Теперь нам надлежит исследовать взаимосвязь добродетелей, под каковым заглавием наличествует пять пунктов: 1) связаны ли нравственные добродетели друг с другом; 2) могут ли существовать нравственные добродетели без любви; 3) может ли существовать без них любовь; 4) могут ли существовать вера и надежда без любви; 5) может ли существовать без них любовь.
Раздел 1. СВЯЗАНЫ ЛИ НРАВСТВЕННЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ ДРУГ С ДРУГОМ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что нравственные добродетели не связаны друг с другом. В самом деле, как показано во второй [книге] «Этики», нравственные добродетели подчас обусловливаются теми или иными поступками272Ethic. II, 1, 2.. Но человек может совершать поступки, связанные с одной добродетелью, и при этом не совершать поступки, связанные с какой-либо иной добродетелью. Следовательно, можно обладать одной нравственной добродетелью и при этом не обладать какой-то другой.
Возражение 2. Далее, великолепие и величавость — это нравственные добродетели. Но человек может обладать многими нравственными добродетелями, не будучи при этом ни великолепным, ни величавым. Так, Философ говорит, что «бедняк не сможет быть великолепным»273Ethic. II, 5., но при этом у него могут иметься другие добродетели; а еще [он говорит], что «достойный малого и считающий себя достойным малого благоразумен, но не величав»274Ethic. II, 7.. Следовательно, нравственные добродетели не связаны друг с другом.
Возражение 3. Далее, как нравственные добродетели совершенствуют желающую часть души, точно так же умственные добродетели совершенствуют умственную часть. Но умственные добродетели не связаны друг с другом, поскольку мы можем обладать одним знанием и не обладать каким-то другим. Следовательно, и нравственные добродетели не связаны друг с другом.
Возражение 4. Кроме того, взаимосвязь нравственных добродетелей, если бы таковая имела место, могла бы осуществляться только через посредство их соединения в рассудительности. Но последняя не может соединить в себе все нравственные добродетели. В самом деле, похоже на то, что можно быть рассудительным в отношении того, что делается в связи с одной добродетелью, и при этом не быть рассудительным в отношении того, что делается в связи с другой, что подобно тому, как можно владеть искусством создания одних вещей, не владея при этом искусством создания других. Но рассудительность — это правильное суждение о вещах, которые будут выполнены. Следовательно, нравственные добродетели не обязательно связаны друг с другом.
Этому противоречит следующее: Амвросий, комментируя слова Луки (Лк. 6:20), говорит, что «добродетели соединены и связаны вместе таким образом, что если в ком-либо усмотришь одну из них, значит, вскоре обнаружишь еще несколько»; и Августин говорит, что «сущие в человеческой душе добродетели никоим образом не отделяются друг от друга»275De Trin. VI, 4.; и Григорий говорит, что «одна добродетель без другой или вообще ничего не стоит, или же крайне несовершенна»276Moral. XXII.; и Цицерон говорит, что «если согласишься с тем, что у тебя нет какой-то частной добродетели, то из этого с необходимостью будет следовать, что ты не обладаешь ни одной»277Tusc. Quaest. II..
Отвечаю: нравственную добродетель можно рассматривать или как совершенную, или как несовершенную. Несовершенная нравственная добродетель, например, благоразумие или мужество, является только некоторой склонностью совершать добрые поступки, и такая склонность может возникнуть в нас или по природе, или по навыку. Если мы рассматриваем нравственные добродетели именно так, то они не связаны; например, есть люди, которые по природе или по навыку склонны к щедрости, но не склонны к скромности. А вот совершенная нравственная добродетель — это навык, который склоняет нас совершать добрые поступки правильно, и если мы рассматриваем нравственные добродетели в этом отношении, то нам надлежит утверждать, что они связаны приблизительно так же, как согласовываются слова в выражении.
По этим двум упомянутым причинам [многие авторы] указывают [нам] на различия главных добродетелей, хотя и говорят об этом по-разному В самом деле, как было показано выше (61, 3), некоторые различают их в соответствии с наиболее общими свойствами добродетелей, говоря, например, что какой бы случай мы ни взяли, все равно рассудительности будет свойственна осмотрительность, правосудности -долженствование, благоразумию — умеренность, а мужеству — сила воли. При таком подходе взаимосвязь очевидна: ведь, например, сила воли вряд ли может считаться добродетелью, если ей не сопутствуют умеренность, долженствование и осмотрительность. Рассуждая подобным образом, Григорий указывает на эту взаимосвязь, говоря, что «добродетель не может быть истинной», т.е. совершенной, «если она существует отдельно от других», и потому «не существует истинной рассудительности без благоразумия, правосудности и мужества», и далее он продолжает в том же духе о других добродетелях278Moral. XXII.. И Августин приводит точно такие же доводы279De Trin. VI, 4..
