Онлайн чтение книги Когда главный герой фанфика переселился в оригинальный роман When a Fanfic Protagonist Transmigrated into the Original Novel
1 - 37

Глава 37. Это другое

В месте, где только что стоял Чжансун Цзыцзюнь, вспыхнуло отражение лезвия, но молодой человек успел отойти в сторону, и камень у его ноги разлетелся в пыль. 

Гао Тяньчжу вновь взмахнул мечом, что-то тихо пропел, и в ту же секунда вокруг Чжансун Цзыцзюня закружило восемнадцать синих проекций клинков, готовых сорваться в новую атаку! Однако Чжансун Цзыцзюнь укрыл свое тело защитной аурой и отбил эти восемнадцать проекций. Повинуясь командам Гао Тяньчжу, они раз за разом обрушивались на духовную защиту противника, стараясь разбить возведенный барьер!

То, что сейчас демонстрировал Гао Тяньчжу, было восемнадцатым стилем фехтования школы Первозданного Хаоса. Стоило заклинателю призвать восемнадцать синих фантомов, и пока он сам их не отзовет, клинки будут неотступно преследовать врага до тех пор, пока духовная сила заклинателя не истощится. Этот жестокий стиль нацелен исключительно на убийство, и используется только при столкновении с самыми отъявленными злодеями. И Гао Тяньчжу перешел на него, даже не выслушав ничьих объяснений, словно у него была к мечнику напротив глубокая кровная вражда!

Чжансун Цзыцзюнь ушел в глухую оборону и не контратаковал. Он безучастно посмотрел на бессмертного Хун И:

– Старейшина обознался.

Впрочем, после произнесенных им слов, враждебность Гао Тяньчжу ничуть не ослабла, а собравшиеся вокруг люди обнажили мечи и заняли стойки, отрезая ему путь к отступлению. Что им слова какого-то мальчишки против слов бессмертного?

Вниманием не обделили и И Сичэня. Поскольку он был в союзе с Чжансун Цзыцзюнем, юношу намеренно заблокировали, бдительно следя, чтобы и он не сбежал. И Сичэнь сдерживался, чтобы не обнажить свой клинок, ведь стоит ему взяться за оружие, и возможности для маневрирования значительно уменьшатся. Юноша притворялся расслабленным, но руку свою держал рядом с ножнами, бдительно следя за бессмертным Хун И и пытаясь понять, насколько тот тверд в своем решении раскрыть их реальные личности.

Однако бессмертный выглядел удивленным, словно он в первый раз слышал о приказе на розыск.

– Разыскивается? Что происходит? Тяньчжу, а ну, быстро прекрати!

Атака Гао Тяньчжу была в самом разгаре! Как он мог позволить себе остановиться?

– Учитель! – крикнул горячий первозданнохаосный мужчина. – Вы были в затворе и ничего не знаете! Этот Чжансун Цзыцзюнь и И Сичэнь убили своего учителя, Яо Буду, старейшину зала медицины секты Небесного Меча! После этого секта объявила их в розыск. Если кто их увидит, Чжансун Цзыцзюня велено казнить на месте, а И Сичэня захватить и сопроводить в секту для дальнейшего разбирательства согласно их закона! 

На лице бессмертного отразилось удивление, после чего он нахмурился и молча посмотрел на Чжансун Цзыцзюня.

Молодой фехтовальщик продолжал непринужденно держать оборону. Однако, сколько бы Гао Тяньчжу не старался и не прикладывал сил, он так и не смог сломать его барьер. Чжансун Цзыцзюнь снова повторил свои слова, но уже громче:

– Старейшина обознался!

Бессмертный Хун И небрежно согласился: 

– Раз мой юный друг так говорит... Должно быть, я на самом деле ошибся. Когда я познакомился с тем человеком, ему было всего семь-восемь лет. С тех пор прошло более десяти лет, и его внешность наверняка изменилась.

Однако Гао Тяньчжу был этим не убежден и собирался снова атаковать. Старейшина прикрикнул: 

– Гао Тяньчжу, я же понятно тебе сказал перестать!

И лишь когда его назвали полным именем, личный ученик, наконец, не мог больше притворяться глухим к приказам своего учителя. С большой неохотой зачехлив свой меч, он вернулся к старейшине. Восемнадцать синих клинков, окружающих Чжансун Цзыцзюня, рассеялись, и парень отозвал свой барьер.

