучиваться, как песок на ветру. Лежа на холодной каменной скамье, она почувствовала, как по щеке потекла теплая слеза - и вместе с ней исчез призрак сна, который ей только что приснился. 

Словно сбрасывая горе и чувство вины, которые остались во сне, Акацуки вытерла слезу оцепенелой рукой, затем поднялась и села на мраморной скамье. 

Ей казалось, что она посетила какое-то необычное место. Спокойное, грустное, но мягкое и чистое. Она прошла через него, встретила кого-то, а затем пришла в себя и встала на ноги. Она разговаривала с этим кем-то о чем-то важном. Она хотела сохранить этот разговор в своем сердце. У нее всё еще было ощущение, что что-то касается ее руки, это, должно быть, был какой-то материал. Ей приходилось держать его в руках. Однако это ощущение быстро улетучивалось, вместе с остатками тепла, которое оно несло с собой. 

Акацуки пыталась изо всех сил удержать в памяти тот сон, хотя знала, что ей это не удастся. Звук кристаллов удалялся все дальше и дальше. Но она смогла унести оттуда хотя бы одну вещь. Возможно, самое важное, она сохранила в своем сердце. 

Она проверила свое состояние. Оказалось, что она не потеряла ничего из своей экипировки. Слезла со скамьи и осторожно сделала шаг. Это была её первая смерть с момента Катастрофы. Из правил Elder Tale и рассказов тех, кто уже пережил смерть в этом мире, она знала, что реинкарнация приводит к утрате части опыта и некоторых фрагментов памяти. Но на этом этапе ей еще не удавалось определить, что именно она забыла. 

Она помнила свою гильдию, Широэ, своих товарищей. Воспоминания о старом мире - о семье, школе, детстве - тоже казались нетронутыми. Конечно, если бы она начала копаться в них, то обнаружила бы, что чего-то не хватает, но на это нужно время. 

Физически она не почувствовала уменьшения опыта. Это не была потеря, которая могла бы вызвать понижение уровня, но другие игроки говорили, что после реинкарнации они чувствовали себя усталыми и вялыми. Акацуки, однако, не могла судить о том, затекло ли ее тело от потери опыта или скорее от лежания на жесткой мраморной скамье. Другими словами, этот дискомфорт не был слишком неприятным. 

Она огляделась по интерьеру Собора. В помещении было несколько каменных скамей, а стены были построены из белого мрамора и украшены простыми барельефами. Она бывала здесь во времена игры, хотя и нечасто.  

Она поправила крепление кодати и двинулась вперед. У нее было много дел. Идя по коридору, она смотрела в окно на небо. Зимнее солнце пробивалось между тучами. Судя по его наклону, было уже за полдень. Она начала борьбу с убийцей около полуночи, так неужели на оживление уйдет целых полдня? Нет, это невозможно. Вероятно, в момент реинкарнации из нее ушло все напряжение, и она просто уснула. При таких обстоятельствах неудивительно, что ее тело местами болело. 

Она пересекала район с собором, который оказался гораздо больше, чем казался снаружи. У неё было дело. Дело, которое ей нужно было сделать любой ценой. Она не сдастся только из-за одного поражения. Наконец-то до нее дошло, насколько она была ленивой до этого момента. Она думала, что сражалась изо всех сил. Считала, что старалась гораздо больше, чем другие. Но все это время она обманывала саму себя. Искала оправдания. Ведь она могла сделать так много, но все время уклонялась от того, к чему на самом деле должна была посвятить себя. Она занималась только тем, что приносило ей удовольствие, и убеждала себя, что это был огромный труд с её стороны. 

Она вышла из каплицы, в которой свет проникал через витражи, и направилась дальше. Достаточно было спуститься по широкой лестнице, и она сразу же окажется в Акибе. Но у подножия лестниц её ожидал неожиданный вид. 

- Все ли у тебя в порядке? Зажили ли твои раны? 

Она была недостаточно бдительна. Кто-то схватил её на руки. Глаза Акацуки расширились от удивления. Генриетта прижалась щекой к её лицу, издав протяжное "Кавааиий!". Все еще держа Акацуки, она грациозно крутанулась на месте. Наверное, только благодаря силе Авантюриста ей удалось поднять с земли взрослую девушку, пусть и маленькую, но сейчас она этого совершенно не замечала. 

- Так я и думала, что ты скоро проснешься, - отозвалась Ризэ. Она стояла, прислонившись к перилам каменной лестницы. За ее спиной с извиняющимся выражением лица склонилась очень грубо одетая Лайнезия. Позади них, скрестив руки на груди, стояла женщина с лисьими ушами и нахально улыбалась. Акацуки узнала в ней Каннаги из Бригады Западного Ветра, которую она видела во время ночной битвы. 

- Ммм... 

Ассасин поджала губы. Она почувствовала, что ее лицо ожесточилось. Дело было не в том, что ей не нравились эти девушки. Она не знала, как ей следует реагировать. У нее никогда не было подруг ее возраста. Однако она знала, что должна сделать. Это было единственное, что ей удалось извлечь из сна, который уже затерялся в ее памяти. Поэтому она крепко пожала руку Генриетте, обнимавшей ее сзади. Она задумчиво посмотрела на удивленного Бухгалтера, потом на Ризэ, на девушку с лисьими ушами и на Лайнезию, которая выглядела самой обеспокоенной из всех. 

Когда Генриетта поставила её на землю, Ассасин низко поклонилась. 

- Я знаю, что это нагло с моей стороны, но, пожалуйста, научите меня, как получить кудэн. Я хочу поймать этого убийцу. 

Каннаги подняла брови. Генриетта тихо захихикала. Лайнезия выглядела огорченной. 

- Кудэн... секретная техника? Господин Содзиро овладел ею, верно, Надзуна? - заговорила Ризэ. 

- Угу - ответила женщина с лисьими ушами, которую, видимо, звали Надзуна. 

- Но это все равно не помогло. 

- Верно. 

- Так почему же она тебя так интересует? - Ризэ повернулась к Акацуки. 

Ассасин прикусила губу. Она не могла этого объяснить. Девушки, наверное, подумали, что это просто высокомерная прихоть. В груди Акацуки зародилось сожаление, но она не знала, как еще выразить свое желание. 

- Акацуки. 

