Онлайн чтение книги Воссоединение ReUnion
Глава 3.1 - Неловкое общение (1)

В тот день, когда Чан Юнсон впервые спросил, как меня зовут, он так и не рассказал председателю Чану правду. И неважно, было ли это беспокойство за дедушку или просто жалость ко мне.

Чем дольше я тянул время, тем выгоднее было для меня. Становилось очевидно, что чем дольше мы с председателем Чаном проводили вместе время, тем труднее Чан Юнсону сказать правду. Тем не менее я не мог вот так просто перестать переживать по этому поводу. 

И хотя Чан Юнсон отсрочил саму идею поскорее завершить этот спектакль, он категорически отказывался называть меня Хан Джиён – полагаю, он не сделал бы это даже под страхом смерти. Парень несколько раз спрашивал моё имя, а когда не получал ответа, раздражённо называл меня исключительно "фальшивкой". Даже перед председателем Чаном он не стеснялся и обращался ко мне не как иначе как "аферистка", как бы говоря, что не собирается содействовать в моей лжи, лишь только потому, что не выгнал с самого начала.

К счастью, председатель Чан просто думал, что его подозрительный внук лишь издевается над невинной Хан Джиён. Но каждый раз я не мог скрыть своего волнения, точно вор с подкосившимися ногами [1].

[п/п: совершив проступок, быть всегда настороже, боясь, что тебя раскроют – тем самым выдавая себя. Русский аналог: на воре и шапка горит] 

Для меня Чан Юнсон стал бомбой замедленного действия, но это не означало, что наша повседневная жизнь на вилле существенно изменилась. Мои дни всё ещё были утомительно расслабленными, а Чан Юнсон проводил время, занимаясь своими делами. Иногда мы пересекались, и тогда всё заканчивалось глупым перебрасыванием колких фразочек по поводу моей фальшивости. Но никогда мы не удосуживались искать друг друга, чтобы развеять скуку.

К тому времени я уже вполне обвыкся там. На вилле стоял старый велосипед, давным-давно оставленный рабочим, на нём я мог ездить в деревню, расположенную неподалёку – и обратно. По большей части сельская местность состояла из рисовых полей, но был также небольшой посёлок с маленькими домиками. Имелся и магазинчик со скромным ассортиментом. Я спускался в деревню пару раз в неделю, потому что прогулка туда и обратно занимала хоть какую-то часть моего времени, а ещё там я мог купить дешёвые закуски, которые не мог отыскать на вилле.

В тот день, с трудом вытерпев скучные утренние часы, я решил достать велосипед и выйти на прогулку. В это время Чан Юнсон поливал газон в саду, как будто больше не знал чем заняться.

Хотя Чан Юнсону было намного проще, чем мне. У него имелась своя машина, поэтому он часто уезжал куда-то. Я же не мог вот так просто сорваться в город. А всё из-за легенды, придуманной Чан Мёнсу: "в раннем возрасте Хан Джиён была удочерена и переехала жить в Соединенные Штаты". В любом случае моё пребывание здесь – лишь вопрос времени, так что я мог и потерпеть. 

Внук председателя вдруг оглянулся на меня, услышав грохот старого велосипеда.

–Ты куда?

–Вот, в деревню спущусь.

–И ты поедешь на этом?

Велосипед, конечно, был местами ржавый, но не настолько безнадёжный. Когда я кивнул, Чан Юнсон осмотрел меня с ног до головы и снова спросил:

–В таком наряде?

Что-то не так с моей одеждой? Я оглядел себя. На мне было простое длинное платье и кардиган – то, что я обычно и носил изо дня в день.

–И что не так?

–Ты что, собралась сниматься в рекламе ионного напитка? Опасно ведь.

Конечно, ездить на велосипеде в длинной юбке было весьма неудобно. Но это не имело значения. Потому как вся одежда, которую я привёз с собой, была подобного типа. Будучи взрослым парнем, я уже не мог выглядеть как юная девица, просто надевая парик с длинными волосами.

К тому же штаны, наверное…

–До этого прекрасно справлялась. И дальше не обращай на меня внимания.

–Погоди. Я подвезу тебя, – импульсивно сказал Чан Юнсон, собираясь пойти за ключами от машины. 

Расстояние от коттеджа до деревни занимало слишком много времени, если приходилось идти пешком; слишком мало времени – если ехать на машине, и вполне умеренно по времени, если добираться на велосипеде. Кроме того, тогда не имело смысла выходить на улицу, если можно было просто прокатиться на машине.

–Слишком хлопотно. Я поеду на велосипеде.