– Мне жаль, мой юный друг. Я доставил тебе неприятности, – сказал бессмертный.

Чжансун Цзыцзюнь был сама невозмутимость. 

– Ничего страшного. Если на этом все, то я пойду. 

После чего он забрал И Сичэня и собрался на выход.

Гао Тяньчжу с тревогой сказал: 

– Учитель, вы уверены, что он не Чжансун Цзыцзюнь? Вы же каждый год о нем говорите. Сейчас, когда вы его увидели, как вы могли ошибиться?

Бессмертный Хун И строго на него посмотрел. 

– Как ты можешь судить о других так поспешно! Разве твой учитель не способен понять, что этот юный друг не может быть злодеем!

Гао Тяньчжу стушевался и заткнулся.

Поскольку у учителя и его ученика больше не было тут дел, столпившимся оставалось только уступить им дорогу. Однако, послушав разговор между ними, присутствующим показалось кое что странным. Не важно, был ли сейчас перед Хун И некий “Непобедимый”, но судя по всему бессмертный точно знал, как выглядит Чжансун Цзыцзюнь из секты Небесного Меча. И когда секта объявила своего ученика в розыск, как он мог ошибиться? Затем бессмертный Хун И сказал, что этот "юный друг" не может быть злодеем, но разве это не странно? Тут же нашлись праведники, которые начали рассуждать, а не существует ли между сектой Небесного Меча и школой Первозданного Хаоса какой-то скрытой истории? 

Чжансун Цзыцзюнь взял И Сичэня и стремительно покинул импровизированное собрание. Были, правда, индивидуумы, которые не хотели отставать от друзей, но их быстро стряхнули с хвоста. Избавившись от докучливого внимания, молодые люди, наконец, облегченно выдохнули.

То, что обычная прогулка выльется в такое количество неприятностей, для И Сичэня стало полной неожиданностью и он все никак не мог прийти в себя. 

– Цзыцзюнь, ты знаком с бессмертным Хун И?

– Один раз виделись.

– У тебя есть сестра? Я никогда не слышал, чтобы ты о ней упоминал.

– ……….

Чжансун Цзыцзюнь досадливо поджал губы. Он и И Сичэнь были близкими друзьями, но у обоих до вступления в секту Небесного Меча было прошлое, о котором не хотелось говорить. Однажды И Сичэнь, сильно преуменьшая, рассказал о своей кровной вражде за родителей. К тому моменту его месть еще не свершилась, и он надеялся, что в будущем, когда он овладеет знаниями и силой выбранного им пути, это рано или поздно случится. Но свою историю Чжансун Цзыцзюнь скрыл от друга не намерено. Просто прошлое осталось в прошлом. Краски тех дней уже давно померкли, а месть уже свершилась. Незачем вспоминать былое.

У И Сичэня – чистое и чуткое сердце. Видя неуверенность на лице своего друга, он подумал, что тот не хочет об этом говорить, и поспешил сменить тему: 

– Интересно, повелителя зверей уже поймали? – И только он озвучил свой вопрос, как вдруг что-то вспомнил, и его лицо изменилось: – Где Фэйцзи?!

Чжансун Цзыцзюнь остановился как вкопанный. 

События так быстро завертелись, и молодые люди даже не заметили, когда Фэйцзи исчез!!

И Сичэнь в панике развязал пространственный мешочек, но птенца в нем не оказалось.

– О, нет! Его ведь не мог забрать тот человек?!

И Сичэнь лихорадочно вспоминал, и понял, что когда Чжансун Цзыцзюнь сражался с гигантским волком Ледяного Пика, птенца уже не было рядом. Конечно, повелитель зверей улепетывал в спешке, но он овладел таким количеством мерзких техник, что мог похитить Фэйцзи, когда они были совершенно к этому не готовы! 

Без лишних слов Чжансун Цзыцзюнь запрыгнул на меч и развернулся за ним в погоню. И плевать, что Фэйцзи ему не нравится, но он не мог сидеть сложа руки и смотреть, как их толстяк оказывается в лапах такого злодея!

Однако, не успел он отправить свой меч в полет, как вдалеке друзья заметил серую толстую тушку, медленно летящую в их сторону. И это оказался Фэйцзи! 