В этот момент ее взгляд встретился со взглядом Ризэ. Волшебница, вероятно, такого же возраста, как и она сама, смотрела на нее с холодным спокойствием. Она была членом гильдии, более многочисленной, чем Акацуки могла себе представить, женщиной сильной и независимой. Как и Надзуна, и Генриетта, и Лайнезия: у каждой из них было свое место, где они выполняли возложенные на них обязанности и таким образом устанавливали связи с другими людьми. 

Прежняя решимость вновь оживила Акацуки. Если бы она отступила сейчас, то уже ничего бы не изменила. Она будет продолжать пытаться, проигрывать и говорить себе, что сделала все, что могла. А ведь в жизни ее ждали битвы, которые она не хотела проиграть. В которых она должна победить. Стена, которую нужно разрушить, даже если для этого придется отбросить гордость и молить других о помощи. 

- Я хочу избавиться от убийцы, - повторяла она с мукой в голосе. К своему отчаянию она так и не смогла найти нужных слов. - Дело не только в кудене. Если есть способ победить его, я прошу вас, скажите мне. Я знаю, что прошу очень многого. 

- Думаешь, ты сможешь с ним справиться? - бесцеремонно спросила Надзуна, целительница из Бригады Западного Ветра, которая поддерживала Содзиро до самого конца. 

Акацуки заговорил раньше, чем она успела подумать. 

- Я не знаю. Но даже если я выиграю, даже если я одолею его, это не закончится. Нужно что-то сделать, чтобы положить этому конец... Я думаю. Я должна хотя бы попытаться. 

Акацуки покачала головой, пытаясь отогнать раздражение, вызванное собственной неумелостью. Не выдержав, она отчаянно продолжила: 

- Мой господин... несомненно, сможет. Поэтому... я должна... 

Она почувствовала на себе вопросительные взгляды. Девушки не понимали, что она только что сказала. Хотя Акацуки уже приняла решение, ее слова текли медленно и с трудом. 

- Моего господина... нет... в Акибе. 

Это был секрет, который она и Лог Горизонт должны были хранить. Широэ уехал из города. История о том, что после ухода D.D.D. у него было много дел, связанных с Советом, и он сидел в своем кабинете, заваленном бумагами, была ложью. Скорее всего, он отправился куда-то, чтобы сделать что-то, что мог сделать только он. Акацуки не знала, что именно, но Широэ попросил её присмотреть за Акибой в его отсутствие. 

Поэтому ей нужно было защищать город от бедствия, от которого он, безусловно, защитил бы его. Она пообещала ему. 

- Надзуна спрашивает, достаточна ли ты квалифицирована. 

Акацуки вздрогнула, услышав голос Ризэ. Она не должна была давать такое обещание. Она не могла дать никакой гарантии, что выполнит его. Она не хотела, чтобы от нее этого ждали. 

- Я не могу сделать это в одиночку. Поэтому помогите мне... пожалуйста. 

Открыто признать, что она ребенок, что она бессильна - эта боль была для нее невыносима. Ощущение того, что со своим маленьким телом она все равно никогда не сможет сделать больше, стало мучить ее как проклятие. Но Широэ, стоявший рядом, тоже поклялся попробовать еще раз. 

Акацуки удивленно дернулась, когда Генриетта снова крепко обняла её. Надзуна мягко и как бы лениво улыбнулась. 

- Я ожидала этого. С тех пор, как Содзи сказал, что уходит. В компании Широэ, похоже, одни упрямые ослы. Вы двое - идеальная пара. 

- Вы уже на полпути. Наш отдел обучения рекомендует вам продолжить серию тренировок. К настоящему времени мы открыли восемь секретных техник в D.D.D. с помощью нашего метода... Милорд разрешил мне рассказать вам о них, - сказала Ризэ. 

- Я тоже... Мне нужно кое-что сделать, - вдруг заявила доселе молчавшая Лайнезия. Она заметно побледнела. 

- Эх... Не думала, что мне придется снова проходить среднюю школу в Тельдезии, - тихо вздохнул Ризэ, как бы завершая формирование их команды. 

Хотя их группа была небольшой, её создание стало для Акацуки огромным шагом вперед. 

Часть 4. 

Микакагэ откусила кусок бутерброда с рисом. Вторые завтраки, поставляемые магазином Энмусуби, имели много поклонников в Лаборатории Рода. Хотя никто не вел статистику, ходили слухи, что поставки из Энмусуби составляли более половины обедов, потребляемых членами гильдии Родерика. 

За спиной Микакагэ приветливая девушка из Народа Земли в треугольной косынке раздавала пронумерованные заказы. Её блестящие чёрные волосы были подстрижены в ровный боб чуть выше плеч, и она очаровательно улыбалась всем клиентам. Вероятно, её звали Каэдэ. 

В магазине онигири Энмусуби работало более двадцати десятков сотрудниц, а пять их исполнительниц достигли статуса идолов в Акибе. Особой популярностью девушки пользовались в Лаборатории Рода, где даже был создан фан-клуб. Каэдэ, которая как раз раздавала бутерброды, конкурировала с другой девушкой, Кудэлией, за первое место. Микакагэ вспомнила лица девушек по плакату, висевшему в научном крыле. 

«Сейчас у меня нет на это времени. Есть более важные дела.» 

Микакагэ нахмурила брови и вгрызлась в свой бутерброд. Когда как, но сегодня она не могла позволить себе радостно разглядывать симпатичных продавщиц. Отчасти она была виновата во всей этой суматохе. Не в полной мере, конечно, поскольку она только объявила о результатах своего открытия и о возможностях, которые, по её мнению, оно сулило. За само явление она не отвечала. Так она твердила себе, но это нисколько не рассеивало сомнения в её сердце. 

Микакагэ передала Элли, забравшийся по её ноге онигири. Фея схватила обертку обеими руками и принялась с удовольствием её поедать. Вид маленькой альруаны успокаивал расшатанные нервы Повара. 

Она огляделась по сторонам. Это огромное полукруглое помещение в форме глиняной миски называлось в гильдии “аудиторией”. Почти три четверти мест были сейчас заняты. Пришло время обеда, и собравшиеся доставали из сумок и рюкзаков второй завтрак или раскрывали разданные онигири. Обычно большинство людей выходило пообедать в столовую или на улицу, но сегодня немногие были готовы к этому из-за предстоящей встречи. Планировалось, что собрание займет весь утро и день, хотя утренняя сессия скорее приняла форму презентации результатов исследований отдельных департаментов, так что не исключено, что и после обеда всё останется по-прежнему. 