С этими словами я толкнул свой двухколёсный транспорт и гордо прошёл мимо Чан Юнсона. Но не успел сделать и нескольких шагов, как парень погнался за мной и выхватил велосипед.

–А, хватит лезть не в своё…

–Нет, поедем вместе. Всё равно нечего делать.

Очень скучно и очень уныло. Это было единственное чувство, которое нас объединяло. Я не нашёл повода для отказа, поэтому обречённо согласился, и Чан Юнсон тут же запрыгнул на велосипед.

Я же сел на заднее сиденье, которое, казалось, использовалось только для багажа, и ухватился за его талию. Велосипед, на котором ехали двое взрослых парней, пошатываясь, вылетел за пределы виллы и вскоре покатился вниз по склону. 

–И зачем тебе в деревню? – спросил Чан Юнсон, взбудоражено крутя педали. 

–Чтобы поесть мороженое.

–Так дома же есть.

–Не такое. 

Конечно, у них имелось мороженое. С насыщенным молочным вкусом, которое обычно не купишь, потому что оно очень дорогое. Поначалу оно мне даже нравилось, но жарким летним днём я не мог избавиться от мыслей, как ем хрустящий лёд. К счастью, в маленьком захолустном магазинчике подобное продавали, так что обычно я оставлял там купюры в несколько тысяч вон [2] и отправлялся обратно на виллу.

[п/п: курс цен на момент издания новеллы: 1000 вон = 71 рубль]

Чан Юнсон кивнул, будто конечная цель поездки не имела значения, ведь мы уже были в пути. И в тот момент я наслаждался горьковатым запахом травы, доносившийся ветром, который нежно касался моего лица.

Возможно, мы оба были вне себя от скуки. И позабыли, что за спуском обязательно следует подъём в гору.

–Что будешь?

–А что здесь вкусное? – спросил Чан Юнсон, когда мы зашли в магазин и я стал рыться в холодильнике с мороженым. 

–Неужели молодой господин вырос в благородстве и не знает…

Когда я попытался спросить его, пробовал ли он раньше что-то подобное, Чан Юнсон будто, понимая о чём речь, раздражённо ответил:

–Ну, конечно, знаю. Просто не люблю мороженое, поэтому редко его ем.

–Тогда выбери что-нибудь другое.Там наверняка есть какие-нибудь напитки.

Сказав это, я взял упаковку льда со вкусом шоколада. Чан Юнсон посмотрел на мой выбор, затем на напитки – и в итоге взял то же самое, что и я.

Расплатившись, мы уселись на скамейку под большим деревом и принялись за мороженое. Глядя на то, как он подражает мне своими неуклюжими движениями, стало ясно, что этот молодой господин всё же никогда в жизни не пробовал нечто подобное.

–Сладкое и жидкое.

Он со странным выражением лица посмотрел на список ингредиентов, написанный на обёртке мороженого.

–В этом вся прелесть, – произнёс я со знанием дела. Чан Юнсон перевёл на меня взгляд.

–Госпожа аферистка, а сколько тебе лет?

–Двадцать.

Я тут же назвал возраст Хан Джиён. Неудовлетворённый моим ответом, Чан Юнсон прищурился.

–Значит, я на год старше, да?

Казалось, что если я не скажу правду, то он заставит называть его "оппа". 

–Ну, по легенде я выросла в Америке.

–Значит, ты и по-английски говоришь?

–А как насчёт общения в чисто корейском стиле? [3]

[п/п: традиция времён династии Чосон: мужчина и женщина держат дистанцию, не смотрят друг на друга и не сближаются]

Вместо ответа, Чан Юнсон откусил ещё кусочек мороженого. Он посмотрел на меня очередным неодобрительным взглядом. И с такого близкого расстояния я мог как следует разглядеть его взмокшее лицо после усердного кручения педалей. И хоть его выражение лица было забавным, он всё равно оставался симпатичным.

Мой взгляд метался между его белой кожей и моими руками, загорелыми под летним солнцем. И в тот момент я испытал неизвестное новое чувство. 

***

Даже доев мороженое, ещё долгое время сидели на лавочке.

Мы мало разговаривали. Только перекидывались короткими фразами о повседневных вещах и жизни на вилле. При этом Чан Юнсон всё время называл меня "фальшивкой" и пытался выяснить моё настоящее имя и возраст.

По большей части мне было всё равно, фальшивка я или нет. Не то чтобы я хотел быть настоящей Хан Джиён. Скорее это Чан Юнсон желал, чтобы я стал кем-то настоящим, а не просто подделкой.