Другие, впрочем, различают эти добродетели со стороны материи, и именно в этом видит причину их связи Аристотель280Ethic. VI, 13.. В самом деле, как было показано выше (58, 4), никакая нравственная добродетель не может существовать без рассудительности, поскольку нравственной добродетели надлежит делать правильный выбор, а рассудительность как раз и является навыком к выбору. В самом деле, для правильного выбора необходима не только интенция к надлежащей цели, каковая интенция является прямым следствием нравственной добродетели, но еще и правильный выбор средств для достижения цели, каковой выбор осуществляется рассудительностью, которая решает, судит и распоряжается тем, что служит достижению цели. Подобным же образом нельзя быть рассудительным, не обладая при этом нравственной добродетелью; в самом деле, «рассудительность — это правильное суждение о вещах, которые будут выполнены», а началом суждения является цель, ради которой будет выполнена вещь, к каковой цели человек правильно располагается нравственной добродетелью. Следовательно, как мы, не обладая знанием начал, не можем обладать и созерцательной наукой, точно так же мы не можем обладать и рассудительностью, не обладая нравственной добродетелью, из чего с очевидностью следует, что нравственные добродетели связаны друг с другом.
Ответ на возражение 1. Некоторые нравственные добродетели совершенствуют человека с точки зрения его состояния в целом, иными словами, в отношении тех вещей, которые касаются каждого человека. В таком случае человеку необходимо упражняться в том, что касается одновременно всех нравственных добродетелей. И если он упражняется посредством добрых дел во всех такого рода вещах, то он приобретет навыки ко всем нравственным добродетелям. Но если он упражняется посредством добрых дел в отношении чего-то одного, а в отношении чего-то другого — нет, например, поступает правильно в том, что касается гнева, а в том, что касается вожделения — нет, то он, конечно, приобретает некоторый навык к тому, чтобы сдерживать свой гнев, но этому навыку недостает природы добродетели из-за отсутствия рассудительности в вопросах, связанных с вожделением. Подобным же образом при недостатке рассудительности не будут в полной мере добродетельными и естественные склонности.
С другой стороны, существуют такие нравственные добродетели, которые совершенствуют человека в отношении некоторого особого его состояния, например, великолепие и величавость, и коль скоро далеко не все имеют возможность упражняться в делах, связанных с такого рода добродетелями, то нет ничего несообразного в том, что человек, актуально не обладая навыками к таким добродетелям, [в полной мере] обладает другими нравственными добродетелями (это, по крайней мере, справедливо в тех случаях, когда речь идет о приобретенных добродетелях). Тем не менее, человек, обладающий остальными [(т.е. «общими»)] добродетелями, самым ближайшим образом в возможности обладает и этими [(т.е. «особыми»)]. В самом деле, когда [небогатый] человек посредством практических дел становится щедрым в малом, он, разбогатев, без особых усилий приобретает и навык к великолепию, что подобно тому, как геометру не составит труда посредством небольшого обучения приобрести научное знание в отношении некоторого умозаключения, которым он никогда прежде не обладал. Впрочем, в настоящем случае под обладанием вещью мы понимаем именно факт обладания ею, не забывая при этом высказывание Философа о том, что «не быть совсем чем-нибудь и не быть чем-нибудь вполне — это не одно и то же»281Phys. VI, 9..
Сказанное является ответом и на возражение 2.
Ответ на возражение 3. Умственные добродетели относятся к вещам, которые часто не имеют никакого отношения друг к другу, что очевидно в случае с различными науками и искусствами. Поэтому мы и не наблюдаем в них той взаимосвязи, которую должно усматривать в относящихся к взаимосвязанным страстям и деятельностям нравственных добродетелях. В самом деле, все страсти имеют свое начало в некоторых первичных страстях, а именно любви и ненависти, и свое завершение в некоторых других, а именно удовольствии и страдании. Подобным же образом и все относящиеся к нравственным добродетелям деятельности связаны со страстями и друг с другом. Следовательно, все нравственные добродетели подчинены одному общему им правилу рассудительности.