Лаборатория Рода напоминала университет, поэтому большинство встреч здесь обычно заканчивалось презентацией последних открытий и научных достижений. 

В зале царила атмосфера подавленности. Никто не выглядел бодрым, чувствовалась усталость. Хотя люди не были разочарованы - скорее, наоборот, всеми силами старались подавить свое волнение. Даже сейчас то тут, то там они переговаривались тихими голосами с товарищами по одной специальности. Создавались группы, которые ожесточенно дискутировали с представителями других департаментов. Таково было потрясение от одного из открытий, представленных на утреннем заседании. 

- Ну я думаю, это хорошо, - сообщил Микакагэ Аомори. 

Его щеки были набиты бутербродом с рисом. 

- Ты бы сказал, что это хорошо? 

- Ну да. Наверное. 

Услышав этот ответ, Микакагэ неопределенно кивнула головой. В общем-то, он был прав. Нельзя однозначно сказать, что это неправильно. 

Во время утреннего заседания Микакагэ объявила о результатах своих исследований. В связи со структурой их гильдии каждый месяц проводилось множество презентаций. В них принимал участие и кулинарный департамент Микакагэ. Однако, поскольку целью Поваров было приготовление вкусных блюд, презентации, как правило, проходили в форме дегустаций. 

Поэтому Микакагэ потратила всю свою энергию на сегодняшнее выступление. Ей редко приходилось использовать в своих выступлениях бумажные материалы, и она почти никогда не произносила длинных речей, так что сегодняшнее утреннее выступление её вымотало. Коллегам, которые скинули на неё всё это, она хотела сказать несколько ласковых слов. 

Она ударила Аомори ногой, а затем украла кусок курицы из его коробки с обедом и быстро передала Элли. 

- Что ты делаешь?! 

- Элли, тебе нравится? 

Застенчивая фея ничего не ответила, а спряталась за спину своей хозяйки, увлеченно жуя кусок мяса. Выглядела она очаровательно, и Микакагэ сразу стало лучше. 

Во время своего сегодняшнего выступления она объявила, что даже Авантюристы, не имеющие профессии Повара, постепенно приобретают кулинарные навыки. 

В настоящее время в этом мире существует два способа приготовления пищи. Первый предполагает использование меню для приготовления пищи. Собрав все продукты, необходимые для приготовления "выученного" рецепта, игрок должен был встать на кухне или в другом месте, где есть кухонная утварь, и открыть меню. Затем он выбирал блюдо, которое планировал приготовить, - и всё. Весь процесс занимал около десяти секунд, независимо от того, какое блюдо было выбрано. 

Этот метод имел ряд преимуществ. Во-первых: время. Несмотря на то, хотел ли игрок приготовить рагу или что-то с использованием дрожжей, это занимало всего десять секунд. Во-вторых: минимальное использование ингредиентов. Рецепты блюд, приготовленных в меню, требовали не более пяти продуктов, и это с учетом специй. Например, для приготовления никудзяги(1) - блюда из отварной говядины с картофелем - требовалось всего три картофелины, одна порция говядины и одна мерка крепкого соевого соуса. Ни лук, ни мирин в рецепте не требовались. Хотя в готовом блюде все эти ингредиенты присутствовали. Как будто они появились из ниоткуда. 

(1) Никудзяга — блюдо японской кухни, представляющее собой мясо, тушённое вместе с картофелем и луком, приправленное сладким соевым соусом, иногда также с добавлением аморфофаллус коньяк и овощей. 

Однако у этого способа был и недостаток, причем огромный. Независимо от используемых ингредиентов и рецепта, готовое блюдо всегда имело вкус бумаги. Вернее, оно вообще не имело вкуса. Блюдо, приготовленное по этому меню, напоминало размоченный сухарь, не доставляло удовольствия и не возбуждало аппетита. 

Второй способ предполагал приготовление пищи в традиционном понимании этого слова. В этом случае блюдо должно было быть приготовлено так, как оно было бы приготовлено в реальном мире. Никаких ограничений в виде рецепта не было, и вкус блюда зависел от того, сможет ли его приготовить сам повар. Также необходимо было заранее собрать все ингредиенты, ничего не появлялось на пустом месте. Более того, степень свежести и состояние продуктов влияли на конечный результат. Всё как в реальной жизни. 

Оба способа кардинально отличались от способа приготовления пищи в реальном мире тем, что здесь еду могли готовить только люди с побочной профессией(2) Повар. Кроме того, большое значение имел уровень развития кулинарных навыков, независимо от того, готовил ли человек через меню или вручную. 

(2) В дальнейшем “подкласс” будет переводиться как “побочная профессия”. 

При использовании меню - если уровень Повара был ниже указанного в рецепте - вероятность успешного завершения процесса падала. 

При традиционной готовке невозможно было проверить, какой уровень необходим для приготовления блюда, но, если блюдо было очень сложным или требовало приготовления на пару либо во фритюре, затея часто заканчивалась неудачей. В любом случае результат, как и во времена игры, напоминал обугленные останки или неидентифицируемую жижу. 

Авантюристы, не имевшие профессии Повара, не умели готовить. Даже если на Земле они были мастерами кулинарии, в этом мире они не могли приготовить даже салат. Так всё выглядело после Катастрофы. Но положение дел начало меняться. Теперь и те Авантюристы, у которых не было профессии Повара, могли добавлять простые специи или резать ингредиенты. Теперь они могли приготовить салат. 

Как это стало возможным? Неизвестно. Невозможно даже объяснить, что такое Катастрофа, не говоря уже о том, чтобы оценить, чем вызвано именно это изменение. Однако нетрудно было предсказать, что её последствия будут колоссальными. 

Ни Микакагэ, ни другие Повара не знали, когда произошло это изменение. Совет Круглого Стола и жители Акибы довольно быстро заметили, что для создания предметов вручную необходима особая побочная профессия. Ба(3), именно это открытие привело к возникновению самоуправления Авантюристов. 