Молодые люди пораженно воззрились на явление птицы народу. И Сичэнь тут же подбежал, схватил серого “колобка” и счастливо начал того бранить:

– Фэйцзи! Ты смерти ищешь?!

Толстяк в ответ отрыгнул: 

– Чирик!

Чжансун Цзыцзюнь и И Сичэнь сразу оценили, что духовная сила птенца в разы увеличилась. Очевидно, только что он где-то очень сытно поел!

– Так, признавайся, у кого ты уже спер камни? – сердито запыхтел И Сичэнь. – Ты ворюга! Разве я не говорил, что тебе не разрешается красть у других еду!

Обиженный Фэйцзи вырвался из его рук и, упав на землю, начал чирикать и хлопать крыльями. Он пока не умел разговаривать, и птице пришлось прыгать по земле. Присмотревшись, друзья узнали в рисунке шестиконечную звезду, похожую на формация для поимки зверя, сделанную недавно заклинателем. 

Чжансун Цзыцзюнь: 

– ...Это повелитель зверей?

Фэйцзи согласно чирикнул и вернулся на плечо И Сичэня.

Ситуация получилась – и смех и грех. 

– Ты пошел копаться в чужом мешке? – улыбнулся юноша. – А ты лихой! Не побоялся рабского контракта!

Фэйцзи покрутил головой, демонстрируя свое презрение: “Это вы о том парне? Да что он может мне сделать?”

И Сичэнь снял его с плеча и хотел устроить головомойку, но птенец не хотел все это выслушивать. С громкими чириканьями он полез обратно в свою сумку.

Ну, как бы там ни было, а он вернулся невредимым, и И Сичэнь вздохнул с облегчением. 

– Тогда, давай возвращаться.

Город Эхуа – бездонная золотая яма. И Сичэню было больно просто так бродить вокруг, и он поспешил в их с Чжансун Цзыцзюнем комнату, медитировать и тренироваться. 

Незаметно стемнело, и пора было отправляться на отдых.

И Сичэнь медитировал, когда услышал рядом с собой шум. Он открыл глаза и увидел, как Чжансун Цзыцзюнь стоит у кровати и стелет постель. Его спина всегда была прямой. Даже когда он что-то делает, он лишь наклоняется, но не горбит спину, поэтому, общий вид всегда очень хорош. Без лишней суеты, без лишних слов. Человек, на которого всегда можно положиться. 

У И Сичэня внутри засвербило, и ему вдруг захотелось запрыгнуть другу на спину. 

В детстве валяться на этой спине было его любимым занятием. Он все еще помнил, как Чжансун Цзыцзюнь впервые нес его на закорках. Тогда они были еще маленькими, и духовной силы в каждом было не много. Яо Буду в наказание за какую-то шалость заставил его стоять три дня и три ночи на коленях, после чего мальчику было так больно, что он не мог нормально разогнуть ноги. Когда Чжансун Цзыцзюнь пришел его забрать, он увидел, что друг ковыляет и плачет. Тогда мальчик присел перед ним на корточки. 

– Залезай.

И Сичэнь без особых церемоний забрался на подставленную спину и обнял Чжансун Цзыцзюня за шею. Друг крепко держал его и нес в сторону их комнаты. Дорога до туда была недолгой, всего полчашки чая, но мальчик на спине умудрился заснуть. 

После того случая он полюбил кататься на закорках своего товарища. Иногда, когда Чжансун Цзыцзюнь медитировал и очищал свой разум, тот крался к нему на цыпочках, набрасывался на друга сзади и обхватывал его шею. А Чжансун Цзыцзюнь заводил руку назад и оттаскивал того за воротник. Затем И Сичэнь снова на него прыгал, и снова был оторван. И так повторялось по несколько раз. Несмотря на суровое выражение лица, характер у Чжансун Цзыцзюня был покладистым. Он никогда на него не сердился. Даже когда И Сичэнь над ним подшучивал, максимум – его красивое лицо вспыхивало красным, и на этом все.

Как-то Чжансун Цзыцзюнь спросил: 

– Почему ты постоянно на меня прыгаешь?

А тот ответил: 

– Цзыцзюнь, у тебя такая удобная спина. Удобнее, чем кровать. Так что ты медитируй, а я немного на ней вздремну.

– Хорошо.