Только когда небо окрасилось в багрово-фиолетовые оттенки, я осознал, как много времени прошло. Здесь солнце садилось в мгновение ока.

Поскольку ночью на дороге становилось совсем темно, мы поспешили сесть на велосипед. Но в отличие от спуска с горы – подъём давался намного тяжелее. И когда с неба упали первые капли дождя, мы решили слезть с велосипеда и пошли пешком.

Вскоре редкие капли быстро сменились сплошным потоком воды. До виллы было ещё далеко, равно как и до деревни. Чан Юнсон пошарил по карманам, решив вызвать машину.

–А…я забыл свой телефон.

Он не взял с собой даже бумажник, не говоря уже о мобильном телефоне. В этот день у меня был редкий опыт покупки мороженого чеболю в третьем поколении.

–Вот.

Я достал свой мобильник и как бы хвастаясь протянул его рассеянному парню. Это был новый телефон, подаренный мне Чан Мёнсу – мужчина сказал, чтобы я даже не думал оставить на вилле следы своего пребывания. А это значит, что я не мог дать председателю Чану свой настоящий номер.

–Похоже, он разряжен.

Нажав на кнопки, Чан Юнсон вернул телефон, не реагирующий на прикосновения. Если подумать, то когда я в последний раз заряжал его? На нём были записаны только номера председателя Чана и Чан Мёнсу. Для личного общения я использовал свой старый мобильник, спрятанный в комнате.

Дождь становился всё сильнее, теперь даже лиственные деревья не могли спрятать нас от холодных капель. Мы шли быстро, помня о крытой автобусной остановке где-то по дороге между виллой и деревней. И к тому времени, как добрались до укрытия, мы промокли насквозь.

В ожидании, когда прекратится дождь, я поспешно выжал воду из мокрой юбки. Меня беспокоило то, как будет выглядеть мокрый парик. Однако я оставил эти тревожные мысли, потому что вокруг стало настолько темно, что я едва мог разглядеть лицо Чан Юнсона.

Как только мокрая одежда соприкоснулась с холодным ночным воздухом, я почувствовал пробирающий холод. И тут же съёжился в попытках сохранить температуру тела. Чан Юнсон, который в этот момент сушил волосы и одежду, произнёс:

–Может, лучше снять это? Так ведь ещё холоднее.

Он подбородком указал на мой кардиган. Тот уже промок и, вероятно, обнажал мой силуэт, но я не мог заставить себя снять его. Одежда под ним была без рукавов, да и ткань казалась слишком лёгкой. Поэтому было слишком рискованно полагаться лишь на темноту вокруг. 

–Не, не очень-то и холодно.

Даже я, умеющий хорошо врать, не смог скрыть дрожь в голосе.

Внезапно приблизившаяся рука Чан Юнсона коснулась моего лица. Его промокшие от дождя ладони показались мне очень тёплыми. Убедившись, что я дрожу от холода, парень убрал руку.

–Ну да, не холодно ей – да ты вся дрожишь. Подожди немного. Я сбегаю в коттедж и вернусь на машине.

Он бы не сказал такого, если бы знал, что я могу бежать наравне с ним. Может, и правда предложить побежать вместе? Но я подумал, что сделать это в мокрых скользких сандалиях будет весьма непросто. Я опустил взгляд вниз, ощущая дискомфорт от каждой крупинки грязи на ступнях, и понял, что подол моей юбки намок и прилип к ногам.

Теперь я ни в чём не был уверен. Смогу ли я стоять под светом фар, а затем сесть в машину в таком виде?

Я снова поднял голову, чтобы проверить дождь. Не знаю, были ли это потому что я очень хотел принять желаемое за действительное, но мне показалось, что капли дождя немного поредели. Даже шумные звуки, похожие на плач дремучего леса, как будто немного стихли.

Чан Юнсон огляделся, словно в любой момент готов броситься бежать. Поэтому я резко протянул руку и схватил его за руку. В месте соприкосновения по коже разлилось тепло.

–Давай просто немного подождём.

И склонил голову, словно одержимый чужим теплом. Когда вообще я в последний раз опирался на кого-то? Я просто прижался щекой к плечу Чан Юнсона, но это, казалось, сильно согревало. И тут же стало вполне комфортно стоять на тонкой подошве босоножек. Если бы я знал, что это возымеет такой эффект, то уже несколько раз одолжил бы чужое плечо. Казалось, что внутри разливается странное чувство, и оно намного сильнее этого дождя. 

–Скоро всё закончится.

Чан Юнсон стоял неподвижно, как будто уже отказался от мысли бежать, но я всё равно пробормотал эти слова, словно убеждая его.