(3) Кто читал новеллу “Во всеоружии”, вспомнит кое-кого))) (для не знающих: в той новелле существует персонаж, который относительно часто говорит: “Ба”) 

На этом основывалось и разделение Лаборатории Рода на департаменты, объединяющие людей с одинаковыми профессиями. Поэтому Микакагэ была окружена одними Поварами, к тому же высокого уровня. Более того, по всей Акибе уже укоренилось осознание ограничений на предметы ручной работы. Жители привыкли к тому, что еду либо готовил гильдийский Повар, либо её приходилось покупать в одном из трактиров, управляемых Поварами. Поэтому никто не заметил, как произошли изменения. 

Недавнее исследование, проведённое Микакагэ и её товарищами, показало, что теперь почти половина Авантюристов способна с высокой вероятностью приготовить такое простое блюдо, как салат. Даже те, кто потерпел неудачу, утверждали в процессе приготовления, что у них есть шансы на успех. 

Поэтому можно было с уверенностью сказать, что что-то изменилось. Однако неизвестно, было ли это связано с расширением возможностей Авантюристов, независимо от усилий самих участников, или, возможно, была нарушена какая-то защита в игре. Аналогичное явление произошло и у туземцев(4). Даже Элли уже умела готовить что-то простое. 

(4) Туземцы = люди Народа Земли 

Однако настораживало то, что эти изменения не ограничивались кулинарией. Например, до сих пор плотники обладали монополией на изготовление мебели. Это ни у кого не вызывало сомнений, поскольку именно так функционировал местный мир. Однако во время выступления Микакагэ раздались голоса, что ситуация начала меняться и для других профессий. Плотницкое или ремесленное дело не так близко современным людям, как кулинария, поэтому провести масштабные исследования и получить неоспоримые доказательства пока не представлялось возможным. Однако было собрано достаточно случаев, чтобы поставить под сомнение прежние теории о том, как устроен этот мир. 

Микакагэ была не единственной, кто был взволнован. Аомори, присутствующие в зале Авантюристы и все члены Лаборатории Рода подсознательно почувствовали, что что-то случилось. 

Внезапно наступила тишина. Микакагэ подняла голову. На трибуне появился Родерик. Собравшиеся выжидающе смотрели на него. Теоретически обеденный перерыв ещё продолжался, поэтому у большинства слушателей рты были набиты рисом или бутербродами. 

Родерик был одет в свободный белый халат, на его лице, обычно спокойном и расслабленном, была написана усталость. Он почесал голову, а затем заговорил. 

- A... Я знаю, что вы еще едите, но мы только что получили отчет, и, похоже, нам придется немного изменить тему обсуждения сегодня после обеда, поэтому я взял на себя смелость прервать вас. Мы продлим обеденный перерыв на час, но мы меняем тему обсуждения, потому что нам нужно подумать, как со всем этим справиться. 

После этих слов по залу пробежал ропот. Половина присутствующих была удивлена серьёзностью вопроса и тем, что нужно искать средства защиты. Другая половина была удивлена тем, что болезненно осторожный Родерик решил во что-то ввязаться. 

- Послушайте меня, пожалуйста. Вы можете пока поесть. У меня есть три вещи, которыми я хочу с вами поделиться. Во-первых, вопрос о зелье сброса внешности и о различиях между полом пользователя и его персонажа в игре. Я уже говорил, что многие случаи... или, скорее, все случаи подтверждают, что тело влияет на характер. Однако, похоже, что оно влияет и на голос. Мы пока не знаем, связано ли это со строением голосовых связок. Но голос Авантюристов, которые в реальной жизни - мужчины, а в игре - женщины, постепенно становится более женским. 

Откуда-то донесся звук удара ручки о скамейку. В аудитории наступила абсолютная тишина. Не было слышно ни одного шороха. 

- Тогда вопрос об оптических измерениях... здесь у нас пока нет конкретных доказательств, мы будем проводить дальнейшие исследования, но лично я думаю, что феномен действительно имеет место... Похоже, что расстояние между Акибой и горой Фудзи увеличивается. То есть, между любыми двумя точками. Не на много, конечно, но они начинают удаляться друг от друга. 

Это заявление подействовало на большинство собравшихся как ведро холодной воды. 

- Извините... - робко поднял руку один из Кузнецов. Родерик молча кивнул, и юноша задал вопрос, который не давал покоя всем присутствующим в зале. 

- Это касается любых мест? То есть... Весь Ямато расширяется? 

- Думаю, да - ответил Родерик. 

Собравшиеся замерли. 

- Наконец, я хотел бы упомянуть о результатах исследования, проведенного по заказу одной из внешних гильдий... Однако я считаю, что вы должны о них знать. Оно касается флэйвор текстов(5). Мы выяснили, что в некоторых случаях эти описания действительно работают. 

(5) В английском и польском переводе это называется “flavor text”. “flavor” переводится как “вкус” или же “аромат”, но я не знаю, как именно это перевести на русский. Может это вообще не нужно переводить. Поэтому я пока оставлю именно такой вариант перевода. 

Микакагэ изумленно выпучила глаза. Флэйвор тексты действительно работают? Как это так? Данное магическое оружие может иметь, например, следующие статы: "Урон +5%, дополнительный урон огнем 180–216 пунктов, STR +15(6)". Это определяло магическую силу оружия. Помимо стандартной эффективности, такая вариация статов могла придать оружию особый эффект и дополнительно усилить его. 

(6) STR = Strength = Cила 

Однако описания флэйвор текстов были выполнены в следующем стиле: "Это огненное копьё когда-то было подарено отважному рыцарю, служившему в армии Вестланда. Оно украшено клыками огненного дракона, и в нём дремлет сила пламени. Говорят, что с его помощью великий Рога Зари разжигал боевой дух своих подчиненных готовя тех к битве". Короче говоря, они содержали характеристики или информацию о происхождении предмета и, хотя могли дать пользователю общее представление о том, какая сила связана с этим предметом, не влияли на игровой процесс. Они служили лишь для создания мира „Elder Tale" и поддержания атмосферы. 

Слово "flavor" в "flavor text" означает "вкус", и именно такими были эти описания - они существовали для вкуса. Никакого конкретного действия они не имели. По крайней мере, до сих пор. 