Впрочем, все умопостигаемые вещи связаны с первыми началами. И в этом отношении все умственные добродетели зависят от мышления начал точно так же, как рассудительность зависит от нравственных добродетелей. С другой стороны, универсальные начала, которые являются объектами добродетели мышления начал, не зависят от умозаключений, которые являются объектами других умственных добродетелей, равно как и нравственные добродетели не зависят от рассудительности, поскольку как желание приводит в движение разум, так и разум — желание, о чем уже было сказано (9, 1; 58, 5).
Ответ на возражение 4. То, к чему склоняют нравственные добродетели, выступает в качестве начала рассудительности, в то время как вещи, созданные искусством, являются не началами, а предметами искусства. Далее, очевидно, что хотя разум может быть правым в отношении одного вопроса и не правым в отношении другого, его никоим образом нельзя назвать правым разумом, если он не прав в отношении какого-либо начала. Так, если человек не понимает, что «целое больше своей части», то он не сможет постигнуть науку геометрии, поскольку в своих умозаключениях никогда не познает истины. Кроме того, «выполненные» вещи связаны друг с другом, а «сделанные» — нет.
Поэтому недостаток рассудительности в отношении одних выполняемых вещей сказывается и на других выполняемых вещах, тогда как в случае делаемых вещей подобного не происходит.
Раздел 2. МОГУТ ЛИ СУЩЕСТВОВАТЬ НРАВСТВЕННЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ БЕЗ ЛЮБВИ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что нравственные добродетели могут существовать без любви. В самом деле, известно, что всякая добродетель, за исключением любви, обща доброму и дурному, в то время как любовь может существовать только в добром. Следовательно, другие нравственные добродетели могут существовать без любви.
Возражение 2. Далее, как показано во второй [книге] «Этики», нравственные добродетели могут быть приобретены посредством человеческих действий282Ethic. II, 1, 2., в то время как любовь нельзя обрести иначе, как только посредством излияния ее в нас, согласно сказанному [в Писании]: «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:5). Следовательно, можно обладать другими добродетелями и без любви.
Возражение 3. Далее, нравственные добродетели взаимосвязаны в силу своей зависимости от рассудительности. Но любовь не зависит от рассудительности; в самом деле, она превыше всякой рассудительности, согласно сказанному [в Писании] о «превосходящей разумение любви Христовой» (Еф. 3:19). Следовательно, нравственные добродетели не связаны с любовью и могут существовать без нее.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Не любящий пребывает в смерти» (1 Ин. 3:14). Но духовная жизнь совершенствуется добродетелями, поскольку, как говорит Августин, именно благодаря им «мы живем праведно»283De Lib. Arbit. II.. Следовательно, они не могут существовать без любви к горнему.
Отвечаю: как уже было сказано (63, 2), посредством человеческих действий можно обрести нравственные добродетели в том случае, когда эти действия производят добрые дела, направленные к достижению не превосходящий естественные способности человека цели, и тогда приобретенные таким образом добродетели могут существовать без любви, как это можно видеть на примере многих язычников. В той же части, в какой производимые этими действиями добрые дела направлены к достижению сверхъестественной конечной цели, они связаны с добродетелями истинными и совершенными, которые не могут быть приобретены посредством человеческих действий, но только всеяны в нас Богом. И такие нравственные добродетели не могут существовать без любви. В самом деле, как уже было сказано (1; 58, 4), нравственные добродетели не могут существовать без рассудительности, а рассудительность [в свою очередь] не может существовать без нравственных добродетелей, поскольку последние правильно определяют человека к тем целям, которые служат отправной точкой для действия рассудительности. Далее, для безусловной правильности действия рассудительности в первую очередь необходима правильная расположенность человека к конечной цели, каковая является следствием любви, и в гораздо меньшей степени — правильная расположенность к другим целям, каковая является следствием нравственной добродетели, что подобно тому, как и в случае созерцательной деятельности для правоты разума наиболее необходимой является первая аксиома, а именно, что «противоположности не могут быть одновременно истинными». Поэтому ясно, что ни рассудительность не может быть всеянной [в нас] без любви, ни, следовательно, другие нравственные добродетели, поскольку они не могут существовать без рассудительности.