Встав на колени и расставив ноги, он придавил Чжансун Цзыцзюня сзади, обхватил его за шею и положил голову тому на плечо. Поза оказалась не очень удобной. Через некоторое время он повернулся и сел к Чжансун Цзыцзюню спиной к спине, лениво навалившись на того всем телом. Чжансун Цзыцзюнь спросил: 

– Ты можешь так спать?

Тот в ответ сперва поерзал: 

– Мне удобно. Ты удобнее кровати и стула. Я не сплю, но дай мне немного так полежать.

Тогда они были еще совсем детьми, им было всего по десять. И Сичэнь был таким бесцеремонным и наглым, творил все, что взбредет в голову. Как-то он даже вызвал Чжансун Цзыцзюня на соревнование, кто из них дальше помочится... Позже, когда он немного подрос, ему стало неловко от того, что Чжансун Цзыцзюнь всегда носит его у себя на спине. Но иногда, когда они вместе возвращались из пещеры чудовища или из леса, он пользовался тем, что его духовная сила истощилась, и забирался на парящий меч своего друга. Он становился позади, облокачивался на надежную спину и с комфортом засыпал прямо в полете. 

И Сичэнь вдруг начал вспоминать, когда в последний раз он облюбовывал чужой крепкий тыл? Если ему это не приснилось, то, кажется, это было прошлой ночью. Заснув, он перевернулся на бок к Цзыцзюню и обхватил того руками и ногами, чтобы друг никуда не убег. Ему не хватало ощущения уюта, которое даровала эта широкая спина, и когда в очередной раз юноша провалился в беспокойный сон, он снова на нее набросился. Затем он услышал строгое бурчание Чжансун Цзыцзюня: 

– Не делай так. Забеременеешь!

А что было потом? А потом он подумал, что кое кому в очередной раз снятся его бредни, и вырубился. 

Расстелив кровать, Чжансун Цзыцзюнь лег первым и занял дальний ее край. Забившись у стеночки, он развернулся к И Сичэню спиной.

Вдруг юноша позвал:

– Цзыцзюнь...

– Хм?

И Сичэнь забрался в постель и лег к нему лицом. 

– Тогда, в пещере Лазурной Бездны, ты сказал, что я тебе нравлюсь... 

– Хмф. Кто говорил, что это ты. Хмф. 

И Сичэнь улыбнулся и ткнул того пальцем между лопатками: 

– Эй, как думаешь, а что такое “нравится”?

Чжансун Цзыцзюнь не двигался и молчал. 

И Сичэнь хотел сказать: “Ты мне тоже нравишься, очень при очень нравишься, нравишься как никто другой!” Но он чувствовал, что его “нравится” может быть не таким, как у Чжансун Цзыцзюня. 

“Возможно, “нравится”, о котором говорил Чжансун Цзыцзюнь... Это то, что бывает между парой совершенствующихся.”

Спутники Дао? Он никогда не задумывался о том, чтобы найти даосского партнера. Но если Чжансун Цзыцзюню он ТАК нравится, почему бы и нет? Тем более, он никогда не думал, что они расстанутся, поэтому что плохого в том, чтобы сформировать между ними еще и духовную связь! 

– Цзыцзюнь, почему ты меня игнорируешь?

Наконец, Чжансун Цзыцзюнь повернулся и посмотрел на него.

– После того, как ты попал под действие заклинания, ты, конечно, стал чуточку странным, но... Ладно. Несмотря ни на что, ты мне тоже очень нравишься.

Чжансун Цзыцзюнь медленно покачал головой: 

– Это другое.

И Сичэнь уже знал, что он это скажет, и тут же продолжил: 

– Я все понял. Ты ведь имел в виду даосских партнеров, верно? Как по мне – ты мой самый важный человек. Ты мой шисюн, ты мой друг, ты мой старший брат, и ты можешь быть... Ну, моим партнером. Раньше я, конечно, об этом не думал, но если бы я хотел найти себе даосскую пару, я не выбрал бы никого, кроме тебя.

Прежде, чем Чжансун Цзыцзюнь смог заговорить, он снова сказал: 

– Может, то, что я сейчас скажу, будет странным, но мне кажется… Может, ты этого и не говоришь, но я чувствую, что ты несчастен, как-будто ты сдерживаешься. Я ведь знаю, что ты хочешь обо мне заботиться, но и я такой же. Я не хочу, чтобы ты всегда... Ай, даже сам не знаю, как это сформулировать. Но в любом случае, ты мне очень нравишься. Я готов быть твоим партнером, вместе совершенствоваться... Или забудь об этом.