Но Родерик утверждал обратное. Микакагэ не поняла слов своего гильдмастера. Она взглянула на Аомори, но тот, очевидно, тоже ничего не понял, так как ответил ей неуверенным взглядом. 

Большинство людей в зале реагировали схожим образом. Родерик закрыл веки и тяжело вздохнул. Видя это, собравшиеся поняли, что услышали ещё не всё. 

- Это не какие-то независимые явления. Я не хочу верить в их полную случайность. У них, безусловно, есть что-то общее. Похоже, что мир здесь сейчас переживает трансформацию. Катастрофа ещё не закончилась. Именно поэтому я призываю всех нас приступить к тщательному исследованию этого процесса. 

Слова Родерика эхом прокатились по аудитории. Собравшиеся были слишком потрясены, чтобы отреагировать. Большинство жителей Акибы ещё не знали о колоссальных переменах, произошедших в этом мире. 

Часть 5. 

Акацуки и Лайнезия чопорно сидели на пятках. Напротив них стояли Ризэ и Генриетта, по всему кабинету сновали торопливые слуги, а Надзуна, удобно растянувшись посередине, ела дайфуку с клубникой. 

Девушки привели Акацуки сюда прямо из Собора. Они подали ей завтрак (вернее, уже обед), а затем велели объяснить ситуацию. Акацуки не знала, что и как объяснять. Она неуверенно посмотрела на Лайнезию. Заметив это, Генриетта предложила принцессе присесть рядом с Ассасином. Лайнезия послушно выполнила её просьбу. 

Великолепный ковер, на котором они сидели, имел мягкий ворс, что делало его очень удобным. Кроме того, Акацуки каждый день жила в японской комнате и привыкла сидеть в позе сейдза. Но как же Лайнезия? Казалось, она совершенно не знакома с этой позой, но с серьёзным выражением лица она изо всех сил подражала Акацуки. 

- Мы примерно разобрались в ситуации. Убийца - туземец и член клана Куниэ. Исключительную силу ему придаёт мобильная броня, а магическую - круг, генерирующий барьер вокруг города. Можно предположить, что нападавший обладает боевыми способностями уровня босса в малом рейде. 

Услышав слова Ризэ, Лайнезия повесила голову. Очевидно, она объяснила всю ситуацию девушкам, присутствующим на чаепитиях. Это застало Акацуки врасплох. 

Ведь принцесса боялась открыть правду о том, что именно туземец убивал Авантюристов. Но в глазах Лайнезии, смотревших прямо на Ризэ и Генриетту, светилась непоколебимая решимость. В них не было и следа уныния. 

Хотя, если так подумать, Акацуки не стоит удивляться. В конце концов, она сама ранее решила, что хочет помочь Лайнезии. Она знала, на что способна эта принцесса. В конце концов, она сама прилетела в Акибу на спине грифона, чтобы собрать добровольцев для битвы на Песчаном Листе. 

- Если правда станет известна, отношения между Авантюристами и туземцами в Акибе значительно ухудшатся. Клан Куниэ потеряет доверие, что затруднит повседневную жизнь в городе. Этого вы и боялись, я права? Поэтому Акацуки, вместо того чтобы убить убийцу, хотела как-то решить эту проблему. Правильно? 

Ассасин на мгновение задумалась, затем кивнула. Да, это было хорошее заключение. Она не стала долго раздумывать, отправившись прямо в ночь на поиски нападавшего. Она просто хотела, чтобы люди знали, что Лайнезия ни в чем не виновата. Ей казалось, что если она остановит убийцу, то сумеет это как-то донести. Хотя, возможно, сейчас она просто объясняла это себе таким образом, а тогда ей просто хотелось выместить на ком-то свои эмоции. Может быть, ей просто нужно было выместить злость на весь мир за то, что он не пытается понять ни её, ни принцессу. Однако она не стала об этом говорить и лишь молча смотрела на Ризэ. 

- Я понимаю, что вами двигало. Это не та проблема, которую можно скрыть, но я согласна, что ее быстрое решение помогло бы смягчить возможную реакцию общественности. 

- В конце концов, этот парень уже избил немало людей, - отрезала Надзуна, доставая из сумки бутылку сладкого саке. 

- Планирует ли Бригада Западного Ветра обнародовать этот случай? 

- Нет, сказал Содзи, он умывает руки. Мы не собираемся ни поднимать эту тему, ни мстить. Возможно, не все девушки из гильдии согласятся, но Содзи их как-нибудь успокоит. У нас всегда так. Я отвечаю за то, чтобы убирать за другими. Хотя сейчас этот вопрос находится в руках двух наших коллег-женщин. 

- Но... 

- Не расспрашивайте лишний раз, просто проучите их! 

После этих слов Надзуны Ризэ и Генриетта тяжело вздохнули. Может быть, они и не хотели исключать её из разговора, но они бы явно предпочли, чтобы Надзуна больше придерживалась условностей. Однако её это, похоже, нисколько не волновало. Она лежала на диване в расстегнутом кимоно с декольте, прикрытым тонкой кольчугой, и была похожа скорее на большую ленивую кошку, чем на лису. От напряжения и сосредоточенности, которые она демонстрировала во время боя, не осталось и следа, но в глазах Акацуки Надзуны она вела себя совершенно естественно. Возможно, это и было её истинное обличье. 

«Хотя, возможно, такого понятия, как "истинное обличье", вообще не существует...» 

Тот Широэ, который гладил её по волосам, вероятно, был настоящим Широэ. Но и тот Широэ, который рвал на себе волосы из-за горы бумаг или поддерживал своих товарищей на поле боя, тоже был настоящим. И хотя Акацуки было больно это признавать, тот Широэ, который хвалил Минори или улыбался Мариэль, тоже был настоящим. 

Как и Лайнезия, сидевшая рядом с ней. Куда-то улетучилась её меланхоличная покорность, исчезла беспомощная усталость. Теперь принцесса смотрела на собравшихся девушек серьёзным взглядом, и глаза её пылали решимостью. 

Ни одно из этих обличий не было ложным. Единственной правды просто не бывает. В этом мире, который немного расширился в её глазах и приобрел свежесть, Акацуки поняла это впервые. Истин было много. 