Это станет еще более очевидным, если вспомнить, что только всеянные добродетели являются совершенными и заслуживают того, чтобы называться добродетелями просто, поскольку они правильно определяют человека к конечной цели. А вот другие добродетели, а именно приобретенные, являются добродетелями не просто, а опосредованно, поскольку они правильно определяют человека в отношении конечной цели со стороны некоторого частного рода действий, а не просто в отношении конечной цели. Поэтому Августин в своей глоссе на слова: «Все, что не по вере — грех» (Рим. 14:23), говорит: «Кто не в состоянии познать истину, лишен истинной добродетели, даже если его поступки верны».
Ответ на возражение 1. Добродетели, о которых в данном случае идет речь, суть несовершенные добродетели, поскольку нравственная добродетель в своем совершенном состоянии «делает добрым того, кто обладает ею» и, следовательно, не может существовать в злом.
Ответ на возражение 2. Этот аргумент справедлив в том случае, когда речь идет о приобретенной добродетели.
Ответ на возражение 3. Хотя любовь и превыше всякого знания и рассудительности, тем не менее, как уже было сказано, рассудительность зависит от любви и, следовательно, точно так же зависят от нее и все всеянные нравственные добродетели.
Раздел 3. МОЖЕТ ЛИ СУЩЕСТВОВАТЬ ЛЮБОВЬ БЕЗ НРАВСТВЕННОЙ ДОБРОДЕТЕЛИ?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что любовь может существовать без нравственных добродетелей. В самом деле, когда для какой-то одной надобности достаточно чего-то одного, любое другое излишне. Но, как это явствует из сказанного [в Писании, а именно, что] «любовь долго терпит, милосердствует...» и т. д. (1 Кор. 13:4), для выполнения всех дел добродетели достаточно одной любви. Следовательно, похоже на то, что для имеющего любовь другие добродетели излишни.
Возражение 2. Далее, тот, кто обладает навыком к добродетели, с легкостью выполняет дела этой добродетели, и эти дела сами по себе доставляют ему удовольствие, поскольку «признаком навыка следует считать вызываемое делами удовольствие»284Ethic. II, 2.. Но многие, будучи свободными от смертных грехов, обладают любовью, и, однако же, дела добродетели даются им не [всегда] легко и делаются ими не ради удовольствия, а только ради любви. Следовательно, многие обладают любовью без обладания другими добродетелями.
Возражение 3. Далее, любовь, несомненно, свойственна всем святым, но при этом не у всех святых можно обнаружить все добродетели. Так, Беда [Достопочтенный] говорит, что святые более печалятся оттого, что обделены некоторыми добродетелями, нежели радуются добродетелям, которыми обладают, поэтому если человек обладает любовью, то из этого вовсе не следует, что он обладает всеми нравственными добродетелями.
Этому противоречит следующее: весь Закон исполняется посредством любви, о чем читаем: «Любящий другого исполнил Закон» (Рим. 13:8). Но невозможно исполнить весь Закон без обладания всеми нравственными добродетелями, поскольку как сказано в пятой [книге] «Этики», закон содержит в себе предписания относительно всех дел добродетели285Ethic. V, 1—5.. Поэтому тот, кто обладает любовью, обладает и всеми нравственными добродетелями. Кроме того, как заметил в своем письме Августин, любовь заключает в себе все главные добродетели286Epis. CLXVII..
Отвечаю: все нравственные добродетели всеяны [в нас] вместе с любовью. И так это потому, что Бог соделывает в благодати не менее совершенно, чем Он соделывает в природе. Но в делах природы мы видим, что всякий раз, когда вещь содержит в себе начала некоторых дел, она также обладает и тем, что необходимо для их исполнения; так, животные обеспечены теми органами, посредством которых они могут выполнять определяемые их душами действия. Далее, очевидно, что любовь, которая определяет человека к его конечной цели, является началом всех имеющих непосредственное отношение к его конечной цели добрых дел. Поэтому все нравственные добродетели необходимо должны быть всеяны вместе с любовью — ведь именно благодаря им человек может исполнять различные виды добрых дел.
Из сказанного понятно, что всеянные нравственные добродетели взаимосвязаны не только благодаря рассудительности, но и благодаря любви; и еще, что утративший любовь вследствие смертного греха лишается и всех всеянных нравственных добродетелей.