Чжансун Цзыцзюнь снова повторил: 

– Это другое.

– А в чем разница? 

И Сичэнь был в растерянности. Между ними давно не было ничего, чего нельзя было бы рассказать. Он не обижался на друга даже тогда, когда под действием заклинания Чжансун Цзыцзюнь наговорил ему кучу глупостей. Он не сердился, ведь, в конце концов, он не сможет нарожать ему детей. Однако сейчас, казалось, были вещи, которые Чжансун Цзыцзюнь не хотел озвучивать. 

Итак, И Сичэнь принялся его доставать:

– Почему это другое?

Вдруг Чжансун Цзыцзюнь двинулся и сократил между ними дистанцию. Они стали очень-очень близко, так близко, что можно было рассмотреть поры и мягкий пушок на лицах друг друга, так близко, что между их губами поместился бы только лист бумаги. Шевельни кто из них губами, и они поцелуются.

И Сичэнь инстинктивно хотел отшатнуться, но сдержался и остался на месте. Он думал, что сейчас Чжансун Цзыцзюнь расскажет ему, где здесь отличие. 

Чжансун Цзыцзюнь опустил глаза, и его длинные ресницы коснулись носа юноши. Взгляд его упал на губы И Сичэня. 

“Цзыцзюнь хочет меня поцеловать”, – подумал про себя И Сичэнь. Его сердце забилось быстрее, и он затаил дыхание, стараясь затолкать поглубже легкую панику и волнение, но не уворачивался. Он только лишь едва сжал губы.

И все же Чжансун Цзыцзюнь его не поцеловал, оставаясь в таком близком, тревожащем, вызывающем внутри зуд и ошеломление положении. Его глаза оторвались от губ юноши и встретились с растерянным взглядом. 

Они просто смотрели друг на друга, и в их ясных глазах не было ничего, кроме друг друга. 

От спокойствия к растерянности, затем к волнению, изумлению, одержимости и вновь к растерянности. Они смотрели друг на друга так неизвестно сколько времени, и И Сичэнем снова овладела тревожность. 

А потом Чжансун Цзыцзюнь отступил. 

– Это другое.

После И Сичэнь больше ничего не стал говорить. Он лишь смутно уловил, зачем Чжансун Цзыцзюнь это сделал. Что-то застряло у него в груди, и оно было похожим на это “другое”, о котором говорил Чжансун Цзыцзюня. То, что юноша не мог ни назвать, ни объяснить.

Чжансун Цзыцзюнь спрыгнул с кровати.

– Пойду прогуляюсь, а ты отдыхай.

– ...Хорошо.

Стоило молодому мечнику сделать шаг за дверь, как сверху на него вылилась бадья с ледяной водой, остужая парню голову. Сдерживаясь, чтобы не наброситься на И Сичэня, он исчерпал весь запас своего самоконтроля. Вот в чем была между ними разница. И Сичэнь, возможно, лишь ненадолго увлекся или даже поддался моменту, но он не такой.

Молодой фехтовальщик верил, что И Сичэнь говорил правду, когда утверждал, что он ему нравится. Точно так, как Ю Юню нравился Ху Цан. Но когда он встретит кого-то, от кого его сердце будет биться по-настоящему, он уйдет неоглядываясь. Вместо того, чтобы переживать такой день, он лучше забудет о тех восьми годах, которые у них с И Сичэнем были в его наваждениях, и жить с ним, как прежде. Возможно, именно таким и должен был быть их мир.

Когда Чжансун Цзыцзюнь спускался вниз по лестнице, он услышал закатанную Гао Тяньчжу истерику. 

– Парни, что с вами? Вы же все мастера меча! Как вы могли упустить заклинателя зверей?

– Этот проклятый заклинатель! Я практически поймал его, но он применил технику замены и подставил вместо себя своего зверя. Это дало ему шанс...

– Довольно! Раз уж я, последователь школы Первозданного Хаоса, узнал о существовании такого преступника, я не буду закрывать на это глаза! Если вы найдете следы этого мерзавца, скажите об этом мне, и я о нем позабочусь!

Чжансун Цзыцзюнь нахмурился. Было неожиданно, что при такой многочисленной погоне заклинателю удалось уйти. Впрочем, несмотря на то, что общий уровень совершенствования этого мужчины не был глубоким, изученные им техники были крайне порочны. Для мастеров с высокими моральными принципами такой повелитель зверей – та еще заноза в заднице. Ведь если поставить себе цель спасти его зверей, сперва нужно придумать, как разрушить чары. 

Откровенно говоря, у Чжансун Цзыцзюня тоже чесались руки, но для них сейчас это было пустой тратой времени. Со дня на день открывалось царство Сюйу, и ради встречи с его владыкой все прочие дела можно было бы и задвинуть.

Когда Чжансун Цзыцзюнь спустился, заметивший его Гао Тяньчжу тут же ощетинился.

Юноша закрыл на него глаза и прошел мимо, как вдруг Гао Тяньчжу крикнул ему в спину: 

– Чжансун Цзыцзюнь!

Но молодой фехтовальщик не стал замедлять шаг и вышел из гостиницы. 

Где-то сзади до него донеслось бормотание: 

– Ноль реакции? Может, этот парень и не Чжансун Цзыцзюнь?...

Ночи в городе Эхуа очень яркие. Уже в трех ли к юго-востоку от него распростерлось море, в котором и днем, и ночью не переставая бушуют грозы, озаряя своим ярким светом близлежащие пустынные земли. 

Молодой мечник медленно брел на юго-восток. 

***

А тем временем оставшийся в комнате И Сичэнь неподвижно лежал на спине, а затем поднял руку и коснулся своих губ. 

“Только что – мы ведь поцеловались? Это ведь был поцелуй? Мы ведь на какой-то момент соприкоснулись? Или нет…”

“Ааааа!”

И Сичэнь зарылся лицом в ладони. Обе его щеки пылали. 

“Вот же ж демон! Если поцелуя достаточно, чтобы понять разницу… Тогда уж, блин, целуй и дай человеку это почувствовать!!! А вдруг и с поцелуем – все такое же!!! А ты все заладил – другое... Ух, потолкуем мы с тобой еще об этой разнице!!!”

***

Чжансун Цзыцзюнь вышел за пределы города. Но чем ближе он подходил к фронту бури, тем сильнее свирепствовала гроза. Именно поэтому Эхуа заложили в трех ли от моря – молния на таком расстоянии теряла свою силу и была относительно безопасна для пришедших сюда людей.

Юноша прошел от города два ли и остановился. 

Через два дня сквозь море будет открыт проход. Шторм не прекратиться, но мощь молний ослабнет до трети от текущей их силы, что по ощущению будет приблизительно похоже на то, где он остановился сейчас.

Молодому мечнику было тяжело судить, насколько он продвинутый. По воспоминаниям восьми лет он уже достиг стадии золотого ядра, и на данный момент владел его мощью, но он не ощущал в себе этого ядра. Поэтому, чтобы в назначенный день лишний раз не рисковать, он решил этой ночью сперва немного прощупать почву.

На какое-то время он погрузился в медитацию, но вдруг услышал, как позади него кто-то крикнул: 

– Чжансун Цзыцзюнь.

В этот раз парень повернул голову.

– Ученик приветствует бессмертного Хун И.

В свете бьющих молний сложно было понять, радостен бессмертный или гневается.

– Это все-таки ты.

Чжансун Цзыцзюнь не стал это как-то комментировать.

– После того, как мы разошлись, до меня доходили слухи, что секта Небесного Меча приняла мальчика с небесным духовным корнем. Я знал, что это был ты, но почему... Что еще за объявление в розыск? Ты убил старейшину своей секты? Это правда?

Чжансун Цзыцзюнь равнодушно бросил: 

– А бессмертный в это верит?

Мужчина ничего не ответил. А все потому, что он в это не верил, и именно по этой причине не стал обличать его днем. Пусть от дня их встречи прошло более десяти лет, но внешность Чжансун Цзыцзюня с тех пор мало изменилась. Задавая свои вопросы, он надеялся получить от юноши разъяснения. Но своим ответом Чжансун Цзыцзюнь дал ясно понять, что объяснений не будет. 

У бессмертного Хун И не было другого выбора, кроме как вновь спросить: 

– Где твоя сестра?

– Умерла.

Мужчина шокировано замер. 

– Ах…

Очевидно, Чжансун Цзыцзюнь и здесь не собирался ничего рассказывать. 

Бессмертный Хун И почувствовал укол беспомощности и еще раз спросил: 

– Зачем вы приехали в этот город? Хотите с кем-то встретиться?

– Да. С владыкой Сюйу.

Такой ответ вызвал у бессмертного неподдельное удивление. Среди тех, кто в это время прибывает в город Эхуа – это или те, кто хотят встретиться с такими прославленными мастерами, как он, или такие мастера, как он, которые хотят встретиться с владыкой тайного царства. Но Чжансун Цзыцзюнь... Он, конечно, давно знал, что Чжансун Цзыцзюнь – носитель небесного духовного корня, но ему едва исполнилось двадцать! У любого таланта тоже есть свой предел! 

Выражение лица бессмертного исказилось: 

– Ты? Ты собираешься в царство Сюйу?

– Да.

– С кем? С тобой пойдет мастер, который сможет тебя защитить?

Кроме смертоносных молний перед входом в царство обитает множество свирепых зверей. С могущественным напарником пройти до конца не так и невозможно. Например, таким, как он, который тоже мог отвести своего любимого ученика в это царство. 

– И Сичэнь, – выражение лица бессмертного Хун И снова покоробило. – Это с ним ты пойдешь? С ребенком, который едва заложил основу? Ты и он? И вы вдвоем собираетесь пересечь это море? 

В конце мужчина не выдержал и сорвался на крик. 

Взглянув на него, Чжансун Цзыцзюнь резво вскочил на клинок и пролетел вперед последнюю ли. В конце он фактически уперся в кромку моря Небытия. Тут ему стало немного тяжелее, поэтому он развернулся и приземлился рядом с бессмертным Хун И. 

Мужчина смотрел на него сложным взглядом. 

– Ты... Ты на самом деле... Как... Тебе же нет и двадцати... 

Чем ближе приближаться к морю, тем большую угрозу несет в себе гроза. Добравшись до границы, Чжансун Цзыцзюнь фактически доказал, что его база культивирования очень глубокая. Когда откроется царство, а сила молний ослабнет, он с этим справится.

Было уже поздно. Все, что юноша здесь хотел, он уже сделал, и теперь собирался вернуться. Бессмертный Хун И перед уходом его задержал: 

– Мой юный друг Чжансун. Мой ученик привык говорить грубости, не бери в голову. Когда-то он был хорошим ребенком, но... Его духовные корни меняются. Увы!

Если говорить об изменении духовного корня, то это совсем не тоже самое, что изначально мутировавший корень. И Сичэнь с ним уже родился, хоть впоследствии он и был запечатан Небесным Огнем. Однако Гао Тяньчжу обладал одиночным золотым духовным корнем, пока со временем не проявились признаки его изменения. В конце этого процесса трудно сказать, чем он в итоге станет. Один шанс на миллион, что он переродится в небесный корень. Есть вероятность, что он превратиться в корень, дающий телосложение трех солнц или даже станет корнем с атрибутом льда. Но поскольку его одиночный золотой корень на данный момент прилично развился, более вероятно, что мутация завершится либо приобретением им дополнительного атрибута, либо он и вовсе выродится в псевдо духовный корень, и тогда его дальнейшему развитию наступит конец. Неудивительно, что Гао Тяньчжу, как один из выдающихся адептов школы Первозданного Хаоса, вел себя так высокомерно. Его Ци выходило из-под контроля.

Чжансун Цзыцзюнь тихо хмыкнул. Впрочем, это ему было не интересно. 

Грянул гром. Молодой фехтовальщик запрыгнул на парящий меч и вернулся в гостиницу. 

Незаметно прошел следующие день и ночь. Еще ночь, и наступит день открытия пути через моря. К полуночи буря, бушевавшая в течение десяти лет, наконец, начала ослабевать, и небо над городом больше не было светлым, как днем. Но, несмотря на это, улицы все так же были наполнены шумом людей. Всего через несколько часов стихия достигнет своей самой слабой точки, и те, кто собирался рискнуть, делали последние приготовления. И еще это была последняя возможность для обычных практикующих попытать удачи у прославленных бессмертных.