- Итак, если я ничего не пропустила... - Сложив руки на груди, Генриетта повернулась лицом к Ассасину и Лайнезии и продолжила тихим голосом. - Вы оба думали, что сможете решить эту проблему в одиночку. Но вам следовало посоветоваться с другими. Неужели вы настолько уверены в себе? Неужели вы думаете, что вас окружают одни идиоты? 

Озорная искорка, всегда присутствовавшая во взгляде Генриетты, исчезла без следа. Бухгалтер была серьезной. 

Акацуки не знала, что ответить. Генриетта была права. Вчерашнее происшествие ещё можно было объяснить. Она могла бы возразить, что кровь ударила ей в голову, и именно поэтому она бросилась в погоню за убийцей. Но у неё не было оправдания тому, что до этого момента она всегда пряталась в тени Широэ. 

Она избегала контактов с другими людьми. Потому что не хотела усугублять свои проблемы. Если кто-то был ей не нужен, она мысленно вычеркивала его из своей жизни. Даже с членами своей гильдии она почти не общалась. С Нянтой или Наоцугу - еще ладно, но когда речь заходила о Минори или всей младшей группе... Она действительно могла бы разговаривать с ними чаще. 

Естественно, она поддерживала их во время тренировок. Она наблюдала за молодыми из-за кулис и помогала им собирать вещи. Она проводила разведку и затем выбирала хорошие зоны для тренировок. Но она избегала прямых разговоров с товарищами, не действовала вместе с ними, да и причин для этого у неё практически не было. Она говорила себе, что это не её роль. В глубине души она понимала, что бежит, и это осознание причиняло ей боль. 

- Как долго ты собираешься делать всё сама? Неужели ты думаешь, что Широэ тебе достаточно? Ты собираешься полагаться на него всю свою жизнь? 

Услышав порицающий тон Генриетты, Акацуки опустила голову. Она не могла отрицать этого. Бухгалтер была права. Она все время полагалась на Широэ, а когда его не стало, обнаружила, что не может ничего сделать сама. Ей хотелось хотя бы выполнить его просьбу, но она не могла сделать даже этого. Ведь именно ей он доверил эту миссию, и больше никому. 

- Ты каждый день приходила в поместье, чтобы присматривать за Лайнезией? 

Акацуки подняла голову. Этот вопрос прозвучал так, словно Генриетта читала её мысли. 

- Ты не единственная, кому поручено такое задание. Расположиться в Поместье Водяного Клёна и присматривать за принцессой. Это и моя работа. И Ризэ. 

Услышав эти слова, Акацуки залилась румянцем. От стыда и унижения. В конце концов, это было очевидно. Всё, что ей нужно было сделать, - это подумать об этом. Лайнезия была одним из самых важных людей в Акибе, никто не доверил бы её безопасность исключительно в руки Акацуки. Именно Широэ приказал организовать эти чайные встречи. 

Как она раньше не догадалась об этом? А ведь ей казалось, что Чародей рассчитывает на неё. В глазах Акацуки стояли слёзы грусти и сожаления. 

Но сейчас ей нельзя было плакать. Акацуки пыталась защитить Лайнезию, и не в качестве телохранителя, следящего за её безопасностью. Вчера, в тот момент, она почувствовала, что хочет защитить благородное желание этой девушки, которая несла на своих плечах бремя представления всех туземцев. 

- Акацуки, она просто... эээ... ууу... - Лайнезия попыталась вмешаться, но Ризэ жестом руки заставил её замолчать. 

- Тем не менее, я прошу вас дать мне силы. Без вас я не справлюсь. - Акацуки отчаянно подбирала слова. 

- Конечно. И я, и Ризе поможем тебе. Как и обещали. Но кто, по твоему мнению, должен быть адресатом этих слов? 

Этот вопрос был слишком сложным для Акацуки. Кому? Генриетте и Ризэ. Или Надзуне? Или Микакагэ и другим девушкам, которых сейчас здесь не было? К кому ей обратиться за помощью? К кому она должна обратиться? Имеет ли она право полагаться на других? 

Она чувствовала, что в словах Генриетты было что-то более глубокое. Дар, который Акацуки не могла определить одним словом. Она заметила это нечто тогда, в том сне, который потеряла. Оно растворилось на рассвете и теперь мучило её. Она уже держала его в руке, сжимая вместе с подолом плаща Широэ. Однако, когда она проснулась, рука была пуста. Она так и не смогла вынести вещь из сна. Эта пустота расстроила её. 

Она не могла произнести слова, которые, в конце концов, были где-то внутри неё. Она чувствовала их в глубине души, но не знала, как донести их до девушек. Она готова была разорвать свою грудь на части, лишь бы сказать им о том, что так важно для неё. Но девушки не увидели бы этого, даже если бы она действительно это сделала. 

Раздосадованная собственной неспособностью, Акацуки сжала веки, чтобы прогнать слёзы. 

- Акацуки - моя подруга! - гневно произнесла Лайнезия, не обращая внимания на то, что Ризэ пыталась заставить её замолчать. 

Ошеломлённая Акацуки посмотрела на принцессу. Затем она почувствовала, как внутри неё заполняется пустота. Это было слово, до сих пор ускользавшее из её рук. Путь, который она старалась не замечать. Ключ к двери, за которой она скрывалась. И вот теперь оно прозвучало из уст среброволосой принцессы, от которой она никогда бы этого не ожидала. И это дало Акацуки тепло и силу. 

- Лайнезия делает всё, что может. Вот почему я хочу помочь ей. И чтобы вы тоже... чтобы вместе... потому что мы друзья... 

И на этот раз она не смогла найти слов. Её переполняли стыд, беспомощность и раскаяние. Но, несмотря ни на что, она чувствовала, что должна действовать. Чтобы вырваться из этого раздражающего бессилия, она сделала полшага вперед. Это был маленький шаг вперёд, поэтому она не могла сказать "целый шаг". 

Из-за её нерешительности слово "дружба" так и осталось у неё в голове. Но в глубине души Акацуки начинала понимать. Эта Лайнезия, мягко улыбавшаяся и казавшаяся далекой, была настоящей Лайнезией. Но и эта злая Лайнезия, сидящая сейчас рядом с Ассасином, тоже. Генриетта, всегда обращавшаяся с Акацуки как с куклой, была такой же реальной, как и Генриетта, наказывающая её сейчас. Так же, как и Ризэ, задумчиво рассматривающая платья туземцов, и Ризэ, командующая на поле боя. Достаточно было оглянуться вокруг, и Акацуки сразу же увидела бы, как много людей заботятся о ней. Даже если у неё что-то не получалось, это ещё не означало, что она фальшивка. Эта Акацуки, которую сама Ассасин не могла простить, была настоящей. Она не смогла победить убийцу, погибла от его меча, и все же она была дорога стольким людям. 