Ответ на возражение 1. Для того чтобы акт более низкой способности был совершенным, необходимо совершенство не только более высокой, но также и более низкой способности, поскольку из правильной расположенности главного действователя совершенное действие будет следовать только в том случае, когда правильно расположен и инструмент. Следовательно, для того, чтобы человек совершал правильные поступки в отношении связанных с целью вещей, ему необходима не только та добродетель, которая правильно располагает его к этой цели, но также и те добродетели, которые правильно располагают его ко всему что так или иначе связано с этой целью, поскольку добродетель, которая непосредственно относится к цели, является главной и движущим началом того, что связано с целью. Следовательно, вместе с любовью необходимо обладать также и нравственными добродетелями.
Ответ на возражение 2. Порою случается так, что обладающий [неким] навыком человек с трудом действует по этому навыку и, следовательно, не испытывает никакого удовольствия и удовлетворения от действия, что [как правило] обусловливается тем, что нечто препятствует осуществлению этого действия; так, обладающий научным навыком при осуществлении [научного мышления] может испытывать трудности в случае усталости или болезни. Подобным же образом и навыки к нравственным добродетелям иногда встречают трудности на пути своего осуществления в связи с теми или иными оставшимися от предшествующих действий расположениями. Впрочем, в случае приобретенных нравственных добродетелей подобные затруднения не имеют места, поскольку повторяемые действия, благодаря которым и приобретаются подобные добродетели, устраняют противные им расположения.
Ответ на возражение 3. О святых иногда говорят, что они не обладают некоторыми добродетелями постольку, поскольку они испытывают затруднения в делах, связанных с этими добродетелями, а это обусловливается не отсутствием навыков к указанным добродетелям, а обстоятельствами, о которых шла речь выше.
Раздел 4. МОГУТ ЛИ СУЩЕСТВОВАТЬ ВЕРА И НАДЕЖДА БЕЗ ЛЮБВИ?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что вера и надежда не могут существовать без любви. В самом деле, коль скоро они суть теологические добродетели, то, похоже, они превосходнее даже всеянных нравственных добродетелей. Но всеянные нравственные добродетели не могут существовать без любви. Следовательно, тем более не могут существовать без любви вера и надежда.
Возражение 2. Далее, как сказал Августин, «нельзя верить непроизвольно»287Tract, in Joan. XXVI.. Но любовь, как было показано выше (62, 3), присутствует в воле как ее совершенство. Следовательно, вера не может существовать без любви.
Возражение 3. Далее, Августин говорит, что «надежды без любви совсем не может быть»288Enchirid. 8.. Но любовь, которую он имеет в виду, это любовь к горнему. Следовательно, надежда не может существовать без любви.
Этому противоречит сказанное в глоссе на [стих из Евангелия от] Матфея (Мф. 1:2), что «вера рождает надежду, а надежда — любовь». Но рождающее предшествует рожденному и может существовать без него. Следовательно, вера может существовать без надежды, а надежда — без любви.
Отвечаю: веру и надежду подобно нравственным добродетелям, можно рассматривать двояко: во-первых, в их зачаточном состоянии, во-вторых, как совершенные добродетели. Действительно, коль скоро добродетель определена к исполнению добрых дел, совершенной добродетелью является та, которая предоставляет способность исполнять добрые дела совершенно, что означает не только делать доброе, но и делать его хорошо. В самом деле, если исполненное является добрым, но само исполнение нехорошо, то результат не будет хорошим совершенно, и потому навык, который является началом такого действия, не будет обладать признаком совершенной добродетели. Например, если человек делает то, что является правосудным, то делаемое им является добрым, но оно не будет результатом действия совершенной добродетели, если он не делает его хорошо, то есть посредством правильного выбора, который является следствием рассудительности, по каковой причине правосудность не может быть совершенной добродетелью без рассудительности.
Точно так же вера и надежда могут, конечно, существовать и без любви, но без нее они не могут обладать признаком совершенной добродетели. В самом деле, коль скоро акт веры заключается в вере в Бога, [далее] коль скоро вера предполагает добровольное согласие, то [такое] движение воли, которое не обусловливается нравственным долгом, не будет совершенным актом веры. А воля как нравственный долг возникает из совершенствующей волю любви, поскольку как говорит Августин, любое правильное движение воли проистекает из правильной любви289De Civ. Dei XIV, 9.. Следовательно, вера может существовать без любви, но только как несовершенная добродетель, что подобно тому, как умеренность и мужество могут существовать без рассудительности. То же самое можно сказать и о надежде. В самом деле, акт надежды состоит в уповании на Бога ради грядущего блаженства. Этот акт совершенен, когда основывается на заслугах, которыми мы обладаем, а последние не могут существовать без любви. А вот чаяние грядущего блаженства, которое опирается на заслуги, которыми мы еще не обладаем, но только предполагаем обрести в будущем, является несовершенным актом, и оно возможно без любви. Следовательно, вера и надежда могут существовать без любви, но без любви они еще не являются в прямом смысле слова добродетелями, поскольку природа добродетели такова, что благодаря ей мы не только делаем то, что хорошо, но также и делаем это хорошо.