Ризэ вздохнула. Ей придется заново проходить среднюю школу. Именно так оно и было. Уровень средней школы. Или вообще начальной школы, потому что, раз Акацуки только сейчас начала изучать такие вещи, она была хуже Минори. Однако эта мысль больше не вызывала у неё паники. Действительно, она не могла сравниться с Минори. Но здесь с ней были те, кто заботился о ней. 

- Я понимаю. Есть способ решить этот вопрос. Мы уже предприняли соответствующие меры. Мы обратились в Совет Круглого Стола с просьбой ввести комендантский час. Люди не могут ходить по ночам одни. Через три дня мы поймаем убийцу. 

Акацуки почувствовала, как слова Ризэ успокоили её. На этот раз она не ошибётся. 

Часть 6. 

Генриетта смотрела на Акибу с вершины лестницы. Город в основном был покрыт деревьями, которые в это время года уже сбросили листву, но кое-где виднелись и вечнозеленые растения. Такой красочный акцент на фоне серых руин приятно успокаивал взгляд. Здесь, в Павильоне Гильдии, располагалась штаб-квартира Альянса Полумесяца, поэтому Генриетта хорошо знала этот вид. Однако сейчас она смотрела на него с гораздо более высокого места. 

Зал их гильдии находился на четвёртом этаже Павильона. Генриетта поднялась на девятый и направилась на последний этаж, где располагалась штаб-квартира Совета Круглого Стола. 

Лифты в этом мире не работали, поэтому хождение вверх-вниз по такому высокому зданию могло показаться настоящей пыткой, но организм Авантюристов мог выдержать многое. Генриетта могла дважды подняться по этой лестнице, неся деревянные ящики, и ничуть не устать. Не смущал её и мрачный вид голого бетона разрушенных ступеней. Она без колебаний добралась до места назначения. 

Она поздоровалась с женщиной, являющейся туземкой, которую знала в лицо, и вошла в Секретариат. Именно здесь находилось сердце Совета Круглого Стола. Хотя сам Совет состоял из одиннадцати сенаторов - мастеров гильдий, представляющих Акибу, именно Секретариат контролировал управление и выполнение их решений. 

В связи с тем, что одиннадцать гильдий определяют направление развития города, им необходимо иметь собственные офисы, в Секретариате была подготовлена канцелярия для каждого объединения. Однако гильдии в большинстве своем были влиятельными объединениями, известными на весь город, поэтому их мастера уже имели собственные кабинеты в штаб-квартирах, где они ежедневно работали. Так было даже в среднем по размеру Альянсе Полумесяца: в зале их гильдии находился кабинет, причудливо оформленный Мариэлль. 

По этой причине офисы в Павильоне Гильдии рассматривались в основном как контактные пункты, где сенаторы размещали своих сотрудников, чтобы те принимали сообщения в их отсутствие. Однако у Альянса Полумесяца было не так много свободных мест, поэтому Генриетта время от времени заглядывала в офис Павильона и разбирала стопку документов и корреспонденции. 

В Секретариате работало несколько туземцев. Сенаторы поручали им мелкую административную работу, но также хотели воспользоваться возможностью поэкспериментировать и проверить, смогут ли туземцы работать бок о бок с Авантюристами. Возможно, они могли бы также поручить им роль офицеров связи, но решение об этом пока откладывалось. У туземцев и так было полно дел - доставка корреспонденции и переговоры с сотнями гильдий по всему городу. 

Генриетта кивнула в знак приветствия сотрудникам Секретариата, вошла в кабинет и издала стон отчаяния. Её стол в очередной раз утопал в потоке документов. Казалось бы, она уже должна была привыкнуть к этому, но боевой настрой всегда покидал её при виде этого. А обязанностей у Альянса Полумесяца по-прежнему было сравнительно немного. Бухгалтер предпочитала не думать о том, как выглядят офисы других гильдий. 

В мгновение ока она начала классифицировать документы и раскладывать их по принесенным коробкам. Могло показаться, что количество бумаг непомерно велико, но в основном это были отчёты и подтверждения. Документы, которые не стоило относить в гильдию, Генриетта ловким движением подписывала в знак того, что прочитала, и клала в ящик, предназначенный для "решенных вопросов". Во время этой несложной работы она начала мысленно анализировать события последних дней. 

После того памятного разговора дело пошло быстрее. Ризэ показала отличные командирские способности, но остальные девушки ни в чем ей не уступали. В конце концов, Надзуна, Кёко и Азукико уже участвовали в рейдах в прошлом, ещё до Катастрофы. Они вполне могли действовать в организованной структуре. 

Временным командным пунктом стала гостиная Лайнезии, где был установлен письменный стол, принесенный Ризэ из гильдии. Все собравшиеся там девушки были заняты не меньше, чем сотрудники Секретариата Совета - перегружены процессом сбора данных, проверки и корректировки. Это доставляло огромную головную боль Авантюристкам во главе с Генриеттой, которая, в конце концов, выросла на Земле в эпоху всеобщей цифровизации. 

Женщины, участвовавшие в операции против убийцы, называли её "Захват" или "Поимка". Поскольку штаб-квартира находилась в поместье Лайнезии, в неё входили только девушки, приглашенные на чайные встречи. Генриетта и Мариэлль, разумеется, тоже причисляли себя к ним. 

Акацуки и Лайнезия были ключевыми фигурами во всей этой затее. Обе девушки, однако, были неопытны в подобных действиях и, вероятно, тоже не очень подходили для них. Всё происходящее было для них в новинку, что заставляло их в ужасе перебегать с места на место. Итак, Акацуки и Лайнезия выступили инициаторами, но на них нельзя было положиться при групповом маневрировании, поэтому фактически рулевыми стали Ризэ и Генриетта. Другого выхода просто не было. 

Утомленная сортировкой документов, Генриетта опустилась в кожаное кресло и уставилась в потолок. Никто, кроме членов Альянса Полумесяца, не входил в кабинет, если их не вызывали специально. Поэтому она позволила себе расположиться в более расслабленной позе, чем обычно. 

Когда она была в гильдии, её постоянно окружали веселые и разговорчивые компаньоны с Мариэлль во главе, так что у неё даже не было времени спокойно подумать. Генриетта глубоко вздохнула, поправила очки, затем потянулась к своему потрепанному футляру и достала карточку. 

Это была обычная карточка с несколькими строчками рукописного текста - реквизитами банковского счёта. Она позволяла получить доступ к счёту в единственном в мире „Elder Tale" финансовом учреждении, отделение которого, кстати, находилось в этом Павильоне. В игре таких карт доступа не существовало. До Катастрофы банк здесь не был похож на земные банки - это была просто организация, в которой игроки хранили свое золото и предметы. Даже не столько организация, сколько просто одна из функций системы. 

Персонаж в „Elder Tale" в момент создания, а значит, и в начале игры - сразу имел закрепленный за ним банковский счет. Его не нужно было создавать. То же самое относилось и к гильдиям - счёт ассоциации присваивался гильдии при её создании. Этот процесс происходил автоматически, так что пользователю не нужно было лично идти в банк, но и отказаться от создания счёта он не мог. По этой причине в игре не существовало ни карт, ни банковских книжек. Система с идеальной точностью идентифицировала пользователей и управляла их активами без подобных приспособлений. 

Однако карточка, которую держала Генриетта, предназначалась для чего-то другого. Это была одна из трёх карт, предназначенных для внутренних комитетов Совета Круглого Стола. Счёт, к которому она была привязана, не был ни личным счетом, ни счетом гильдии. Он также скрывал возможности, о которых Авантюристы в Ямато, вероятно, даже не мечтали. 

- Вот почему я надеялась, что здесь будет тишина и покой... 

Генриетта повертела карту в пальцах и закрыла глаза. Она чувствовала, что Широэ покинул Акибу. Никто не сказал ей об этом прямо, но она догадалась, когда он доверил ей карту. 

На данный момент она не имела никакого значения. Она ничего не давала, и на счёте, к которому она была привязана, пока что не было золота. Он был просто открыт, и всё. 

Однако в будущем это могло открыть такие возможности, от которых голова шла кругом. Генриетта знала это. При одной мысли о том, для чего может быть использована эта карта, её пробирала дрожь. 

Существование этого счёта ещё не было официально объявлено, так как на данный момент карта не имела никакого значения. Её возможности ещё изучаются, поэтому делать официальные заявления пока рано. По крайней мере, так сказали Генриетте, а о том, что ей не сказали, она догадалась сама. 

Широэ откладывал официальное заявление, опасаясь утечки информации. Тот факт, что Акацуки скрывала его отсутствие, только подтверждал это. Красти, Широэ и Мититака готовились к "проблемам, которые могут возникнуть". Среди этих проблем, скорее всего, будет существование врага. К сожалению, они должны были готовиться к тому, что это может быть кто-то из членов Совета. 

Генриетта чувствовала, что Плэнт Хвайден наблюдает за ними с запада. Её также беспокоила фракция гильдии с Минами, группа Оддисея, о которой она в последнее время слышала всё больше и больше - даже если она была ещё не очень многочисленной. 

«Как они могут думать, что вернутся на Землю, если просто умрут достаточное количество раз?» 

Генриетта никак не могла понять этих требований. Но эти дела были не по силам Бухгалтеру мелкой гильдии. Ей они были бы не по плечу. Но кто же тогда сможет? Широэ? Поручить всё ему было легко, но имели ли они на это право? Широэ был младше неё. 

«Верно. Этот Ядовитый Очкарик ещё ребенок!» 

Широэ не интересовался ею как женщиной. Ничего из того, что он делал, он не делал для неё. Однако она чувствовала, что не может отгородиться от всего коротким "Я оставлю это Широэ, он справится". Это означало бы бросить Чародея. 

Подумав об этом, она убедилась, что ей тоже следует принять участие в операции против убийцы. Если Ризэ поддержала Акацуки на поле боя, то она должна сделать это и в другой области. В связи с этим она прикроет этого упрямого Чародея. В конце концов, она может ему немного помочь. 

В тот день, когда они вместе танцевали в Древнем Дворце Вечного Льда, Генриетта поняла, что помощь ему ей совсем не мешает. Такая роль её вполне устраивала. Кто-то должен был поддерживать Акацуки и Широэ, оставаясь в тени. 

Ризэ тренировал Ассасина, а также проводила тренировки по координации для всех девушек. Целыми днями они отрабатывали техники кудэн. Не только Акацуки, но и несколько других желающих. Таким образом, информация о секретных навыках распространялась чуть больше. 

После этого они ужинали, собирали вещи и отправлялись на улицы Акибы. Разделившись, они патрулировали как можно большую территорию и выслеживали убийцу. 

Ризэ, после тщательной беседы с Акацуки и Надзуной, пришла к выводу, что в ближайшие несколько дней противник вряд ли покинет укрытие. Генриетта согласилась с ней и была благодарна за эту передышку. Акацуки и Содзиро нанесли убийце больше повреждений, чем кто-либо другой. Ему потребуется время, чтобы залечить раны. Он не был Авантюристом, и поэтому на это уйдет не одна ночь. 

Генриетта обратилась к Совету с просьбой запретить прогулки по городу в тёмное время суток. Они согласились с Ризэ, что это позволит выманить убийцу и избежать новых жертв. Акацуки и другие девушки патрулировали улицы до рассвета, а утром отсыпались от ночных обходов. 

Генриетте тоже пора приступить к работе. Она поднялась с кресла. В голове у неё уже был список людей, с которыми ей нужно было поговорить. Она бросила оставшиеся бумаги в ящик, даже не сортируя их, а затем вызвала Хиэна через телепатию. 

В первом порядке - Мититака. Затем - Карасин. И все сенаторы Совета Круглого Стола. Разговор с ними мог послужить своего рода дымовой завесой для плана Широэ. Генриетта не была уверена, насколько Чародей предвидел развитие событий, но она озорно улыбнулась. 

- Господин Широэ, в дело вступили женщины. Нельзя сказать, что всё пойдет так, как вы хотите.