Ответ на возражение 1. Нравственная добродетель зависит от рассудительности, и при этом даже не всеянная рассудительность имеет признак рассудительности и без любви, поскольку иначе отсутствовало бы должное упорядочение к первому началу, а именно — к конечной цели. С другой стороны, сами по себе вера и надежда не зависят ни от рассудительности, ни от любви, и потому они могут существовать без любви, хотя, как уже было сказано, без любви их нельзя полагать добродетелями.
Ответ на возражение 2. Этот аргумент справедлив, если вера рассматривается как совершенная добродетель.
Ответ на возражение 3. Августин в настоящем случае говорит о той надежде, посредством которой мы ожидаем обрести грядущее блаженство благодаря тем заслугам, которыми мы уже обладаем, и она не может существовать без любви.
Раздел 5. МОЖЕТ ЛИ СУЩЕСТВОВАТЬ ЛЮБОВЬ БЕЗ ВЕРЫ И НАДЕЖДЫ?
С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что любовь может существовать без веры и надежды. В самом деле, любовь к горнему — это любовь к Богу. Но мы можем любить Бога естественным образом, не имея при этом веры или надежды на грядущее блаженство. Следовательно, любовь может существовать без веры и надежды.
Возражение 2. Далее, любовь — это корень всех добродетелей, согласно сказанному [в Писании]: «Укорененные и утвержденные в любви» (Еф. 3:18). Но корень может существовать и без побегов. Следовательно, иногда любовь может существовать без веры, надежды и других добродетелей.
Возражение 3. Далее, Христос обладал совершенной любовью. И, тем не менее, у Него не было ни веры, ни надежды, поскольку разумение Его было совершенным, о чем речь у нас впереди. Следовательно, любовь может существовать без веры и надежды.
Этому противоречат следующие слова апостола: «Без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11:6), и это, пожалуй, в первую очередь относится к любви, согласно сказанному [в Писании]: «Любящих меня я люблю» (Прит 8:17). Да и надежда, как было показано выше (62, 4), приводит нас к любви. Следовательно, любовь не может существовать без веры и надежды.
Отвечаю: любовь к горнему означает не только любовь к Богу, но также и своего рода дружескую с Ним приязнь, которая, помимо любви, подразумевает некоторое взаимное обращение любви вместе о взаимным общением, о чем читаем в восьмой [книге] «Этики». А то, что это принадлежит любви, со всей очевидностью следует из сказанного [в Писании]: «Пребывающий в любви, пребывает в Боге, и Бог — в нем» (1 Ин. 4:16); и еще: «Верен Бог, Которым вы призваны в общение Сына Его» (1 Кор. 1:9). Затем, это дружеская приязнь человека с Богом, которая состоит в некотором близком общении с Ним, имеет свое начало здесь, в этой жизни, посредством благодати, и достигает своего совершенства в жизни будущей посредством славы, а к той и другой мы прилепляемся верой и надеждой. Поэтому как дружба между людьми была бы невозможной, если бы они не верили или не отчаивались в возможности взаимной приязни и дружеского общения, точно так же и дружеская приязнь с Богом, каковой и является любовь к горнему, невозможна без веры, а именно веры в эту приязнь и общение с Богом, и надежды на достижение взаимности в этой приязни. Следовательно, любовь не может существовать без веры и надежды.
Ответ на возражение 1. Любовь к горнему — это не вообще любовь к Богу, а та любовь к Богу, которой любят Его как объект блаженства, к каковому объекту нас определяют вера и надежда.
Ответ на возражение 2. Любовь является корнем веры и надежды постольку, поскольку она придает им совершенство добродетели. Но сами по себе вера и надежда, как уже было сказано (62, 4), предшествуют любви, и потому без них любовь существовать не может.
Ответ на возражение 3. У Христа не было веры и надежды постольку, поскольку та и другая предполагают некоторую лишенность. Но вместо веры Он обладал абсолютным видением, а вместо надежды — абсолютным разумением, и потому Он обладал и совершенной любовью.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления